Дюна: Дом Коррино

По настоятельной просьбе принца бальный зал Каладанского замка был превращен почти в точную копию бального зала Гран-Пале. Это напомнило Ромбуру о тех временах, когда Дом Верниусов стоял во главе могущественной индустриальной цивилизации, отличавшейся передовыми технологиями. Настанет срок, и эти славные времена вернутся…

Стоя на балконе, принц прислушался к тихой работе насоса своих механических легких, к стуку автоматического сердца. Присмотрелся он и к искусственной коже на левой кисти, разглядел сложный дерматоглифический узор, взглянул на открытый безымянный палец, на который Тессия скоро наденет обручальное кольцо.

Многие солдаты женятся на своих любимых, уходя на войну. Ромбур тоже собирался в поход, отвоевывать Икс и восстанавливать на нем законную власть своего рода. Самым первым действием и должна была стать женитьба на Тессии.

Он согнул свои толстые искусственные пальцы, и они беспрекословно подчинились приказу мозга, хотя и несколько скованно. Совсем недавно Ромбур отметил стремительное улучшение своих тонких движений, и вдруг сегодня – регресс. Может быть, он излишне волнуется из-за грядущей церемонии? Принц надеялся, что не уронит себя в глазах гостей во время свадебного ритуала.

На возвышении позади алтаря оркестр последний раз репетировал марш из «Иксианского свадебного концерта», мелодию, под которую традиционно произносили свои брачные клятвы иксианские аристократы. И эта традиция будет продолжена, не важно, какие тучи еще сгустятся над головой Дома Верниусов. Бравурная торжественная музыка с выделяющимися трубами говорила о высоком духе и развитой индустрии. Ностальгия вселяла силу в сердце Ромбура.

Сестра принца Кайлея просто бредила этой церемонией, представляя, как будет выходить замуж. Если бы только она могла быть здесь, если бы она сделала иной выбор… Неужели она действительно была воплощением зла? Ромбур каждый день пытался найти ответ на этот вопрос, борясь с последствиями ее бессмысленного предательства. Несмотря на причиненную ему боль, Ромбур был готов простить сестру, но вопросы, мучительные вопросы, продолжали терзать его душу.

Сверху хлынул свет, зажужжали проекторы, и перед Ромбуром появилось почти живое голографическое изображение. У принца перехватило дыхание. Это было старое, анимированное изображение его сестры, когда она была еще подростком. Кайлея была умопомрачительно красива со своими волосами цвета темной меди. Изображение двигалось, и девушка казалась живой и настоящей. На губах Кайлеи играла щедрая улыбка.

Стоя внизу, в бальном зале, координатор свадьбы посмотрела вверх на изображение Кайлеи, повернула голову к микрофону, укрепленному на шее, и сказала несколько слов. Кайлея уперла руки в бока и заговорила:

– Что ты здесь делаешь? Ты не сможешь скрыться с собственной свадьбы. Иди в салон, и пусть тебя приведут в порядок. Посмотри, на что похожи твои волосы. Красивая голограмма направилась в зал, где для нее было приготовлено место, которое символически займет живое изображение давно погибшей сестры принца.

Ромбур коснулся искусственных волос, которые покрывали металлический череп, защищавший головной мозг. Расстроенный Ромбур помахал женщине-координатору механической рукой и поспешил в соседнюю комнату, где им занялись парикмахеры.

Вскоре зазвучали иксианские фанфары, и в дверном проеме появилась женщина-координатор.

– Прошу пожаловать в зал, принц Ромбур.

Ничем не выдав своей осведомленности об искусственных конечностях принца, она протянула ему руку и торжественным шагом повела к балдахину.

В течение всего предыдущего часа непрерывным потоком прибывали нарядно одетые гости, сразу занимавшие отведенные им места. Вдоль стен зала стояли одетые в форму солдаты личной гвардии Атрейдесов с пурпурно-медными знаменами Икса. Огорчало то, что на церемонии отсутствовали Туфир Гават и Гурни Халлек, которые еще не вернулись из своей опасной экспедиции на Икс.

У алтаря стоял Лето в официальном зеленом мундире с герцогской цепью на шее. Глаза его были суровы, на лице были еще видны следы пережитой трагедии, но Лето просиял, когда увидел Ромбура. Дункан Айдахо, как мастер оружия, тоже был здесь, гордо сжимая в руке шпагу старого герцога, готовый отсечь голову любому, кто осмелится помешать свадьбе.

Заработала голографическая аппаратура и рядом с Ромбуром, вступившим в зал, появилось живое изображение его отца. Координатор что-то произнесла в микрофон, и губы Доминика Верниуса расплылись в широкой улыбке под густыми усами. В ярком свете победно сияла его лысина.

Ошеломленный этим видением Ромбур пошатнулся и зашептал, словно идущее рядом изображение могло его слышать:

– Я очень долго ждал, отец. Слишком долго, и мне стыдно за это. Моя жизнь была очень комфортна до катастрофы, сделавшей меня таким, каким я стал сейчас. И теперь я стал думать по-другому. По иронии судьбы после катастрофы я стал сильнее и решительнее, во многих отношениях я стал лучше, чем был. Я отвоюю нашу планету во имя тебя, во имя страдающего народа и во имя себя или умру, сражаясь.

Но голографическое изображение Доминика продолжало безмятежно улыбаться, словно во всей вселенной не было сейчас ничего более важного, чем бракосочетание его сына.

Глубоко вздохнув своими механическими легкими, Ромбур выступил вперед и встал на предназначенное для него место. Он был благодарен Тессии за воодушевляющую поддержку, за ее требовательность, за ее желание, чтобы он был сильным. Но он больше не нуждается в ее внушениях. Он поправился физически и, ежедневно вспоминая о трагедии, которая едва не лишила его жизни, становился все более решительным и упорным. Тлейлаксам не пройдет даром то, что они сделали с его семьей и с его народом.

Взглянув на Лето, стоявшего у алтаря, Ромбур понял, что у него самого слишком серьезный для свадьбы вид. Он тоже широко улыбнулся, правда, не так беззаботно, как голографическое изображение Доминика, шедшее рядом с ним. Улыбка Ромбура выражала счастье, смешанное с сознанием своего места в истории. Этот день бракосочетания, этот союз с неподражаемой женщиной Ордена Бене Гессерит, станет вехой жизни. Настанет день, когда он и Тессия займут Гран-Пале, вступив в него как граф и его леди.

Многие гости были одеты по-иксиански, чтобы походить на голопроекции знаменитостей, присутствовавших в зале. Живые напоминания, радостные и печальные одновременно. Бывший посол в Кайтэйне Каммар Пилру присутствовал во плоти, а его умершая жена С’тина – в виде голограммы. Их сыновья-близнецы Д’мурр и К’тэр выглядели такими, какими они были, живя на Иксе.

Ромбуру вспомнились запахи, звуки, выражения лиц, голоса. Во время репетиции свадьбы он коснулся руки отца, но не почувствовал ничего, кроме слабых разрядов электрического поля. Если бы все это было реальностью…

За спиной послышался шелест, гости затаили дыхание от восторга. Обернувшись, Ромбур увидел Тессию, плавной походкой шедшую к нему из-под свода боковой ниши. Невеста была одета, как подобает Сестре Бене Гессерит высокого ранга. Излучая счастье и улыбаясь, она была похожа на ангела в своем длинном шелковом, украшенном перламутром, платье, со склоненной головой и лицом, прикрытым белой кружевной вуалью. Обычно она была незаметна со своими глазами цвета сепии и неброскими каштановыми волосами, но сегодня Тессия открыла всем свой внутренний, необычайно красивый мир, и гости, казалось, должны видеть в ней то, что познал Ромбур и за что он так любил эту необычную женщину.

Радом с невестой шествовала леди Шандо. Ромбур не видел мать с того момента, когда им пришлось расстаться во время дикого и кровавого нападения тлейлаксов, захвативших Икс. Она всегда многого ждала от сына.

Все четверо сошлись в центре широкого прохода, голопроекции Доминика и Шандо по сторонам, и Ромбур с Тессией между ними. Сзади шел священник с переплетенной в толстую кожу Оранжевой Католической Библией. По толпе гостей прокатился шумок. Гвардейцы застыли по стойке «смирно», высоко подняв пурпурно-медные знамена. Дункан Айдахо улыбнулся, но погасил улыбку.

Запели трубы и грянул «Иксианский свадебный концерт». Невеста, жених и сопровождающие двинулись по устланному пурпурным ковром проходу. Ромбур выступал безупречным механическим шагом, выпятив грудь, как подобает гордому аристократу.

Зал не мог вместить всех желающих посмотреть брачную церемонию, поэтому сцену транслировали по всей планете, не упуская ни одного момента. Народ Каладана всегда любил зрелища.

Ромбур сосредоточенно переставлял ноги, идя по ковру, ведомый своей прекрасной Тессией.

В первом ряду сидела Джессика, время от времени поглядывая на Лето, стоявшего у алтаря. Сосредоточившись и прищурив глаза, она старалась понять, что он сейчас чувствует. Обладая умением Сестры Бене Гессерит наблюдать и делать выводы, она тем не менее часто не могла проникнуть в его мысли. Где и у кого он научился их скрывать? Несомненно, у отца. Хотя старый герцог лежал в могиле уже двадцать лет, его влияние на Лето по-прежнему было очень сильным.

Дойдя до алтаря, Ромбур и Тессия разошлись в стороны, дав священнику пройти между ними, а потом снова сошлись за его спиной, оставив голопроекции Доминика и Шандо возле Лето, исполнявшего роль шафера. Свадебная музыка смолкла. В бальном зале наступила тишина, все приготовились слушать ритуал.

С золотого стола священник взад два украшенных драгоценными камнями подсвечника и поднял их над головой. После этого священник нажал невидимый сенсор, и из подсвечников показались пары свечей, вспыхнувших разными цветами – одна пурпурным, другая – медным. Произнося ритуальные фразы, священник вручил одну свечу Ромбуру, а другую Тессии.

– Мы собрались здесь, чтобы освятить и отпраздновать союз принца Ромбура Иксианского и Сестры Ордена Бене Гессерит Тессии Яско.

Раскрыв Оранжевую Католическую Библию, лежавшую на столе, священник прочел оттуда несколько стихов, некоторые из которых были предложены Гурни Халлеком.

Повернувшись лицом друг к другу, Ромбур и Тессия вытянули вперед руки, и свечи соединились, их пламя слилось в один пурпурно-медный огонь. Принц откинул с лица невесты вуаль и открыл ее оживленное, умное лицо, исполненное сострадания и любви. Ее каштановые волосы сияли ярким светом, а широко посаженные глаза искрились счастьем. Увидев лицо невесты, Ромбур испытал почти физическую боль от любви к ней. Он не мог поверить, что эта женщина осталась с ним после всего, что с ним произошло. Ему показалось, что глаза жжет от подступивших слез, хотя на самом деле теперь Ромбур был лишен возможности плакать.

Вперед выступил Лето, держа перед собой хрустальный поднос с обручальными кольцами. Не отрывая друг от друга влюбленных взглядов, принц и его невеста обменялись кольцами.

– Это был долгий и тяжкий путь, – произнес Ромбур своим новым синтетическим голосом, – как для нас, так и для моего народа.

– Я всегда буду рядом с вами, мой принц.

Зазвучал триумфальный марш финала «Иксианского свадебного концерта», и супружеская пара рука об руку двинулась назад по проходу.

Придвинувшись к Ромбуру, она, улыбаясь, спросила:

– Это ведь было совсем не трудно, правда?

– Мое искусственное тело способно выдержать самые жестокие пытки.

Горловой смех Тессии вызвал оживление в зале, хотя никто не знал, что она прошептала в ответ своему мужу.

Иксианская супружеская чета и гости праздновали и танцевали до позднего вечера. В такой день Ромбур не мог не верить в новые возможности.

Однако от Гурни Халлека и Туфира Гавата по-прежнему не было никаких вестей.

* * *

На следующее утро после свадьбы Джессика получила послание в цилиндре, запечатанном красно-золотой императорской печатью Дома Коррино.

Любопытный Лето встал рядом, потирая покрасневшие от бессонной ночи глаза. Джессика не стала считать, сколько бокалов красного каладанского вина выпил герцог на праздничном ужине.

– Не так часто моя наложница получает письма из императорского дворца.

Джессика ногтем сорвала печать и извлекла из цилиндра свернутое послание. Оно было написано на пергаменте, которым пользовались в Доме Коррино, но составлено было шифром Бене Гессерит. Джессика постаралась скрыть удивление, переводя сообщение и передавая его содержание Лето.

– Мой герцог, это формальный вызов. Леди Анирул Коррино приглашает меня в императорский дворец Кайтэйна. Она пишет, что ей нужна новая камеристка и…

У нее перехватило дыхание, когда она прочла следующие строки.

– Моя старая учительница Мохиам назначена новой Вещающей Истину императора Шаддама. Она рекомендовала меня леди Анирул, и та приняла предложение Мохиам.

– Они даже не посчитали нужным спросить моего мнения. – Герцог начал закипать гневом. – Это очень странно и похоже на простой каприз.

– Я обязана подчиняться распоряжениям Общины Сестер, мой герцог. Ты всегда это знал.

Лето поморщился, с удивлением вспомнив, как он спорил с одетой в черную накидку женщиной, которая навязывала ему юную Джессику.

– И все равно мне это не нравится.

– Супруга императора предлагает, чтобы я планировала остаться на Кайтэйне весь срок моей беременности.

На овальном лице Джессики отразились удивление и недоумение.

Лето взял послание и взглянул на него, но не смог прочесть незнакомые символы.

– Ничего не понимаю. Ты вообще когда-нибудь видела эту Анирул? Почему и по какому праву она хочет, чтобы ты родила нашего ребенка на Кайтэйне? Шаддам хочет взять в заложники дитя Атрейдеса?

Джессика перечитала послание, словно хотела прочитать ответ между строк.

– Я и сама ничего не понимаю, мой герцог, и это истинная правда.

Лето был недоволен вызовом, и, кроме того, его раздражала ситуация, которую он не понимал и которой не мог управлять.

– Они что думают, что я могу бросить свои дела, забыть о долге и переехать с тобой на Кайтэйн? Я действительно очень занят.

– Я… полагаю, что приглашение касается меня одной, мой герцог.

Пораженный Лето взглянул на наложницу. Серые глаза его вспыхнули.

– Но ты не можешь просто так взять и оставить меня. И что будет с ребенком?

– Я не могу отклонить приглашение, мой герцог. Леди Анирул не только супруга императора, она, кроме того, могущественный член Ордена Бене Гессерит. Она – Сестра тайного ранга.

– Ваш Бене Гессерит всегда отыщет важную причину.

В прошлом Сестры выручили Лето из практически безвыходного положения, но он до сих пор не понимал, зачем они это сделали. Он еще раз посмотрел на лист пергамента, испещренный непонятными значками, который Джессика продолжала держать в изящной руке.

– Интересно, это приглашение Бене Гессерит или очередная интрига Шаддама? Не имеет ли этот вызов что-либо общего с событиями в Биккале?

Джессика взяла Лето за руку.

– Я не могу ответить на эти вопросы, мой герцог. Я знаю только, что буду ужасно тосковать без тебя.

Герцог ощутил ком в горле. Не в силах говорить, он притянул к себе Джессику и крепко прижал к груди.

****

Тот факт, что любое семейство империи может применить атомное оружие и уничтожить при этом планетарную основу пятидесяти, или более того, Великих Домов, не должен вызывать слишком большую озабоченность. Такую ситуацию мы можем легко контролировать. Если, конечно, будем достаточно сильны.

Император Фондиль III

Учитывая важность заявления, которое ему предстояло сегодня сделать, Шаддам приказал перенести Трон Золотого Льва в парадный аудиенц-зал императорского дворца. Одетый в карминовую мантию, император сидел на массивном троне из резного горного хрусталя. Сегодня у Шаддама был действительно царский вид. Он и чувствовал себя настоящим повелителем, предвкушая реакцию Ландсраада.

После этого непокорные Дома поймут, как опасно игнорировать мою волю.

За закрытыми дверями, ведущими в зал, был слышен ропот и гул голосов, сгорающих от нетерпения представителей Великих и Малых Домов, вызванных на Кайтэйн по случаю императорского заявления. Шаддам и сам не мог дождаться того момента, когда посмотрит в их лица и увидит, как они отреагируют на то, что он сделал с Зановаром.

Напомаженные рыжие волосы Шаддама блестели в ярком свете ламп. Он сделал большой глоток меланжевого кофе, налитого в изящную фарфоровую чашку, и принялся изучать вручную нанесенный на ее стенки узор. Эта чашка будет разбита, как был разбит Зановар. Император придал своему напудренному лицу жестокое и одновременно сурово-отеческое выражение. Сегодня он не станет улыбаться, какое бы удовольствие ни доставило ему предстоящее действо.

В аудиенц-зал, воспользовавшись одним из потайных входов, вошла, высоко подняв голову, леди Анирул. Не обращая внимания на подавляющий декор зала, она направилась прямо к императорскому трону. Шадцам мысленно выругал себя за беспечность. Надо было приказать запереть все доступы в зал. Надо было обязательно обсудить этот вопрос с канцлером Ридондо.

– Мой супруг и император, – обратилась Анирул к Шаддаму от подножия постамента и взглянула вверх, на легендарный трон. – Прежде чем ты приступишь к исполнению своего долга, я хочу обсудить с тобой одно дело.

Темно-бронзовые волосы Анирул были тщательно уложены и скреплены золотой застежкой.

– Знаешь ли ты об особом значении текущего года?

Шаддам был в недоумении. Какие еще интриги плетет за его спиной Орден Бене Гессерит?

– Что за особое значение? Сейчас идет 10175 год. Если ты не умеешь читать имперский календарь, то один из моих придворных может взять на себя труд каждый день информировать тебя о датах. А теперь займись своими делами. Мне предстоит сделать важное заявление.

Анирул не смутил резкий ответ.

– В этом году исполняется сто лет со дня смерти любимой второй жены твоего отца, Иветты Хагаль-Коррино.

Брови императора взлетели вверх. Он не мог понять, зачем его жене понадобилось вспоминать об этом именно сегодня. Будь она проклята! Какое все это имеет отношение к моему потрясающему успеху на Зановаре?

– Если это так, то у нас впереди целый год, чтобы устроить празднество по этому поводу. Сегодня же мне надо сделать заявление для Ландсраада.

Но и это не смутило надоедливую женщину.

– Что ты знаешь об Иветте?

Почему женщины вечно лезут со своими мелочами в самые неподходящие моменты?

– Сегодня у меня нет времени на изыскания в области семейной истории.

Не в силах выдержать ее строгий, как у серны, взгляд, Шаддам задумался, машинально посмотрев на настенные иксианские часы. Представители все равно не ждут, что он примет их вовремя.

– Иветта умерла задолго до моего рождения. Поскольку она не была моей матерью, я не особенно интересовался ее биографией. В библиотеке есть фильм, так что, если у тебя есть желание и ты хочешь узнать…

– За время своего долгого правления твой отец был женат четыре раза, но только Иветте было позволено сидеть рядом с ним на ее собственном троне. Говорят, что она была единственной благородной дамой, которую он по-настоящему любил.

Любил? Какое отношение имеет любовь к браку императора?

– Очевидно, мой отец испытывал сильную сердечную склонность к одной из своих наложниц, но понял это только тогда, когда она решила выйти замуж за Доминика Верниуса. – Он недовольно поморщился. – Ты пытаешься делать сравнения? Ты хочешь, чтобы я дал доказательства своей любви к тебе? Что за вопросы ты мне задаешь?

– Это вопрос супруги. И одновременно вопрос супруга. – Анирул продолжала стоять у подножия трона и неотрывно смотрела на Шаддама. – Я хочу, чтобы здесь, рядом с твоим троном, стоял мой и чтобы я сидела на нем одновременно с тобой. Именно так поступил твой отец в отношении своей любимой жены.

Император выпил половину чашки кофе, чтобы прийти в себя. Поставить здесь еще один трон? Да, он приставил специальных сардаукаров, приказав им следить за женой, но они не смогли обнаружить в ее поведении ничего предосудительного. И не смогут. Не так-то легко проникнуть в тайны Сестер Бене Гессерит.

Мысленно Шаддам взвесил все «за» и «против». В конце концов сидящая рядом с ним на троне женщина из Ордена Бене Гессерит может создать для него большие преимущества, особенно сейчас, когда он выступил против незаконного хранения запасов пряности.

– Я подумаю об этом.

Обернувшись к сводчатому потайному входу, Анирул щелкнула пальцами, и оттуда четверо сильных молодых пажей, сопровождаемые двумя сестрами, внесли трон в аудиенц-зал. Трон был, очевидно, очень тяжелым, но уступал в размерах Трону Золотого Льва, хотя и был сделан из того же прозрачного сине-зеленого хагальского кварца.

– Ты хочешь сделать это прямо сейчас? – Император вскочил на ноги и пролил кофе на свою карминовую мантию. – Анирул! Но я буквально с минуты на минуту должен буду заниматься очень важными делами.

– Да! Я хочу сегодня же получить желаемое. Поставить трон на место займет не больше минуты.

Она позвала еще двух пажей на помощь первым четырем.

Растерянный и подавленный Шаддам некоторое время тупо смотрел на темное пятно, впитывающееся в мантию, а потом швырнул за спинку трона чашку, которая разбилась на мелкие осколки, разлетевшиеся по выложенному светлыми и темными плитами полу. Наверное, сейчас действительно самый лучший момент, особенно если учесть, что его заявление вызовет недовольство. Правда, Шаддаму было противно дать Анирул выиграть…

Тяжело дыша от натуги, пажи внесли трон и с тяжелым стуком поставили его на пол, а потом, немного передохнув, потащили вверх по ступеням постамента.

– Не ставьте его на верхнюю площадку, – приказал император тоном, не допускавшим возражений. – Трон моей жены должен стоять на один уровень ниже, по левую руку.

Анирул не получит всего, что хочет, не важно, как сильно желает она манипулировать своим супругом.

Анирул едва заметно улыбнулась императору, что заставило его почувствовать себя в какой-то степени униженным.

– Естественно, мой супруг. – Она отступила на несколько шагов, чтобы посмотреть, как поставлен трон, и удовлетворенно кивнула. – Иветта была из рода Хагаля, ее трон был сделан в стиле императорского, на котором восседал Эльруд.

– Семейной историей мы займемся позже. – Шаддам крикнул лакею, чтобы ему принесли новую мантию. Еще один слуга тихо убрал с пола осколки разбитой чашки.

Подобрав юбки, Анирул поднялась по ступеням и уселась на трон, как курица на насест.

– Думаю, что теперь мы можем принять вызванных представителей.

Она снова улыбнулась, но Шаддам сумел сохранить на лице суровое выражение, надевая новую, принесенную ему мантию, на этот раз синюю.

Шаддам кивнул Ридондо:

– Пусть входят.

Канцлер приказал открыть украшенные фризом золотые двери, висевшие на таких массивных петлях, что их можно было бы использовать для крепления люков лайнеров Гильдии. Шаддам изо всех сил старался не замечать сидевшую слева от него Анирул.

Люди в плащах, мантиях и строгих костюмах хлынули в аудиенц-зал. Эти приглашенные лица представляли большинство самых могущественных семейств империи, так же как и некоторые Малые Дома, о которых было известно, что они прячут в подземельях гигантские запасы незаконно приобретенной пряности. Занимая свои места у обитого пурпурным бархатом барьера, многие с удивлением смотрели на сидевшую рядом с императором супругу.

– Смотри и учись, – сказал Шаддам, не повернув головы.

Он поднял вверх унизанную перстнями руку, и в тот же миг потемнели стекла в расположенных по периметру потолка окнах. Свет ламп стал тусклым, и перед массивным троном в воздухе возникло голографическое изображение. Даже Анирул еще не видела этих кадров.

– Это все, что осталось от городов Зановара, – произнес Шаддам зловещим тоном.

В зале возникла картина выжженной земли, снятой с воздуха автоматическими камерами с сардаукарских станций слежения, которые курсировали над местами, по которым был нанесен удар. Охваченные ужасом люди, затаив дыхание, смотрели на расплавленные строения, кучки пепла, которые когда-то были деревьями, машинами или людьми, кратеры, некогда бывшие озерами. От руин поднимался горячий пар, кое-где из-под раскаленных углей вырывались языки пламени. Изуродованные скелеты домов поднимались к небу, как сломанные длинные ногти, указывающие на небо, затянутое взметенным в воздух пеплом.

Шаддам специально попросил Зума Гарона снять местность, где раньше находилось имение Тироса Реффы. Видя эти разрушения, Шаддам не испытывал ни малейших сомнений: его потенциальный соперник, тайный сын старого Эльруда, наверняка не мог уцелеть в этом аду.

– Действуя в согласии со старым имперским законом, мы конфисковали большой запас нелегально приобретенной пряности. Дом Талигари виновен в преступлении против империи, поэтому его ленное держание на Зановаре должно было заплатить полную виру.

Шаддам замолчал, давая аудитории возможность усвоить сказанное. Он буквально чуял страх и ужас, охватившие аристократов и послов.