Дачные расследования

– Агни, – представил его хозяин. – Мой старый друг.

Пока хозяин готовил чай, Крымов, усевшись в кресло, наблюдал за котом и размышлял, как ему построить диалог с этим необычным художником. Такого с ходу в оборот не возьмешь и лапши на уши не повесишь. Тут нужен особый подход. В это время Кассандра обходила дом и смотрела картины.

– Вот это да! – у одной из них, в широком коридоре, воскликнула она.

Подобно тому, как у Николая Рериха среди его ярких русских или гималайских пейзажей вдруг возникало полотно с необычным персонажем, возможно, мифологическим, будто шагнувшим в реальный мир из ирреального, так и на картине Холмогорова журналистка разглядела нечто ее взволновавшее.

– Это же он, тот старичок! Глядач!

За ее спиной почти одновременно оказались оба – и Крымов, и Холмогоров. Причем старик успел за молодым гостем. Девушка восторженно смотрела на полотно – на картине был изображен у расселины в скале древний старичок в серой робе с капюшоном, он хитро и мудро улыбался.

– Откуда вы знаете, кто это и как его зовут? – подозрительно и с интересом спросил Холмогоров.

Кассандра обернулась.

– Виделись однажды, года два назад, когда я в пещерах потерялась. Он меня из того горного лабиринта и спас, этот старичок. Или похожий на него. Только мне никто не верил, а вот вы точно поверите.

– Поверю, – кивнул Холмогоров. – Их немало на самом деле, – заметил он. – Как и вот этих. – Он сделал пять размеренных шагов вдоль стены, куда гостья пока еще не успела дойти, и указал пальцем на полотно: – Ну-ка, а как их зовут, знаете?

Кассандра мигом оказалась у другой картины.

– Знаю, – зачарованно кивнула она. – Их зовут злобари.

В пещере, во время дождя и молний снаружи, можно было различить три черные тени – у каждой тихо горели кровавым раскосые глаза.

– И как вы узнали?

– От глядача, конечно. Он их так назвал.

Остановив взгляд на лице Кассандры и ее огненных волосах, Холмогоров покачал головой:

– Да вы очень знающая девушка, как я погляжу.

– Благодарю – стараюсь.

– Я серьезно – не каждому удается заглянуть в ту щелку. Вам позволили. А вот эту картину вы пока еще не видели, как я понимаю. А то бы я услышал реплику, и еще какую. – Прихрамывая, он прошел по сумрачному коридору и оказался у другого полотна. – Я прав?

Кассандра и Крымов послушно устремились за ним. На полотне, в такую же разгулявшуюся над Волгой непогоду, среди черных туч и молний, бешеных пенных валов внизу, на высоком утесе стоял серой тенью человек в старинном наряде – кафтане с расклешенными фалдами, у пояса висела в ножнах шпага, а длинные седые волосы так и развевались по ветру. Старик словно бросал вызов стихии, самой природе.

– Круть, – восторженно прошептала Кассандра. – Барон Людвиг фон Шварц…

– Вы здесь из-за него, верно? – спросил Холмогоров. – Из-за призрака барона? А я для вас – ключик к этой тайне? Сознавайтесь, гости дорогие!

Последняя фраза прозвучала почти как ультиматум. Они молчали.

– Только это не призрак барона, – кивнув на картину, пояснил Холмогоров. – Это сам барон на Царском утесе взывает к силам зла и просит помощи. С призраками таких метаморфоз не происходит.

И впрямь барон был живой. Его одежду взбаламутил ветер, волосы спутали и трепали штормовые порывы. Да и глаза под седыми бровями смотрели очень живо на взбешенную бурей реку.

– Вот призрак барона, – указал Холмогоров на другую картину, спрятавшуюся в нише.

На этом полотне стоял тот же персонаж, только от него исходило бледное изумрудное свечение, будто его одежды и сам он оказались пропитаны фосфором. Глаза были мертвыми и белыми, как у залежавшегося в воде утопленника. У его сапог стоял такой же бледно-зеленый фонарь. Но этому существу было нужно иное – не кабала с горами злата, дворцами и наложницами, а свобода. Но какую свободу могла получить тень? И от кого?

– Вы же сами видели его, не так ли? – спросила Кассандра. – Вот таким зыбким – с фонарем у сапога? Иначе и быть не могло. Семен Александрович?

Холмогоров усмехнулся и с прищуром уставился на Крымова.

– Вы так подозрительно на меня смотрите, – заметил детектив.

– Она, возможно, и художник, но вы – навряд ли, – сказал старик. – Кто вы?

– Я ее учитель… портретист… я…

Крымов взглянул на Кассандру, умоляя о помощи, но девушка лишь поморщилась. Видимо, звучало неважно!

– Принесите ваш этюдник, – приказал старик.

– Зачем?

– Вы мой гость – выполняйте.

Крымов принес из прихожей этюдник:

– Извольте.

– Это вы извольте – раскройте его.

Детектив не сразу открыл загадочный ящик художника. Пришлось приложить смекалку. Холмогоров усмехнулся:

– Да им не пользовались уже полгода, а то и год. И половины красок нет, и палитру запустили. Мертвый этюдник. Не удивлюсь, если вы и бинокли с собой прихватили, чтобы получше рассмотреть вершину Царского утеса. Кто вы, спрашиваю еще раз? Будете врать – выгоню.

– Я детектив, – вздохнул гость. – Андрей Петрович Крымов. А наврали мы вам только из боязни, что прогоните. Про вас только и говорят: строгий, мол, страшный в гневе. Вот и все наши тайны.

– Он правду говорит, этот ваш липовый наставник? – спросил у девушки хозяин дома.

– Абсолютно. Можно, я тоже скажу правду? – жалобно попросила Кассандра.

– Говорите, – согласился хозяин дома.

– Я училась на художника, но работаю журналистом. Занимаюсь тайнами, в том числе Девьих гор, только мне никто не верит. Смеются надо мной, как и над вами смеялись. А самая интересная для меня тема – барон Людвиг фон Шварц и его домашний живописец – Наум Евграфович Щукин.

– Это уже куда ни шло, – вздохнул Холмогоров. – И что вам нужно от меня, лгуны-недотепы?

– Именно то, о чем мы сказали вначале, – пояснила Кассандра. – Истинная биография Щукина и его загадочные взаимоотношения с бароном фон Шварцем. История призрака, что появляется в весеннюю бурю над Волгой на Царском утесе.

– А еще история «Ночного Гостя», который был украден вчера ночью из музея, – добавил Крымов.

– «Ночного Гостя» украли?! – воскликнул старик.

– Да, – кивнула Кассандра. – Вам Семипалова не сказала?

– Побоялась! Знала, как я отношусь к этой картине. Говорил я им – хорошенько стерегите ее, она необыкновенная! – Его голос дрожал от негодования. – Так ввинтите в стену, чтобы трактором не оторвало! Дурни, раззявы!..

– В сущности, этот вопрос для нас наиболее важен, – пояснил Крымов. – Кто его украл и зачем? Но мы уже знаем почти наверняка, кто это был. Вам интересно?

– Интересно ли мне? Издеваетесь? Кто?

– Потомок барона Шварца.

– Как это? – пробормотал старик.

– Его опознали: вор – копия Шварца с одной европейской репродукции, только моложе лет на десять. Криминалисты постарались – долго объяснять. Если сможете помочь следствию, будем благодарны.

– Но картина «Ночной Гость» не представляла большой музейной ценности, как и другие картины Щукина. Зачем было так рисковать? У нас в музее и Репин есть, и Маковский, и Куинджи. Из сентиментальности? Не верю! – Его брови дрогнули и поползли к переносице. – Вы мне не все рассказали, детектив, верно? Что-то утаили?

Крымов поморщился:

– Не утаил – просто не успел сказать. Картину «Ночной Гость» украли из-за рамы. В ней было высверлено гнездо для документа, свернутого трубкой. Что это за документ, тоже хотелось бы узнать. Может быть, вы прольете свет на эти тайны?

– Сюжет начинает проясняться: призрак, портрет с тайником, потомок. – Холмогоров хитро прищурил один глаз: – Девушка…

– Да?

– А в том журнале, как его, бишь, «Звезда Поволжья», чья была статья про призрак барона? Не ваша ли?

Кассандра скромно опустила глаза:

– Моя. Не понравилась?

– Очень понравилась. Так вы, стало быть, немало знаете об этой истории?

– Кое-что, долго этой темой занималась, – вздохнула она. – Но хотелось бы узнать больше.

– Ну а вы, господин хитрец, – обратился он к детективу, – тоже изучили эту статью?

– Разумеется. Но сколько вопросов! Что за «адов проход» в утесе? Куда делся Карл фон Шварц? Мы уже знаем, что Щукин обладал даром предсказания и написал в «Ночном Госте» своего бывшего хозяина – Людвига фон Шварца, которого тогда и в России не было, стариком. Мы уже догадались, как звали Ночного Гостя на самом деле, – это был Князь Тьмы, – но в чем состоял долг Шварца перед ним? И что за документ мог быть спрятан в раме «Ночного Гостя»? История рвется на части, и я никак не могу сложить их в одну картину.

– Ясно. Ну так что будем делать, молодые люди?

– Вернемся к чаю? – миролюбиво подсказала Кассандра. – С печенюшками?

– Устами младенца, – кивнул Холмогоров. – Идемте на кухню – поможете накрыть стол.

Они пили чай с клубничным вареньем и печенюшками в гостиной. И уже пригубили кагора. За окнами резко потемнело.

– Вы рассказали историю правильно, и я помогу вам сшить те куски, которые рвутся. Барон Карл фон Шварц не умирал.

– Как? – вскинула брови Кассандра.

– Могли бы и сами догадаться, милая.

– Я предполагала, что все так, но поверить в это? Очень сложно, даже мне, чудачке.

– И я предполагал, – кивнул Крымов. – Но не верил. Продолжайте.

– Старый чернокнижник барон Карл фон Шварц, купив худое имение в месте, столетиями обжитом темными силами, через книги, которые привез с собой, и заклинания упросил Князя Тьмы явиться к нему. Прародитель зла всегда приходит, если кто-то очень ждет его. Когда дьявол выполнил просьбу старика и явился к нему, Шварц попросил у него помощи – молодости и богатства. Разумеется, пообещав расплатиться душой. Старая, как мир, история. И все это барон получил: вернул себе молодость, при этом сохранив жизненный опыт. Назвался Людвигом фон Шварцем, наследником. Построил дворец, набрал гарем, стал таскать из Царевой горы золото и драгоценные камни. Заставил служить себе демонов.

– Тех черных, с кровавыми глазами? – спросила журналистка. – Злобарей?

– Их самых. Ударился в распутство и разгул, многих соблазнил своим образом жизни. Короче, зажил на широкую ногу. Пока не обнаглел совсем и не вызвал к себе Князя Тьмы. А дальше вы всё знаете сами – Кассандра живописно описала эту сцену в своей статье. – Старик кивнул девушке. – Читал с наслаждением. Угроза прийти второй раз за душой барона в этот же дом напугала Шварца до смерти, и он с богатством, какое только мог унести, сбежал за границу. Он переезжал, менял имена. Но везде его находили слуги Князя Тьмы и напоминали о грядущем возвращении. В том же возрасте, из какого он прыгнул в юность, Шварц вернулся сюда, в свое заброшенное имение и стал в окружении нескольких прóклятых уродов дожидаться конца. Увы, чем страшнее беснуешься, тем печальнее конец. Однажды к нему пришли. Именно эти мгновения, заглянув на три десятка лет вперед, изобразил на своем полотне «Ночной Гость» художник-провидец Наум Евграфович Щукин.

– Но откуда все это известно вам? – набрался смелости и спросил Крымов. – В таких подробностях, так скрупулезно?

Холмогоров усмехнулся:

– Известно – и все. Ваше право – верить мне или нет.

– Я вам верю, – искренне призналась Кассандра.

Крымов кивнул:

– Да будет так. Вопрос, кто и зачем похитил картину «Ночной Гость». Мы узнали, что это был потомок барона и ему понадобился свиток из рамы. Но встает другой: а что это был за свиток? Для чего он предназначался?

– А вот на эти вопросы, молодые люди, я вам ответить не смогу, – покачал головой Семен Александрович. – Не знаю. Про тайну рамы вы мне рассказали только что.

За окнами полыхнула молния. Все трое напряженно замолчали. Секунд через пять над Девьими горами покатился гром.

– Еще далеко, – констатировал Крымов. – Но шторм будет.

– И еще какой, – кивнул Холмогоров.

– Класс, – с горящими глазами прошептала рыжая журналистка.

– Уверена? – скептически спросил Крымов.

– Ага, – кивнула она. – Целый год ждала этого.

– Возможно, эту полночь с ее чудесами ждем не только мы, – поймав взгляд Кассандры, кивнул Андрей. – Но и еще один человек, у которого далекоидущие планы.

– Так вы приехали, чтобы увидеть призрак барона? – спросил хозяин дома. – Я правильно вас понял, Андрей Петрович?

– Правильно.

Старый художник был мрачен.

– Вы точно пойдете туда?

– Я бы не пошел, – покачал головой детектив. – Гром, молния, проливной дождь, да еще призрак впридачу! Но эта рыжая бестия, моя очаровательная спутница, пойдет точно, – кивнул он на девушку, – а я – рыцарь и ее одну не отпущу.

– Я пойду с вами, – сказал старик.

– Не надо, – покачала головой Кассандра. – Это не ваша забота. И потом, возраст…

– Что значит возраст? – почти возмутился художник. – Я еще крепок – и с молодцом на руках поборюсь. Вот с этим, например, – кивнул он на Крымова.

– Но ходите-то с палкой, – сочувственно заметила девушка.

– Милая Кассандра, я живу тут два десятка лет, неужели все это время сидел на месте? Ходил – и в горку, и с нее. Сотни раз. – Он выдержал многозначительную паузу. – И потом, это самое главное, я знаю, где появляется призрак в весеннюю бурю над Волгой.

Крымов и Кассандра устремили взоры на старика.

– Вы все-таки видели его, – заключила Кассандра.

Холмогоров кивнул:

– И не единожды – три раза за эти годы. Издалека, конечно. Кто станет в своем уме к нему подходить? Последствия непредсказуемы. Пройдет сквозь вас – и будете умирать в муках. Всякий раз он стоял в одном и том же месте. Я рассматривал его в бинокль. В кафтане, при шпаге, седой, простоволосый. Зыбкий. Как будто вот-вот, и растворится в эфире. То ли бросал вызов буре, то ли ждал чего-то, как парусник попутного ветра. Так что пойдем вместе, молодые люди.

Крымов с сомнением покачал головой.

– Но до утеса километров десять – это часа два пешком.

– Я же не предлагаю топать до него, – усмехнулся старик. – Сейчас возьмем дождевики, кое-какие припасы и поедем.

Вскоре под далекие всполохи молний, раскаты грома Холмогоров отпирал замок гаража. Крымов помог открыть двери. На них самым серьезным образом смотрела фарами старая-престарая «Нива» песочного цвета.

– Ух ты! – воскликнул детектив. – Ну-ка, ну-ка? – Он обходил машину. – Не модель ли это «21–21»? Чудо отечественного автопрома? Первое и единственное за всю историю?

– Она самая. 1977 года выпуска. Первая из своей серии, прабабушка.

– И она-таки на ходу?

– Она-таки на лету, – поправил его старый художник. – Я же сельский житель, да еще горец, а значит, боец. Мне и конь нужен особенный. Эта «Нива» перескочит через любое препятствие.

Несведущая в силу юности Кассандра поморщилась:

– Что, считалась хорошей машиной? Полвека назад? Типа, как патефон?

– Не обижайтесь на нее, Семен Александрович, – поспешил оправдаться Крымов. – Она – дитя. Это суперкроссовер, девочка. «Хаммер» отдыхает. Почти межпланетный корабль.

Журналистка пожала плечами:

– Ладно, мужчины, поверю вам на слово.

На этот раз молния блеснула куда ближе, над первыми вершинами гор, а потом покатился и раскатистый гром.

Холмогоров взглянул на темное небо:

– Сейчас заправлю бак – и в путь. А вы пока загружайте походные вещи. Дождевики в коридоре. Как я понимаю, бинокли вы не забыли?

– Конечно, нет! – откликнулся Крымов.

5

Быстро подступивший дождь уже вовсю хлестал по округе, дробью проходил по капоту «Нивы», бойко летевшей по сельской дороге в сторону Царского утеса и Волги. Еще даже не стемнело – поздняя весна, будто разъяв небеса во всю ширь, увеличила день. Быстро преодолев расстояние, машина повернула налево и ловко запрыгала по ухабам в сторону леса, рябого от дождя за стеклом. Совсем зыбким казался утес за ним. Смешанный лес приближался, разрастаясь в обе стороны. Сразу за ним раскинулись руины баронского поместья и начиналось подножие Царского утеса.

– Что вы будете делать, если увидите призрака? – спросил Холмогоров. – А, господин детектив? Вознесетесь к нему, заговорите с гостем из другого мира?

– Пока еще не знаю, – ответил Крымов. – Вначале надо увидеть его. Но буря намечается та еще, все может быть…

Детектив не соврал – он понятия не имел, что будет делать, когда увидит призрака барона. Ему обещал позвонить Долгополов – в тот самый час икс – и сказать, как быть. Но Профессор пока не звонил, и Крымова это настораживало.

«Нива» выехала к лесу, еще раз повернула налево и помчалась мимо него, а когда обогнула зеленый, умытый дождем массив, сразу оказалась у развалин баронской усадьбы. Тут когда-то поднимался дворец Людвига фон Шварца, здесь он устраивал свои пиры и оргии, сюда таскали ему демоны с горящими глазами сокровища из недр Царской горы и сюда он вызвал из преисподней Князя Тьмы. Отсюда много лет спустя он отправился в свое последнее путешествие, когда за ним пришли.

– Однажды мы едва не провалились сквозь сгнившие полы, – признался детектив. – Когда тут бегали пацанами.

– Мы тоже тут все облазили с друзьями, думали, вдруг найдем золотую монетку? – вздохнула на заднем сиденье Кассандра.

Дождь назойливо барабанил по капоту и лобовому стеклу машины. Стекали струйки воды, только дворники мучительно и нервно боролись с потоками на лобовом стекле. Еще один всполох молнии осветил сумрачное небо, и гром покатился уже совсем рядом.

– Нам стоит укрыться, и я знаю, где – сказал Холмогоров.

– Под каменной аркой? – спросил детектив.

– Точно.

Они проехали метров сто пятьдесят и встали под высокой каменной аркой, одиноко возвышавшейся над руинами.

– Ждать будем в машине? – спросил старый художник. – Или хотите сразу в пещеры?

Решили ждать в машине – в пещеры еще успеют.

– В термосе кофе, в пакете черный хлеб, колбаса, бутерброды с сыром, – сказал Холмогоров. – Да, и булочки с маком, очень вкусные, кстати. Подождем, а с темнотой выдвинемся к горе. Вы же оба были там, как я понимаю?

– Да, я все гроты облазила, даже в пещеры сунулась, чуть не заблудилась, – призналась Кассандра.

– Это там вы с глядачом столкнулись?

– Ага, и не только с ним.

– Налейте мне кофе, Кассандра, будьте любезны, – попросил Холмогоров. – Там есть несколько пятачков, с которых видна вершина. Есть относительно безопасные, но на другие, что повыше и тропки до которых поуже, лучше не подниматься.

– А вы на скольких были, Семен Александрович? – спросила Кассандра.

– Я был на всех, но днем и в хорошую погоду.

Кофе был выпит, колбаса съедена, бутерброды с сыром, черный хлеб и булки тоже. Быстро темнело. За стеклами «Нивы» хлестко гулял ливень. Пора было надевать дождевики и выходить в открытый шторм…

Они шли по лесной тропе, хорошо знакомой не только Холмогорову, но и Кассандре, и даже Крымову, который вспоминал эту местность, где бывал в юности много раз. Исполинская гора, названная Царским утесом, с обширным густым лесным загривком, каменистыми тропами, гротами и пещерами, с лысой вершиной, нависающая над Волгой крутым накатом, влекла многих туристов и путешественников. По преданиям, в недрах ее бурлили разумные силы природы, как добрые, так и злые, гнездились демонические духи, она была обжита всеми древними народами, которые тысячелетиями проходили по этим землям и сменяли друг друга. Эта гора была когда-то языческим алтарем для разных племен…

Подъем был пока что пологий, но чем выше они взбирались по каменистой тропе, мимо сосен и зарослей, тем он становился круче. Деревья отчасти защищали их от дождя, долгополые плащи с капюшонами тоже, но земля раскисала на камнях, и можно было здорово растянуться. С одного пятачка пик горы открывался неплохо, но хотелось пройти вверх еще немного. С другого вершина открывалась еще лучше, но вновь хотелось рискнуть и подняться еще. На втором по счету «этаже», кивнув на вершину, Холмогоров сказал:

– Отсюда я видел призрака. Но только в военно-полевой бинокль.

Они дошли до третьего «этажа».

– Темнеет, – заметил Крымов. – А со мной пожилой человек и дама, – риторически добавил он. – Предлагаю посовещаться. Будем идти дальше?

– Если подняться еще метров на сто, оттуда будет хорошо видна вершина, – твердо заявил Холмогоров.

– Я – за, – не раздумывая, сказала Кассандра.

Крымов усмехнулся:

– Ладно, пошли. Два безумца и один дурак.

– Как самокритично, – вздохнула девушка.

Теперь каждый метр давался им с трудом.

– Сколько еще до вашего пятачка, Семен Александрович? А то ведь рухнем – свернем шеи на фиг.

– А вы за мной идите, шаг в шаг, и не свернете.

В небе полыхали молнии, дождь мешал движению, а наступающий сумрак наводил тоску. Если бы не фонари, можно было садиться на камни и, кутаясь в дождевик, дожидаться утра.

Наконец они вышли на небольшое плато, откуда, если взглянуть вверх, была хорошо видна с северной стороны вершина Царского утеса. И они сами не успели заметить, как резко стемнело. Теперь весенние молнии блистали устрашающе и ярко, и гром тяжелыми раскатами катился над самыми их головами. Волги они не видели – она осталась по ту сторону горы. Далеко внизу, слева, за коврами лесов, открывалась долина с поселком Смирное, весело светясь огоньками. В скале справа зияла черная пещера, она так и манила к себе.

– Именно тут я и была, – сказала Кассандра. – Чуть не пропала…

– Да? – оглянулся Крымов. – И все равно сегодня пошла?

– Ну так теперь вы со мной, – ответила девушка. – И разве я упустила бы эту возможность?

– Я уже говорил: рисковая девочка. А с этого плато можно подняться еще? – спросил Крымов.

– Нет, – ответил Холмогоров. – Впереди есть тропинка, и она ведет наверх. Я прицеливался. Но она так узка, что по ней только кошка проскочит. На вершину Царского утеса ведут другие дороги – для людей здесь тупик.

Кажется, их голоса разбудили тьму вокруг и особенно густую темноту пещеры. Через шум дождя они услышали как будто шепот, сдавленное многоголосье, почти шипение.

– Смотрите! – негромко выпалила Кассандра. – Вон они!

Мужчины обернулись на пещеру. Там едва заметно сверкали красным светом две пары глаз.

– Это они? – спросил Крымов. – Те самые?

– Они, – кивнул Холмогоров. – Злобари…

– Значит, я не ошиблась тогда, – прошептала Кассандра. – Они уже подобрались ко мне – один из них. Вовремя спасли…

И тотчас у скалы, недалеко от края пещеры, во всполохе молнии все трое увидели старичка в плаще и с посохом. Но откуда он взялся? Рядом зияла расселина – сантиметров двадцать, не более того. Трещина на древней шкуре каменного исполина. Тайная дверь для небывалых существ…

– Иди сюда, золотоволосая дева, – назидательно сказал старичок. – И вы, путники, тоже. Этих не бойтесь! – повысил голос он, поднял посох, грозно потряс им – и две пары кровавых узких глаз исчезли во тьме. – Вон его бойтесь! – Он указал тем же посохом на каменистую дорогу. – Он обошел владения и идет сюда! Сегодня этой тропой. Ну же, скорее!

Смельчаки-путешественники оглянулись – по тропе, где только что шли они, поднимался человек с фонарем в руке. Фонарь светил умеренным изумрудно-бледным светом, но и сам человек светился, искрился зеленью, словно его одежда была щедро пропитана фосфором.

Холмогоров, Крымов и Кассандра бросились под прикрытие темноты. Старичок с посохом отступил, освобождая им место. Все вчетвером оказались в черной нише. В этот самый момент на плато вышел он – светящийся мутным зеленым светом, в старинном кафтане, в ботфортах, при шпаге, в шляпе с плюмажем.

– Зачем ему фонарь?

– Он слеп, как крот, – тихонько ответил старичок-глядач. – В этом мире вашем он почти слеп. Но чутье у него, как у волка.

Дойдя до середины плато, призрак остановился и посмотрел в черноту пещеры. Мутным зеленым светом блестели его мертвые выцветшие глаза, на испещренном морщинами неживом лице маской застыла ненависть. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Потом призрак, насторожившись, положил руку на эфес шпаги, поднял фонарь и сделал шаг в сторону пещеры. Трое и старичок отступили назад. Молния ослепительно прожгла ночь над самым Царским утесом, ударила вниз – факелом вспыхнула одна из вековых сосен, наверно самая высокая. Такая боль от яркого света пронзила призрака, исказилась маска неживого лица, что он еле удержался на ногах, едва не рассыпался в зеленую пыль.

А когда трое полуослепших путников пришли в себя, то увидели, что призрак уже прошел через плато и ступил на ту самую дорожку, по которой только кошка пробежит. Крымов первым вышел из пещеры и поспешил за призраком, за ним – Кассандра и Холмогоров. Они увидели поднимавшегося по неясной каменистой ленточке светящегося изумрудным сиянием призрака.

– Что вы удумали, а? – тихо и строго спросили за их спинами.

Они обернулись. Вопрос задал старичок. Он был вполне обыкновенным, телесным на первый взгляд. С мудрыми и лукавыми глазами. Такими рисуют художники-фантазеры добрых домовых.