Шерше ля

Так продолжалось бесконечно. Пока не произошло то, что должно было произойти.

После всех этих долгих лет поиска, наполненных кровавыми сражениями, славными подвигами, смертельной отвагой, бесконечной болью и бессмертной славой, он, наконец, нашел то, что искал.

«Ты непобедим, сын мой!» – услышал он далекий голос пифии перед тем, как пробудиться. – «И это твой крест».

В тот же миг он осознал себя на краю пропасти и медленно поднялся с валуна, вздохнув полной грудью. Сзади его поддерживал генерал. Он чувствовал жар по всему телу. Трясущимися руками он снял с себя шлем и обернулся.

– Ата! – сказал он срывающимся голосом. – Теперь я знаю! – и, набрав в легкие воздух, закричал…

* * *

Антон.

– Ну, что, коллега, велкам ту ауэр тим, как говорят англичане, т. е, добро пожаловать в команду. Английский знаешь?

Сергей, начальник охраны, здоровый мужик с пистолетом подмышкой, с интересом рассматривал огромного, как гора, человека, сидевшего перед ним за кухонным столом.

Антон покачал головой. «Обложив» большую кружку с дымящимся кофе огромными ручищами, он устало глядел на босса.

– Федя говорил, ты просто класс! Сечешь опасность на раздватри. Правда, что ли?

Брови Антона лениво полезли вверх. Уголки губ опустились. Вышла довольно глупая мина, типа «не знаю, о чем ты говоришь».

– Поделись, – с алчностью голодного шакала блеснул глазами НачОх, – как ты это делаешь?

Антон вдохнул запах кофе, наклонившись над кружкой.

– Ну…

– Ага?

– Ээ…

– Так-так?

«Съехать» с темы не удавалось, и Антон нехотя ответил:

– Я… это… смерть чувствую…

– Не гони!

Антон отхлебнул кофе.

– Правда что ли? Так ты из этих…?

Антон громко сербнул.

– Ну, ты даешь! И… как ты это делаешь?

– Я не знаю, – пожал плечами здоровила. – Просто чувствую… что вот сейчас…

– И что?

– И реагирую.

– Клево. Не, ты не подумай, я тебе верю.

Антон искоса посмотрел на начальника.

– У меня куча друзей военных. Они говорят, что в боевых условиях, в сильном стрессе и с опытом чувства обосстряются до такой степени, что… Ну, в общем, сам понимаешь. У них был один парень, так противника слышал по биению сердца, представляешь? А другой, как кошка, в темноте видел, а третий на запах…

Антон поднял глаза и оскалился в улыбке. Получилось жутковато.

– Да, разное бывает.

– Ну, да ладно, разберемся, – начальник посерьезнел. – О деле. Ты будешь водить Софию, дочку Феликса. Объект особо важный. Хозяин не женат. Ребенок единственный и очень дорогой сердцу, – он внимательно посмотрел на подчиненного. – И, знаешь, что, Антоша? Готовь свое чутье. Потому что смерть ходит за ней по пятам.

* * *

– Добрый день, – худой высокий мужчина с «прилизанными» длинными темными волосами обращался к секретарше, глядя на визитку в руках. – Как мне повидаться с господином Растро… Растропо…

– Растропотоповым? – улыбнулась секретарь.

– Да, наверное, – и без того тонкие губы, растянувшись в слабую улыбку, превратились в узенькие розовые «ниточки».

Мужчина был очень бледен. Говорил тихо и мягко. Карие глаза были чуть прикрыты и смотрели с «поволокой», словно гипнотизировали собеседника.

Посетитель напоминал Гоголя на картинке из библиотечной книжки. Только намного более привлекательного. Было в его внешности и манере что-то уверенное, приятное, что-то, что притягивало женщин, как магнитом.

– Николай Леонидович у себя. Как вас представить?

– Торонин Владислав Васильевич.

– Вас ожидают?

– Не думаю, – спокойно сказал гость.

– Я сейчас узнаю, может ли он с вами встретиться.

– Спасибо, Мария, – мужчина пристально, «с надрывом», посмотрел на секретаршу.

– Откуда вы знаете, как меня зовут?

– Я учился с вашим братом Иваном в школе, – сказал Владислав Васильевич. – Только я был на два года старше.

– Аа, – девушка почему-то покраснела, – понятно.

– Вы меня не помните? – продолжал мужчина. – А я помню вас. Я как раз тогда из армии вернулся. Вы были подростком, – сказал он мягко. – Мария!

Секретарь совсем стушевалась.

– Подождите… эээ… минутку, пожалуйста, – и подняла трубку.

Торонин отошел в сторону, оглядывая офис.

– Скажите, пожалуйста, по какому вы делу к Николаю Леонидовичу? – снова обратилась она к мужчине, стараясь не смотреть на него.

Тот шагнул к ней и раскрыл перед ней маленькую книжечку.

– Я из полиции по поводу вчерашнего инцидента с его джипом. Капитан Торонин из полиции, – снова представился он, пряча книжечку во внутренний карман темного пиджака.

Секретарь кивнула и забормотала что-то в трубку.

– Проходите, пожалуйста, – сказала Мария подчеркнуто официальным тоном, указывая на коридор. – Третья дверь налево.

Капитан молча кивнул и двинулся в указанном направлении. Молодая женщина проводила его взглядом.

– Добрый день, – сказал полицейский, заходя в кабинет.

Хозяин кабинета как раз поднимался из-за стола. На нем был черный деловой костюм, сшитый, как видно, специально для него, потому что идеально сидел на высокой грузной фигуре, делая его скорее мощным и солидным, чем толстым и неуклюжим.

Белая рубашка, черный блестящий галстук, маленькие серебристые очки на носу. Сегодня он лишь отдаленно напоминал вчерашнего мультяшного медведя. Капитана Торонина приветствовал уважаемый и преуспевающий бизнесмен Николай Леонидович Растропотопов.

Посмотрев в раскрытую синюю «книжечку» в руках гостя, Коля протянул ему огромную, как весло, ладонь.

– Добрый день, капитан.

Торонин с любопытством оглядывался. Здесь было на что посмотреть.

Дизайн кабинета был монументальным. Схематически помещение можно было разделить на 4 равнобедренных треугольника, сходившихся вершинами в центре квадратной комнаты.

Потолок был куполообразным, каждая из 4 частей которого изображала небо в разные времена года.

В серую стеклянную поверхность осеннего «неба» стучали, стекая, капли дождя. На зимнюю часть мягко опускались снежинки, и, сдуваемые легким ветром, собирались в маленькие снежные завальчики в нижних углах. В светло-голубой весенней части купола плыли облака, из летнего «неба» ярко светило «солнце».

Двойной пол имитировал землю. Искусно скрытая подсветка давала возможность увидеть внутри под прозрачной поверхностью камни, покрытые пеплом, плавно переходящие в песок, затем в глину и, наконец, в чернозем.

Стены комнаты и дизайн прилегающих частей кабинета изображали стихии и формы жизни на земле.

Под «жарким» летним «небом», в стене, находился старинный камин из красного кирпича, в котором весело горел настоящий огонь. А рядом, из каменного «пола», в форме кресел и столика возвышались огромные каменные «бабы».

Осень «заливала дождем» множество кадок, наполненных землей, в которых росли разнообразные растения со всех уголков мира. В некоторых местах, прямо из песочного «пола» торчали огромные кактусы.

На красной глиняной «земле» под снежным «небом» стояли искусственные чучела представителей животного мира. Здоровенный, величиной во всю стену, жидкокристаллический экран изображал парящего в воздушных просторах Антарктиды белого королевского альбатроса.

Под бегущими весенними облаками, на фоне огромных аквариумов с тропическими рыбками стоял письменный стол с единственным разумным обитателем этой поистине потрясающей комнаты.

– А где же насекомые? – серьезно поинтересовался гость, оторвавшись от созерцания окружения. – И микроорганизмы?

– Они тоже здесь, – засмеялся Коля, указывая на кресло-бабу, – мы их просто не видим.

– Как ваших нано роботов, – спокойно сказал полицейский, присаживаясь.

«Каменная» баба оказалась мягкой и шершавой на ощупь.

– Именно так! – эмоционально объявил Николай Леонидович, присаживаясь напротив. – Именно так! – и засмеялся, радостно и громко. – Так что насчет моего джипа, Владислав Васильевич?

– Насколько я знаю, он в автомастерской, – карие глаза изучали бизнесмена, – но его нельзя восстановить.

– Ааа, – Коля покивал.

Помолчали.

– Вы пришли, чтобы сообщить мне это?

– Нет, – Торонин достал из кармана мобильный. – Я пришел по поводу вашего сотрудника, Юрия Громова.

Коля заинтересованно сдвинул брови, разглядывая фотографию на экране протянутого телефона.

– Громова?

– Да, – спокойно подтвердил полицейский, убирая мобильный назад в карман. – Того самого, что разбил вчера ваш джип за 150 тысяч долларов. А что, его не так зовут?

– Ммм, – неопределенно промычал Коля, игнорируя вопрос. – Что с ним? Вчера в больнице мне сообщили, что у него ничего серьезного.

– Он исчез из больницы.

– Да что вы? – удивился Коля. – Куда? Как?

– Никто не знает. Вечером, когда вы к нему приходили, он был, а утром пришел врач на осмотр, а его и след простыл.

– Да ну? – Коля разглядывал альбатроса. – Ага-ага…

– Вы заявление писать будете? – резко спросил капитан.

– Какое заявление?

– Он ведь ваш джип угнал, кажется. Разбил.

– А, нет-нет. Не буду. Он ведь герой. Детей спас.

– Он участник ДТП. Серьезного.

– Участник, но не виновник, – Коля поднял вверх указательный палец. – И вообще, насколько я понял, пострадал мой джип, столб и кабина КамАЗа? А если б не Юрий, то неизвестно, что бы было с теми детишками в автобусе. За свой КамАЗ и за столб пусть виновник отвечает. А по поводу джипа я заявление писать не буду.

– Почему вы его защищаете? – разозлился капитан. – Он вам друг?

– Он мой сотрудник. Он – часть имиджа компании.

– Расскажите про него!

Коля собрал в дудочку толстые губы и посмотрел куда-то в сторону.

– Один из участников одного из проектов.

– Все? – Торонин прищурился.

– Талантлив, нелюдим, но они тут все такие. В душу я к ним не лезу, главное, чтоб результат давали.

– У него есть семья?

Коля пожал плечами.

– Вчера в больницу к нему какая-то баба молодая прибежала, сказала, что жена.

– Где он живет?

– Понятия не имею.

– Дайте мне его личное дело!

– С какой стати? У вас есть ордер? Я же сказал, заявление писать не буду. Что вы к нему прицепились? Из больницы удрать – не преступление!

– Он – свидетель ДТП.

– Да у вас тех свидетелей – хоть пруд пруди. И все покажут, что он герой.

– Значит, дело давать не будете?

Коля молчал.

– Понятно, – полицейский встал. – Всего вам хорошего, Николай Леонидович.

– И вам того же и по тому же месту, – и увидев удивленное лицо капитана, добавил, – так мама моя в детстве говорила.

– Мама, – повторил Владислав Васильевич задумчиво.

Проходя мимо стойки секретаря, Торонин остановился.

– Мария, – обратился он к секретарю, которая тут же вся «расцвела» алым цветом. – Существует мнение, что ничто не случайно в этом мире, – он приблизился к стойке ресепшен. – Вы верите в это?

* * *

В маленькой коморке-чулане, среди швабр, ведер, каких-то заплесневелых стеклянных банок, пыльных тряпок и треснувших горшков стоит старое выцветшее кресло. В кресле сидит старая-престарая старушенция. Как и полагается в таком преклонном возрасте: нос крючком, глаза щелочки, губы впали в беззубый рот, лицо – как вымоченное яблоко. На голове – клок седых растрепанных волос, кое-как собранных на затылке в гульку. Синеватые из-за вздувшихся венок худые руки сжимают на груди края старинной шали.

Под потолком горит единственная лампочка без плафона («дуля»).

Старушка изредка шевелит ногами в поношенных шлепанцах, шаркая ими по полу коморки, и слеповатыми глазами следит за действиями своего внука.

Юра, расположив маленькую табуреточку у ее ног и присев рядом прямо на пол, держа руки в кусочках разноцветного пластилина кистями вверх, с интересом разглядывает только что вылепленную фигурку древнего рыцаря в плаще и шлеме.

Рыцарь установлен на деревянной дощечке рядом с огромным разноцветным шаром пластилина. Шар слеплен из пластилиновых кусков разных цветов. В основном темный, тон его содержит причудливые разводы красного, белого, синего, желтого и зеленого, делая его похожим на отполированный мраморный шарик. С одной его стороны выщипан значительный кусок материала, как видимо на вылепку того самого рыцаря.

– Вначале все было вместе, и все было едино. Как твой пластилин, – шамкает старуха, указывая на кусок. – Одно смешанное бытие. А когда все одно, то ничего и нет! А потому вначале была Великая пустота. Хаос. Когда еще ничего нет, но все может быть. И тогда Господь начал делить единое, чтобы что-то было. Сначала на небо и землю, потом на воду и сушу. Кусочек туда, кусочек сюда. Так и создал жизнь.

– А зачем? – тыльной стороной руки мальчик откидывает со лба прядь каштановых волос, чтобы посмотреть на бабулю.

– А зачем ты создаешь свои фигурки? – тихий голос старухи похож на змеиное шипение.

– Потому что я люблю лепить. И так лучше, когда что-то есть.

Старушка шевелит губами, чуть кивая головой.

– А что было потом, бабушка Тина? Когда Он все поделил и все создал?

Бабуля одобрительно мычит.

– А что ты делаешь со своими фигурками?

– Слепляю все вместе, – Юра показывает на огромный разноцветный кусок пластилина рядом с фигуркой рыцаря.

– И?

– И леплю новое.

* * *

Дмитрий.

Дмитрий играл импровизацию джаза на пианино.

Днем он помогал Роману убирать кафе, разбирать бухгалтерию, выгружать ящики с продуктами, колоть дрова для бани. Но вечером… Ничто не могло сравниться с тем моментом, когда он садился играть.

Приглушенный свет, запах сигарет и свежеспиленного дерева, тихий гул посетителей. И ощущение себя, пусть не богом, но творцом. Творцом этого момента, атмосферы этого места, маленького кусочка мироздания. От него что-то зависело, что-то становилось лучше. Он был нужен.

Как, оказывается, важно найти то, что ты делаешь лучше всего в этой жизни.

Дмитрий отлично помнил тот момент, когда, открыв пыльную крышку, в первый раз прикоснулся подушечками пальцев к гладким и упругим клавишам. Это был миг истины, когда что-то неумолимо и сладко меняет твою жизнь навсегда. Руки, казалось, сами знали, куда нажимать. Мозг отключался, зато включалось что-то другое. Что-то в глубине его в одну секунду переставляло приоритеты, заставляя забывать все, что было не нужно для создания главного – музыки.

Сначала хозяин кафе безразлично отнесся к интересу своего работника и постояльца к старому пианино в углу кафе. Но когда количество желающих поужинать в кафе «Романтик» увеличилось вдвое из-за того, что здесь теперь играли живую музыку, Роман сам предложил доплачивать Дмитрию за его игру для клиентов. И вот уже около полугода он играл здесь на пианино каждый вечер.

У него даже были поклонники. Некоторые состоятельные фанатки из города оставляли ему на баре письма восхищения, тайные признания в любви и приглашения сыграть частный концерт с обещанием солидного вознаграждения.

Музыка всегда была проявлением духовного в материальном мире, вызывая у людей душевный сдвиг. Только вот некоторые стремятся вознести источник своего душевного подъема на пьедестал, а некоторые в свою постель.

Дмитрий посмотрел на Надю. Она работала здесь официанткой и тоже была поклонницей его таланта.

Совсем юная. Роман говорил, ей двадцать. Ей бы завести любовь, вон, с Богданом, сыном хозяина, румянощеким здоровилой, который как телок ходил за ней повсюду, обхаживал, одаривал подарками, пылинки сдувал. А она вместо этого выбрала старого романтика пианиста.

Ну что ты поделаешь с этой любовью! Плевать ей на возраст, статус, время и расстояние. Как вирус, проникает в твою сущность и заставляет делать необдуманные поступки.

Вот и эту бедную девочку любовь привела к нему в комнату вчера ночью. Девушка была в таком смятении, с такой надеждой и обожанием смотрела на него, стоя на пороге, как заблудшая овечка, просящая крова у волка, что он пожалел ее.

Войдя в комнату, Надя решительно шагнула вперед и, обняв его за шею, стала целовать. Нежные руки, теплое женское тело, страстно прижимающееся к нему…

– Димочка, – жарко шептала она, – Димочка мой бедненький…

Он с трудом оторвал ее от себя, и держал за руки, пока она не перестала сопротивляться. Опустившись на пол, девушка тихо всхлипывала. Достав из холодильника бутылку с водой, он сел на пол рядом с ней.

– Выпей воды.

Надя, рыдая, пустилась в длинный и страстный монолог. Он не перебивал. Слова, как новая мелодия в голове, должны найти выход. Любой душевный порыв должен быть замечен. Когда словесный поток иссяк, Дмитрий взял ее за руку.

– Надя, – сказал он по-отечески ласково, – иди домой. Так будет правильно, дочка.

Иногда так сложно объяснить свое значение «правильного» и «неправильного» другому человеку. Особенно, если его «правильное» отличается от твоего.

Надя, поплакав еще немного, ушла. А сегодня она, натянуто улыбаясь, игнорировала его присутствие. Богдан, стоя за стойкой бара, с бычьей ненавистью сверлил глазами соперника.

Пианист вздохнул. Чем должен руководствоваться человек в своих решениях, если он не помнит свой прошлый опыт? Мозжечком? Шестым чувством? Сиюминутными желаниями тела? Интуицией? Чем?

В этот момент в кафе вошел еще один посетитель. Женщина блондинка, мельком оглянувшись, медленно проследовала к свободному столику в глубине залы.

Около 40 % посетителей их кафе были постоянными, и Дмитрий знал историю каждого из них или от них самих или со слов Романа. Эта женщина была незнакомкой.

Подойдя к столику, она сняла сначала перчатки, затем красивое дорогое пальто и шикарный белый шарф. Повесив все это на вешалку, присела за столик. Подошел Роман и включил светильник рядом со столом. Свет от лампы осветил лицо женщины.

У пианиста екнуло в груди. Это состояние… Словно озарение ходит по краю осознания и, заглядывая в него, как в зеркало, просится внутрь. Ты хочешь его впустить, а не можешь.

Посетительница улыбалась, разговаривая с хозяином. Это была очень красивая дама, ухоженная, лет 45.

Кровь вдруг прилила к лицу. Дмитрий решительно переключил все свое внимание на игру. Он не помнил, откуда знал эту мелодию.

Его охватило состояние полета. Когда тебя как будто наполняет воздухом, и ты поднимаешься вверх. И кружась в водовороте своей фантазии, наблюдаешь за тем, как музыка выходит из твоей груди и оседает капельками росы на нотной паутине небесной радуги. Ничего не существует, только ты и музыка, и еще какая-то невидимая сила. Та самая, что делает все это чудо реальным.

Когда прозвучали последние ноты, послышались аплодисменты. Дмитрий посмотрел на ту, для которой играл. Женщина сидела, прижав руки к груди и низко опустив голову.

– Старина, ты просто гений! – лениво сказал один из посетителей. – Не хочешь записать студийную запись?

– Спасибо.

– А ты не хочешь спонсировать его, Гриша? – спросил Роман.

Разговор переключился на Гришу и его спонсорские возможности. Женщина вдруг стала собираться.

Дмитрий украдкой следил за ее движениями, проигрывая случайные аккорды. Порывшись в сумочке, та положила на стол денежную купюру и направилась к выходу.

Роман, подобрав деньги, недоуменно пожал плечами.

– Легкие деньги.

Все стало как прежде: приглушенный свет, запах сигарет, тихий гул посетителей, расслабленно болтающих за столиками. Вот только ощущения одиночества раньше не было.

Люди хотят чего-нибудь, ищут, находят. Иногда они не знают, чего хотят, ищут, сами не зная чего, но когда находят, понимают, что всегда хотели именно это. А бывает, они случайно находят то, что им казалось ненужным, с удивлением понимают, что еще чего-то хотят, и только после этого начинают искать.

Ночью Дмитрию снился снег, боль и вкус крови.

* * *

– И снова с вами найпопулярнейший канал на ютубе «Завтрак с успешными людьми», – объявила с огромного плазменного экрана намакияженная и отманикюренная девушка-ведущая. – Я – Клавдия Васнецова, а герой нашей сегодняшней встречи – известный бизнесмен, руководитель всемирно известного проекта в сфере нано технологий, основатель благотворительной ассоциации «Свет людям», владелец молодой, но уже известной во всем мире компании «НаноМир», а также муж, отец… Одним словом, он расскажет о себе сам. Сегодня у нас в гостях Николай Леонидович Растропотопов.

Круглое лицо Коли на экране расплылось в очаровательную улыбку.

– Николай Леонидович, что для вас есть успех? – Клавдия Васнецова повернулась к гостю. – Какая ваша формула успеха?

– Прежде всего, ребята, – спокойно и серьезно сказал Коля в камеру, – вам нужно понять, чего в этом мире вы делать не хотите.

– Не хотите? – переспросила ведущая.

– Именно. Раз и навсегда! Чтобы больше к этому не возвращаться и не наступать на одни и те же грабли.

– Интересно, – «глубокомысленно» прокомментировала женщина.

– Еще бы! Люди тратят так много времени и сил на поиски того, что они хотят делать! Куда-то идут, ищут, понимаете ли, каждый раз огорчаясь, что вот, мол, «опять не то»! Потом разворачиваются и ищут в другом направлении и снова наступают в то же,… эээ… грабли!

Расфуфыренная Клавдия понимающе кивала кукольной головкой.

– И как же понять, чего вы делать не хотите?

– Все очень просто, – сказал Коля. – Берете и начинаете делать самую отстойную работу! Ту, что считаете отстойной вы. До одури делаете. Ненужную, низкооплачиваемую, трудную, тупую, нудную, грязную работу. До тошноты. До ломоты в суставах разгружаете, например, вагоны или убираете, понимаешь, общественные туалеты. Продаете мороженое зимой и варежки летом. Кондуктор в полной провонявшей потом маршрутке тоже очень хорошо помогает понять, чего ты не хочешь делать. Ассистент младшего бухгалтера, подсчитывающий коэффициент результативности полетов на аэродроме или секретарь деловод, отвечающий на звонки разъяренных клиентов обанкротившейся страховой компании. Торговый представитель, работающий за процент от сбыта товара с просроченным сроком годности. Зазывала на рынке сэконд хэнда… Ну, тот, что кричит: «Заходы, дорогой, у нас сегодня распродажа!» Не слышали?

Обалдевшая ведущая только моргнула в ответ.

– А вот еще! – не унимался Коля. – Кассиром в супермаркете или вышибалой в кафе…

– И… и что?

– А потом, когда уже больше ничего не осталось, что бы вы НЕ хотели делать, и вся дурь из вас вышла, вот тогда очень легко найти любимое дело.

– Так вы пришли в нано технологический бизнес? – не нашла ничего лучше спросить Клавдия Васнецова.

– Нет, так я открыл массажный кабинет, – не моргнув глазом, ответил Коля.

– Аа… а как же вы пришли в нано технологии? Что вас сподвигло…?

– Сподвигло? – бодро переспросил Николай Леонидович, закидывая ступню левой ноги на колено правой. – Когда-то я был студентом авиационного университета и проучился целых 4 курса! Звезд с неба не хватал, но в университет поступил сам. И учиться мне там нравилось, представьте себе! Хотел конструировать самолеты, чтобы вот так взглянуть в небо, – Коля посмотрел на потолок студии, – «воон, мой самолет полетел!» – он вздохнул. – Но не получилось как-то.

– Вы поняли, что это не ваше? – снова включилась в тему ведущая.

– Нет. Я женился! – с вызовом сообщил ей Коля. – Сначала было просто не до учебы, а потом уже не до учебы.

– Вашу жену зовут Светлана?

– Да, – сухо сказал Коля, – Светлана.

– И дочка у вас, кажется, есть? – с лукавой осведомленностью вопрошала ведущая, кося в камеру интригующим взглядом.

Гость слабо улыбнулся.

– Надеежда! – протянула Клавдия Васнецова нежно. – Как у Лукьяненко в «Дозоре»: жена Светлана, дочь Надежда.

– Да, – нехотя согласился Коля, – как у Лукьяненко.

Не дождавшись ожидаемой реакции, ведущая решила продолжить тему успеха.

– Николай Леонидович, наших зрителей и меня лично очень интересует тема нано технологий. Чем же все-таки занимается ваша компания, если это не секрет, конечно?

– Мы разрабатываем программы, которые позволят нано роботам создавать любые виды материи на молекулярном уровне, – серьезно поведал «заинтересованным» зрителям Коля. – Представьте себе робота, настолько маленького, что он может создавать, например, молекулу ДНК из отдельно взятых атомов, а затем, задавая им строго определенную последовательность, строить структуру ДНК. В результате можно не только восстановить, например, пораженные ткани печени или легких, но и построить сам орган.

– А кто же будет строить самих роботов, которые потом будут создавать любую материю? Ведь они должны быть очень маленькими!

– В том то и дело. Чтобы увидеть электрон, нужно быть электроном, ну, или соизмеримых с ним размеров. Чтобы строить материю из атомов и молекул, «строитель» должен быть соизмеримым с размерами своего материала. А чтобы создать этого «строителя» тоже нужно быть соизмеримым с ним размером и т. д. Человек не может уменьшиться до таких размеров. Но он может создать того, кто сможет – робота. Весь смысл нано технологий в том, чтобы создать робота, который мог бы воспроизводить себя в уменьшенных размерах до тех пор, пока не создаст себя настолько маленького, что сможет конструировать материю на молекулярном уровне.