Ген Превосходства

Дана Найдер

Ген Превосходства

Ген Превосходства

Глава 1

Светившиеся панели строительных блоков прорезали завесу дыма, опускавшегося на жилые металлические стеллажи с верхушек фабричных и заводских труб, что возвышались над многослойными спальными районами младших классов. Районов, где никогда не было видно звезд.

Здесь никогда не воцарялась тишина. Кеотхон был густонаселенным и шумным, словно живой осиный улей, не останавливающимся ни на миг.

Особенно явно теснота и густотонаселенность классов ощущались во время окончания смены. Рабочие заводов сменяли друг друга, передавая рутинную, эвтонами сложившуюся эстафету, и понуро брели в потемках к своим металлическим капсулам – небольшим помещениям, служившим жилищем в блоках высотой шестидесят и больще этажей.

В этой массе людей самого примитивного генотипа было трудно кого-то выделить: обычные трудяги с блеклым цветом волос, тусклой, болезненной кожей, натянутой на хрупкий человеческий скелет и вялые мышцы, в серых казенных комбинезонах и такого же оттенка кепках с красной эмблемой и красными значками принадлежности к низшему классу.

Среди себе подобных к дому шла, ссутулившись, молодая девушка, представительница утраченной мононации. Гены говорили все о простоте ее класса красноречивее любых слов: из-под кепки выбивались черные короткие волосы, едва прикрывавшие уши, узкие глаза темно-карего цвета равнодушно выглядывали из-под козырька, а худое, но жилистое тело скрывало в скованных движениях усталость, столь чуждую и незнакомую представителям старших, высших классов.

Девушка убрала иссушенные руки с кровоподтеками в карманы, разминала по пути шею и мечтала ощутить во рту привкус зистиата, который сумеет прогнать пульсирующую боль в мышцах. По крайней мере, до следующей смены.

Губы потрескались и кровоточили, кожа на лице стала дряблой и уже покрывалась заметными морщинками, хотя ей едва перевалило за второй эвтарк. Все это от токсичных паров на производстве – участи каждого, кто вынужден за неимением лучших вариантов или лучших генов отрабатывать свое место в первом, низшем классе.

Спустя пару рабочих кварталов с бесконечно и хаотично строившимися заводами и фабриками, брюнетка оказалась ближе к стеллажам, составленным из огромных железных плит с неоново-красной подсветкой над каждой массивной электронной дверью.

Она резво, в пару прыжков преодолела несколько лестничных пролетов, в которых местами зияли дыры, открывавшие пропасть в высоту около тридцати этажей. Эти дыры она смогла бы перепрыгнуть и с туго завязанными глазами после жаркой попойки.

Добравшись до нужного уровня, миниатюрная «первичка» оказалась около двух капсул с красной подсветкой, растворявшейся в сумерках и клубившемся тумане. Подошла к левой, над которой была выгравирована фамилия: «Фэй».

Сканер сетчатки глаза сразу же позволил ей войти, железная дверь со скрежетом отъехала в сторону.

Внутри было тускло, сыро и пахло остатками переработанных продуктов. Внизу вдоль стен проходили ржавые трубы, а с потолка свисали толстые провода оттенков красного и зеленого.

Девушка шагнула в своих берцах в единственную комнату капсулы, размер которой не превышал 20 квадратных метров, где располагались все основные удобства жилища: два коричневых стареньких дивана с выпирающими пружинами, чайный столик, сделанный под древесину (весьма неумело, но нынешнее поколение уже мало представляло себе, как должна была выглядеть мебель из дерева) с вырезанным поверх мифическим зверем, которые предки называли драконом.

Небольшое окно было закрыто металлической пластиной. Сразу возле двери слева стоял морозильник, к которому девушка и направилась. Она с немалым усилием распахнула вечно застревавшую дверцу и наклонилась к нижней полке, доставая черную баночку с зеленоватой жидкостью внутри.

– Это зистиат, – донесся с дивана хриплый бас.

Девушка закатила глаза, предчувствуя нежеланную полемику.

– Знаю. И что с того?

Голос ее, звучащий очень юно, будто у подростка, никак не сочетался с изможденным и потрепанным внешним видом.

– Мне нужно напомнить, что Тест на совместимость уже через два цикла?

Мужской бас становился все менее терпеливым и более взвинченным. Брюнетка хорошо знала нрав отца и уже привыкла к тому, что заводится он с полуоборота. Еще чуток – и перейдет на атакующий, агрессивный рев.

Она так и стояла около морозильника, спокойно отпивая зистиат и воображая, как с блаженством провалится в небытие и не будет чувствовать боли в мышцах. Но вместо этого вынуждена была препираться с отцом: ведь так просто он не отстанет.

– Я достаточно хорошо осведомлена о сроках проведения Теста, отец, так что оставь меня в покое, будь добр, – жестко процедила брюнетка, стараясь не сжать банку в руке слишком сильно. Нервы после тяжелого рабочего дня были на пределе.

– Давай, конечно, пей свою отраву, если хочешь завалить Тест в третий раз! И погубить нас всех! – Недовольно рявкнул в ответ мужчина, который наконец-то показался за диванами.

Глава семейства Фэй был калекой: чтобы подняться с дивана, ему приходилось вставлять вместо ног металлические палки, на которых удавалось передвигаться только с помощью костылей, челюсть его тоже была заменена дешевым имплантом, который уже наполовину заржавел, а вместо левой руки был вживлен короткий отросток, в длину едва доходивший до локтя.

Мужчина возвысился над диванами и столиком, выставляя вперед непропорциональное тело со странным туловищем: тонкое и узкое с правой стороны, с левой же оно наоборот было припухлым и заплывшим жиром.

Здесь это называли деформацией внутренних органов и скелета: заболевание, характерное для людей первого класса, чьи организмы не справляются с проблемами экологии и окружающей среды, которая разрушает их изнутри.

Седые длинные волосы старика были собраны на спине.

– Подумай о сестре, роды уже через пару ниципцев, – кашляя, хрипло потребовал отец, топнув одной своей палкой вместо ноги, и чуть не повалился на спину. В этот миг из кабины сортира выскочила девушка в легком бежевом платье, которое скрывало ее округлый живот, подбежала к родителю и помогла ему опереться, бросив виноватый взгляд на прибывшую сестру.

– Не надо, пап, ты снова докучаешь Виви…

Мужчина разразился сильным кашлем и скорчил гримасу боли.

На все это младшая дочь семьи, Вивиан Фэй, смотрела с унылостью и тоской, блуждая по лабиринтам собственной внутренней боли и грезящая лишь о теплом кислотном душе и расправленном стареньком диванчике.

– Да чтоб тебя, перестань ты потягивать эту дрянь! – Вновь строго и грозно изрек отец, собирая в себе крупицы гнева, накопленные за день. Вивиан не повела бровью, сделала еще один мощный глоток, видя, как лицо отца становится пунцовым. – Что ты предлагаешь нам делать, если снова не пройдешь Тест?! Как мы будем жить? Еще и с ребенком!

Девушка допила жидкость, со скрежетом сдавила пустую банку и с рвущимися наружу злостью и отчаянием бросила ее в мусорный отсек в стене. В капсуле эхом разнесся гул упавшей банки.

– Ты хочешь сказать, с несанкционированным ребенком!

Надрывный гневный вскрик Вивиан повис в воздухе. Процесс был запущен, рубильник включен, и назад пути не было. Девушка ощущала клокочущую в груди ненависть и презрение к их сложившемуся положению.

– Ви… – робко пробормотала длинноволосая девушка с мягкими чертами лица, одновременно поглаживая разъяренного отца по спине. Она чувствовала эту волну негодования и возмущения, исходившую от обоих с первых минут прихода младшей сестры.

Вивиан же никак не отреагировала на слабый призыв сестры, чувствуя лишь кипящую внутри злость.

– Кто просил Лилу поступать так с нами?! Оставлять этого незаконного ребенка?! Его существование ставит нас под угрозу, а вовсе не наличие зистиата в морозильнике! – Девушка яростно ударила кулаком по дверце морозильника. Послышался скрежет внутреннего кондиционера.

– По закону я вовсе не обязана покрывать чужую несанкционированную беременность, ее легко можно было бы избежать.

Гневный упрек был направлен старшей сестре, которая это остро чувствовала. Наступал ее черед заступаться за себя в этом разгоревшемся скандале трех людей, которые давно не чувствовали себя единой семьей.

– Ты ведь знаешь, Ви, если бы я сунулась за абортом в подпольные клиники, они могли бы донести на меня за крупное вознаграждение, – отчаянно и беспомощно залепетала Лила, все еще поддерживая отца на ногах. Старик ни за что бы не присел, приняв это за свое поражение. А Вонг Фэй всегда был очень упрямым человеком с нетерпимым отношением к любому проявлению слабости или жалости.

Лила продолжала оправдываться и говорить:

– Меня ликвидировали бы за неутвержденное законом сношение и…

– Ах да, тот самый незаконный половой акт, к которому тебя принудил начальник! А твой ухажер, как там его? Бедолага Уиндли что, совсем к этому непричастен? Ну и где это он сейчас, ха? Почему не заботится о своей второй половинке, пережившей такое потрясение?

– Прекрати, Ви. Или, клянусь генами, я отделаю тебя так, что к следующей смене тебя привезут на носилках, – взревел отец. Этот крик гнева и ярости не прошел даром: мужчина тут же закашлялся и склонил голову вниз. Но садиться не собирался.

– Вивиан, ты же знаешь, как все произошло, – Лила похолодела и ее тон стал непоколебим. – Впрочем, я не прошу тебя верить мне. Хочешь думать, что виновники – мы с Уиндли, хорошо. Вот только он бы не ушел, если бы был отцом ребенка. И ты это прекрасно знаешь. – Лила помогла отцу вытереть платком слюну с подбородка. Затем вновь строгим и цепким взглядом оглядела Виви. И грозно добавила:

– Знай, что я не собираюсь терпеть насмешки и упреки в свой адрес. Не смей так легко смешивать мое имя с грязью.

Старшая девушка нахмурилась и выпрямила спину, несмотря на то, что поддерживать отца в ее положении было непросто.

Виви знала, что сестра не стала бы обманом прикрывать сбежавшего женишка.

Версия Лилы не нуждалась в доказательствах или подтверждении. За нее тоже красноречивее любых слов говорили гены: хоть сестра и была одной из «первичек», людей с примитивными генами первого класса, все же она выделялась на фоне других привлекательной внешностью и фигурой, которую отмечали про себя руководители и начальники местных заводов и фабрик.

С Лилой всегда обращались как с бабочкой, случайно залетевшей на территорию токсичных паров и металлических дебрей, поэтому она была генетически максимально ограждена от жуткой экологии, с которой не справлялись обычные хрупкие людские организмы. Но за это ей пришлось платить иную цену.

Рука, которой Ви ударила по морозильнику, болела и пульсировала, отвлекая ее от обвинений в адрес сестры и возвращая к собственным насущным проблемам: нервные окончания, мышцы – все в организме девушки были давно повреждено и ослаблено работой на вредном производстве. На том место, куда пришелся удар, наливался огромный синяк.

Вивиан вздохнула: она уже адски устала расплачиваться за все невзгоды, что довелось пережить ее несчастному, обездоленному семейству, едва сводившему концы с концами.

– Я вкалываю за нас троих на изнурительных двадцатичасовых сменах без выходных, – тихо и смиренно начала девушка свою болезненную исповедь, – Там, где таких людей, как мы, – слабых, с не модифицированным телом, – преследуют физическое истощение, травмы, хронические болезни, инвалидность или шизофрения.

Она опустила голову и прикрыла ладонью глаза, которые болели уже даже от тусклого света. Ви чувствовала, что сестра и отец внимательно за ней наблюдают, оба притихли, вслушиваясь в ее слова.

Девушка вздохнула и нашла в себе силы выговорить все до конца:

– Я получаю облучение радиацией и отравление токсичными парами больше положенной нормы и просто наблюдаю за тем, как это убивает меня. А происходит это быстро. И я лучше вас понимаю, что тест и получение СМЧ – мой единственный выход спастись, поправить здоровье и устроить нашу жизнь. Но я не вынесу нагрузок, если вы будете нападать на меня из-за обычной генетической добавки, когда это единственная вещь, держащая меня на плаву в последнее время. Я пью зистиат, чтобы на утро не ощущать невыносимую боль в мышцах и продолжать свою работу без перебоев, ясно? Я тоже хочу лучшего для всех. Вы не можете мне помочь, так можете хотя бы не мешать?

Отец горделиво дернул носом и высокомерно бросил:

– Не провали тест в этот раз, дочка, иначе последующие два года станут истинным проклятьем генов для нас.

Ви заметила, как он вытаскивает из уха маленький слуховой аппарат – единственную вещь, способную вернуть ему слух. Но лишь на весьма короткий срок, ведь эта штуковина высасывает электроэнергию из капсулы как ненормальная, а семья и так задолжала много электрокомпании, на которую работает Вивиан.

Отцу приходилось урезать свое время общения с окружающими, чтобы не обесточить капсулу и не погрузить ее во тьму до тех пор, пока младшая дочь не отработает бесплатные смены, чтобы это компенсировать.

Вонг Фэй мешком рухнул на диван, отвергнув предложение о помощи со стороны Лилы и самостоятельно вынув из себя все металлические палки.

Вивиан только теперь могла позволить себе расслабиться и тяжко выдохнуть.

Она прошагала мимо диванов к закрытому пластиной окну и несколькими грубыми рывками распахнула его, позволяя грязному и пыльному воздуху клубами ворваться внутрь. Перепрыгнув через подоконник, она оказалась на небольшой террасе, которая соединяла сразу четыре уровня соседних жилых стеллажей. Под берцами дрожали металлические прутья, старые и ржавые, между которыми виднелась пропасть, а на ее дне копошился рой жителей блока.

Она знала, что ни больной инвалид-отец, ни беременная сестра, берегущая здоровье незаконно зачатого ребенка, из-за которого власти могут назначить казнь, не сунутся в это укромное место. Тут она могла насладиться одиночеством, столь редкой для нее роскошью.

Впереди весь горизонт и небосклон были усеяны грандиозными сооружениями, уходящими в пелену газовых и паровых столбов, вперемешку с тучами и облаками, заволакивавшими черное небо.

На стройках мигала сварка и искры пламени, токсичные газы зеленоватого оттенка закрывали собой фасады металлических стеллажей и зданий, архитектурно более привлекательных, в которых было даже стекло, – это были госучреждения.

Первый класс никогда не спал, ведь приходилось отвоевывать себе право на жизнь под этим мрачным небом. На что еще годятся их жизни, ограниченные несколькими эвтарками и слабым здоровьем?

Виви вспомнила слова отца о проклятье генов. Когда «первичники» и «первички» говорили о темных, смутных временах, полных горестей, болезней и лишений, они сетовали на свои слабые гены, которые оставили им люди-предки – раса, которая бежала с родной планеты Земля много эвтонов назад. И часть которой пожелала остаться чистокровной и не смешиваться с представителями других рас. Их потомки позже назвали свою чистокровность наказанием, а времена, когда пришлось страдать от болезней и эпидемий – проклятьем генов.

Будь предки первого класса сговорчивее, дальновиднее и мудрее, то укрепили бы свое биологическое потомство смешением крови и генов, добились бы физиологического превосходства.

Но это сделали другие – те, кто стали прародителями жителей более высоких и привилегированных ныне классов, у которым не бывает жуткой ноющей боли в мышцах, коликов в животе от переработанных продуктов и употребления вторсырья или такого явления, как недосып.

Ви горько усмехнулась в пустоту, присев на хрупкие, как и ее кости, прутья, и прижала к груди колени. Да, только у людей низшего, ее класса, появились такие выражения, как «проклятье генов», «кара крови» и прочие страшилки-ругательства.

Теперь единственным способом сравняться возможностями и способностями с людьми более высокого ранга стал СМЧ – системно-модулированный чип.

Тест на прохождение совместимости с СМЧ уже через два дня. Вивиан почувствовала гадкое чувство волнения.

Со стороны окна послышался мягкий голос Лилы:

– Ви, пойдем внутрь, грязный воздух оседает. И тебе нужно поесть.

Девушка сделала пару глубоких вздохов, по сути ускорявших ее гибель, и вернулась в капсулу, плотно закрыв за собой пластину.

На «древесный» столик Лила поставила железный поднос с неаппетитным содержимым, в основном состоявшим из того, что остается после полноценного питания представителей высших рангов. Да, объедки. Но иначе они бы не выжили, уж точно не тогда, когда в семье нет ни единого человека с СМЧ, а это значит, что никто из них не представлял никакой ценности для общества.

На соседнем диване похрапывал глава семейства, лишенный слуха. Пока Вивиан неохотно пережевывала пищу, Лила смотрела на нее с состраданием и присущим ей милосердием.

Ви знала этот взгляд и совсем не была ему рада. Совесть грызла ее за сказанное ранее, а Лила жаждала разговоров по душам. Через минуту тишина в капсуле была нарушена ее мягким голоском:

– То, о чем ты говорила… Ты имеешь право злиться, ведь мы на тебя столько взвалили…

– Вы здесь не при чем, – отрезала младшая сестра, делая глоток серой воды. – При любых обстоятельствах я бы работала на заводе. Ну, может, смены бы себе урезала на пару часиков меньше.

– И все же, – упорно выдавила сестра, сцепив руки в замок и сложив локти на коленях, – в твоем-то возрасте ты должна быть здоровее. Если бы я… уберегла нас от этого… Если бы сейчас работала с тобой и добилась прохода на Тестирование…

– Лила, к чему все эти «если»? Как это поможет?

Прозвучало слишком рассерженно и резко, жестче, чем Вивиан намеревалась. Она поняла это по проступившим слезам в глазах сестры и по ее растерянному, испуганному взгляду.

Лила была очень эмоционально нестабильна в последнее время, любое повышение голоса могло вызвать у нее бурную истерику. Вот еще один минус «простого» человеческого организма – игры гормонов во время взращивания эмбриона: высшие расовые ранги давно не страдают от этого и перенесли свою репродукцию на иной уровень, не доступный для застрявших в зябком и хилом теле низших людей.

Ви смягчила рассерженный взгляд, но сестра уже взяла себя в руки и смахнула непрошеные слезы. Однако ее голос все еще дрожал:

– Мне следовало сознаться городским властям. Позволить им… разобраться с этим, – Лила не хотела опускать глаза на крупный живот, чувство вины душило ее.

Виви постаралась быть добрее к сестре, но вырвавшиеся слова все равно прозвучали резко и остро, как лезвия ножа:

– Мы уже обсуждали это не единожды, Лила. И сошлись во мнении, что не собираемся терять тебя из-за надругательства, в результате которого ты понесла это дитя. Я не стану извиняться за то, что назвала его ранее незаконным и несанкционированным, потому что одни гены знают, какие еще невзгоды оно принесет нам, но позволять другим вершить твою судьбу и распоряжаться, жить тебе или не жить, я не стану ни за что и никогда, ты поняла меня?

Длинноволосая брюнетка кивнула, сжав пальцы Ви в своей мягкой руке. Тусклый свет энергощита на потолке высветил ее лицо, уже не такое прекрасное и беззаботное, как прежде – с тяжелыми синяками под глазами, впалыми щеками и острыми скулами.

– Давай больше никогда не будем возвращаться к этим разговорам. И к сожалениям.

– Хорошо.

Чуть позже Вивиан засыпала на диване рядом с сестрой под привычный аккомпанемент гудящего морозильника и звуков стройки, доносившихся со всех окружавших блоков. Сон подкрадывался очень медленно, беспокойство ледяными пальцами касалось Ви, заставляя тонуть в страхах и сомнениях, напоминая о тяжком бремени и неизвестном будущем.

***

В день Теста Вивиан старалась вести себя непринужденно и раскованно, будто это рядовой день на предприятии, которых она прожила уйму, общим количеством почти с половину эвтарка.

Пыталась не придавать значения и не накручивать себя, ибо знала, что если начнет осознавать масштабы принятой на себя ответственности и важности этого события, то просто сломается под весом высоких ожиданий и надежд на светлое будущее.

Так уже бывало раньше.

Четыре года и два года назад девушка получала шанс на встречу с СМЧ, проходила все необходимые процедуры и допускалась к Тесту. Но оказывалась непригодна. Сильно нервничала, волновалась и не была уверена в себе. Возможно, чип сканировал и анализировал все эти показатели, выдавая отрицательный результат на совместимость.

Можно было лишь гадать, что именно влияло на окончательный результат Тестирования, но Вивиан считала, что уверенность и спокойствие не повредят.

В третий раз она должна была заполучить чип. Обязана быть совместимой: до следующего Теста девушка могла попросту не дожить.

Перед выходом из капсулы отец не стал разговаривать с дочерью, не было никаких напутственных слов или банальных пожеланий успехов. В их мире ничего не зависело от таких пожеланий. Виви считала, что, должно быть, он все сказал, что хотел, в первые два раза, а теперь решил лишь покорно и молчаливо ждать результата.

Лила, напротив, всегда была щедра на добрые слова, и глаза лучились надеждой и верой в лучшее. Напоследок она крепко обняла сестренку, а ее плотный живот уперся в Виви.

Девушка испытала смешанные чувства от этого прикосновения: лишнее напоминание о том, какие муки ждут этого малыша в случае провала тети, и надежда, что все наладится и все проблемы решатся, если она наконец-то пройдет испытание.

Чуть улыбнувшись сестре, девушка быстро натянула на голову кепку, скрыв беспокойство и нервозность этим движением, вышла наружу и растворилась в толпе людей, спускавшихся со своих уровней на нужный им этаж.

***

Тест проводился во второй половине дня. На заводе Вивиан отозвали от котла, за который она отвечала, поставили вместо нее замену и провели в специальный стеклянный коридор, ведущий в лабораторию, куда завезли СМЧ.

Предварительно за ниципц до этого девушка, как и все претенденты, подавшие заявку, прошла анализ крови и анализ ДНК, сдала медицинские параметры на состояние физического и психического здоровья. За две недели прошла основное испытание – собеседование, по итогу которого выдавались допуски к Тестированию на совместимость с СМЧ.

Теперь оставалась лишь заветная пара минут, и она окажется перед чипом за защитным стеклянным колпаком. Пять секунд перед ним – и Ви узнает, пригодна ли она для трансформаций и улучшений, который чип дарует своему носителю.

В длинной очереди, выстроенной по номерному знаку каждого работника, Ви оказалась позади своего приятеля, дружелюбного и славного Рокко, который очень рано облысел и совсем осунулся, став чуть не ниже ее.

Лысый парень обернулся, как только их выстроили, и подмигнул девушке:

– Еще одна попытка, да, Ви?

– Верно, Рокко, – кивнула та в ответ с тенью улыбки на лице.

– Как там поживает мистер Фэй?

Печаль в озорных глазах паренька не скрылась от Виви, но она решила ответить учтивостью на учтивость:

– Отлично, спасибо. Как Арни?

Оба знали ответы на свои вопросы, потому это был лишь формальный ритуал обмена вежливостью. Виви уже многое знала о судьбе безбашенного мальчишки, младшего брата Рокко, который, судя по слухам, бросил работу на стройке и примкнул к банде рецидивистов, устраивавших шабаш и забастовки тут и там.

Кривая ухмылка заиграла на лице лысого, и он скромно пожал плечами:

– Дурные гены попутали этого блудного сына, честное слово, портит нам родословную.

Ви наклонилась чуть вперед и заговорила шепотом:

– Надеюсь, у вас с родителями не будут проблемы из-за него?

– Будут, конечно же, – горько посетовал парень, – поэтому мне и нужно быстрее добраться до СМЧ. Сама ж понимаешь, с ним надежнее.

Лысый вновь подмигнул девушке, а та уверенно кивнула.

Она лучше всех понимала положение приятеля: в семье неразрешимые проблемы, постоянные конфликты. Другое дело, будь у них человек с СМЧ. Как говорится в старых пословицах: «гены решают все – так уж заведено», «кем родился, с тем нужно и ужиться».

В коридоре замигал синий свет. Это был старт. Тестирование запустили.

В лабораторные двери впускали по трое, выводили их почти сразу через минуту-другую, так что очередь продвигалась быстро.

Редко, когда вошедший не выходил обратно к своим. На памяти Ви такое было лишь пару раз, когда она проходила свое первое тестирование. Прямо перед ней завели двух молодых парней и одну пожилую, хорошо сохранившуюся женщину. Два парня вышли спустя пять минут, а женщина осталась внутри. СМЧ допустил ее к себе, и она была отправлена в отдельную комнату для процедуры вживления. Чуть позже чип достался также малолетке, который работал от силы ниципц. Тестирование было поистине штукой непредсказуемой.