Валлия

– Ты пойми, – выговаривала мне Марта, – Это словно ребёнка маленького, одного запереть в комнатушке три на четыре с окошком на улицу. И выпускать оттуда один раз в два месяца. Что из него вырастет? Правильно, моральный урод, неприспособленный к жизни! Ты всю жизнь гробила свою волчицу! Ой, девочка, – качала она головой, – что же ты творила… И мать твоя дура! Вот отшлёпала бы её, будь рядом она сейчас, вот бы погоняла её ремнём-то, поохаживала, да так, что не только сидеть, но и лежать не смогла!

Так что теперь, пользуясь любым подвернувшимся случаем, я выгуливаю свою девочку.

Поначалу, под строгим присмотром Марты, мы, можно сказать, заново знакомились. То, что показывала и рассказывала мне Марта, я никогда не слышала от своей мамы. Я училась смотреть, принюхиваться и чувствовать. В конце концов, училась просто быть волчицей, а не жалким её подобием.

Теперь вместе с большой, серой, как будто в ржавых подпалинах, волчицей Марты, мы бегаем далеко в лес, собирая редкие травы.

Узнала как носить свои вещи после перекидывания в волчицу: существовали, оказывается специальные сумки, с хитро пришитыми лямками. Перед оборотом раздеться, сложить в сумку вещи и повесить на любое дерево, куст, рогатину и уже в теле волчицы продеть лапу и голову через лямки. Вуаля!.. Получается своеобразный рюкзак на боку.

Мы же с мамой, когда бегали, раздевались и прятали вещи под куст или камень, а тут оказывается, такая замечательная вещь существует. Даже странно, почему у мамы такой не было?

Первое время я оборачивалась и бегала в лес только с Мартой. С каждым разом всё дальше и дальше. Бывало, встречали других волков, которые с интересом посматривали в мою сторону, а некоторые бочком, бочком, пытались ко мне приблизиться, но стоило волчице Марты рыкнуть, и энтузиазм пропадал абсолютно у всех.

Со временем, всё чаще и чаще я бегала одна. Мне нравилось то мчаться, давая полную власть над телом зверю, то неторопливо перебираться через валежник и забредать в заросли кустов и молодых деревьев. Нередко находила маленькие островки целебных трав и радовалась своей находке как ребёнок. Найдя такое сокровище, осматривалась и как учила Марта – «слушала» ароматы леса.

Убедившись в отсутствии поблизости оборотней, оборачивалась, быстренько одевалась и потихоньку, чтобы не навредить растениям собирала листочки, где повезёт цветы. Убирала их в холщовые мешочки, которые носила всегда с собой в сумке.

Несколько раз бегала с Алинкой. Но, ей нравилось именно бегать, дурачиться, она старалась увести меня в сторону, где чаще всего можно было встретить самцов. Я сторонилась таких районов леса предпочитая покой и одиночество.

Зато частенько вечерами она приходила ко мне в гости и за весёлой болтовней мы учились высокому искусству – кулинарии! Если после дегустации нам нравилось наше творение, мы с гордостью несли его на пробу Марте. И часто, может, конечно и незаслуженно, получали море комплиментов нашему таланту.

Хотя последние пару недель наши шедевры дегустирует и Алекс, а уж после него мало что остаётся. Вспомнила его презрительное отношение ко мне сразу после приезда и усмехнулась – да уж, кто бы мне сказал тогда, что будет просто и очень легко общаться с ним – не поверила бы. Но, как обычно, в жизнь вмешался его величество – случай.

Глава 9

Валлия

«Под самым красивым хвостом павлина, скрывается самая обычная куриная жопа.

Так что меньше пафоса, господа».

Ф.Г.Раневская

Все случилось примерно три недели назад. Марту вызвали в соседнее поселение оборотней нашей стаи. Непонятно каким образом там занесли заразу в теплицу и стали у них гибнуть редкие травы. Собрав с собой кучу нужного и ненужного, надавав мне уйму распоряжений и наставлений, Марта, встревоженная до состояния – танк на взводе, стреляю без предупреждения, убыла в нужном направлении.

Облегчённо выдохнув, я за полдня переделала все дела. Вечером забежала Алинка, поболтали ни о чём, почаёвничали и я пошла её провожать.

Обратно шла не спеша, так не спеша, что на улицу опустилась ночная темнота. Подойдя к своему домику, оглянулась на чёрную громаду леса, и в этот момент лунный свет отразился от волчьих глаз. В том, что это именно волк, у меня почему-то сомнений не вызвало.

Остановилась, настороженно следя за ним и отметив про себя, что страха не испытываю. Стоит только заорать и ближайшие соседи будут здесь. Волк очень медленно двинулся в мою сторону, постепенно выходя из-под черноты леса.

Луна, наконец, соизволила полностью выглянуть из-за облаков и осветила пространство вокруг. В этот момент я увидела, что он идёт медленно, потому что ранен. Заднюю лапу фактически волочёт за собой и припадает на переднюю.

Словно услышав выстрел сигнального пистолета, я кинулась к нему и уже на расстоянии трёх метров по запаху поняла – Алекс!

– Да твою ж! Алекс, потерпи, сейчас позову помощь, – я подбежала к нему, осматривая раны. На что волк зарычал и ухнул.

– Я не понимаю тебя, давай аккуратненько. Надо дойти до дома.

Не зная, с какого бока к нему подойти и чем помочь, забегала то с одной стороны, то с другой, со словами: «Давай-давай. Ну, ещё чуть-чуть». И уже рядом с крыльцом распорядилась:

– Перекидывайся, – волк зарычал, мотнув головой. – Алекс! Я сказала – перекидывайся! Быстро!

Слава создательнице, он не стал рычать. Момент… и передо мной обнажённый мужчина. Он прикрылся здоровой рукой.

– Мне нужна помощь!

– Да я не слепая, вижу. Алекс, присядь на ступеньки, я сейчас за кем-нибудь сбегаю, – я уже развернулась, чтобы кинуться бежать, но в последний момент он остановил меня:

– Не надо! Сама. Ты же умеешь.

– Да ты сдурел что ли! – ошарашено на него посмотрела и после его рыка, уже тише добавила: – У тебя всё лицо в крови, рваные раны на руке и ноге, может, и переломы есть, откуда я знаю. И как я тебе помогу? У меня вместо глаз рентгена нет!

Он мотнул головой:

– Переломов нет, я знаю. Только зашей как-нибудь. Не надо никому говорить, слышишь?

– Алекс, что ж ты такой упрямый-то?! Ладно, пошли в дом, – я приблизилась к нему, чтобы он мог на меня опереться, – Да обопрись нормально! Прикрывается он! Сейчас грохнешься, а потом скажешь, что я тебя добила, да?

Он засмеялся сквозь стиснутые зубы и, обхватив меня за плечи, поковылял в дом. Усадив его на диван, дала покрывало, чтобы мог прикрыться и сказала:

– Сиди, я сбегаю за инструментами.

На каждый вызов мы таскали «чемоданчик экстренной помощи», как Марта его называла. На самом деле это был тяжеленный пластиковый чемоданище, в котором были: препараты, настойки, скальпели, нитки, иглы… да чего там только не было! Содержимого бы хватило оказать первую помощь половине нашего посёлка.

Каждый раз, таская эту чудо-помощь, я ругалась про себя, используя небогатый нецензурный лексикон. Забежала в дом Марты и вытащила из шкафа это спасение. Со всей прытью кинулась обратно.

Алекс сидел на диване в той же позе и тяжело дышал. Оглядела раны и, прикинув примерно время, которое мне понадобится, достала родовую настойку, капнула три капли в стакан с водой и протянула ему:

– На, пей, только быстро.

– Что это? – он приоткрыл глаза и с опаской покосился.

– Пей, говорю! – и сунула стакан ему в руку.

Он понюхал содержимое и выпил одним махом.

– Сладко, – откинулся обратно на спинку, – Ты, когда лечить начнёшь? И не ответила, что это было?

– Конечно сладкая, – я забрала у него стакан, – Это родовая настойка, даём женщинам перед родами. – Алекс выпучил глаза и сел прямо. Потрясённо уставился на меня и уже открыл рот, чтобы высказаться, но я его оборвала: – Да, перед родами! Чтоб от боли при схватках не перекинулись, даёт силы держать зверя в узде. А что ты хотел? У меня ноотропического стимулятора нет! – вздохнула и продолжила: – У меня две новости. Первая – зашить раны я могу, но, останутся ли шрамы после оборота, ручаться не могу. И вторая новость – буду шить наживую. Управлять жизненными потоками я не могу, и наркоза у меня нет. Так что нужно будет терпеть очень сильную боль. Решай. У меня есть время позвать на помощь и тебя доставят в лазарет…

Алекс прикрыл глаза.

– Я уже сказал – сама. Делай! Или слабо, сестрёнка? А? – поёрничал он.

– Нет, Алёша, не слабо! – я расстелила на столе стерильную скатерть и стала раскладывать необходимое.

– Как ты меня назвала? – он опять оторвался от спинки.

– Сиди и не бухти. Всё! С этого момента сидишь молча, сразу выполняешь всё, что я говорю. Если начнёт мутить или почувствуешь, что сейчас обернёшься – сразу говори. Это опасно, понял?

Ну и что ему оставалось? Кивнул родимый. Я же приступила к работе.

Промучившись с ним больше трёх часов, устало опустилась на стул. Пару минут отдыха и надо убрать здесь всё. Пока шила, стягивала раны, несколько раз назвала его Лёшей. И то ли из-за боли, то ли смирился, но он не протестовал, а мне, если честно понравилось.

Ну не идёт ему это – Алекс! Придумал тоже. Будет Лёшей и точка. Размышляя в этом ключе, занялась уборкой.

– Лёш, смотри, как минимум часов пять оборачиваться нельзя. Я тебе сейчас дам совсем чуть-чуть снотворного, – он лишь молча кивнул тяжело дыша. – Давай, выпей, – протянула стакан. – Ты молодец! Честно, не ожидала, что выдержишь и молчать будешь.

– А чего ждала, что орать буду? – он лёг и попытался устроиться более удобно, что было в его случае проблематично.

– Если честно, то да, – не стала хитрить я, он усмехнулся. – Ну, пару, тройку воплей точно ожидала.

– Поверь, это не самое плохое, что мне приходилось терпеть, – уже пробормотал он, проваливаясь в сон.

Той ночью я толком и не спала, придвинув кресло поближе к дивану, устроилась в нём. Иногда проваливалась в сон, но ненадолго – необходимо было следить за состоянием Алексея и понимание этого выдёргивало из сна через фактически равные промежутки времени.

Проснулась от того, что солнечный луч светил в глаза, села и тут же потянулась к своему пациенту. Осмотрела ногу, руку и, подняв глаза, хотела осмотреть лицо, но заметила, что он смотрит на меня из-под прикрытых век.

– И давно не спишь?

– Минут пять, наверное. Ты что, со мной всю ночь так просидела?

– А у меня был выбор? – наклонилась над ним, осмотрела уже затягивающиеся швы на лице, всё-таки регенерация оборотней радует, – М-м-м… всё хорошо, просто отлично. Как себя чувствуешь?

Он помолчал, прикрыв глаза:

– Может мне подняться? Я так лучше определю.

– Нет. Пока лежи. Я сейчас поставлю чайник, попьём чаю, а ещё ты плотно поешь и посмотрим. Если тошноты не будет, искупаешься и перекинешься, чтобы регенерация пошла быстрее.

– А почему сейчас нельзя перекинуться?

– Можно. Но швы только-только затянулись, могут и разойтись. Я думаю, через часик нормально будет. Как раз поесть успеешь. Заодно и расскажешь, что у тебя произошло.

Во время завтрака Лёша и поведал свою замечательную историю:

– Понимаешь, в соседней стае ну просто прелестная волчица есть. Я с ней уже пару раз был, а тут она звонит – мол, соскучилась, хочу увидеться. Ну, я что? Я только за. Вот мы и встретились на границе стай. Как оказалось, не только я на неё глаз положил, но и ещё один субъект. В общем, сцепился я с этим гадёнышем и его дружками. Ну и трое на одного как-то не справедливо, не находишь? Я конечно посильней буду, кровь, как говорят – не водица. Уделал я их. А эта дура, увидев, как я рву её м-м-м… ухажёра – кинулась на меня. Это она, кстати, мне морду-то покромсала. Откинул её, ну и пошёл оттуда. Направился сюда, думал к Марте на поклон, уговаривать буду, чтоб Максу не говорила ничего. А тут ты… вообще удачно всё сложилось. Вот вроде и всё. – Закончил он свой рассказ, при этом, не забывая сметать всё со стола. Всё-таки аппетит у него хороший, тем более сейчас на восстановление энергия потребуется.

– А почему нельзя чтобы Максим знал об этом? Вроде ничего криминального?

– Да ты что? Он же мне потом такую выволочку устроит! – он хмыкнул, – Не по статусу мне такие фортели выкидывать, – осекся, сообразив, что сболтнул лишнего и решил выкрутиться: – Я всё-таки второе лицо в стае. Короче, не могу тебе сказать, в чём проблема. Да и сам понимаю, что поступил как мальчишка. Ладно, – он махнул рукой, – разберёмся. Спасибо за завтрак. Что, когда мне можно уже оборачиваться?

Встала и поманила его рукой:

– Встань около окна, лучше видно будет, – осмотрела внимательно его «боевые» ранения, он же опасливо придерживал, то и дело сползающее с бёдер, покрывало, – Лёш, ну не вертись. Постой спокойно хоть пару минут.

– Слушай, а может, вернёмся к Алексу, а? – он просительно посмотрел на меня.

– Ну, уж нет, – хмыкнула я, – Это моя награда за труды. Алекс мне просто не нравится – Лёша намного лучше.

– Ну, нет, так нет, – легко согласился он, – Одно условие, – он выставил указательный палец, – Только в близком кругу. При всех остальных – Алекс.

– Ладно. Иди уж, оборачивайся. Часа три походи по лесу, погуляй и можно к Максу. Только не бегай, найди лужайку какую-нибудь, полежи. Покататься в траве не забудь, чтоб уж наверняка все медицинские запахи отбить, – легонько подтолкнула его в спину, направляя к двери.

Уже на пороге он обернулся и сказал:

– Знаешь, я очень рад, что ты такая. Ну и рад, что не похожа на мать.

Убирая со стола, я сначала не придала значения его словам и мимоходом спросила:

– В каком смысле – не похожа на мать?

– Ну-у…. – он замялся, – Порядочная, короче.

– Лёш, – я уже насторожилась, – Скажи как есть, не ходи кругами.

– Ну, по мужикам не бегаешь. Я, честно говоря, думал – как только осмотришься здесь, так и начнёшь хвостом крутить. Рад, что ошибся, – при этом он радостно улыбнулся.

Подойдя к нему вплотную, схватила за руку, пока он не выбежал за дверь, увидев выражение моего лица.

– А теперь объясни нормально – при чём тут мужики, моя мать и порядочность?

– Блин, Лейка, – это он назвал меня так в отместку за Лёшу, – Твоя мать же проститутка, чего уж скрывать. Я читал твоё досье, Максим мне дал. Вот и говорю, хорошо, что ты порядочная, а не как твоя мамаша.

Шокировано отпрянув, выпустила его руку:

– В смысле проститутка? Ты что сдурел?

– Почему это я сдурел? А ты что думала, мы не узнаем? Да пока мы вас искали с твоей мамашей, то это первым делом и вылезло. А потом Влад уже досконально досье ваше собирал – где жили, где она работала, где ты училась и работала.

Я ошарашено сделала шаг назад, ещё один, упёрлась в кресло, и как подкошенная рухнула в него, не сводя с него ошеломлённого взгляда. Видя моё состояние, он спросил:

– Погоди, а ты что не знала? – он удивлённо на меня посмотрел. – Да не-е, не может быть! – подошёл ко мне, – Лия, ты серьёзно не знала?

Мотнув головой, сипло спросила:

– Это было в досье? – он кивнул.

– Это может быть ошибкой?

– Нет. Это стопроцентно. Влад свою работу знает, в своем деле он лучший.

Отведя взгляд, прошептала:

– Лёш, ты иди. Тебе нужно обернуться. Я посижу тут. Всё нормально. Иди, – он не двигался. Чувствуя, что сейчас расплачусь, продолжила едва сдерживаясь: – Пожалуйста. Иди.

Алекс сжал мою руку, пробормотал: «Прости», – и вышел.

Я сидела как оглушённая, вспоминая, сравнивая услышанные обрывки разговоров, образов. Мама действительно работала ночами, приходила утром, бывало и после обеда. И что же получается, окружающие нас люди могли знать, чем она занимается?

Слёзы катились у меня по щекам, но я не замечала этого. У меня перехватило дыхание от мысли: «Получается, Максим знает? Если это написано в досье, то …» Я со стоном уронила голову – как же стыдно! Почему-то именно перед ним безумно стыдно. Всё это время они ждали, когда я пойду по мужикам?

Настроение в те дни было гадкое, даже Алина, навестив меня в один из вечеров, не смогла расшевелить. Удалось всё списать на плохое самочувствие. Только Марте я могла довериться о своих чувствах и терзаниях, благо уже через пару дней она вернулась.

Рассказала о том, что Алексей зашёл меня проведать, посмотреть, как я устроилась и какую информацию я от него случайно узнала. На это услышала: «Лиюшка, вся наша жизнь складывается из компромиссов и неизвестно, почему она на это решилась, что её заставило,… так что не суди. Я прожила долгую жизнь, знаю насколько нелегко порой сделать правильный выбор. А женщинам тем более! Мне самой приходилось принимать очень тяжёлые жизненные решения. Но, неужели ты ничего не знала, не замечала?» Я отрицательно качнула головой:

– Давно, ещё в детстве, я пару раз спрашивала, где она работает и даже один раз попросилась с ней на работу пойти, – я грустно усмехнулась, – но она отвечала, что в каждом городе приходится разную работу искать и начальство строгое, детей не любит. Потом, уже повзрослев, слышала от неё, что работает то в одном, то в другом месте.

– Значит, она очень не хотела, чтобы ты об этом узнала и, как видишь, ей это удалось. Не суди Лиюшка, не узнав причины. А насчёт того, что Максим и Алексей об этом знают, так ты не беспокойся – ребята они хорошие, надёжные. В стае никто не узнает. А вот мнение своё о тебе они составлять будут по твоим поступкам и поведению. А ты девочка у меня хорошая, – она притянула меня к себе, обняла, – И красавица и умница, так что не переживай – всё будет хорошо.

После того разговора, мне стало легче. Правда иногда я мысленно всё же возвращалась к загадке – почему же мама этим занималась, но гнетущего чувства уже не было. В первую очередь мне необходимо обсудить это с мамой.

А вот о ней я волновалась. Мама и раньше не радовала меня частыми звонками, но сейчас была другая ситуация. Она не позвонила мне, даже передав кольцо, и не удостоверилась всё ли со мной в порядке. Это настораживало.

Утешала я себя тем, что скорей всего она также вынуждена скрываться, и может выдать себя звонком. Но, всё чаще и чаще вспоминала о маме с беспокойством.

А вот отношения с братом изменились кардинально. Теперь он частенько приходит вечером с Алинкой и с успехом дегустирует наши «шедевры». Несколько дней назад вообще принёс пару спортивных костюмов и теперь прибегает волком, оборачивается и сидит с нами, утверждая, что с нами не скучно, ну и подкрепиться можно.

В принципе меня это не смущает – брат всё-таки. Но что-то уж слишком много его стало в моей жизни. Ничего, если будет наглеть, молчать не буду.

Вечера у нас действительно проходили не скучно. Мы с Алиной то готовили, то просто чаёвничали. Как-то Алина предложила побегать в лесу, Лёша воспринял предложение положительно, ну а мне пришлось поддаться на уговоры. Обернувшись волчицей, я настороженно вышла к ожидающим меня за дом.

Волк брата осмотрел меня, причём со всех сторон, как лошадь при покупке (хорошо хоть в пасть не заглянул), обнюхал и рыкнул – то ли одобрительно, то ли насмешливо. Махнул хвостом и потрусил в сторону леса.

С тех пор мы частенько бегали втроём или они бесились на поляне за домом. Я, на свою голову, в один из вечеров, не желая принимать участия в их перерыкиваниях и сумасбродных выкрутасах, вынесла из дома большую массажную щётку. Подозвала волчицу Алины, велела лечь и начала её чесать. Массируя шею, прошлась рукой по ушам, перемяла холку. Волчица от такого почёсывания-массажа растеклась лужицей. Видя это безобразие и скорей всего завидуя, волк брата приблизился, понаблюдал и плюхнулся рядом, тычась мордой мне в бок мол: «Давай и меня чеши!» Ну что ж, мне не жалко и его почесала, зато они успокоились.

Уже уходя, Лёша сказал, что ради такого почесуна он специально себе щётку принесёт. И ведь принёс же, ещё и с завязанным красным бантом на ручке, торжественно вручил мне. Вот и бывает – сижу, чешу их на две руки, а они переваливаются с одного бока на другой. Кто же знал, что за этим занятием нас застукает Максим.

Одним днём набегавшись вволю по лесу, мы нашей маленькой компанией, ввалились в мой домик, поели и вышли на лужайку за домом. Поначалу мы просто валялись на расстеленном покрывале, потом же я сдалась от уймы приведённых аргументов, почему волков Лёши и Алины необходимо почесать и помассировать. Последней каплей стало просящее выражение на лице брата, ну точь в точь кот из мультфильма про Шрека. Увидев его моську, мы с Алинкой не выдержали и расхохотались. Вот я и сидела с двумя щётками и водила ими по спинам и бокам волчицы и волка, временами посмеиваясь от их довольных морд и порыкиваний. Я даже напевать себе под нос начала, как услышала:

– Интересная картина.

Мы все трое резко обернулись и увидели Максима, который стоял, опершись на угол дома, скрестив руки на груди:

– А я-то думаю – куда вы подевались?

Волк вскочил, рыкнул на него, припал на передние лапы и, сорвавшись, кинулся в лес.

Я проводила его взглядом, а сама так и сидела, зависнув с двумя щётками в руках. Волчица лениво приподняла морду, также проводила взглядом улепётывающего волка, потом ткнулась мне в бок. Перевела на неё взгляд, при этом осознав, что сижу с щётками, платье задралось до середины бёдер. Резко вскочила, смущённо одёрнула подол:

– Добрый вечер, Максим. Чаю будешь?

– Чаю? – он смотрел серьёзно, но уголки губ подрагивали, было видно, что он едва сдерживается, чтобы не рассмеяться, чем ещё больше смутил меня. – Да. Чай буду. Травяной есть?

Я кивнула и направилась к дому. Хотела буркнуть, что у меня другого и нет, но промолчала. Услышав за спиной вздох, обернулась – это Алинка, поняв, что чесать уже не будут, поднялась и потрусила в сторону пристройки к дому, где можно было спокойно обернуться и одеться.

Зайдя на кухню, поставила чайник, достала чашки. Вошёл Максим и сел на стул, оглядывая кухню:

– У тебя очень уютно.

Присоединилась Алина, присела рядом с братом:

– Ну вот, такой кайф обломал, – она вздохнула.

– Сестрёнка, ты мне не рада? – Максим приподнял бровь.

– Конечно, рада, – Алина потянулась и обняла его, он же в ответ притянул её к себе, – Но, кайф ты всё-таки обломал.

Я усмехнулась.

Закипел чайник. Я молча разлила чай, присев за стол, извинилась, что нечего подать к чаю, так как за обедом всё съели. Заметила, что Лёшка даже засохшее печенье уволок из шкафчика и сгрыз пока мы лежали на травке за домом.

– Ну и чем вы занимались? – Максим с улыбкой смотрел на сестру. Она пожала плечами:

– Немного побегали, поели, повалялись.

– Лия, – Максим посмотрел на меня с улыбкой, – ну и на какой шантаж пошли эти двое, чтобы ты их чесала?

Я хотела ответить, но Алина опередила:

– Максим, ну как ты мог подумать такое обо мне? – и глазки такие честные, честные, – Да что бы я? Мне Лия, между прочим, сама предложила, а вот Алекс этот да, шантажировал! – тут мы вспомнили его просительную мордаху и прыснули от смеха.

Объект нашего разговора вошёл на кухню с двумя пакетами и поставил их на стол. Я удивлённо на него посмотрела.

– Вот, домой забежал и на кухню набег сделал. Корми нас, – и плюхнулся на стул, – И я тоже чаю хочу, я там плюшки закинул, правда не знаю с чем они.

Я стала разворачивать пакеты. Алина с Лёшей переругивались, так как он стал пить её чай. Две запечённые курицы, пирог, нарезка, хлеб, действительно положил плюшки, правда на дно пакета и под весом других продуктов они расплющились, сыр, зачем-то бутылка молока, конфеты и бутылка коньяка. Вот её-то я удивлённо взяла в руки и, обернувшись к брату, спросила:

– А это что?

Он выхватил бутылку из моих рук:

– А это нам с Максом после ужина, на десерт, – и подмигнул Максиму:

– Ты как?

– Не против, – он сидел расслабленно, приобняв облокотившуюся на него Алину, и попивал чай.

– Блин, Лийка! – воскликнул брат, – Ну чего ты так долго?

От его крика я чуть не уронила курицу, которую держала в руках и собиралась положить на противень, чтобы разогреть.

– Лёшка! Ты чего орёшь? Напугал, балбес, – беззлобно огрызнулась я.

При нашей пикировке Максим поперхнулся чаем, откашлявшись, удивлённо на нас посмотрел:

– Как ты его назвала? – перевёл взгляд на Алексея, – А ты как?

Алина смеясь, похлопала его по спине:

– Да ты давно их просто вместе не видел.

– И давно вы спелись?

– Ну, почему сразу же спелись? – усмехнулся Алексей, – Она все-таки моя сестра. Имею право, – и уже мне: – Правда, Лийка?

Я хмыкнула:

– Правда, Лёшка.

Максим только покачал на это головой.

Ужин прошёл, я бы сказала – непринуждённо. Поначалу я немного тушевалась из-за присутствия Максима, но понемногу меня отпустило. В конце концов – это он у меня сейчас в гостях.

После ужина прошли в комнату, мужчины заняли кресла и налили коньяк в обычные чайные кружки. Не было у меня ни бокалов, ни рюмок. Ну, а нам с Алиной остался диван. Я села, а она, распустив волосы, легла и положила голову мне на колени. Ей нравилось так лежать, пока я перебирала её волосы, а меня это даже успокаивало.