Третий шанс

– Ну вот и отлично. А результаты твоих последних пробников по ЕГЭ еще не знаешь? Я уже свои посмотрела – там все круто. Литература – 90, Обществознание – 95, Русский – 94. Если так будет и на реальном, я точно пройду на журналистский. Плюс медаль, – наш разговор плавно перемещается на более приятную и понятную для меня тему учебы и экзаменов.

И вот через день мне уже предстоит воплощать придуманный план в реальность. В голове-то это все хорошо, но потряхивать начинает. Ладно, хотя бы еще не завтра. А сейчас пора собираться домой, мама уже звонила, они с папой меня ждут через час. Собираю свои немногочисленные пожитки, целую бабушку и Соню, глажу Барса по мохнатому боку. Увидимся теперь только через месяц, на майские праздники. Буду вся в подготовке к экзаменам, тут уж не до гостей. Хотя нет, еще на Пасху обязательно встретимся, но это тоже еще через две недели. Буду скучать. Хотя и созваниваемся почти каждый день, но это все не то.

Добираюсь быстро. Здесь всего пара кварталов. На улице уже прям весна. Солнышко светит, сосульки сверкают, ручьи текут, превращаясь в некоторых местах в целые реки. Улыбаюсь, разглядывая парочку голубей, принимающих душ под водосточной трубой. Вот у кого никаких проблем. Да и в такую маленькую головенку они не поместятся. А вот в мою излишне умную – очень даже. Отгоняю вновь накатывающую тревогу при мыслях о школе. Все завтра.

Родные стены встречают привычным запахом уверенности и любви. Почему-то мне всегда кажется, что у нас дома пахнет именно этим. Мама, встречающая меня у двери, улыбается и целует в щеку. Голос папы слышу из комнаты, разговаривает по телефону и явно кого-то отчитывает. Он у меня начальник проектного отдела в крупной строительной фирме, поэтому работа может напомнить о себе в любой момент, даже в выходные.

Помню мое глубокое разочарование года три назад, когда наш поход в зоопарк сорвался из-за неожиданной аварии на какой-то стройке и приезда комиссии по разбору этой аварии. Слез было! Хотя все тогда понимала, не маленькая уже. Но было обидно, жуть. Там какого-то редкого зверя на пару недель привезли. То ли муравьеда, то ли бегемота. А пока папа разбирался с этими противными дядьками, а они другими и не могли быть, раз лишили меня муравьеда, бегемота уже увезли обратно.

Ну вот, телефонный разговор наконец закончен, и Иван Степанович Рузанов появляется в коридоре. Папка у меня хоть куда. Высокий, подтянутый, светло-русые волосы до сих пор густые. В серых глазах светится ум и юмор. В общем, красавец-мужчина. Ну и мама, конечно, ему подстать. Брюнетка с теплыми карими глазами и уютной женственной фигурой. Часто смотрю на них и думаю – в кого же я такой несуразной уродилась?

– Ну что, дочка, успела отдохнуть? – папа одной рукой обнимает маму за плечи, второй притягивает меня к себе.

– Да, все отлично, – родители не знают о событиях в парке.

Бабушка никогда не рассказывает подобное без моего разрешения, а я не хочу расстраивать родителей лишний раз. Они и так мне сопли, наверное, уже замучились вытирать. Мои страдания по поводу внешности, зрения и отсутствия друзей они и так выслушивают на регулярной основе. Хотя продолжают лучиться совершенно непонятным мне оптимизмом, говоря, что все в моей жизни будет хорошо. У меня вообще вся семья отличается таким позитивным мышлением – и сестра, и бабушки, и дедушки, и дядя с тетей. Ну, кроме меня. Я-то на себя смотрю абсолютно трезвым взглядом, не замутненным предвзятым родственным отношением.

– Саня, давай к столу, – мама берет инициативу в свои руки, – сегодня твой любимый грибной суп, и он сейчас остынет. Все разговоры и новости – за столом, а лучше – после.

Мы проходим на кухню. Она у нас большая и светлая, впрочем, как и вся квартира. На окне веселые желтые занавески. На стенах – наши с мамой поделки. Вышивки, рисунки, аппликации и другое рукотворчество. Мы с ней часто что-нибудь такое ваяем. С удовольствием втягиваю грибной аромат и сажусь на свое место у стола.

Мама ставит передо мной исходящую паром деревянную хохломскую миску. Да вот, такая у меня причуда – обожаю есть суп из деревянной посуды. Эта любовь проснулась во мне лет в шесть. После единственного похода, в котором мне удалось побывать. Мама тогда еще работала не вместе с папой его помощницей и секретарем, а в другой инженерной фирме. И вот там директор был просто помешан на выездах на природу. Правда, они были только для взрослых. А тут вдруг почему-то решили сделать грандиозное мероприятие и разрешили брать с собой и детей. Вот там-то мы и встретились. Я и деревянная большая тарелка ухи. Говорят, меня от нее не могли оторвать никакими силами. Я съела две добавки и напрочь отказывалась возвращать посуду обратно. Согласилась расстаться с полюбившейся миской только после торжественного обещания папы купить мне такую же. И вот мы до сих пор с ней вместе. А директор, видимо впечатлившись творившимся дурдомом, мероприятия с участием малышни больше не проводил. Да потом и мама оттуда уволилась.

От медитации над тарелкой меня отвлекает папа.

– Санюш, я тут посмотрел твои результаты на пробниках и знаешь, я впечатлен, – папа делает торжественную паузу и продолжает, – «Математика» – 100, «Информатика» – 98, «Русский» – 92. Я, конечно, всегда знал, что ты талантище. И это закономерный результат.

Я начинаю улыбаться, глядя в сияющие гордостью за меня глаза родителей. Очень приятно слышать такое. Но я-то знаю, что особых талантов у меня нет. Есть просто любовь к цифрам и логическим задачам. А также много свободного времени, которое я трачу на учебу. Или на чтение. Ведь больше его особо некуда употребить – гулять или в гости зовут меня очень редко. Друзей почти нет. Именно поэтому я так обрадовалась тому приглашению в парк, дура.

Соцсети я не веду. Кому интересно смотреть или читать про такое странное существо, как я? Да и стесняюсь, если честно. Один раз попробовала выложить фотку, так столько насмешливых комментариев прилетело, что больше не рискую. Откуда комментарии? Да я пригласила в друзья тех же Наташку, Катьку и Виолу. А они рассказали о ней каким-то своим знакомым. Ну и пошло-поехало. Вот мне бы еще тогда задуматься да бабушку послушать! Так ведь нет, я же самая умная. И в людях отлично разбираюсь. Угу. С таким-то богатым опытом общения в полтора человека. Ну вот зато теперь получила по полной. Да ладно, чего уж теперь!

– …летом! – слышу я довольный мамин голос и понимаю, что опять слишком глубоко ушла в свои мысли и все прослушала.

Жалобно смотрю на маму. Она показательно тяжело вздыхает и повторяет сказанное для нерадивой дочери:

– Нам с папой в качестве премии дают путевку на море летом. Помнишь тот шикарный отель, с которым мы носились два года назад? Его изначально планировали оставить у нашей фирмы в собственности для отдыха акционеров и руководства.

Я вспоминаю безумно красивые макеты летящих белых зданий в окружении сосен, голубые глаза бассейнов и шикарный вид на море, который предполагался при выходе на просторные балконы-террасы. Смотря на них, буквально чувствуешь лицом морской бриз и соленый запах. Восторженно киваю.

– Так вот, – продолжает мама, – его должны сдать этой весной. А летом мы туда все вместе поедем на целых две недели. Чтобы, как сказал наш гендир, на месте оценить все, что мы тогда напридумывали.

Радостно вскакиваю и бросаюсь обниматься с родителями, поздравляя с такой высокой оценкой их работы. Вот кто на самом деле талантище, а отнюдь не я. Боже мой, как же я люблю море! А побывать в таком отеле – вообще мечта. И самое главное, в таких местах отдыхают люди, которые ценят чужое личное пространство. Там никто не будет навязываться со знакомствами, если ты этого не хочешь. Или смеяться исподтишка над тем, как ты выглядишь. Или хотя бы не будут делать это в твоем присутствии. А уж то, что опять буду отдыхать вместе с родителями, так это еще лучше.

Невольно с содроганием вспоминаю прошлогоднюю свою попытку самостоятельного отдыха. Кстати, и там без моих заклятых подружек не обошлось.

***

Год назад

– Ура! Ура! Меня отпустили! – от Катькиного счастливого визга закладывает уши.

Она размахивает телефоном, на котором только что прочитала какое-то сообщение. Наташка тоже радостно взвизгивает и кидается обниматься, по пути чуть не сбивая меня с ног своим школьным рюкзаком. На нас начинают оглядываться, не понимая причин столь бурного восторга. Дело происходит в школьном скверике. Только что закончился шестой урок, и разновозрастного народа тут еще полно. Но моих подружек никогда не смущали подобные мелочи.

Замечаю Виолу, которая как раз выходит из высоких дверей и направляется к нам. Вот она все отлично понимает, и у нее на лице появляется довольная улыбка.

– Ну что, едешь с нами? – на самом деле, это уже не вопрос, а утверждение.

Катька в ответ радостно кивает несколько раз. После этого взгляды трех пар глаз требовательно устремляются на меня, заставляя неуютно ежиться.

– А ты? – суровым голосом спрашивает Наташа.

Куда только делась та восторженная девочка, которая только что прыгала и хлопала в ладоши. Я тяжело вздыхаю и отрицательно мотаю головой.

– Почему? – в беседу вступает Виола, а это уже тяжелая артиллерия. – Ну сколько можно цепляться за мамину юбку? – тяжелым ядром летит в меня следующий вопрос.

Предупредительный выстрел, блин. Ну вот как им еще объяснить, что я не хочу ехать в спортивный лагерь? Где я и где спорт? Мы же вообще не совместимы. Пытаюсь снова донести эти мысли до одноклассниц. Не-а. Не хотят даже слушать. Начинают выкрикивать наперебой, не давая вставить слово.

– Никто не заставит там тебя убиваться на спортивной площадке! – Катька.

– Я тоже вообще ни разу не спортсменка, – Виола.

Ага-ага. А то, что она уже пять лет бальными танцами занимается – это, конечно, не в счет.

– Ты представляешь, какие там клевые мальчики! – Наташка.

А вот это для меня особенно ценный аргумент. Догадалась, чем завлекать. Я теперь тем более не соглашусь. Наташка тоже понимает, что ляпнула что-то не то и пытается исправить положение:

– Ну Сашенька, ну давай, ну пожалуйста. Ну это же последние школьные каникулы. Когда еще получится отдохнуть вот так всем вместе, – давит она мне на совесть.

И я понимаю, что не смогу отказать. Опять. Ведь они мои единственные подруги, не считая Соньки. Но она все-таки сестра, так что это немного другое. В итоге соглашаюсь, втайне надеясь, что родители меня не отпустят. Надежды не оправдываются. Мама с папой довольно улыбаются, услышав вечером мое невнятное блеяние насчет поездки в лагерь с девчонками и сразу же дают добро.

И вот июль. Солнце. Жара. Мы на месте. И пока это место мне нравится. Территория у лагеря большая. Высокие сосны дают и тень, и совершенно неповторимый запах. Девчонки всю дорогу вспоминали, как классно они отдыхали тут в прошлом году, и теперь я немного представляю, где тут что находится. Кажется, если пойти вон по той дорожке, то можно выйти к песчаному пляжу на берегу речки. Надо будет вечером обязательно туда сходить.

Нам выдают ключи от домика, он как раз рассчитан на четверых. Гоню нехорошие мысли, что именно поэтому на моем присутствии так настаивали, чтобы не подселили кого-нибудь чужого. Про противную прошлогоднюю соседку я тоже уже в курсе. Мы размещаемся достаточно комфортно. В нашем временном жилище собственный санузел и две комнаты. Первая сразу при входе. В ней находится стол, стулья, небольшой холодильник и даже чайник. Все скромное, но чистое и новенькое. Приятно. Вторая комната расположена вагончиком, и там, естественно, спальня. Четыре кровати вдоль стен, тумбочки и шкаф под одежду. Два окна делают помещение светлым и уютным. Яркие голубые занавесочки разбавляют медовый цвет стен. Пахнет деревом и дышится легко.

Подхожу к кровати, которая стоит слева у окна. Мне она приглянулась больше всех. Наташка недовольно вздыхает, но ничего не говорит, хотя и смотрит жалобно. Но я не ведусь. Сама виновата. Вошла первая и слишком долго выбирала, куда примоститься. В итоге, получила место около двери.

Когда вещи почти разобраны, в дверь заглядывает высокая блондинистая девчонка, и мои соседки с радостными возгласами бросаются к ней.

– Анька, ты тоже приехала! Классно! – Катька виснет у гостьи на шее.

– Это с ней мы жили в прошлом году, – поясняет для меня Виола, – Саша-Аня, Аня-Саша, – знакомит она нас.

Видимо, перестав быть соседкой, «приставучая зараза», как называла ее всю дорогу Натка, моментально превратилась в лучшую подругу и классную девчонку. Вот это метаморфозы! Аня равнодушно осматривает меня сверху донизу и не найдя для себя ничего интересного, поворачивается к моим одноклассницам. Вновь расплывается в улыбке и восторженно произносит:

– В двадцать пятый домик опять заселился Андрей! И Мишка тоже приехал! В общем, вся прошлогодняя компания в сборе.

– Аааа! – Наташка хватает Катьку и Аньку за руки и тянет их к выходу. – Пошли быстрее! – она явно уже не здесь, а в том самом двадцать пятом домике, – Виолка, не тормози, а то если придем без тебя, Андрюша нам голову откусит, – кричит она уже из-за двери.

Виола с достоинством следует за шумной компанией, бросая мне на ходу:

– Ну, ты все равно их не знаешь, – и исчезает вслед за подругами.

Конечно, мне обидно. Но ведь я действительно не знаю этих парней. И мне будет некомфортно и неинтересно. Наверное. А у меня есть гораздо более интересное дело – сходить на речку. Там и правда оказалось замечательно. Я прошла вдоль пляжа, где уже вовсю резвились отдыхающие компании и дошла до тихой заводи, которую скрывал изгиб тропинки. Здесь на полянке стоял небольшой столик и пара лавочек. Тут я и просидела до самого ужина, читая прихваченную книжку и дыша свежим речным воздухом. Возможно, я зря так отказывалась от этой поездки, и мои страхи были напрасны? Как же я ошибалась в тот момент.

Вечер прошел тихо. На ужине я была в гордом одиночестве, своих соседок я в столовой не заметила, а больше никто моей компанией не заинтересовался. Сев за дальний столик, я спокойно поела. Хотя бросаемые на меня полные удивления взгляды остальных присутствующих несколько напрягали. В большинстве своем народ был спортивный и симпатичный. На ужин, видимо, было принято приходить при параде, поэтому неудивительно, что мой серый спортивный костюм вызвал недоумение и пренебрежительные ухмылки. Спать легла рано и, как вернулись соседки, не слышала.

А вот следующий день начался с кошмара. Оказалось, что к спорту здесь приступают с самого утра. Зарядка, потом какие-то тренировки. А вечером соревнования. Мои слабые попытки отказаться выходить на утреннюю пробежку, вожатый пресек жестко и бескомпромиссно: «Нельзя бегать – будешь ходить», – было заявлено мне. Пока я брела по указанному маршруту, мимо меня легко и красиво пробегали остальные отдыхающие. Кто-то молча и не замечая, и это был самый хороший вариант. Кто-то презрительно кривя губы и фыркая. А кто-то – отвешивая обидные замечания насчет толстой задницы, которая вообще непонятно как попала в этот лагерь. Знала бы я еще сама ответ на этот вопрос. Хотя он очевиден. Потому что дура, которая не смогла сказать нет, когда это было нужно.

В итоге, в столовую я приползла самая последняя, получила свой втык от обслуживающего персонала и осталась без завтрака. Правда, потом они меня пожалели и стали оставлять мою порцию в небольшой комнатке, рядом с кухней, где ели сами. Вот с ними мне в конце смены действительно было жалко расставаться. Главный повар Михаил Иванович мне даже помог добраться до автовокзала, когда пришла пора уезжать – посадил в машину, которая возила продукты. Замечательные люди. И он, и водитель, который меня прямо до дверей доставил. Почему этим озаботились работники кухни? А потому что мои соседки поехали с теми самыми парнями из двадцать пятого домика, случайно забыв мне сказать, во сколько это будет. «Мы думали, ты знаешь и едешь в другой машине», – как объясняли они потом. Ну да, машин было три. Немудрено запутаться и не уследить за такой незаметной фигурой, как моя. Они так раскаивались, что я им тогда поверила. Снова. Говорю же – дура.

А потом было открытие смены и спортивный номер от каждого домика. Вот тут-то мои одноклассницы по полной пожалели, что променяли Аньку на меня. Она хоть и вредная, но спортивная. А я… Ну, вы поняли. В итоге, был выбран танец. И движения, вроде, не слишком сложные. Виола специально для меня подбирала. И на репетициях хорошо, вроде, смотрелось. По крайней мере, никто не ржал, хотя зрители всегда были.

А вот на выступлении я так разволновалась, что запуталась в собственных ногах, упала и покатилась вниз по склону – там площадка для выступлений на небольшом холме устроена, чтобы всем видно было. Хорошо, что ничего не сломала, только коленку ободрала. А девчонки без меня дотанцевали. Им еще потом приз зрительских симпатий вручили – все подумали, что это специально такая задумка была: «Несовершенству не место рядом с нами». Я получать приз не пошла. Проревела в домике весь вечер. Меня, конечно, утешали. Но потом. На следующий день. В тот вечер им не до меня было. Они победу двадцать пятого домика и свой приз почти до утра отмечали.

После этого случая я наотрез отказалась участвовать хоть в каких-то спортивных мероприятиях. И от меня отстали. Только на утреннюю пробежку ходила. Ибо нашего вожатого Леньку ничем было не пронять. Ну, а потом меня еще и забыли.

«Так что нет. В этом году – только с родителями. Не готова я видимо еще к полной самостоятельности», – подумала я, возвращаясь в день сегодняшний.

ГЛАВА 3

К первому учебному дню последней школьной четверти я готовилась как к последнему и решительному бою. Передумала массу разных вариантов поведения и развития событий от моего полного бойкота всем классом до, наоборот, бесконечных громких насмешек опять же от всех и каждого. Короче, накрутила себя так, что аж начало подташнивать. Мама, увидев с утра мое зеленое лицо, перепугалась и предложила остаться дома. Но я понимала, что это не выход. Я должна идти, и я пойду.

«Осталось всего два месяца», – как мантру шептала я себе, привычно скручивая волосы в пучок на макушке. Мне такая прическа категорически не шла, но сегодня злость на себя давала энергию. Белая блузка, черная юбка – тоже, конечно, меня не красят, но тут уж деваться некуда. Дресс-код в нашем лицее обязателен. Ну, а с другой стороны, меня вообще мало, что способно украсить. Разве что паранджа. Такая, которая вообще все скрывает. Но чего нет, того нет. Так что прихорашиваться бесполезно.

Оглядываю привычно недовольным взглядом свою объемную персону в зеркале на предмет аккуратности, обуваюсь и выхожу за дверь. Резко выдыхаю и начинаю спускаться по лестнице. Ну что, я должна справиться и я справлюсь.

Уже при подходе к школе меня нагоняет Наташка. Пристраивается рядом как ни в чем не бывало и начинает оживленно болтать. О том, каким козлом оказался тот самый Сережка. Что после той прогулки он даже не позвонил, хотя она дала ему свой номер. И вообще, оказывается, у него есть девушка, Леха про это знал и все каникулы изводил сестру насмешками. Я молчу, но Нате от меня никаких слов и не нужно. Ей интересна возможность высказаться. Все как и всегда. В гардеробе она замечает Виолу и Катьку, подбегает к ним и начинает делиться своими переживаниями с гораздо более эмоциональными подругами. Я спокойно раздеваюсь, выслушивая очередное Катькино восклицание, что она де предупреждала, что так и будет. Подхватываю сумку и направляюсь в класс. Ждать эту компанию я не собираюсь. Уже поднимаясь по лестнице, слышу удивленный возглас Виолы: «А чего это нас Сашка не позвала?». Оставляю без комментариев.

В классе стоит привычный шум. Все делятся с соседями подробностями закончившихся каникул. Даже если все каникулы провели вместе и расстались только вчера. Улыбаюсь и совсем успокаиваюсь. Прохожу мимо привычной уже за пять лет первой парты в третьем ряду и направляюсь к ряду у окна. Там всегда есть свободное место на первой парте. Насколько я помню, Колька всегда сидел один. Он и сейчас один. Привычно уткнулся в учебник и не замечает ничего вокруг. Лохматые русые волосы, потому что он их постоянно ерошит, очки с толстыми стеклами, невнятный бежевый свитер. Вот кому на дресс-код абсолютно плевать. И ему это позволено – победитель всех возможных олимпиад и гордость школы. Но мне кажется, он даже и не знает, что есть какие-то правила для школьной одежды. Ему это не интересно, ведь к физике, химии, математике и информатике это не имеет никакого отношения.

Подхожу, ловя удивленные взгляды одноклассников, к нашему гению, ставлю сумку на парту и негромко спрашиваю:

– Можно я здесь сяду?

Каким-то образом мой тихий вопрос слышат все, несмотря на творящийся вокруг бардак, и на класс опускается потрясенная тишина. Вижу, как замирает в дверях Виола, как поворачиваются в мою сторону головы всех, без исключения, присутствующих. Замечаю округлившийся рот и обиженное выражение лица Катьки. И финальный аккорд этой нелепой сцены:

– Ну ни хрена себе! – громкий вопль от главного хулигана класса Ваньки Симонова.

Единственный, кто остается равнодушным ко всеобщему шоку – это сам Колька. Он поднимает на меня слегка затуманенный высокими материями взгляд, молча кивает и погружается обратно в мир электричества. «Теория поля» в его руках ему гораздо интереснее, чем творящееся вокруг. Я достаю тетрадку с учебником по биологии, она сегодня первым уроком, и сажусь, наконец-то позволив себе выдохнуть. Я сделала это. Я смогла.

Понимаю, что это еще не конец. С меня обязательно потребуют объяснений. Но это будет потом. Потому что звенит звонок, и значит у меня есть 40 минут, чтобы быть готовой к следующему раунду. Встречаю удивленный взгляд Арины Семеновны, учительницы биологии, которая как раз зашла в класс. Но она не комментирует произошедшую перестановку, а начинает урок. Я ей за это очень благодарна. Про законы Менделя, которые будут сегодняшней темой, я в курсе. Поэтому спокойно погружаюсь в свои мысли, не забывая делать внимательное лицо. Мне не трудно, а биологичке – приятно.

Думаю про своего соседа. Он, кстати, так и сидит с «Теорией поля». Конечно, про теорию распределения признаков он в курсе. Более того, если Арина Семеновна сейчас его спросит, он совершенно спокойно ответит. Причем абсолютно правильно. Вундеркинд, чего с него возьмешь.

Помню, в начальной школе его сильно обижали. Он был маленький, худенький, в очках и так же все время сидел, уткнувшись в книжку. Ему было не интересно бегать с отнятой у кого-нибудь тетрадкой. Или громко ржать, когда кому-нибудь мазали стул мелом. Он не умел плеваться на два метра и свистеть. В итоге с ним никто не хотел сидеть. Ему придумывали разные гадкие прозвища. Меня тоже дразнили, но я не была тихоней и могла ответить достаточно жестко. Меня не любили, но и не доставали.

Мне было его очень жалко. Я однажды даже огрела того самого Ваньку Симонова учебником по глупой башке, когда он бросил грязную меловую тряпку на голову Кольке. Правда, самому Кольке было на все это по фиг. Поэтому от него быстро отстали, ибо стало не интересно. С ним никто не дружил. Он практически ни с кем не общался. Меня, как мне кажется, он уважал, потому что я тоже разбиралась в математике и информатике. Мы с ним на олимпиады почти всегда вместе ходили. Поэтому я не сомневалась, что мой финт ушами с пересадкой удастся. Так и вышло.

Ну а на перемене начались разборки. Первая подлетела Катька:

– Ты что себе позволяешь?! – голос она даже и не думала понижать, – что это за демонстрация?! – покрасневшее лицо бывшей подруги отлично гармонировало с ее любимой ярко-розовой помадой.

Мне как-то внезапно даже стало смешно. И в то же время стыдно. За себя. Что так долго чего-то боялась. Поэтому я смогла спокойно встать и начать собирать вещи, чтобы пойти в другой кабинет на геометрию. И говорить я уже тоже могла спокойно, несмотря на то что нас явно слушал весь класс.

– Кать, прекрати, пожалуйста, кричать. Почему я так сделала, ты, думаю, отлично понимаешь. И вряд ли тебе понравится, если я сейчас буду посвящать всех в то, что произошло в парке.

Все участницы этих событий явно не ожидали от меня таких слов. И намек они поняли очень хорошо. Видно, совесть где-то еще в них бродила, так как смутились и покраснели все трое. Любопытство одноклассников можно было буквально ощущать кожей. Мне казалось, что даже уши у многих начали вытягиваться в нашу сторону, чтобы ничего не пропустить. Но удовлетворять его я не собиралась. Воспользовавшись растерянностью девчонок, я аккуратно отодвинула с дороги Катерину и быстро пошла к двери. Я знала, что растерянность пройдет быстро и так легко от меня не отстанут. Это же удар по репутации! Страшная толстая Шурка посмела перечить самым крутым девочкам потока. Это скандал. И вряд ли они мне простят подобное.

На переменах ко мне больше никто не подходил. Наташка, Виола и Катька постоянно о чем-то шептались с недовольными лицами. Я не ждала от этих перешептываний ничего хорошего, но пока все было тихо. Что удивляло и еще больше настораживало. И предчувствие меня не обмануло.