Маленькая семейная комедия

Переулок привёл его к Загородному проспекту, где с ним приключилось не очень приятное происшествие. Даже не происшествие, а так, мелкое недоразумение, тем не менее оставившее неприятный осадок. Подходя к проспекту, молодой человек чуть не сбил с ног цыганку. Откуда она взялась, он не понял. Когда он оказался на углу, рядом никого не было, вдруг – она, в цветастых юбках, с яркими кольцами и брякающими браслетами, крупными круглыми серьгами в ушах, возникшая как будто из старого кино или из прошлой жизни. Никакие цыгане в этом районе давным-давно не жили. Да и раньше-то, ещё в советские времена, в округе обитала всего одна цыганская семья, занимавшая большую квартиру в одном из домов на улице Достоевского. И вот, пожалуйста, появилась, материализовалась из воздуха прямо перед Максимом. Наскочив на «призрак прошлого», Максим сразу извинился и хотел обойти женщину, но та заступила ему дорогу.

– Простите, пожалуйста, – ещё раз сказал провинившийся, отступая на шаг.

– Я-то прощу, – с непонятной интонацией ответила цыганка. – А вот простят ли другие?

– Что вы имеете в виду? – насторожился Максим.

– Узнаешь. От тебя зависит. Красавчик.

Максим удивился – так его ещё никто не называл. Конечно, он был недурён собой. Среднего роста блондин с натренированным торсом, слегка асимметричными чертами лица, большими тёмно-серыми глазами, непослушными волнистыми волосами, конечно, имел право называться интересным, симпатичным, да хоть миловидным, но никак не красавчиком.

– Смотри, – воскликнула цыганка и взмахнула рукой так, что звякнули браслеты.

Максим невольно взглянул в сторону, куда указала женщина. Ничего необычного там не просматривалось. Он повернулся, чтобы спросить, что от него зависит, но спрашивать было не у кого. Цыганка пропала так же, как и появилась.

* * *

Максим немного постоял, хмурясь и пытаясь понять, что это было, но потом решил не придавать значения всяким глупостям. Шла себе цыганка, что-то сказала – они всегда многозначительно говорят что-нибудь совершенно обыкновенное, ну и что?

– Это погода на меня действует да безделье, – тихо пробормотал Максим.

Домой ему пока идти не хотелось, зато хотелось есть. Он повернул направо к Витебскому вокзалу, напротив которого с некоторых пор располагалось здание «Макдональдса» – кошмарный сон Татьяны. Максима неудержимо повлекло к нездоровой пище. Он с большим удовольствием слопал предложенный фастфудом набор блюд, заел его мороженым и запил газировкой. Угрызений совести по поводу явного нарушения пищевого баланса он не испытывал. Солнце светило, грело и манило. Наличие по соседству вокзала провоцировало на загородную прогулку. «А не сесть ли мне в электричку? Двадцать минут, ну полчаса, и я в Павловске. – Сытому Максиму такая идея показалась вполне приемлемой. – Жаль, что Танька работает. – Мысль о жене немного умерила его пыл. – Нет. Ехать без неё – это уже полное свинство. Я и так проштрафился, наелся. А и ладно, – он тут же нашёл себе оправдание. – Не могу я питаться одной травой с пресным мясом. Я мужик, в конце концов. Танька не узнает и расстраиваться не будет». Ох как он ошибался. Всё тайное рано или поздно становится явным.

Вместо поездки в Павловск совестливый муж решил сделать что-нибудь такое, что было бы приятно и ему, и жене. Тут он вспомнил о недавнем инциденте и усмехнулся: «А то ещё не простит за что-нибудь». От вокзала он свернул к ТЮЗу и присел на ближайшую к проспекту скамейку. Солнце явно оказывало на него благоприятное воздействие. Или благородные мысли явились следствием созерцания радуги? Так или иначе Максим погрузился в мечтательное настроение. В голове у него завертелась песня, которую на самом деле он тихо ненавидел, считая верхом пошлости, но она соответствовала моменту. «Очарована, околдована, – завывало у него в голове. – С ветром в поле ля-ля́-ля чего-то там. Вся ты словно ля-ля́-ля закована. Драгоценная ты моя женщина». С финансами у мечтателя в настоящее время всё было в порядке, поэтому он стал размышлять о романтическом ужине в каком-нибудь уютном месте. Решение, куда повести «драгоценную свою женщину», пришло быстро. Любящий мужчина взялся за телефон, чтобы заказать столик, как вдруг спохватился – какой ужин, когда у них диета, а представить себе романтику без прожаренной котлеты на косточке Максим не мог, да и не хотел. Ужин отменялся. Тогда добропорядочный муж подумал ещё немножко. Культурную программу следовало готовить заранее, а вот так, с бухты-барахты, ничего путного в голову не приходило. Значит, надо просто сделать ей подарок. Самым доступным презентом Максим счёл цветы. Последний раз он дарил ей цветы, наверное, месяцев семь назад. Тут Максим вспомнил, что это были за цветы, и устыдился. В тот день случилось на редкость удачное выступление, после которого его задарили букетами. Часть из них даже пришлось оставить в концертном зале. Самый пышный букет с роскошными розами он в тот раз и преподнёс Татьяне. Всё, решено. Сейчас он идёт на Кузнечный рынок и покупает самые прекрасные на свете цветы. Вопросом, почему за цветами непременно надо идти на Кузнечный, когда в округе полно цветочных магазинов и киосков, Максим не задавался. Пошёл, и всё. Только приближаясь к Владимирской площади, он сообразил, зачем стремился именно сюда. Татьяна обожала полевые цветы, чуть меньше, но тоже любила всякую садовую мелочь, а это цветочное великолепие можно было купить только у «левых» старушек около станции метро «Владимирская». Здесь Максиму повезло – у первой же старушки оказалось именно то, что надо. Всего за сто рублей он стал обладателем приличного по размеру букета чего-то фиолетового, перемешанного с жёлтым и бордовым. Названия цветов Максим, конечно, не знал, но колористика показалась ему подходящей, кроме того, он вспомнил, что не далее как в один из прошедших выходных они проходили мимо этого места, и Татьяна споткнулась, заглядевшись на нечто подобное.

Вернувшись домой, Максим нашёл в кухонном шкафчике банку из-под консервированных огурцов, тщательно вымыл и сунул в неё букет, посчитав, что в вазе тот потеряет свою привлекательность. Представительный сосуд он счёл слишком шикарным для скромного букетика. Банку Максим отнёс в комнату, попытался пристроить рядом с компьютером, отошёл на несколько шагов, посмотрел на дело рук своих и, неудовлетворённый результатом, переставил её на подоконник. На широком подоконнике мелкие головки на тонких стебельках смотрелись жалко, как бедные родственники. С банкой в руках Максим перешёл в кухню и водрузил её на стол. На кухонном столе цветы совсем потерялись среди всякой утвари. И вообще им было не место в таком неопрятном окружении. Навести порядок Максим не додумался. Он снова подхватил свой подарок. Метания между кухней и комнатой закончились в прихожей, где букет удачно разместился на тумбочке у большого зеркала. На эту тумбочку Татьяна, приходя домой, ставила сумку, так что Максим в результате убил двух зайцев: украсил интерьер и сделал так, чтобы его знак любви не ускользнул от внимания супруги, до появления которой оставалось ещё часа два. За это время можно было бы приготовить ужин, только вот незадача – Максим не решался что-либо делать в этой области без «указания свыше». Учесть все калории, все соотношения белков-жиров-углеводов он был не в состоянии, а любая ошибка каралась Татьяной незамедлительно и строго, то есть выговором с использованием целого арсенала ядовитых интонаций. Максим выговоры терпел, так как Татьяна собирала материал для диссертации, экспериментируя на себе, а такой подход к делу, по его мнению, был достоин уважения. Однако втайне он надеялся, что «диетическая пытка» кончится после защиты эпохального труда, и всё вернётся на круги своя. Вне дома он частенько игнорировал обещание соблюдать правила питания, но сегодня он нарушил их слишком цинично, чтобы наложить на себя епитимью в виде работ по дому. Отказавшись от мысли о кулинарии, Максим под влиянием хорошего настроения задумался, какие хозяйственные подвиги он мог бы совершить, и его осенило. Бельё. Татьяна давно собиралась погладить выстиранное бельё. Вон, целая куча засунута в шкаф в ожидании экзекуции. Характер подвига определился, рыцарь надел доспехи, вскочил на коня и ринулся в бой. Гладильная доска и утюг, конечно, не были любимыми предметами Максима, но чего не сделаешь ради семейного благополучия.

Благородный порыв, к сожалению, так и остался порывом. Максим успел выбрать из кипы белья кучку кухонных полотенец, отложив самое неприятное – свои рубашки – на потом, и начать гладить. Труженик даже стал напевать «Listen To Your Heart» шведского дуэта «Роксетте», приноравливая к песенному ритму движение утюга, но тут раздался звонок в дверь. Максим, автоматически выдернув шнур из розетки и продолжая выводить «слушай своё сердце», пошёл открывать.

* * *

– Здравствуйте. – На лестничной площадке стояла женщина. Это была всем женщинам женщина. Лет тридцати с небольшим, высокая, стройная, с густыми чёрными волосами, уложенными в замысловатую причёску, отсылавшую к шестидесятым годам двадцатого века. Одетая в элегантный серый костюм и туфли на высоких каблуках, она живо напомнила Максиму Элину Быстрицкую времён фильма «Всё остаётся людям», который он не далее как неделю назад смотрел на каком-то из ночных каналов. – Я ваша соседка. Станислава Эдуардовна.

Голос у соседки оказался глубоким, грудным, обволакивающим.

– Здравствуйте, – проявил ответную вежливость Максим и поймал себя на том, что, глядя на Станиславу Эдуардовну, ему хочется не просто говорить, а подбирать слова, изъясняться «высоким штилем» и вообще соответствовать. Ему было не совсем ясно чему, но непременно соответствовать. В нём мгновенно «включился артист». – Максим. Евгеньевич. – Он чуть не добавил, шаркнув ножкой, «имею честь представиться». – Чему я обязан случаю видеть вас?

– Максим Евгеньевич, мне нужна помощь, – она, кажется, не обратила внимания на витиеватый речевой оборот, от которого веяло невообразимо далёким прошлым. – И у меня сразу две проблемы.

– Слушаю вас, – ответил артист и прикусил язык, чтобы не сказать «высокочтимая дама». Но сразу перейти к нормальному слогу всё же не получилось. – Чем могу служить? Какую помощь оказать могу я?

На сей раз Станислава Эдуардовна, видимо, заметила какую-то странность в словах соседа, потому что удивлённо вгляделась в его лицо и ответила не сразу.

– Я, – она вздохнула, – умудрилась захлопнуть дверь, а ключ остался там, в прихожей. Это одна проблема – не могу открыть дверь. Может быть, у вас найдутся какие-нибудь подходящие инструменты? Замок у меня простой. Надо только чем-нибудь отжать «собачку».

– Найдутся инструменты. Конечно, я вам помогу, – Максим вернулся к естественному стилю общения. – А вторая?

– Что вторая?

– Проблема вторая. Вы сказали, у вас их две. Проблемы.

– А-а. Да. Вторая хуже. У меня в кухне потёк кран. Вернее, не сам кран, а такая штука внизу. Такая изогнутая. Под раковиной. Я не могу включить воду – из этой штуки всё льётся на пол. Я сначала не заметила, а потом увидела лужу, но не поняла, откуда она. Я посуду мыла, и вдруг под ногами лужа. Пока разобралась… Натекло там… Я, собственно, и вышла, чтобы спросить у соседей снизу, не льётся ли у них с потолка. А их нет никого. А я вот… здесь… без ключа. И не знаю даже, что у меня там творится, – лицо соседки выражало полную растерянность.

Рыцарь в душе Максима расправил плечи. Сердце стукнуло так, что кольчужный доспех отозвался звоном. Рядом всхрапнул боевой товарищ – гнедой. Трубите, трубы, развевайтесь, знамёна! Прекрасная дама ждёт победителя, чтобы вручить ему заслуженную награду! У Максима и мысли не мелькнуло, отчего это дама моет посуду в таком парадном наряде. Вооружившись стамеской, как мечом, он ринулся к чужой двери. Отжать замок оказалось действительно легко. Дверь распахнулась. Можно было приступать к решению другой проблемы. Но тут на пути героя возникло неожиданное препятствие – ему ни разу в жизни не доводилось чинить водопровод. Он понятия не имел, что и как там соединяется, да и как выглядит – тоже. Когда-то давным-давно, в другой уже нереальной жизни, он слышал такие слова, как «колено», «сифон», «лейка», но не был уверен, что всё это относится к сантехнике, а не к анатомии, сосудам и детским игрушкам. Пока Максим осматривал место действия, в его мозгу свистело, как воздух на сквозняке, совсем уж страшное слово «фитинг». Что же делать? Рыцарь медленно-медленно начал сползать с коня. Нет. Он не может принять позор перед прекрасной дамой. Только победа! Отбросить сомнения и поразить противника в самое сердце! На помощь пришли артистические навыки. Максим вспомнил фильм «Афоня», представил себе, каким должен быть водопроводчик, быстренько вжился в роль, и дело сдвинулось с места. Он нашёл, что нужно отвинтить, прочистить и вернуть на место, причём исхитрился сделать всё, обойдясь без потопа, за что получил благодарный взгляд и хвалебную речь, сопровождавшуюся всплескиванием рук. Рыцарь, усыпанный розами, благосклонно взирал на даму, то прижимавшую ладони к груди, то простиравшую их в сторону спасителя под словесный аккомпанемент. Удивлявшийся самому себе Максим с трудом воспринимал смысл произносимых соседкой фраз. Среагировал он только на предложение выпить чаю.

– Максим Евгеньевич! Я просто обязана вас отблагодарить! У меня замечательный китайский чай. Не из какого-нибудь гипермаркета, а прямо из Китая. Мне подарили друзья. Они несколько лет там проработали, так что научились понимать чайный вкус. Вы обязательно должны попробовать. Обязательно. Я вам так благодарна.

Максим предпочёл бы более существенное, желательно мясное, угощение. В чае он ничего не смыслил, поэтому недолюбливал терпкий горьковатый напиток. Однако рыцарь не мог отказать прекрасной даме, тем более что дама окидывала его умоляющим взглядом. Рыцарь любезно согласился принять дар и пошёл мыть руки. Недоглаженное бельё было напрочь забыто. Хорошо хоть, утюг он успел выключить прежде, чем покинуть квартиру.

Чай оказался на удивление вкусным. Максиму не доводилось пробовать ничего подобного, и он решил, что, наверное, зря относился с пренебрежением к «зелёному золоту». Тут его мысль перескочила на языковые парадоксы. Слово «оксюморон» его пугало не так, как загадочный «фитинг». С художественными противоречиями ему приходилось сталкиваться чаще, чем с трубами, кранами и прочими составляющими системы водоснабжения. Взять хотя бы названия из русской литературы: «Мёртвые души», «Обыкновенное чудо», «Оптимистическая трагедия». А чего стоит «Живой труп»? А ещё это сугубо отечественное изобретение – старый Новый год?

– Максим Евгеньевич, о чём вы так напряжённо думаете? – не выдержала его молчания хозяйка волшебного напитка.

– Завис… Ой, простите. Просто ваш чай навёл меня на некоторые мысли… Вы никогда не задумывались, как странно звучит: страшно весело или ужасно красиво? Или вот я сейчас сказал «чай навёл»…

– А какая здесь связь с самим чаем?

– Я подумал «ужасно вкусный чай», и понеслось, – засмеялся Максим. – Или вот. Сейчас целая куча магазинов появилась. Вернее, вывесок со всякими мирами, планетами, морями. «Море чая». Почему море-то?

– Думаю, это глупость пиарщиков. Как вам «Планета секонд-хенд»? – Они оба рассмеялись. – Видите, есть вещи похуже оксюморонов, применяемых не к месту.

Когда Станислава Эдуардовна произнесла последнюю фразу, Максим навострил уши и с интересом посмотрел на собеседницу – не всякий человек станет так легко оперировать специфическими терминами в застольной беседе, не всякий-то и знает, что это такое, а многие просто таких слов слыхом не слыхивали.

– Станислава Эдуардовна…

– Давайте просто Станислава. Мы же с вами почти ровесники, как мне кажется.

– Да. Давайте. Станислава. Хорошо. Я хотел спросить… Извините моё любопытство… А кто вы по профессии?

– Не стоит извиняться. Вы же ничего неприличного не сказали. Я инженер-системотехник.

– А что это такое? – невольно вырвалось у Максима. Среди его знакомых таких «зверей» не водилось.

– Коротко говоря, специалист широкого профиля по электронно-вычислительной технике и АСУ.

– Хорошо объяснили. АСУ. Веет Востоком. И мясом.

– Почему мясом? – удивилась Станислава, но тут же сама нашла ответ: – А, АСУ – азу, по созвучию. Вы, Максим, как я полагаю, чистый гуманитар. АСУ – это аббревиатура. Автоматизированные системы управления.

– Во-от оно что. Но откуда тогда…

– А что вас так удивило?

– Просто вы употребили слово… Лингвистика и системотехника, мне кажется, довольно далеки друг от друга.

– Не так далеки, как вы думаете. Вас смутил оксюморон?

– Ну…

– А я люблю кроссворды разгадывать. Очень полезное занятие для общего развития.

– Извините, – на всякий случай тихо произнёс Максим, который не понял, насколько серьёзно она говорит про кроссворды и общее развитие. – Просто…

– Просто вы не встречали разносторонне образованных людей среди технарей? – в её словах не было обиды, язвительности или раздражения, только ненавязчивый интерес.

– Я не хотел вас обидеть. Среди моих знакомых есть, конечно, не только гуманитары. Но это, так сказать, люди чистой науки. Один математик и один химик. Инженеров нет. А, есть ещё строитель, стюардесса и машинист. Он в метро работает. Вряд ли кто-нибудь из них интересовался фигурами речи. Правда, вы говорите, кроссворды…

– А вы, признайтесь, точно гуманитар.

– Почему вы так решили?

– По тому, как вы, только не обижайтесь, пожалуйста, управлялись с инструментами. Не обижайтесь! Я вам страшно благодарна!

Услышав «страшно благодарна», Максим снова развеселился:

– Мы вернулись к тому, с чего начали. А я ужасно рад, что смог вам помочь. И чай у вас замечательный! Спасибо большое. Мне, пожалуй, пора. Скоро жена с работы придёт. О господи! У меня же там бельё, утюг! Я побежал.

Не успела Станислава в очередной раз договорить слова благодарности, как соседа и след простыл. Выбегая из чужой квартиры, Максим второй раз за день ощутил себя участником мыльной оперы. Случайный… А случайный ли? Во всяком случае, неожиданный визит. Слишком парадный для домашней работы наряд его новой знакомой. Чаепитие. Не хватало ещё наткнуться на Татьяну, а потом до утра выяснять отношения и доказывать, что он просто добрый самаритянин, а не муж-изменник. К сожалению, чего больше всего боишься, то и случается. Именно в тот момент, когда он закрывал за собой соседскую дверь, Татьяна преодолевала последние ступени лестницы перед их этажом, и ей была отлично видна вся площадка.

Затемнение

Сцена четвёртая. Ссора

– Т анюша! Привет! – восклицание у Максима получилось немного более восторженным, чем надо. Татьяна заметила непонятное возбуждение мужа, но решила не придавать этому значения. Она возвращалась домой в приподнятом настроении. Единственное, что омрачало её мысли – звонок Ленки, застигший её на пороге дома. Информацию, преподнесённую давней приятельницей, следовало осмыслить, сделать из неё выводы и постараться принять адекватные меры. Главное – чтобы выводы были правильными. Путь по лестнице оказался слишком коротким, чтобы Татьяна успела сориентироваться в ситуации, поэтому она мило улыбнулась мужу и неспешно продефилировала в любезно открытую им дверь. На то, что дверь он открыл почему-то без ключа, она не обратила внимания.

В квартире её ожидал сюрприз, на который она не знала, как отреагировать – обрадоваться и преисполниться чувством благодарности, посмеяться над нелепостью «подарка» или рассердиться на бестолкового мужика. Вернее, сюрпризов было два, и первый ей очень понравился. Её любимые цветы, которые не могла испортить даже глупая банка, и трогательное внимание со стороны супруга, запомнившего, какие букеты ей нравятся, наполнили её сердце благодарной нежностью. Широко улыбнувшись, Татьяна повернулась в сторону комнаты и застыла. Вид сваленного на диван белья, гладильная доска и два жалких полотенчика, аккуратно сложенных на стуле вызвали у неё в душе ряд противоречивых эмоций. Увидев, как изменилось выражение лица супруги, Максим предпочёл ретироваться в кухню, где стал бессмысленно переставлять с места на место всё, что попадалось под руку. Пока Татьяна раздумывала, что делать, под руку ему попались следы преступления в виде большой кружки и маленькой чашки, из которых он пил кофе. Максим поспешил уничтожить улики, не дожидаясь гневной отповеди за кулинарные излишества. Нет, он не разбил и не выбросил их, он просто быстро сполоснул чашку, чуть дольше провозился с кружкой, ко дну которой прилипли остатки сахара и кофейной гущи, а затем, не вытирая, засунул их в шкафчик над мойкой.

Между тем Татьяна, руководствуясь чисто женской логикой, сопоставила появление букета в прихожей, то есть там, где она обязательно должна была его обнаружить, а также неожиданное хозяйственное рвение мужа со звонком подружки и пришла к однозначному выводу: её дорогой Максимушка нашкодил, причём нашкодил так, что готов заглаживать ещё не выявленную вину. Так сказать, превентивно. Тут Татьяна про себя хихикнула: «Заглаживает вину утюгом». Выводы выводами, а здравый смысл подсказал ей, что выяснение отношений лучше отложить. Сначала следует поужинать, а уже потом задавать неприятные вопросы. Как знать, не лучше ли было сделать наоборот?

– Ма-акс! Чем ты там гремишь? – крикнула она, быстро скидывая туфли.

– Я чайник ставлю, – отозвался Максим. – А что мы сегодня будем есть?

Когда Татьяна, переодевшись и вымыв руки, вошла в кухню, муж со смиренным видом выставлял на стол тарелки, а на плите шипел чайник. Она оглядела кухню, постояла около холодильника и, обращаясь к кому-то за окном, изрекла:

– Овощное рагу.

– Рагу так рагу, – вздохнул Максим, но на всякий случай уточнил: – Тусь, а рагу, кажется, делают с мясом?

– Не обязательно. Бывает просто овощное рагу. Без мяса. А потом мы поедим фасоль с рыбой. Очень сытно и вкусно!

– Наверное, – кисло проговорил Максим. Его хорошее настроение начало неспешное отступление. Как типичный мясоед к рыбе он был равнодушен, а вот фасоль вызывала у него отвращение. В любом виде. К счастью, фасоль на их столе появлялась не чаще раза в месяц, так что можно было потерпеть ради любимой женщины.

– Ты сомневаешься?

– Ну что ты! Как я могу сомневаться?!

– Сомневаешься. Я же вижу, – хорошее настроение Татьяны тоже попятилось.

– Ничего подобного. Давай поедим, тогда и решим, что вкусно, а что не очень, – Максим сделал попытку удержать в душе радужные следы.

– Давай. – Татьяна всё-таки надула губы, но подошла к разделочному столу и принялась чистить лук. – Нарежь, пожалуйста, кабачки.

Максим покорно выполнил задание, потом ещё одно, потом ещё. Когда в подставленную женой кастрюлю отправилась последняя вычищенная рыбка, за ней последовала и последняя радужная полоска, которая очень скоро растаяла вместе с облачком пара над кипящей водой. Максим молча ополоснул руки, после чего так же молча, с поджатыми губами ушёл в комнату дожидаться ужина и запихивать обратно в шкаф так и не доглаженное бельё. Он хотел мяса, а мяса ему не давали. Дневной гамбургер растворился в желудке, не оставив воспоминаний. Запах рыбы, распространившийся по всей квартире, не вдохновлял. «Противный какой запах-то, – мрачно думал голодный страдалец. – Раньше рыба так не воняла. Я же помню. Мама часто готовила что-нибудь из рыбы. И варила. Такого амбре точно не было. Чёрт знает, где эту рыбу теперь ловят». Куда подевалась радуга, так внезапно возникшая над Владимирским собором и подарившая тем, кто её видел, немного счастья?

* * *

Пока Татьяна готовила сначала рагу, потом рыбу с фасолью, она думала только о том, что делает. Информация, выданная подружкой, временно отступила на второй план.

В какой-то момент Татьяна даже решила проигнорировать неприятные сведения, с иезуитским удовольствием преподнесённые Ленкой. Ничего особенно страшного в них не было. Обидно, конечно, когда тебя обманывают, но, может быть, всё было совсем не так, как виделось со стороны?

Всякий процесс рано или поздно заканчивается. Спустя минут сорок после того, как Максим покинул кухню, блюда были готовы и разложены по тарелкам, источая приятный аромат. Гадкий запах рыбного варева куда-то подевался. Супруги с энтузиазмом взялись за еду. Даже Максим, проголодавшись, отдал им должное. Разговоры во время приёма пищи Татьяна не приветствовала, но и не пресекала, а сегодня её саму просто распирало желание поделиться дневными впечатлениями с мужем, чтобы вместе посмеяться над житейскими историями. Отправив в рот очередной кусочек рыбы, она весело посмотрела на Максима и сказала:

– У меня сегодня не приём был, а сплошной цирк. Цирк Дурова вперемешку с театром сатиры.

– Кто же тебя развлекал?

– Пациенты, кто же ещё! Слушай, помнишь в фильме «Я шагаю по Москве»… Там герои приходят к писателю… Помнишь? – Максим кивнул. – Там их Басов встречает, полотёр, и начинает рассуждать. – Максим снова кивнул. – Он там фразу одну говорит. Просто про мою работу. Он говорит: «Во сюжет! А?»