Российская империя и «страна пирамид» (Египет). История в датах и лицах

Во времена патриарха Иакова и сына его Иосифа (2034–1877 гг. до н. э.), повествует архимандрит Порфирий Успенский, у северной окраины Чермного моря, которое древние жители его побережий называли между собой Горьким озером, «стоял город Госен, впоследствии именованный Ирооном»11.

Часть II

«Страна пирамид» глазами русских богомольцев и купцов

Дневник памяти

Первыми из россиян, кто побывал в Египте, летописи называют паломников, хаживавших через эту страну на богомолье в Святую Землю, и купцов, наведывавшихся в «Страну пирамид» по торговым делам.

На основании сохранившихся во времени хроник и записок паломников можно говорить о том, что первым россиянином посетившим Египет (около 1370 г.) и рассказавшем в своем «Хождении» об Александрии мореходной и Каире торговом, был архимандрит смоленской Авраамиевской обители (Спасо-Преображенского Авраамиевского монастыря, основан между 1210 и 1219 гг.) Агрефений. Собственными глазами, как повествуют летописи, он узрел там, опять-таки первым из россиян, и монастырь Святой Екатерины на горе Синай. Этот монастырь Иерусалимской православной церкви – один из древнейших, непрерывно действующих со времени его основания в IV веке, христианских монастырей в мире.

В 1420 г. хаживал через Александрию и Каир в Иерусалим иеродиакон Зосима, а в середине XV в. – священноинок Варсонофий (1461–1462) и купец Василий (декабрь 1465 – январь 1466). «Хождения» священноинока Варсонофия и особенно купца Василия, оставившего описание Каира, одного из крупнейших городов того времени, сыграли, как отмечает известный российский египтолог Г. В. Горячкин, «важную роль в ознакомлении Руси с Египтом»12.

В 1493 г., во времена властвования Великого князя Московского и всея Руси Ивана III Васильевича (правил 1462–1505), в Александрию и Каир наведался, в ходе поездки русского посольства на Восток (в Царьград, на Афон, в Святую Землю и Египет), великокняжеский дьяк Михаил Григорьевич Мунехин (ум. 1528). Сохранились сведения о том, что в период с 1510 по 1528 г., являясь доверенным лицом Великого князя Василия III Ивановича (правил 1505–1533), М. Мунехин ведал приказными делами в Пскове при первых там московских наместниках, Григории Морозове, Андрее Сабурове, Челяднине и других. Менялись они часто, и поэтому всеми делами тамошними фактически управлял он. Человеком слыл деятельным и управленцем толковым. Оставил по себе добрую память у псковитян. Судя по всему, главная цель его пребывания в Египте заключалась в том, чтобы установить связи с патриархом Александрийским, вторым после патриарха Константинопольского иерархом Православной церкви.

Прозвище Мисюрь, под которым Михаил Григорьевич фигурирует в русских летописях, он получил после посещения Египта (Мисра у арабов), который именовался тогда на Руси Мисюром.

Провел в Египте 40 дней. О Каире отзывался, как о граде великом. Оставил описание «двора султанов», то есть Каирской цитадели, резиденции правителей-мамлюков и мечети-медресе султана Хасана (речь идет о мамлюкском султане Египта ан-Насире Хасане, правившем в 1347–1351 и 1354–1361 гг.). Упомянул о дороге мусульман-пилигримов к «махметову гробу [к Гробнице Пророка Мухаммада]», в Святые места ислама в Мекке и Медине. Отметил, что передвигались туда паломники на верблюдах, по местности абсолютно пустынной.

В те времена, когда Михаил Григорьевич Мунехин гостил в Египте, рассказывает в своем сочинении «Вечные следы» С. Н. Марков, при дворе султана мамлюков часто бывал один итальянец с примечательной внешностью. Расспрашивал он мамлюков, выходцев с Кавказа, об их прародине, о Доне, Азовском море и Каспии. Возможно, что итальянцем этим был Леонардо да Винчи (1452–1519), собиравший сведения о «Скифии».

В 1556 г. в Москву с письмами к царю и Великому князю всея Руси Ивану IV Грозному (правил 1547–1584) прибыли посланцы патриарха Александрийского Иоакима I и архиепископа Синайского Макария. В письмах своих к государю русскому они обращались с просьбой оказать посильную помощь монастырю Святой Екатерины на Синайском полуострове. Прошение их насчет «царской милостыни» не осталось без внимания. И когда в октябре 1558 г. посланцы отбывали на родину, царь Иван Грозный отправил с ними в Египет посольство во главе с архидиаконом новгородским Геннадием и с дарами богатыми «иерархам восточным». В состав посольства вошли Василий Позняков с его сыном, Дорофей Смолянин, Кузьма Салтанов и несколько других лиц.

По пути в Египет архидиакон Геннадий умер, в Константинополе, и русское посольство возглавил Василий Позняков. Был он родом из Смоленска, торговал в Москве. Прибыв осенью 1559 г. в Александрию и встретившись с патриархом Александрийским, россияне в подарок ему от царя русского преподнесли шубу соболью и икону с образом Богоматери13. Передали ему также доставленные ими дары царские для монастыря Святой Екатерины: сотни шкурок соболиных, деньги, иконы и ризы (верхнее облачение православных священников, накидка в форме колокола вез рукавов, которую они надевают перед богослужением).

Из Александрии Василий Позняков во главе посольства русского совершил поездки в Каир (октябрь 1559 г.), в монастырь Святой Екатерины на горе Синай (ноябрь 1559 – начало 1560 г.) и в Палестину (весной 1560 г.). На Святой Земле россияне отпраздновали Пасху и повстречались с Иерусалимским патриархом Германом, одним из первых предстоятелей Иерусалимской церкви, установившим прямые отношения с Москвой14.

К месту, думается, будет упомянуть о том, что впервые посланцы патриарха Александрийского в лице трех монахов-старцев (Симеона, Игнатия и Макария) посетили Москву в 1523 г. – с просьбой к царю Василию III об оказании помощи Александрийской церкви.

В 1593 г. Константинополь и Палестину, проездом через Египет, посетил по поручению царя всея Руси и Великого князя Московского Федора Иоанновича (правил 1584–1598) московский дьяк из купцов Трифон Коробейников (ум. 1594). О хождении своем в Святую Землю он оставил воспоминания, пользовавшиеся в России громкой известностью. Привез Трифон из Иерусалима в Москву, как говорится в летописях, и модель Гроба Господня. Из хроники времен Иоанна IV явствует, что по повелению царя-батюшки в 1582 г. навещал Трифон Коробейников и Афон – с милостыней об упокоении души убитого Иваном IV Грозным царевича Ивана.

В 1636 г. три с половиной месяца провел в Египте Василий Яковлевич Гагара. Был он казанским купцом, родом из Плёса. Посылал по Волге и Каспийскому морю корабли в Персию. В 1634 г. отправился в паломничество в Святую Землю вместе со слугой своим Гаранькой и восемью спутниками. Добирался до Иерусалима более года, необычным для паломников путем – через Кавказ. Гостил во время хождения на богомолье к Гробу Господню и в Египте. В Иерусалиме патриарха Феофана не застал, но имел честь видеться и беседовать с Вифлеемским митрополитом Афанасием. Будучи в Иерусалиме, в празднование Пасхи, уверовал, как сказывал, в сошествие небесного огня, «ибо прикладывал огонь тот к бороде своей, и она не загоралась». Поведал о проживании своем в Иерусалиме на патриаршем дворе, о чудесном исцелении в храме Гроба Господня, о купании в Иордане.

20 декабря 1635 г. прибыл в Египет. Находясь там, выкупил из рабства «московитянина Иеремию», о чем получил грамоту от Александрийского патриарха Герасима. Осмотрел в Египте и поделился впечатлениями в своем «Хождении» о христианских древностях, пирамидах и палатах фараонов. Пересказал легенду о чудесном ключе и дереве целебном у деревни Матария, где «кости погребенных там людей восходят на поверхность в пятницу, живут в мире людей до празднования дня Вознесения, а потом возвращаются под землю». Упомянул, конечно же, и о крокодилах, «хозяевах Нила».

В конце апреля – начале мая 1637 г. возвратился в Москву. За вести, доставленные им о положении дел в землях восточных, собранные во время паломничества в Святую Землю, Высочайше пожалован был, указом царя Михаила Федоровича (правил 1613–1645 гг.), званием «московского гостя» и причислен к «гостиной сотне» (торговому сословию Русского государства) с повелением «служити с Москвы»15.

В 1651 г., проездом через Александрию в Святую Землю, в Египте побывал иеродиакон Троице-Сергиевой лавры Иона по прозванию Маленький. Дело было так. В 1649 г. Москву посетил Иерусалимский патриарх Паисий, приезжавший к царю Алексею Михайловичу (правил 1645–1676) просить о милостыни для храма Гроба Господня. Во время пребывания в России он много времени уделял поклонению русским церковным святыням. Особо приглянулся ему в ходе посещения святынь иеродиакон Иона. И с пожелания патриарха, получив на то разрешение от царя-батюшки, Иона отправился с патриархом Паисием в Святую Землю. В своем «Хождении» он поделился впечатлениями о виденных им христианских церквях и монастырях в Иерусалиме, на Синае и в Александрии, особенно подробно описал церковь Вознесения и Гроб Господень.

В 1651–1653 гг. Египет и Палестину с церковной дипломатической миссией посетил иеромонах Арсений (1600–1668), в миру Антон Путилович Суханов, сын обнищавшего дворянина Путилы Суханова. Будучи юношей, тяготевшим к знаниям, «ушел в монастырь набираться учености», как тогда говорили. Освоил греческий, латинский и польский языки. Вошел в историю Государства Российского как русский церковный и государственный деятель, дипломат и книжник, один из первых русских библиофилов. Был распорядителем московского Богоявленского монастыря и келарем Троице-Сергиева монастыря; выполнял обязанности личного секретаря патриарха Московского и всея Руси Филарета (1619–1633) и руководил работой Московского печатного двора.

Иерусалимский патриарха Паисий во время пребывания его 1649 г. в Москве обратил внимание царя Алексея Михайловича и патриарха Московского Иосифа на то, что в русских богослужениях имеются отступления от обрядов восточной православной церкви. И в целях их изучения и описания послан был на Восток, вместе с Паисием и иеродиаконом Ионой, старец Арсений (Суханов). Добраться тогда до Царьграда и Святой Земли ему не удалось. Посетил он Константинополь, Александрию и Иерусалим, а также Сирию только со второй попытки, в 1651–1653 годах. В дороге Суханов вел путевой дневник, на основании которого и был написан его широко известный на Руси «Проскинитарий» («Поклонник»), содержащий заметки о городах, виденных им, их достопримечательностях и нравах жителей.

В Александрию Арсений Суханов приехал в середине августа 1651 года. «Александрия, – сказывал он, – град пречудный; нет такого другого града, который бы, как он, был так богато украшен…». Наибольшее впечатление из всех древних памятников Александрии произвели на него знаменитые Александрийские обелиски, так называемые «иглы Клеопатры», а также колонна Помпея – «столб, дивнее всех столбов, в высоту сажен 15, кругом как бы токарною работою выточенный, из одного камня, порфировый цветом». Не оставили россиянина равнодушным, конечно же, и пирамиды, «фараоновы столбы» в его речи, «яко горы деланные». Упомянул Суханов и о многолюдном Каире, и о животном мире Египта, в том числе о «струфокамиле», то есть о страусе, и о «лютом звере Нила» – о крокодиле.

Будучи в Александрии, Арсений Суханов чуть ли не ежедневно наведывался к патриарху тамошнему Ионникию, ведя беседы с ним касательно воззрений и обычаев церковных. Дискутировал по тем же вопросам и с патриархом Паисием в Иерусалиме. Детально изучил чины и обряды церковные, и о том, как православные люди тамошние «церковный чин и пение содержат», представил отчет патриарху Московскому. Описал виденные им христианские памятники в Константинополе, Александрии, Иерусалиме и на Синае, и, конечно же, – храм Гроба Господня. Сведения, собранные А. Сухановым, и деревянная модель храма Гроба Господня, доставленная им из Иерусалима по поручению патриарха Никона из последнего путешествия на Восток в 1665 г., использовались зодчими при проектировании и сооружении церкви Воскресения Христова в Ново-Иерусалимской обители. Построена она была, как гласят летописи, «согласно плану и облику Храма Гроба Господня, и воспроизводила географию Евангелия»16.

В 1793 и 1794 гг. хаживал через Египет в Иерусалим, к Восточным Святым Местам, иеромонах Саровской Пустыни Мелетий. Рассказал в своих заметках о святых местах иерусалимских и местности, прилегающей к ним. Находясь в Иерусалиме и недолго в Александрии, изучал рукописи, хранившиеся в храмах и монастырях тамошних, и записывал предания, слышанные им от монахов и священнослужителей.

Подробно описал Иерусалимский храм, большая часть икон в котором была тогда, к слову, из России (пожар 1807 года уничтожил внутреннюю отделку храма и почти все святыни). Упомянул о «Святом огне в Великую субботу», который «не жжется и не опаляет», и о Голгофе, лобном месте, которое раскопала и нашла там Крест Господень через 300 лет после распятия сына Божьего мать императора Константина Елена.

В 1805 г., повествует в своем «Словаре историческом о бывших в России писателях духовного чина Греко-российской церкви» митрополит Евгений (Болховитинов), иеромонах Мелетий вторично отправился на богомолье в Иерусалим. Но корабль патриарха Константинопольского, на котором он с несколькими другими русскими паломниками передвигался туда, разбило бурей (06.11.1805), в 15 верстах от Акры. Семь человек потонуло, а восемь других спаслись; «в числе сих последних был и Мелетий». Но через два дня он скончался, и погребли его «в одном селе», что в 17 верстах от Акры17.

Часть III

Барон Кондратий фон Тонус, первый дипломатический представитель Росси в Египте (1784–1787)

Российское генеральное консульство в Александрии – «око» Российской империи в Египте

Генеральное консульство в Александрии Российская империя учредила 19 августа 1784 г., в соответствии с 11 статьей Кючук-Кайнарджийского мирного договора, заключенного 21 июля 1774 г. в результате русско-турецкой войны 1768–1774 годов, дававшего России право назначать своих консулов в провинции Османской империи, «во всех тех местах, где они надобны будут». В задачу их входило «умножать и распространять по разным областям империи Турецкой связь и оборот торговли российской». Флаг Российской империи над генеральным консульством в Александрии был поднят 27 июля 1785 года. Первым дипломатическим представителем России «в Александрии и всем Египте» стал барон Кондратий (Конрад) фон Тонус (занимал эту должность с августа 1784 по сентябрь 1787 гг.).

Из биографии барона Кондратия фон Тонуса (1750–1789) известно, что по национальности он, согласно формулярному списку, – «цесарской нации» (австриец). Родился в 1750 году. Служил в польской королевской армии. Поступив на русскую службу (24.03.1780) и состоя секунд-майором в Ямбургском карабинерном полку, часто и довольно продолжительное время пребывал в Москве, при генерал-фельдмаршале графе Захаре Григорьевиче Чернышеве – «для его надобности». Выполнял, по-видимому, как пишет о нем И. М. Смелянская, какие-то специальные поручения. В 1783 г. (1 марта) был из полка уволен и определен в Коллегию иностранных дел, которая находилась тогда в ведении графа Ивана Андреевича Остермана (1725–1811), вице-канцлера Российской империи. К новому месту службы, в Египет, отбыл вместе со своей женой, «Еленою, Андреевою дочерью, и бывшими при нем в служении иностранцами Иоганом Цинендариусом и его женою, да Антоном Вилерем»18.

Приступив к исполнению возложенных на него обязанностей генерального консула, Кондратий фон Тонус вошел в доверие к фактически управлявшему тогда Египтом дуумвирату мамлюков в лице Мурад-бея (1750–1801) и Ибрахим-бея (1735–1816), выходцев с Кавказа, которые вынашивали планы по высвобождению Египта из-под власти Порты. Снискал популярность и среди местного населения, называвшего российское консульство «домом правды». Пользовался авторитетом у европейских консулов. Особо тесные отношения у барона фон Тонуса установились с Ибрахим-беем.

Императорским указом барону фон Тонусу предписывалось «всякие предосудительные слухи о России опровергать» и содействовать тому, чтобы мнение египтян о могуществе России крепло и ширилось. В отношениях же с христианами египетскими долженствовало доводить до их сведения о проявляемом «сильном покровительстве Ее Императорского Величества ко всем христианам».

Документы, хранящиеся в Архиве внешней политики Российской империи (АВПРИ), сообщают, что в 1785 г. Александрийский порт посетило 11 судов под русским флагом; и что из Египта и Сирии транспорты эти ходили с товарами в Таганрог и Херсон19.

В 1786 г., опасаясь отложения Египта от Османской империи, Порта предприняла военную кампанию. Для усмирения Мурад-бея и Ибрахим-бея направила туда военно-морскую экспедицию во главе с капудан-пашой (командующим флотом Османской империи) Джезаирли Гази Хасаном-пашой. В июле 1786 г. турки высадились в Александрии и 8 августа вошли в Каир. Мурад-бей и Ибрахим-бей обратились к барону фон Тонусу с просьбой выступить посредником в урегулировании их отношений с турками. Хасан-паша предложение барона на этот счет отклонил. Требовал неукоснительного повиновения беев Порте и незамедлительной выплаты задержанной дани. Беи отодвинулись в Верхний Египет, вместе с последовавшей за ними тысячью мамлюков20. Управление страной турки передали в руки лояльного им мамлюкского бея Исмаила, назначив его новым губернатором Египта (каймакамом в речи турок и шейх эль-билад в речи египтян). 26 октября стороны схлестнулись у Эль-Маншийи. Решающего перевеса во время сражения ни одна из сторон не добилась. Кондратий фон Тонус, как следует из архивных документов, поддерживал с бунтовщиками-беями секретную связь, сообщал им становившиеся ему известными сведения о передвижении турецких войск.

Среди мамлюков, отступивших в Верхний Египет, имелось много выходцев из России, в основном с Кавказа, из Грузии и Абхазии, в том числе 860 русских рядовых кули (солдат), 11 русских кашифов (высших офицеров) и 1 русский бей (генерал). Этим русским беем, приближенным мятежных беев Мурада и Ибрахима, хроники Египта называют Семена Кирилловича Рутченко, сына бахмутского (ныне это – Артемьевск) казачьего атамана, захваченного в возрасте 16 лет в плен крымскими татарами и проданного в рабство в Египет. Приняв ислам, он взял мусульманское имя Касим и получил среди мамлюков прозвище ал-Муску (Москва). Свободно говорил и писал по-русски. Считался человеком смышленым и ловким, умеющим делать деньги. И подтверждением тому – построенный им роскошный дворец в элитном каирском квартале Кавсун. В 1783 г. он получил чин санджак-бея (губернатора округа) и стал правителем Са’ида в Верхнем Египте. Именно через него Кондратий фон Тонус и вел переписку с мятежными мамлюкскими беями, притом на русском языке. Встречались они тайно, в окрестностях Александрии. Сохранились сведения о том, что в 1795 г. мать Касим-бея, Матрена Афанасьевна Рутченко, приезжала проведать его. Умер ал-Муску в 1801 г., вследствие, вероятно, как полагают наши историки-египтологи, чумы, свирепствовавшей в то время в Египте21.

К слову сказать, из 18 приближенных к Мурад-бею и Ибрахим-бею мамлюкских беев, помимо одного русского, Касим-бея, 12 других были грузинами, двое – черкесами, и по одному чеченцу, абхазцу и румыну22. Согласно донесению российского генерального консула в Сирии Карла Фирриери, на невольничьих рынках в Каире и Дамаске в 1787 г. наличествовали и рабы из России, «мужского и женского пола»23. Француз Шарль Магаллон, один из крупнейших в то время иностранных купцов, торговавших в Египте, именовал «дом» Ибрахим-бея, соправителя Мурад-бея, «полностью русским». Барон фон Тонус называл Торговый дом Шарля Магаллона, супруга которого поддерживала дружеские отношения с Нафисой Ханим, женой Мурад-бея, «флагманом французского вторжения в египетскую торговлю»; считал его «главным из препятствий», мешавших продвижению торговых отношений России с Египтом24. Именно Шарль Магаллон подвиг Мурад-бея к тому, что в январе 1785 г. тот пошел на заключение договора о партнерстве с Францией (от имени Франции его подписал французский посол в Константинополе). Египет представлял тогда для Парижа повышенный интерес – рассматривался французами в качестве важного компонента их схем в противостоянии с Англией за обладание землями на Востоке, в том числе на морском пути в Индию.

Следует, думается упомянуть и о Хасане-кашифе, одном из высших мамлюкских офицеров, с которым поддерживал отношения барон фон Тонус. Сообщал о нем в одном из своих донесений в марте 1789 г. и Йусуф Фахр, российский тайный агент в Александрии. Офицером этим, как он сам представился барону фон Тонусу, был «Иван Михайлов сын, князь Ухтомский», служивший прежде в канцелярии графа Панина (1718–1783), фактического главы Иностранной коллегии в 1763–1773 гг.25.

Закрепившись в Верхнем Египте, беи просили у российского консула ходатайствовать перед своим правительством о присылке им пушек и инструкторов-артиллеристов, дабы вернуть, как говорили, Каир в свои руки. Ведя с ними переписку, Кондратий фон Тонус, получил от беев обещание, что в случае их успеха они предоставят России право беспошлинной торговли во всем Египте, в том числе и в портах Чермного (Красного) моря.

В соотечественниках-мамлюках барон фон Тонус видел силу, как указывал в своих донесениях, с помощью которой Египет можно было бы включить в сферу влияния Российской империи. «Только от нас, – писал он в депеше графу И. А. Остерману, главе Коллегии иностранных дел, – зависит, чтобы Египет стал независимым [от Османской империи]. Наибольшая часть беев и мамлюков – … русские подданные, и Ибрахим – родом из Тифлиса»26.

О грузинских корнях Ибрахим-бея (Абрама Шинджикашвили) докладывал в своем рапорте и поручик грузинской артиллерии Манучар Кашкачишвили, посещавший Египет в 1786–1787 годах. Именно от М. Кашкачишвили правивший тогда в Египте мамлюкский дуумвират и узнал о подписании в 1783 г. Георгиевского трактата о добровольном присоединении Восточной Грузии к России. И с того самого времени, как отмечает в своем исследовании «Грузины в Египте и Эфиопии» Ю. М. Кобищанов, Мурад-бей и Ибрахим-бей и стали рассматривать Россию, «главную противницу турок» в Африке, в качестве своего естественного союзника.

В переданном через М. Кашкачишвили письме Ибрахим-бея на имя российского чрезвычайного посланника и полномочного министра в Константинополе Якова Ивановича Булгакова (1743–1809), говорилось: «Мы очень желаем познакомиться и сблизиться с Россией, поэтому просим назначить его [М. Кашкачишвили] к нам консулом, ибо он из нашей страны, знает наш язык»27. Ставили перед ним беи и вопрос, как информировал нашего чрезвычайного посланника М. Кашкачишвили, об оказании Россией военной помощи Египту в борьбе с Портой.

По подозрению в тайных контактах с мятежными беями Кондратий фон Тонус попал под домашний арест (в феврале 1787 г.), но за недостаточностью улик обвинения с него вскоре сняли. Произошло это перед разрывом отношений России с Турцией и начавшейся вскоре русско-турецкой войны 1787–1791 годов. Среди ультимативных требований Османской империи, предъявленных Санкт-Петербургу в июле 1787 г., которые Россия не удовлетворила, что и стало предлогом для объявления ей войны Турцией (началась 13 августа), наряду с территориальными претензиями, имелось и требование об отзыве российских консулов из Александрии, Бухареста и Ясс28.

Египет с началом русско-турецкой войны барон фон Тонус вынужден был покинуть; флаг Российской империи над генеральным консульством в Александрии спустили 19 сентября 1787 года.

Добравшись через Сицилию до Италии, барон фон Тонус отправил из Ливорно (16.11.1787) в Коллегию иностранных дел, вице-канцлеру И. А. Остерману, докладную записку с соображениями насчет того, как можно было бы воспользоваться его дружбой с беями в интересах России – в деле отторжения Египта от Турции; и предложил свои услуги для претворения такого плана в жизнь. Записка Кондратия фон Тонуса о «состоянии Египта и возможности произвести перемену в правлении тамошнем» рассматривалась на заседании Государственного совета 6 декабря 1787 года. Члены Совета положительно реагировали на его соображения о выводе Египта из-под власти Османской империи путем поддержки устремлений мамлюкских беев отпасть от Порты29.

7 февраля 1788 г. в Государственном совете «читана была записка бывшего в Александрии генеральным консулом майора барона Тонуса с изъяснением его мнения, каким образом можно употребить в пользу нашу нынешнее расположение беев египетских и об удобнейших к отправлению его туда способах». В случае наделения его соответствующими полномочиями, барон фон Тонус брался «побудить беев предпринять, опираясь на поддержку флота русского, набег на Сирию», дабы помешать оказанию оттуда помощи турецким войскам, более того, – отвлечь тем самым часть турецких сил с театра военных действий с Россией. Кроме этого, брал на себя задачу договориться с беями о предоставлении стоянки для кораблей русского флота в Александрийском порту (после его перехода в их руки) и снабжения экипажей продовольствием. Взамен этого Россия должна была признать независимость Египта, отложившегося от Османской империи, и оказать беям военную помощь, снабдив их некоторым количеством медных пушек с боеприпасами.