Попаданцы. В княжеской дружине

Валентина Панина

Попаданцы. В княжеской дружине

То, что было, и то, что будет,

В этот час сплетены в одно,

И дрожит у Богини Судеб

В тонких пальцах веретено.

Течение реки и течение времени не остановить и не вернуть назад. Творец, произносящий слово уже не может его вернуть, ибо слово рождается необходимостью души поделиться радостью, тревогой или сомнениями. Произнесённое слово уже не принадлежит творцу, оно уходит в народ и живёт своей жизнью, возбуждая чувства, будоража мысли и, возможно, вызывая раздражение.

Глава 1

Иван Непейдоднá любил исторические романы, история Руси и образование государства, с чего начиналась Русь, его всегда интересовало. Поужинав, он лёг на диван с очередным историческим романом, открыл книгу и прочитал первую строчку: «История Ладоги тонет в туманах». По сведениям, основанным на устных преданиях в «Повести временных лет», Рюрик поселился в Ладоге раньше, чем в Новгороде. Ладога действительно старше того поселения, которое позднее стало Новгородом. Она даже старше Рюрикова городища, находившегося недалеко от Новгорода и бывшего первым укреплённым поселением в округе Новгорода. Именно Ладога, а к тому времени существовала уже не менее ста лет и стала резиденцией правителя, стольным княжеским городом, то есть – столицей складывающейся в Восточной Европе державы Рюриковичей. В дальнейшем столица была перенесена в Рюриково городище, а затем в Киев.

Ладога не была центром Руси, потому что Руси ещё как таковой не было, но она была одним из важнейших центров. Здесь зарождалась Русь...

***

Иван настолько впечатлился событиями далёких времён и ратными подвигами предков, что с утра пораньше отправился в военкомат и потребовал, чтобы его взяли в армию, ему хотелось чувствовать свою причастность к защитникам Отечества. Военком долго, молча, его рассматривал, потом отодвинув в сторону папки, потребовал:

– Колись, парень, что натворил, раз собрался укрыться в армии.

– Ничего я не натворил, просто не успел ещё, а вот если не возьмёте в армию, тогда не исключено что натворю. Да хотя бы на дискотеке подерусь.

– Все мы в молодости дрались и ничего, под статью не попали.

– Вам повезло, а в драке всякое может случиться, когда начинают кулаками махаться, не смотрят куда попал и куда упал.

– А почему в институт не поступаешь?

– Отслужу тогда и поступлю или заочно буду учиться.

– Ну, хорошо, на вот тебе повестку, иди, вместе с новобранцами проходи медкомиссию.

Иван прошёл медкомиссию. Вечером собралась за столом вся родня под фамилией Непейдодна, и посыпались тосты: «За новобранца», «За нашу армию», «За лёгкую службу», «За настоящих мужчин» и за каждый тост, неважно какая была посуда большая или маленькая, наливали по полной и пили до дна. Новобранец не выдержал такого марафона, потихоньку выполз из-за стола, и только добрался до постели, как тут же отключился. А на следующий день, пока дома родня ещё догуливала на его проводах, в который раз пропуская перед чаем «по последней», он уже был в военкомате. Там бегали лейтенанты и старшины из разных частей и подбирали себе новобранцев. Ивана присмотрел капитан из ГРУ ВДВ, быстро схватив за рукав, подвел к группе парней и сказал:

– Стой здесь и никуда ни шагу.

… Долго ли, коротко ли, но вот уже наступили желанные сто дней до демобилизации.

Кто не тянул срочную службу, тот не знает, что такое сто дней до приказа! А это значит, ты уже без малого гражданский человек. Это значит, министр обороны уже выбирает ручку, которой подпишет приказ об увольнении в запас твоего призыва, приготовил чернила, чтобы потом не бегать и не искать их, а канцелярия приготовила бумагу, на которой будет напечатан приказ об увольнении.

Так или иначе, а «дембель», неотвратимо приближался. О приказе, как водится, первыми узнают писари и сообщают эту благую весть под страшным секретом своим землякам. Ну и понятное дело, через полчаса об этом знает уже вся часть. А как иначе! Можно и на этой информации руки погреть, как говорится, кто что караулит, тот то и имеет. И вот новость сделала уже несколько кругов по гарнизону и у вояк начинается после отбоя самое главное: «старики», которые с этой минуты становятся «дедами», возводят всех остальных в очередные звания неписаной казарменной иерархии. Делается это при помощи обыкновенного уставного ремня. Каждый получает по конкретному месту столько условно-символических ударов, сколько месяцев отдано родным Вооруженным Силам. А дальше – больше. Там уже как снежный ком: это лучший кусок за длинным солдатским столом, право не поднимать ногу, когда взвод идёт строевым шагом, за тебя отбивая ноги, старательно выколачивают пыль из притоптанной земли молодые. Это полная свобода от мелкого быта и возможность полностью отдаться мечтам о «дембеле» и ещё десятки различных привилегий, превращающих тебя в привилегированное существо и придающих походке рассеянную величавость, а лицу – сонно-высокомерное выражение. Иван Непейдодна с другом Василием Кречетом, этими правами не пользовались, им почему-то было стрёмно эксплуатировать сослуживцев, за время службы совести осталось чуть, вот они и берегли остатки, чтобы было с чем вернуться домой. Они уже чувствовали острый, волнующий запах «гражданки» и просыпаться, наверное, в последнее время стали так рано, чтобы со вкусом помечтать о ней. Они, как братья-близнецы, в это раннее утро лежали, заложив руки за голову и запустив взгляд в потолок, молча его разглядывали.

– Вася! Ты что собираешься делать после дембеля? – прошептал Иван, чтобы никого не разбудить.

– Целомудренно провести жизнь не получится. Сначала девки, а потом всё остальное. Слишком много их будет вокруг, велик соблазн, никакая работа в голову не пойдёт.

– А я устроюсь охранником на нудистский пляж.

– Будешь куковать на пляже, аки перст един, и на голые задницы поглядывать. И какой тебе с этого кайф?

– Работа кайфовая, загораешь, купаешься, любуешься голыми девчонками и мечтаешь, а иногда мечты сбываются, а зарплата капает.

***

Первые месяцы показали всю прелесть службы в армии, а по истечении полутора лет научили пользоваться парашютом, обещая, если первый не раскроется – выдадут второй. И вот однажды поступила команда быть готовыми к вылету в Чечню. На тренировках наставники не жалели бойцов, ускоренный курс шёл полным ходом, в какой-то момент сидели на "чемоданах", ждали вылета в места боевых действий. После суток ожидания, приказ отменили, и бойцы с облегчением вздохнули. А кому хочется воевать, когда на горизонте уже маячит дембель, а с ним и куча всяческих соблазнов?

Прозвучала команда «подъём».

«Старик» – это сладкий сон после подъёма, пока не придет дежурный по роте и, глядя с умилением на спящего солдата не скажет:

– Вставай! Трибунал проспишь.

Друзья не стали ждать пинка, вскочили и понеслись на зарядку. Во время бега они держались рядом. Василий, запыхавшись, процедил сквозь зубы:

– Как я ненавижу эту зарядку.

– А ты, Вася, капитану пожалуйся.

– А я думал ты мне друг, – буркнул Василий, вырвался вперёд и оставил Ивана одного, но Иван не стал догонять друга, знал, что тот всё равно никуда не денется.

Рота отправилась в столовую. Иван Непейдодна с улыбкой посмотрел на Василия и сел рядом с ним.

– Ну как она, жизнь, Вася? – поинтересовался друг.

– Жизнь прекрасна и удивительна!

– А чё глаз дёргается? – хмыкнул Иван.

– Так от удивления и дёргается…

После завтрака рота выстроилась на плацу для подъёма Государственного флага. Капитан Дмитрий Бенедиктович Хмыря, гордо подняв голову, отдавая честь развевающему на ветру флагу, свысока смотрел на своих подчинённых, бегая глазами вдоль строя и оценивая выправку и блеск обуви. Он был широк в плечах и от природы наделён могучей силой. Родом из украинского села Мудищево, находящегося где-то в жопе мира, отслужив срочную службу, остался в армии по контракту. Он легко жонглировал двухпудовыми гирями, и шутить с ним никто не решался, это было смертельно опасно, ну…, не то чтобы смертельно, но вредно для здоровья. После поднятия флага, он прошёлся вдоль строя, принюхался и мрачно заметил:

– Вы чё лыбитесь, как параши, а? Перегаром от вас несёт – страшно спичку зажечь, чтоб не взорваться к едрене фене. Ночью зашёл в казарму – половина коек пустых! Одна молодь спит, а «стариков» ни одного нет! Где вы были, я спрашиваю? Вы в армии, чтобы заниматься боевой подготовкой, а не в посёлок бегать девкам юбки задирать, да винище жрать. Ррраздолбаи! Вам ваши сто дней долгими покажутся! С сегодняшнего дня буду лично проверять все злачные места в посёлке. Если кого поймаю – пеняйте на себя.

– Вот чёрт, – ворчит Василий, – который день выспаться не дают!

– В дисбате выспитесь! – обещает капитан, вышагивая вдоль строя, – а ты, Кочет, вообще как заноза в моей заднице с первого дня службы!

– Кречет я, тарьщ капитан.

– Ты не Кречет, а Кочет, который не пропустил ни одного курятника! Я не удивлюсь, если во время дембеля твои девки с колясками будут осаждать проходную.

– Ну, Димитрий Беденик… Бенекит… Бекенид… Отец родной!

Пока Василий пытался выговорить отчество ротного, он стоял и, хмуря брови, всё сильнее и сильнее наливался гневом, лицо стало пурпурным, глазки сузились и налились кровью. Видно было, что он готов был схватить бойца и удавить собственными руками.

– Если бы я был твоим отцом, я бы уже сто раз повесился, утопился или выпил яду, накрайняк попросил бы трибунал приговорить меня к расстрелу за такого сына.

– Димитрий Беденик…, ну простите, за Христа ради-и-а…. А чё я такого сделал?!

– Бенедиктович я! И не приплетай сюда Господа! – окончательно взбесился капитан, – из-за тебя вся наша рота без покаяния прямым маршем отправится в штрафбат!

– Дык как… – развёл Василий руками на три метра в стороны, – и это всё из-за меня?

– А чего, для трибунала дело-то нехитрое…. И главное, всё по Уставу! За нарушение дисциплины.

– Ну, Димитрий Бекенид…, тарьщ капитан, разрешите доложить. В процессе патрулирования мною был обнаружен в кустах пьяный салага, если вы на меня обозлились за то, что я с ним плохо обошёлся, так он мне нагрубил, ну я ему и… вломил.

– Щас я тебе вломлю, подлюка голозадая! Ты знаешь, чьим сыном оказался этот салага? Моли бога, чтобы из-за тебя с меня не сняли капитанские погоны, иначе я тогда тебе так вломлю, что тебя свои не узнают! Понял?

– Понял, тарьщ капитан. А, что он тогда делает в армии?

– Папа решил его проучить! Но тебе этого никто не поручал!

– Ёпть! Почему я всегда у вас крайний, тарьщ капитан?

– Не зли меня, Кочет!

– Кречет я.

– Отставить! Я сказал Кочет, значит Кочет!

Первым в строю стоял Иван Непейдодна. Он был высок, широкоплеч с озорным взглядом, за что часто получал наряд внеочереди. Никто не понимал, чем он привлекал женщин и сам он уже счёт им потерял и не факт, что после него не осталось прямых наследников не только дома, но и в месте службы. Трудно сказать, что именно в нём завораживало женщин. Рост – это однозначно, какая женщина откажется иметь у своих ножек русского богатыря, защитника Отечества и эти милые создания гроздьями вешались на крепкую шею Ивана. Капитан подошёл к Ивану, осмотрел его с головы до ног и ехидно ухмыльнулся.

– Ну, ты и Непейдодна, ну боец, ну красавец! – и вдруг как заорёт, – ты какого хрена меня перед проверяющими позоришь?

– Тарьщ капитан! А что я такого сделал? – у Ивана от удивления брови на лоб полезли.

– Ты овцой-то невинной не прикидывайся! Нахрена тебе целый пакет презервативов? Ты в армию пришёл служить или в бордель к девкам заглянул на огонёк?

– Это не мои. Подстава, тарьщ капитан. Зачем мне столько?

– Видно, пока тебя за руку не поймаешь, ты не сознаешься.

– Зачем же мне на себя наговаривать, тарьщ капитан! Да и как вы собираетесь меня ловить за руку?

– С другом вон, с Кочетом, поделился бы, – ехидно улыбнулся капитан, – а то девки уже сейчас за ним бегают с колясками, а до дембеля ещё настрогает.

– Димитрий Бедекит…, блин, тарьщ капитан, за мной ещё никто с колясками не бегает, – обиделся Василий, – зря не наговаривайте.

– А это мы увидим во время дембеля. Я тебе Кочет не завидую, порвут тебя девки, как Тузик грелку.

– Кречет я.

– Ага! Кречет птица сильная, умная, выносливая и осторожная. А ты? На зарядке еле ноги передвигаешь, осторожности в тебе ни грамма, вон девки у ворот подкарауливают тебя, я уж не говорю про твой ум, его отродясь у тебя не было.

– Тарьщ капитан! За что вы со мной так?

– А ты подумай, если не согласен!

После всех пререканий капитан подошёл к Василию Кречету, он стоял рядом с Иваном и уставился на Василия глазами буравчиками, как дуло двустволки. Василий тоже буравил капитана, но в отличие от чёрных глаз капитана у Василия они были голубые, как будто их выточили из сапфиров или голубых алмазов, с длинными девичьими пушистыми ресницами и невинным взглядом. Василий тоже имел большой успех у женщин, стоило этим драгоценным камням коснуться взглядом жертвы, как она теряла разум, а в результате и честь.

– Ну и чего ты уставился на меня? – вызверился капитан.

Когда командир в плохом настроении, бойцы знали, лучше не выказывать никаких эмоций и держать рот на замке. А как вы хотели? Командир всегда прав. Василий, вытянувшись по струнке, ел глазами командира и молчал. Рота уже полчаса стояла на плацу, но экзекуция всё продолжалась, и конца ей видно не было. Все знали, что лучше молчать, когда капитан с азартом изгаляется над бойцами. Какими бы матерными и витиеватыми оскорблениями капитан не крыл всех подряд, находя для каждого бойца «доброе» слово, все замерев в восхищении, молча слушали, раскрыв рты. Запоминая от слова и до слова новые незнакомые им доселе ругательства, ахая в душе и проникаясь уважением к нашему великому и могучему русскому языку, с его разнообразными формами общения от ребёнка до раздолбая.

Любого иностранца, знающего, более-менее, русский язык, привела бы в ступор фраза: «Надень шапку на хрен, а то башку простудишь», а для капитана такие фразы были самые невинные, как детский лепет.

Нет, мысленно ты, конечно, можешь и спорить, и возражать, и даже дать пинка ротному, лишь бы это никак не отразилось ни в мимике, ни в жесте. Его жена гуляет с генеральским адъютантом, вот он и бесится, а бойцам эта ситуация уже под кадыком стоит.

– Чего молчишь сволочь голозадая?

– Тарьщ капитан, вы второй раз называете меня голозадым, только я никак не пойму, а почему голозадая-то? – не выдержав, удивился Василий, – я ваще‒то в форме.

– В форме он! – фыркнул капитан и продолжил самозабвенно орать, – если бы ты не был голозадым, то не стоял бы сейчас здесь, на плацу, а сидел в ресторане или с девицами на яхте рассекал по морю. Ты что, гад, меня совсем не слушал, что я говорил, мать твою?

– Вы знаете, Димитрий Беденик… Бенекит… Бекенид…

– Бенедиктович! – разъярился взводный.

– Бедекин…

– Ты бессмертный что ли? Пошёл вон отсюда! Вон!!! – заорал капитан, что было мочи.

Но Василий не сдвинулся с места и, даже, решился на диалог.

– Я вас слушал, тарьщ капитан, но так и не понял: я всё правильно сделал или где-то ошибку допустил?

– Я тебя отправлю в такую дыру…, где Макар телят не пас, – орал капитан, широко шагая вдоль строя, словно ужаленный.

У штаба заклубился народ. От кучки военных отделился майор с пакетом и направился к роте.

– Равняйсь! Смиррррна!!! – скомандовал капитан.

– Вольно, – махнул рукой майор. – Через два часа вы обязаны быть на стрельбище. Капитан! Проведёте учения по тактической подготовке, я подъеду позже.

– Есть! – капитан взял пакет у майора.

В полной тишине рота дождалась, когда майор уйдёт и капитан взревел:

– По машинам!

Машины уже ждали, рота погрузилась, моторы взревели, и ЗИЛы медленно тронулись с места, постепенно набирая скорость. У роты забот невпроворот. С утра до вечера все три взвода мечутся как угорелые: политзанятия, физподготовка, стрельбы, уборка, стенгазета, а ещё надо привести форму в порядок. А Василий Кречет и вовсе, благодаря капитану, очистил уже пятьсот килограммов картошки и тонну туалетов.

– Вась, чё скис?

– Бля, у меня сегодня свидание назначено, девочка ждать будет, а нас отправили чёрте куда.

– Так капитан тебе пообещал, что зашлёт тебя туда, где Макар телят не пас. Вот в наших лесах он их никогда не пас.

– Отставить разговоры! – прошипел капитан.

– Суки, без обеда отправили на учения, – загрустил Василий.

– Вась, ты же только что позавтракал, а в обед сухпаёк заточим, – подбодрил его Иван.

. Их роте не повезло, среди леса машина вдруг дёрнулась раз, другой и заглохла. Бойцы стали переглядываться и уже прикидывали, сколько километров осталось до полигона, и как будут туда добираться. Как известно одиннадцатый номер сверхпроходимый и круглосуточный, а посему надежда была только на собственные ноги и собственные силы.

– Отсюда до полигона будем добираться своим ходом. Время ограничено. К тому времени, как остальные машины туда прибудут, мы должны уже быть там. Ротный махнул бойцам рукой.

– За мной! – и посмотрев на компас, рванул в кусты. Бойцы понеслись следом за ним. Василий с Иваном бежали последними, сохраняли силы.

Любопытное светило, оторвавшись от горизонта, принялось быстро карабкаться вверх, словно торопясь проверить, не произошло ли чего из ряда вон выходящего, пока оно освещало и грело другую половину планеты. Иван с Василием со своим подразделением должны были скрытно подойти к «противнику». Тактическая подготовка заключается в преодолении участков местности, скрытых от наблюдения противника и не простреливаемых его огнём. Перебежки применяются для скрытного сближения с противником. Василий решил доказать капитану, что он не совсем пропащий человек. Осмотревшись, он сорвался с места и побежал вперёд, чтобы первому добраться до «противника» и застать его врасплох. Взводу ничего не оставалось, как последовать за ним.

Неожиданно из леса, начинающегося сразу за стрельбищем, в летнее утреннее небо, шипя и фыркая, взмыла сигнальная ракета. Почти одновременно раздалось несколько хлопков, взрывов и треск автоматных очередей. Между деревьями замелькали фигурки людей, одетых в камуфлированную форму.

Занятия по тактической подготовке достигли апогея. Взвод, действующий в поиске, напоролся на засаду «противника», обнаружив себя сигнальной миной. После скоротечного учебного боя бойцы ВДВ построились на небольшой поляне, расположенной рядом с проселочной дорогой, которая вела в гарнизон.

– Равняйсь! – Вышедший на середину строя командир взвода, лейтенант Олег Набралгадов, высокий, смуглый с карими глазами и квадратным подбородком скользнул взглядом с лёгким прищуром по шеренге и, помолчав, резко выдохнул:

– Смирно! – и тут же скомандовал, – вольно! – отмахнулся, поморщившись.

Бойцы следили за каждым движением и жестом своего командира. Он пользовался непререкаемым авторитетом не только среди подчинённого личного состава, но и других офицеров и прапорщиков бригады.

– Кто напоролся на сигнальную мину?

– Я, – виновато шмыгнул носом Василий Кречет. Переминаясь с ноги на ногу, он стрельнул взглядом в сторону командира и потупился. – Проволоку на фоне листвы в упор не видно…

– В следующий раз мы на неё красные флажки повесим, – Набралгадов вздохнул, – и указатель «сигнальная мина».

По строю прокатился смешок.

Через полчаса все расселись по машинам и поехали в часть, а взвод, в котором служили Иван с Василием, не дождавшись своей машины, побежал в часть своим ходом. Иван, прежде чем пристроиться в хвост своего взвода продекламировал:

Не беспокойся, Родина, за нас,

Ты подняла нас, ты нас воспитала.

И выполним мы твой любой приказ,

Поскольку мы из русского металла.

Иван с Василием сорвались с места и побежали догонять взвод. Вскоре Василий вырвался вперёд, Иван не возражал, шагу не прибавил, но Василия не терял из виду. Вдруг он впереди увидел рамку, которая переливалась голубым светом. Он хотел остановить Василия, но тот уже нырнул в неё и исчез из виду. Иван успел крикнуть:

– Вася!!

Не получив ответа, он тоже нырнул в рамку. Внезапно наступила тишина, а вокруг до самого горизонта расстилалась степь. Иван так растерялся, что сначала несколько секунд беззвучно хватал воздух ртом, а потом заорал, что было сил:

– Вася-я-я!!

– Да здесь я. Чё это у тебя глаза такие дурные! – послышался сбоку спокойный голос Василия.

Иван повернулся и увидел друга, он сидел на кочке и удивлённо осматривался вокруг.

– На себя посмотри! Чё расселся, придурок?

– А чё делать-то?

Сорвав травинку, Иван взял её в зубы, отвернулся от Василия и посмотрел задумчиво на то место, где была рамка.

– Что это было, Вань? Я же почти догнал пацанов, а тут такое…

Иван покрутился во все стороны, посмотрел на растительность, подняв голову взглянул на безоблачное небо. Ему эта местность сразу показалась какой-то чужой. Это нехитрое умозаключение возникло в голове, как только он проскочил в рамку и остановился в поисках Василия, да и как ему не возникнуть, когда бежали по лесу, а оказались в степи. Степь тянулась почти до горизонта. Только вдалеке темнела полоска леса. Иван, тяжело вздохнув, положил на землю автомат, снял рюкзак и сел рядом с Василием.

– Васька, какого хрена ты сюда нырнул? Из-за тебя мы неизвестно куда попали.

– Сколько раз я собирался послать тебя нахрен. Вот уж точно ‒ от судьбы не уйдешь, – Василий посмотрел на Ивана грустными глазами и отвернулся.

– А ты меня сейчас пошли и гуляй, если тебе так лучше будет.

– Неплохо бы понять, куда мы попали, – проворчал Василий.

– Узнаем, когда выйдем к людям. Ты зачем сиганул в эту чёртову рамку, мать твою? Не мог пробежать мимо?

– Не знаю! Она, как будто, сама меня сюда затянула. А ты чё прилепился ко мне, как мокрый лист к заднице! Зачем побежал за мной? – вдруг вызверился Василий.

– Ты бы хоть спасибо сказал, что я тебя не оставил одного! Что бы ты сейчас делал тут без меня?

– Спасибо! Так лучше?

– Спасибо не булькает.

Иван, отложив на потом размышления, о причинах случившегося, растянулся на траве и закрыл глаза. Сколько он себя помнил, всегда любил читать не только исторические романы, но и фантастику, мистику, про магию, упивался жанром фэнтези, читал в любую свободную минуту, но ему ни разу не пришло в голову, что однажды сам наяву окажется на месте книжных героев. «Пути Господни неисповедимы», – подумал Иван и стал вспоминать хоть какую-нибудь молитву, чтобы обратиться к Господу за помощью, но, к сожалению, раньше он об этом никогда не задумывался и не знал ни одной молитвы, поэтому решил к Нему обратить своими словами: «Господи! Сделай так, чтобы нам с Васькой не угрожала опасность! Помоги нам, Господи, отведи от нас беду… Защити… Возьми под свою опеку. Я вот как только вернусь в свою часть, сразу пойду в церковь и куплю свечей на все деньги, которые у меня есть, обещаю. Может, я и не знаю про тебя почти ничего, да и Библию не читал, но в глубине души я всегда верил в то, что Ты есть. Ну, грешен я, грешен, так сейчас святых людей вообще нет. Мне за многое стыдно, Господи, ох, за многое! Я же не виноват, Господи, что меня тянет к женщинам, да и они не против, а я ‒ всегда готов подарить им радость. Господи, ты же не можешь меня за это наказывать, да и Ваську тоже, ведь у них становятся такие счастливые глаза. Помоги нам, Господи! Ведь ты же справедливый, а мы в своей жизни ещё не успели наделать смертных грехов, которые невозможно замолить! Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь!» Иван полежал ещё немного, давая сердцу успокоиться, надеясь, что в тишине молитва достигнет ушей Господа быстрее и, повернув голову, посмотрел на Василия.

– Васька, какой козёл законы природы рушит?

– Может это наш капитан на мне отрывается?

Минут через двадцать Иван решил, что виноват всё-таки козёл, ибо капитан быть виновным не может по определению, так как начальник, как известно, всегда прав. Солнышко меж тем припекало всё сильнее. Ветра не было даже самого слабенького, ни одна травинка не шелохнулась, пока они сидели в растерянности и собирались с мыслями.

– Васька, что делать будем?

– Хрен его знает.

– Ну, он всегда всё знает. Хватит отдыхать, думать надо, куда мы попали и как отсюда выбраться. Говорят: «Бог не по силам испытаний не даёт!» Видимо кто-то решил испытать нас, только непонятно на что: на выносливость, на сообразительность или на вшивость.

– Для этого необязательно было забрасывать нас, хрен знает куда.

Благодаря сильному характеру Иван смог справиться с нахлынувшим на него отчаянием. Он встал и прошёлся по тому месту, где светилась рамка, прошёл в одну сторону, потом в другую, но ничего особенного не заметил. Небольшой жизненный опыт приучил Ивана сначала адекватно реагировать на непонятную ситуацию и постараться разобраться, а уж потом, если ситуация выйдет из-под контроля готовиться к решительным действиям. Однако никого, с кем надо было немедленно биться или же от кого поспешно спасаться, поблизости не было. И то ладно. Быстро оглядев доступные взору окрестности, он убедился, что в ближайшее время неприятности им не грозят. Самочувствие вполне приличное, хотя ощущается лёгкое недомогание, слегка кружится голова и закладывает уши.