Салех

Их шаги отдавались в широком пустом проходе едва слышным эхом. Все вокруг выглядело так, будто никаких квантовых искажений тут отродясь не было. Просто покинутое здание. Возможно, все его сотрудники вышли на обед или у них сегодня случился выходной. Впрочем, они могли находиться наверху и заниматься своими прямыми обязанностями. Под сапогами не хрустели камешки и мелкий сор, всюду царила невообразимая тишина, что только укрепляло уверенность в том, что тут кто-то есть. Не могло же за сотни лет сюда не прилететь ни пылинки!

Пыль действительно нашлась. По обеим сторонам дорожки, протоптанной кем-то в прошлом. Никто, казалось, не обратил на это внимания, и Нима шагнула вбок, пока Тукк и Джейми с опаской заглядывали в темноту открытых дверей, стараясь там что-то рассмотреть. Высокие узкие створки недвижно хранили покой широкого холла за ними. Нима прошлась рядом с тем местом, где только что проходили её спутники.

– Что-то интересное? – тихо спросил Рэнфри, испугав Ниму тем, что подкрался со спины.

– Ничего странного не замечаешь? – указала она пальцем вниз. Наёмник какое-то время рассматривал белый пол, на котором не так хорошо были видны следы, сделал пару шагов и сказал:

– Кроме того, что в пыли не остаются наши следы?

Теперь удивилась Нима. Она думала, что Рэнфри обратит внимание на те места, где пыль почти отсутствовала, но он заметил другое. И это ещё сильнее настораживало.

– Здесь кто-то проходил до нас, – пояснила Нима. Наёмник пожал плечами.

– Неудивительно. Их лагерь мы уже встречали. Думаю, встретим ещё парочку таких же братских могил в Салехе, если поищем. Но это не отвечает на вопрос, почему мы следов не оставляем. А те, другие, приходившие до нас, оставляли, если тропинку расчистили.

– Потому что мы ходим не здесь, – сказала Нима, ткнув пальцем себя в грудь. Рэнфри понял, что она говорит про амулеты.

– Мы ходим не здесь. А где? – зачем-то спросил он. Нима пожала плечами.

– Не знаю. Но если бы мы находились в реальном времени постоянно, то не смогли бы квантоваться в другие линии течений, где могли пройти барьер или выскользнуть из временных ловушек.

– А эти, – он ткнул в чистое место под ногами, – значит, без амулетов были? И как тогда они сюда попали?

Нима не успела ответить, перед ними застыл Джейми с искажённым от ужаса лицом. Он тыкал пальцем куда-то в темноту, пытаясь выдавить хоть слово, но получалась одна несуразица.

– Там! Командир, там… это! Там!

Рэнфри достал пистолеты и быстро пошёл к проёму дверей, где его ждал на пороге странно задумчивый Тукк.

– Что? – спросил Рэнфри, как-то разом утратив простецкое выражение лица. Палач посторонился, впуская в темноту скудный свет серого неба и шагнувшего следом командира.

Внутри оказалось не так уж и темно. Когда глаза немного привыкли к полумраку, наёмник остановился, и за его плечом возникла Нима. Она тоже подошла посмотреть, что обнаружил Джейми. Скоро и остальные собрались, не решаясь переступить порог и начав тихо переговариваться за спиной.

Большой зал с богатым убранством казался унылым из-за отсутствия солнечного света, должного литься сквозь узкие стрельчатые окна. Сейчас проёмы были частично заслонены разной мебелью, шкафами и креслами с высокими спинками, поставленными друг на друга. Кое-где эти баррикады оказались задрапированными толстыми шторами и накидками на мебель, растянутыми, как перегородки чуть дальше. В середине, прямо на полу из голубого мрамора, в котором до сих пор угадывались золотистые вкрапления частиц, отличавших этот материал от остальных, был разбит самый настоящий лагерь. Две палатки, вокруг лежат вещи, рюкзаки стоят в беспорядке, кое-где валяются обрывки бумаг, клочками выстилающие пол повсюду. Среди всего этого видны поблёскивающие тёмные пятна крови, разбросаны гильзы и в паре мест даже имеются остатки сажи. Видимо, некто, напавший на стоянку, разворошил костерок, зачем-то собранный в этом месте. Присмотревшись, Нима поняла, что костёр жгли позже. В нем пытались сжечь те самые листы бумаги, исчерченные мелким почерком. То, что не успело сгореть, было безжалостно разорвано и разбросано вокруг.

Но наибольшей странностью оказались тела. В отличие от предыдущих, они не находились во временных коконах, мумифицировавшись от постоянной сухой и прохладной температуры вокруг. Полуистлевшие обрывки одежды и обуви до сих пор обтягивали хрупкие жёлтые кости. В телах можно было различить места, куда угодили пули. Стреляли профессионалы, все выстрелы ложились очень кучно. Грудь у одного из особенно широкоплечих людей была буквально истыкана следами выстрелов, раздробивших кости и разорвавших одежду в клочья. Никакого оружия рядом с телами не обнаружилось.

– Еще один лагерь? – глухо спросила Нима. Рэнфри медленно, будто через силу, покачал головой. Он вытянул вперёд руку и указал стволом на ближайшее тело. Оно как раз лежало лицом вниз и было совершенно лишено одежды. Даже белья не осталось. Но что-то все же привлекло внимание наёмника, если он указал именно на эту мумию. Говард подошёл, осторожно перевернул скелет и присел рядом, не зная, что и сказать. На шее мумии, едва держась на последних нитках, болтался обрывок черного шёлкового платка. Рэнфри посмотрел на Ниму. Та выглядела так, словно до сих пор вообще не сталкивалась со смертью. Даже в условиях Салеха её лицо стало таким белым, что чернота маски казалась отпечатком тьмы. Первозданной и перворождённой, какую никто и никогда не видел в этом мире.

– Это… – хрипло выдавила она, и голос пропал окончательно. Ниме пришлось откашляться, но Рэнфри продолжил за неё, не собираясь щадить чувства нанимателя.

– Это наш лагерь. И вот это, – он ткнул оружием в скелет, – ваш… – он замешкался, не зная, стоит ли произносить то, что хотел.

– Это мой труп, – прошептала Нима, привалившись плечом к косяку рядом. Ей было дурно, её вдруг начало мутить и выворачивать, а в голове странно шумело, будто после хорошей пьянки накануне.

– Четыре тела, – посчитал Рэнфри, быстро обыскав лагерь. – Остальных нет.

– Но почему? Почему мы тут? Почему не ушли? – забормотал Джейми. На его глазах появились слезы, которые Стукач старался утирать рукавом. Он хлюпал носом и старался не смотреть на свою могилу без необходимости.

– Мне больше интересно, где остальные.

В этот момент Тукк повернулся, осматриваясь. Палача, без сомнений, сильно проняло зрелище собственного изуродованного тела, которое безошибочно можно было узнать среди остальных по комплекции и частично сохранившимся на коже татуировкам, но полного шока он не испытал. Профессия обязывала оставаться стойким даже в такие моменты.

– Где Сиг? – спросил он. Остальные начали озираться по сторонам, бросив разглядывать мертвецов. Рэнфри и Нима выскочили из здания одновременно, разбежавшись в стороны. Последняя выжившая амазонка, все это время старательно охраняющая вход в это место, указала рукой в сторону, откуда они пришли.

– Ах ты, черт тебя дери, мелкий ублюдок! – выразил общую мысль Тэн. За последние пару часов он сильно изменился, выражая свои эмоции к случаю и без надобности. Перебросив свою снайперку через плечо, он готов был уже рвануть за северянином, когда его остановил Тукк.

– Я сам, – сказал он, и побежал прочь.

– Чего встали? Рассредоточиться, в говно не наступать, следовать к барьеру! – отдал приказ Рэнфри. Остальные рысцой ринулись догонять пропавшего Сигизмунда.

– Если он уйдёт, мы тут застрянем! – крикнула Нима наёмникам. Остальные уже и сами поняли, что именно заставило их, неизвестно как оказавшихся у своих же могил, остаться здесь. Сигизмунд решил, что с него хватит, и удрал вместе со всеми амулетами.

Глава 6

Ему давно уже было худо. Это началось почти сразу, как они подошли к барьеру, но тогда он списывал своё состояние на излишние нервы. Да и его любимая винтовка подвела его не единожды. Сигизмунд был крайне напуган этим. Привыкший полагаться на данные экрана высокоинтеллектуального оружия, он почти забыл, что такое делать работу самому. Винтовка определит расстояние, найдёт цель и предложит наиболее эффективное решение. Она сама выберет нужный угол стрельбы, позицию, определит рельеф местности, замерит скорость ветра. С поправками на падение пули. Или рассеивание лазерного луча. Или заряженных частиц. Сиг не сильно интересовался, чем там палит его красавица. Сначала помнил и знал, конечно. А вот в последние месяцы почти забыл. Не до того было. Этот грёбаный Рэнфри не давал нормальной работы, приходилось перебиваться какими-то унизительными малооплачиваемыми контрактами. А зовущая и манящая Пыль требовала денег, внимания и бережного отношения.

Он любил её, она отвечала взаимностью. И, как любая аристократка, требовала тратить на неё всё, что тряслось и звякало в карманах.

И когда придурочный шут в чёрной маске начал палить из своего оружия, Сиг задумал побег. А уж когда все его спутники, словно бараны, побежали смотреть на мёртвый лагерь, северянин не выдержал. Не выдержал того, что увидел. Особенно поразившись пробившемуся в этих обстоятельствах холодному расчёту. Будто подсказал кто: бери и беги. Северянин уже пытался унять трясучку и жгучие боли в теле дозой наркотика, запрятанного в хитром потайном кармане штанов, но желанного эффекта не получил. Его только вырвало на краткой стоянке, вот и все.

Его тела в мёртвом лагере, вроде бы, не было, и это натолкнуло на мысль о побеге.

Он не думал о товарищах, не думал ни о чём, кроме себя и жажды немедленно, прямо сейчас, любой ценой вдохнуть то, что унесёт прочь тревоги и страхи.

Эти вечные мысли, кровавые сны, в которых его преследовала молодая мёртвая девушка, укоризненно смотрящая на Сига последним уцелевшим глазом. Второго, как и половины лица, не было. Сигизмунд не помнил, что сотворил с ней тогда, будучи ещё дома и прожигая жизнь в радостях и развлечениях. Однако, внешность видения постоянно менялась, и теперь определить правду стало проблемой.

Не спросишь же у Рэнфри, что он ему наплёл при найме в команду! Но что-то явно было. И Сиг имел к этому непосредственное отношение. И его история, грязная, кровавая, извращённая и приведшая к гибели младшей дочери партнёра отца по торговле топливом, не сулила молодому аристократу счастливого будущего. От казни его, пожалуй, могли бы избавить деньги родителей, но спокойно жить и ходить по улицам города ему бы уже не позволили. Две старшие сестры погибшей девушки служили в корпусе военных при выработках на окраинах, и Сигизмунд разозлил их не на шутку. Ладно бы ещё эта малолетка просто умерла. Так нет. её нашли голой, со следами насилия, пыток и все это было в весьма извращённой форме.

Сигизмунд не помнил ни минуты из этого, и потому в конце концов убедил себя, будто ничего он не делал, а историю придумали его конкуренты и завистники, чтобы лишить власти в будущем и пошатнуть авторитет родителей в настоящем. Сути дела это особенно не меняло, и Сигу пришлось бежать.

И вот теперь он снова был в бегах. Улица ложилась под ноги удивительно ровно и без напастей, изгибаясь и поворачиваясь, и Сигизмунд уже узнавал те места, через которые они проходили совсем рядом с барьером. Наконец, камни мостовой сложились в условно ровную линию, должную упереться в невидимую преграду. Сигизмунд едва не влетел в него, не останавливаясь, но чиркнувшая у самого уха пуля заставила его круто забрать в сторону, поскользнуться и покатиться прочь.

Он забился между больших камней, слушая своё прерывистое дыхание, осторожно пытаясь отдышаться, когда совсем рядом, прямо в ухо ему шепнули:

– Давай, я их отвлеку, а ты убежишь?

Сигизмунд чуть не подпрыгнул от неожиданности, уставившись на сидящую рядом с ним девушку. Она была совсем такая же, как во сне. Голая, перемазанная кровью, с половиной лица. Но в этот раз она задорно улыбалась уцелевшей частью губ и игриво поглядывала целым глазом на северянина.

– А-а-а-а! – заорал он так, что посыпалась пыль с его одежды. Он попытался выскочить из укрытия, но тут же натолкнулся на огромное чудовище, скользкое и мертвенно-бледное, сплошь покрытое язвами и струпьями, в котором с трудом можно было узнать самого Сигизмунда.

– Послушай её, она дело говорит, – посоветовало видение двойника Сигизмунда, – она отвлечёт, мы сбежим, и снова будем принимать нашу радость!

– Господи, помилуй… – широко распахнув от страха глаза, прошептал Сигизмунд, неуклюже пятясь назад.

– Господь тебя не услышит, сын мой, – тут же заговорил третий призрак. Это оказался сухопарый старичок в выцветшей рясе проповедника, с которым юный аристократ не сошёлся во мнении о грехах и их наличии у него самого. Старого болтуна придушили в подворотне через пару дней после того, как Сиг пожаловался своим друзьям в одном из местных баров, что святоша окончательно его достал. И если он не прекратит свои увещевания, отец точно лишит его наследства. Сейчас призрак так и ходил с обрывком верёвки на тощей шее, с синюшным лицом и выпученными, налитыми кровью глазами.

– Осторожно, тебя могут подстрелить там! – схватила его за руку мёртвая девушка. Сигизмунд с визгом вывернулся из её холодных пальцев и побежал в другую сторону. Завернув за очередное здание, он на всех парах влетел во что-то огромное и жёсткое, вставшее на его пути.

– Совсем спятил? – прогудел Тукк, поднимая брыкающегося аристократа за шиворот и встряхивая его пару раз. Сиг сглотнул, обмяк и ничего не ответил. У него от страха стучали зубы, по лицу катился пот, все вокруг казалось размытым и туманным. Руки тряслись, его бил озноб, а лицо горело огнём, будто облитое кислотой. Тукк подтащил его к себе, заглянул в глаза, но ничего в них не увидел. Узкие, как булавочные головки, зрачки Сигизмунда выдавали его состояние. Северянин смотрел куда-то мимо палача, бормоча что-то о предательстве его винтовки, мертвецах и о том, что надо бежать отсюда, как можно скорее.

– Да уймись ты! Переключи свою игрушку на стрельбу обычными…

Договорить Тукк не успел. Сигизмунд, снова увидев за спиной палача своих демонов, забился в руках Тукка с такой силой, что порвал одну лямку рюкзака. Тукк выпустил свою добычу, когда Сигизмунд сильно ударил его лбом в переносицу. Из носа Дэла потекла кровь, боль затуманила взгляд, и он немного разжал хватку медвежьих объятий. Сигизмунд, воспользовавшись этим, снова рванул прочь, к барьеру, а вслед ему донёсся сдавленный голос палача, пытавшегося вразумить аристократа:

– Куда ты? Твои порошки же у меня!

Сигизмунд не слушал. Он завернул за очередные развалины, рванул на себе одежду, с треском разорвав её почти наполовину, и начал трясущимися пальцами выковыривать из-под подкладки свою заначку. Глупо было думать, что он отдаст палачу все запасы.

Увидев, как на ладони блеснул заветный пакетик, северянин утробно взвыл, сосредоточился и раскрыл его. Он втянул в себя сразу все, что там имелось, даже не позаботившись о дозировках, и не желая их соблюдать. Ему было так плохо, как не случалось, пожалуй, ещё никогда.

Ожидая эффекта, Сиг затрусил к барьеру, на ходу роясь в рваном рюкзаке и пытаясь выудить оттуда хоть одну цепочку с амулетом. Рядом с ухом снова чиркнула пуля. На этот раз она задела его, и по шее потекла струйка крови. Но текла, правда, недолго. В Салехе истечь кровью было почти невозможно. Однако, тёплая и липкая капля все же немного отрезвила Сигизмунда. Он машинально стер её пальцами, которыми тут же схватился за цепочку амулета и сжал её. Липкая кровь вяло поползла вниз, к золотистой спирали с шариком.

– Скотина ты! – навалившись на него почти у самого барьера, прохрипел в ухо Тукк. – Ты же нас всех тут оставишь, на смерть оставишь, гад!

– Отвали! – завизжал Сиг, почему-то не чувствовавший никакого облегчения от принятой дозы наркотика. – Плевал я на вас на всех! Насрать мне на вас! Понял?!

Он ударил палача в разбитый нос ребром ладони, чувствуя, как ломается хрящ. Тукк взвыл, но не отпустил северянина. Сигизмунд извернулся, как склизкая масса между пальцами, и заехал палачу промеж ног коленом. Тукк повалился на землю, прижав руки к паху, а Сигизмунд рванул дальше, выбираясь на открытую дорогу, ведущую к барьеру. Рядом зачиркали пули. Часто и уверенно, и Сиг понимал, что если бы не разбросанные по обочинам кучи мусора и камней, Тэн, наверняка засевший где-то наверху, давно бы уже пристрелил его. Благо, достаточно высоких построек в этой части Салеха не сохранилось.

Барьер блеснул маслянистой плёнкой прямо перед Сигизмундом, и тот добавил резервных сил на последний рывок.

Но тут рука палача схватила Сигизмунда за волосы и рванула обратно. Тукк перехватил добычу и набросил на шею аристократа удавку. Если бы наркотик подействовал, то Сиг сейчас легко бы отбился от захвата. Он знал, помнил когда-то, множество приёмов рукопашной драки, которые преподавались ему дома. Аристократ должен уметь постоять за себя и свою честь, как-никак.

Но наркотики в этом проклятом месте не действовали. Эффекта не наступало, а отчаяние и маячившие где-то на периферии зрения призраки прошлого не уходили. Сигизмунд терял силы и переставал контролировать своё тело. И в этот момент Тукк резко качнулся вперёд, вдавливая Сигизмунда в барьер рюкзаком и спиной. От неожиданности северянин оттолкнул палача обратно. И тот, крутанувшись на месте, упал лицом вниз, неловко оседая на землю. На одежде Тукка появилось кровавое пятно, немного ниже левой лопатки, куда угодила пуля снайпера. Северянин успел только удивиться, что Тэн, при его-то мастерстве, попал в друга, но в этот момент он полностью провалился сквозь барьер, и вокруг него расплылось тысячекратно усиленное белое свечение. Пальцы, так и сжимавшие окровавленный амулет, разжались, но это не помогло.

Тукк остался лежать перед самым барьером, к нему уже спешил Тэн, желавший сказать, что с того места, где он сидел, он никогда бы не попал в палача. Да и не стал бы пытаться, увидев, что они схватились с Сигизмундом. Тэн покинул свою позицию на возвышении развалин сразу же, как только понял, что Тукку потребуется его помощь здесь. И стрелял в него вовсе не он.

Подбежав к раненому, Тэн быстро убедился в том, что пуля застряла в лопаточной кости, но палач жив. Салех не отпускал тех, кто в него попадал, просто так. Тогда снайпер посмотрел туда, где должен был стоять или лежать Сигизмунд, изо всех сил желая пристрелить его тут же.

Однако, там никого не оказалось. И барьер не осветился кровавой пеленой, как было тогда с Третьим. Северянин просто пропал, зато за призрачной плёнкой валялся у самой границы перехода рюкзак с амулетами.

– Кто, черт его дери, стрелял? – Рэнфри, помогая тащить тяжеленное тело Тукка на носилках, собранных из ремней и двух винтовок, неловко обернулся на ходу к Тэну. – Тэн, ни за что не поверю, что ты мог так смазать.

Пыхтящий под грузом, но не отпускающий ствол своей верной винтовки снайпер с трудом выдавил:

– Клянусь подолом Си Ван-Му, и книгами Лао Дзыня, командир. Выстрел был сделан слева и намного дальше от моей позиции. Я уже спускался к ним, чтобы помочь господину Тукку скрутить этого высокомерного фэньчана.

Рэнфри, взмахнув рукой сидевшему на ступеньках здания суда бойцу, направившего в их сторону ствол своего оружия, заскрежетал подошвами по камню ступеней, затаскивая вместе с Джейми, Тэном и вторым безымянным братом раненого Тукка в пролёт дверей.

«Хорошо, что он без сознания, – подумал Говард, осторожно приподнимая Дэла и укладывая на подстеленную ткань. Рана на спине выглядела безобидно – кровь уже запеклась вокруг обгоревшего отверстия, покрыв маскировочную рубашку палача блестящим черно-багровым лаком, и её было немного. – Еще болевого шока мне тут не хватало».

Ситуация осложнялась тем, что единственным более-менее глубоко разбирающимся в медицине был именно Тукк, в силу своей профессии знакомый с анатомией и травмами разной степени тяжести, а также способами их исцеления. Палачи в Аркании занимали промежуточное место между цирюльниками, фельдшерами и зубодралами, единственное, что было запрещено им законами – это принятие родов, но, кажется, Дэл рассказывал, что в этом случае он называл роженицу мужским именем, и претензий со стороны инквизиции не было.

Каждый наёмник из команды мог промыть и зашить рану от ножа, пули или зубов хищников. Иногда даже на себе, вместо анестезии используя крепкое спиртное, а специальные нитки заменяя сапожной дратвой. Но в этом случае брать на себя ответственность за извлечение пули из лопаточной кости палача никто не осмелился.

Говард выдохнул, и вспорол ножом заскорузлую рубашку. На татуированной и испещрённой старыми шрамами спине Дэла он разглядел небольшую дырочку, в которой среди сгустков крови поблёскивал металл.

– Набор инструментов! – сказал он трясущемуся, словно в лихорадке, Джейми, перепуганному и слегка пристукивавшему зубами. – И бренди. Я знаю, у кого-нибудь найдётся во фляжке.

Стукач обыскал вещи палача и выудил оттуда набор завёрнутых в тряпицу инструментов, убранных в запаянный стерильный пакет. Стандартный одноразовый набор, правда, предназначался для зубодёра, но выбирать не приходилось. Рэнфри позвал Ниму, попросив её оказать посильную помощь в предстоящем деле. Предложение было высказано таким тоном, что отказался бы от него только самый глупый и не ценящий свой зад человек. Нима покорно плюхнула у ног наёмника свой рюкзак, совершенно не беспокоясь о наличии в нем чего-то запрещённого. Амулеты уже выловили, а иные приспособления отыскать в вещах было невозможно. Рэнфри запустил в рюкзак одну руку, не глядя на то, что там находилось, выудил одноразовый пакет с перевязочным материалом, больше походивший на набор разноцветных пластырей, и удручённо положил его обратно. Во второй раз пальцы сомкнулись на склянке с пилюлями в желатиновой оболочке, и наниматель раздражённо вырвал у наёмника из рук своё добро. На третий раз улов был богаче. Удалось отыскать склянку со стерилизатором. Дешёвое бренди Говард оставил для себя, уберегая тем самым Тукка от маринования в вонючей жидкости.

Хвостовик расплющившейся о кость пули ему удалось нащупать только с третьего захода. Не предназначенные для этого щипцы зубного техника соскальзывали с металла. Рэнфри казалось, что Тукк, которому на всякий случай вставили в рот обмотанный ветошью кусок дерева, вздрагивает, едва инструмент касается кости. Может быть, так оно и было, но сейчас весь мир сузился до расширенной двумя короткими разрезами раны, и засевшего в лопатке небольшого кусочка металла. Свинец внешней оболочки пули расплющился о кость, а твёрдый сердечник вошёл в неё, пробив почти насквозь. Кровь лениво, словно нехотя, очень медленными тягучими толчками вытекала из раны. Говард ещё раз напрягся, закусив губу, и осторожно потянул чёртовыми щипцами за хвостовик пули, шипя едва разборчивые ругательства на всех знакомых ему языках. Тукк мелко вздрогнул, замычав, когда кусок искорёженного металла покинул рану и брякнулся на камень пола, расплескав вокруг себя капельки чёрной крови.

– Это точно не Тэн, – подобрал пулю ассистировавший командиру Джейми. – У него либо лепестковые, либо с обеднённым ураном в сердечнике. А здесь сердечник стальной, и плохонький. Дешёвка.

Рэнфри утёр выступивший на лбу пот свободной рукой, и отложил изгвазданные щипцы. Узкий и длинный нож, протёртый стерилизатором, ещё раз вошёл в рану, отсекая разлохмаченные края мышц и кожи. Очистив рану, Говард глотнул из фляжки, чтобы унять нервы, и осторожно начал ушивать разрезы, матерясь. Кривая игла так и норовила выскользнуть из пальцев, а узлы на нити были косыми и грубыми. Но Доусон никогда и не планировал карьеру в качестве практикующего хирурга. Все, что командир сделал сейчас, он делал на основе опыта и наблюдений за настоящими врачами, но сказывался недостаток практики.

– К черту, – проворчал Говард, протирая кожу вокруг раны тем же самым стерилизатором, и накладывая тампон на кривые швы. Сейчас нужно было наложить повязку на рану, а потом зафиксировать левую руку так, чтобы не сильно тревожить сломанную кость. – Вот уж не думал, что буду благодарить этот сраный Салех за то, что тут все процессы в организме так замедлены.

– Если он выживет сейчас, то может не пережить выхода из Салеха, – позади раздался голос, который Рэнфри сейчас хотел слышать меньше всего. Нима подошёл поближе, рассматривая результаты работы командира. Не обращая внимания на замаранную кровью ветошь, наниматель взял тонкими, но сильными пальцами пулю и покрутил её, рассматривая.

Нима бросила быстрый подозрительный взгляд на двух безымянных, но у тех торчали за спинами совсем дешёвые ружья, годящиеся, разве что, забить кого-то до смерти, если ими начать колотить по голове врага. Очевидно, что тот, кто ранил палача, старался не выдать себя особенным оружием. Сиг исчез, Тукка подстрелили, и это значило, что, по крайней мере, татуированного наёмника можно исключить из числа потенциальных вредителей. Сигизмунда, пожалуй, тоже, если он не был связан ещё с кем-то из отряда. Или из её людей. Нима посмотрела на амазонку. Та бы вряд ли полезла куда-то, чтобы прибить палача, да и находилась она всегда рядом с Нимой.