Дюна: Дом Коррино

– В конце концов, сегодня, наверное, не такой уж мрачный день.

****

Если каждое человеческое существо обладало бы предзнанием, то оно стало бы бессмысленным, ибо куда в таком случае можно было бы его приложить?

Норма Ценва, «Расчет философии»; древние журналы Гильдии; из частной коллекции Россака

Человеческие поселения на планете Джанкшн появились задолго до того, как легендарный патриот и торговый магнат Аурелиус Венпорт основал Космическую Гильдию. Спустя столетия после Джихада Слуг, когда только что созданная Гильдия искала планету, где можно было разместить массивные лайнеры, планета Джанкшн с ее необъятными равнинами и редким населением идеально отвечала этим требованиям. Теперь вся планета была покрыта посадочными полями Гильдии, ремонтными заводами, гигантскими ангарами и тщательно охраняемыми школами таинственных навигаторов.

Почти не принадлежавший больше человеческому роду штурман Д’мурр плавал внутри запечатанного бака, наполненного пряным газом, и окидывал Джанкшн своим мысленным взором. Едкий коричный аромат чистой меланжи пропитал его кожу, легкие, разум. Ничто на свете не могло быть приятнее этого сладкого запаха.

Подоплан подхватил бронированную камеру Д’мурра и тихо понес ее за горизонт, к новому лайнеру, на который был назначен Д’мурр. Он жил теперь только для того, чтобы в мгновение ока развертывать пространство и с немыслимой скоростью преодолевать его, связывая между собой самые удаленные точки вселенной. И это была лишь малая часть того, что он понимал теперь, когда в нем практически ничего не осталось от прежнего человеческого облика.

Округлый подоплан пересек по воздуху обширное поле, на котором стояли приземлившиеся лайнеры – километры и километры исполинских, чудовищных судов, от которых зависела торговая мощь империи. Гордость – примитивное чувство обычных людей, но Д’мурр все еще испытывал удовольствие, вспоминая, какое место занимает он во вселенной.

Он посмотрел на главное поле и ремонтные ангары, где обслуживались и усовершенствовались гигантские космические суда, где к ним подгоняли новые, необходимые для работы модули. Корпус одного из лайнеров был поврежден после столкновения с астероидом; старый навигатор, управлявший лайнером, был серьезно ранен. Д’мурр, вспомнив об этом, ощутил мимолетную грусть, еще одна тень того иксианского мальчика, которым он некогда был. Настанет день, когда его разум будет столь широким, что, даже сфокусировав память, он не сможет вспомнить свое прежнее «я».

Впереди показались аккуратные белые стелы Поля Навигаторов, где стояли памятники погибшим на своем посту навигаторам. Две стелы были совсем новыми. Их поставили в честь двух пилотов, погибших во время проведения над ними добровольного эксперимента. Физиологию этих пилотов целенаправленно изменили, чтобы сделать их способными к экстренной связи с планетами во время полета. Проект назвали «Гильдлинк». Идея была основана на опыте общения Д’мурра с его братом-близнецом К’тэром.

Проект, однако, не увенчался успехом. После нескольких удачных сеансов связи спаренные сознанием навигаторы не выдержали нагрузки. Их мозг отказал, и они погрузились в торпидную кому. Гильдия прекратила дальнейшие исследования, несмотря на возможные гигантские доходы. Навигаторы были слишком ценными и талантливыми кадрами, и было слишком дорогим удовольствием рисковать ими таким экстравагантным способом.

Взревев моторами и подняв сильный ветер, подоплан приземлился на периметр мемориального поля у подножия Оракула Бесконечности. Большая сфера из прозрачного плаза была наполнена золотистыми вихрями и полосами, символизировавшими подвижную и переменчивую звездную туманность. Движения полос усилились, когда служащий, одетый в мундир Гильдии, отсоединил камеру Д’мурра от грузового подоплана.

В Гильдии существовал давний обычай: перед новым назначением каждый навигатор приходил к Оракулу, чтобы «пообщаться» с ним, очистить и укрепить свои способности к предзнанию. Этот опыт, подобный во многом самому доблестному путешествию сквозь свернутое пространство, связывал пилота с таинством образования Гильдии.

Закрыв свои маленькие глазки, Д’мурр чувствовал, как волны, исходящие от Оракула, накатываясь одна за другой, расширяют горизонты его разума, открывая все новые возможности, пока все они не стали для навигатора очевидной истиной. Д’мурру показалось, что на него кто-то смотрит, наблюдая за ним и оберегая его. Видимо, это был сверхъестественный чувствующий коллективный разум Гильдии, и новое ощущение вселило покой в душу навигатора.

Ведомый древним сильным Оракулом, разум Д’мурра прозрел прошлое и будущее времени и пространства. Все это было прекрасным и совершенным от момента акта творения. Пряный меланжевый газ начал растекаться во все стороны, охватывая измененные лица тысяч навигаторов, представших перед мысленным взором Д’мурра. Мысли и образы заплясали перед глазами, прихотливо смешивая изображения людей и навигаторов, навигаторов и людей… Д’мурр увидел женщину, тело которой постепенно уменьшалось и съеживалось до тех пор, пока не остался один огромный обнаженный мозг…

В самом Оракуле вдруг исчезли все фигуры, оставив Д’мурра наедине с щемящей пустотой. Закрыв глаза, он по-прежнему видел пульсирующую туманность в плазовом чреве сферы. Когда механическая рука подоплана подхватила камеру и полетела к ожидавшему лайнеру, дух Д’мурра все еще пребывал в смятенном состоянии.

Он многое повидал за время своих путешествий в пространстве, но это было не все, далеко не все. В космосе действовали мощные непредсказуемые силы, которых не мог прозреть даже Оракул Бесконечности. Обычные люди, даже такие могущественные, как Шаддам IV, не способны понять, какого джинна могут они выпустить из бутылки.

Вселенная очень опасное место.

****

Меланжа – многорукое чудовище; она дает одной рукой, а отбирает всеми остальными.

Секретный меморандум ОСПЧТ.Лично для императора

Белая транспортная капсула быстро катилась по рельсовым путям, связывавшим лабораторные корпуса подземного города. Стуча по старым рельсам, вагончик спотыкался на стыках, стоя некоторое время, прежде чем двинуться дальше.

Стоя на прозрачном плазовом полу капсулы, мастер-исследователь Хайдар Фен Аджидика прекрасно видел под ногами многочисленные переходы, конвейеры и технические устройства, слаженно работавшие над выполнением жизненно важной задачи. Все находится под моим надзором. Император тешил себя иллюзиями, воображая, что это он направляет ход работы, шедшей сейчас на Ксуттухе, бывшем Иксе, хотя единственным действительно главным человеком здесь был именно он – мастер Аджидика. Со временем это поймут все, даже близорукие политики его родного тлейлаксианского племени. Но к этому моменту время будет упущено, и никто не сможет отнять у Аджидики лавры победителя.

Тем временем капсула подъехала к тщательно охраняемому исследовательскому корпусу. До того, как народ Тлейлаксу покорил эту планету, передовые иксианские предприятия производили массу величайших технических ценностей во славу Дома Верниусов, но теперь на их месте возникли лаборатории, которые решают куда более грандиозные задачи во славу Бога и главенства избранной тлейлаксианской расы.

Однако сегодня Аджидике предстояло испытание особого рода – новая встреча с графом Фенрингом, имперским министром по делам пряности. Правда, на этот раз мастер мог порадовать министра обнадеживающим докладом и оттянуть присылку на Ксуттух императорских сардаукаров.

За последние несколько месяцев Аджидика сумел провести полномасштабные исследования искусственной пряности, в ходе которых было выполнено тщательное сравнение мельчайших аспектов эффективности меланжи и амаля. Одна из самых трудноразрешимых тайн, ритуальное использование меланжи Сестрами Бене Гессерит, была раскрыта совершенно случайно, когда в руки Аджидики неожиданно попала одна из шпионок этих ведьм. Теперь эта пленница, скрывавшаяся под именем Мираль Алехем, служила куда более благородным целям.

Капсула со скрежетом остановилась перед главным исследовательским корпусом, и Аджидика ступил на безупречно вычищенную платформу. Фенринг уже здесь, а этот человек не любит, когда его заставляют ждать.

Мастер поспешил к лифту, и кабина спустила его на нижний уровень, где находилась основная лаборатория. В этот момент произошла заминка. Дверь лифта не желала открываться. В раздражении Аджидика нажал кнопку экстренного вызова и закричал в микрофон селекторной связи:

– Вызволите меня отсюда и поторопитесь, я очень занятой человек!

Лифт остался здесь еще с прежних времен и был сконструирован иксианцами, и сейчас эта проклятая простая техника очень не вовремя отказала. В чем дело? Слишком многое стало разваливаться в этой волшебной, на первый взгляд, лаборатории. Может, это саботаж безликих и анонимных мятежников? Хотя скорее всего лифт просто неисправен из-за плохого технического обслуживания.

Аджидика слышал, как снаружи переговариваются люди, пытавшиеся с помощью грубых инструментов взломать заклиненную дверь. Мастер ненавидел замкнутые пространства и с трудом переносил необходимость жить и работать под землей. Ему постоянно казалось, что он задыхается в густом, насыщенном искусственными ароматическими веществами воздухе. Аджидика прошептал катехизис Великой Веры и стал униженно просить Бога об освобождении из этой западни. Достав из кармана флакон, он высыпал на ладонь две дурно пахнувшие пилюли и торопливо их проглотил.

Что они так долго возятся?

Стараясь взять себя в руки, Аджидика принялся в тысячный раз проигрывать в уме план, который он уже начал приводить в действие. С самого начала работ он вступил в контакт с маленькой группой тлейлаксианцев, которые будут служить ему после того, как он сбежит с Ксуттуха с драгоценными аксолотлевыми чанами. В самом дальнем уголке империи, окруженный смертоносными лицеделами, он, Хайдар Фен Аджидика, станет основателем нового тлейлаксианского режима – оплота по-настоящему истинной веры.

Были уже сделаны все приготовления, большегрузный фрегат был готов принять на борт его самого, свиту лицеделов и драгоценный секрет производства амаля. После бегства взорвется бомба, которая уничтожит секретные лаборатории и половину подземного города. Пыль от взрыва не успеет осесть, когда Аджидика будет уже далеко, вне пределов досягаемости для любой погони.

Оказавшись на безопасной планете, мастер предпримет все необходимое, чтобы собрать военные силы и оградить себя от неминуемых императорских репрессий. Он, и только он один, будет контролировать производство и продажу недорогой синтетической меланжи. Он станет единоличным хозяином пряности во всей вселенной. Кто знает, может быть, именно ему, Аджидике, предстоит со временем занять Трон Золотого Льва. Если, конечно, он сумеет выбраться из этого злосчастного лифта.

Наконец, с немыслимым грохотом, под торжествующие крики рабочих, дверь была вскрыта. В кабину заглянули два помощника.

– С вами все нормально, мастер?

За спинами помощников, сохраняя на лице ироническую усмешку, стоял граф Фенринг. Граф не отличался высоким ростом, но над тщедушным мастером он возвышался, как башня замка над ветхой хибарой.

– Небольшие проблемы, хмм-а?

Оправившись от пережитого потрясения, Аджидика грубо растолкал своих ассистентов.

– Идемте со мной, граф Фенринг.

Мастер-исследователь повел министра по делам пряности в знакомый демонстрационный зал, громадное помещение с белыми гладкими стенами, полами и потолком. Помещение было забито научным оборудованием и манипуляторами. Посередине зала стоял красный стол, накрытый прозрачным колпаком.

– Хм-м, вы, как я вижу, снова, как в прошлый раз, хотите показать мне одного из пустынных червей? Опять маленького и, надеюсь, не такого больного?

Не говоря в ответ ни слова, Аджидика извлек из ящика флакон с оранжевой жидкостью и поднес его к носу Фенринга.

– Это последний образец амаля. Пахнет в точности как меланжа, вы согласны?

Сморщив нос, граф втянул ноздрями запах. Не ожидая ответа, Аджидика нажал кнопку у основания колпака. Замутненный плаз стал полностью прозрачным, и стал виден взрыхленный песок, наполовину засыпавший метрового червя.

– Давно ли он доставлен с Арракиса?

– Контрабандисты привезли его одиннадцать дней назад. Черви всегда погибают вне своих родных мест, но этот должен прожить еще месяц, или, быть может, два.

Аджидика налил оранжевую жидкость на манипулятор, выступавший из вершины колпака. Манипулятор опустился внутрь, коснулся песка и начал продвигаться к червю.

Тварь размером со среднюю змею скользнула к амалю, открылась круглая пасть, обнажив хрустальные зубы, расположенные у самой глотки. Внезапно животное рванулось вперед и пожрало амаль вместе с чашей манипулятора.

Встретив испытующий взгляд Фенринга, Аджидика заговорил:

– Проглотил, как настоящую меланжу.

– Но черви все же продолжают погибать?

Министр был явно настроен весьма скептически.

– Они погибают вне зависимости от того, кормим ли мы их амалем или настоящей пряностью. Они просто не выживают вне пустыни.

– Ясно. Я хотел бы отвезти пробу императору. Вы приготовили образец?

В ответ Аджидика позволил себе снисходительный тон.

– Амаль – биологически активное вещество, и может быть опасным, если с ним неаккуратно обращаться. Конечный продукт безопасен только в смеси со стабилизирующим агентом.

– Так добавьте его, хм-м. Я подожду.

Мастер-исследователь отрицательно покачал головой.

– В настоящее время мы испытываем ряд таких агентов. Меланжа очень сложное соединение, но успех предрешен. Вы приедете, когда я приглашу вас.

– Вы не можете пригласить меня. Я подчиняюсь только императору.

Аджидика опустил тяжелые веки и надменно произнес:

– Тогда передайте ему мои слова. Ни один человек не может отличить амаль от естественной меланжи.

Видя растерянность Фенринга, Аджидика мысленно усмехнулся. «Стабилизирующий агент» – вымысел. Ни император, ни невежественные правители Тлейлаксу никогда не получат ни грамма настоящего амаля. Нет, мастер-исследователь скроется в неизвестном направлении и захватит с собой все, не оставив никаких ключей к производству настоящего, мощного суррогата, который он назвал аджидамалем. Если синтетическая пряность вводит в заблуждение песчаного червя, то какое еще требуется доказательство?

После недолгой паузы Фенринг заговорил:

– Всегда помните, что это я первый убедил Эльруда в целесообразности вашей исследовательской работы. Вы согласны? Поэтому я ощущаю большой груз ответственности именно на своих плечах.

Он начал шагами мерить демонстрационный зал.

– Полагаю, что вы тестировали свой препарат на Космической Гильдии? Мы должны знать, могут ли навигаторы использовать синтетическую меланжу для прокладывания маршрутов в свернутом пространстве.

Аджидика затруднился с ответом. Такого вопроса он не ожидал.

– Для меня очевидно, что таких испытаний вы не проводили. М-да, кажется, я задел самый чувствительный нерв.

– Я могу гарантировать, что навигаторы, так же как и все остальные, не заметят никакой разницы. – Аджидика снова нажал на кнопку и колпак покрылся туманным узором.

Фенринг, почувствовав слабину, продолжал нажимать.

– Тем не менее решающим тестом должно стать наполнение амалем танка навигатора, не так ли, хм-м? Только тогда мы можем быть уверены в эффективности искусственной меланжи.

– Но мы не можем сделать этого, сэр, – попытался вывернуться Аджидика. – Мы не можем предложить Гильдии открытое сотрудничество, поскольку проект «Амаль» является государственной тайной.

Глаза Фенринга заблестели. В его мозгу родилась простая и гениальная схема.

– Но мне кажется, что какому-нибудь из ваших лицеделов не составит труда преодолеть даже систему безопасности Космической Гильдии. Да, не составит, хм-м. Я буду сопровождать вашего лицедела, чтобы проследить, что все будет сделано как надо.

Аджидика взвесил все «за» и «против» предложения министра. Этот имперский функционер зрит в корень. Более того, используя лицедела, можно снабдить его и дополнительным заданием, и тогда, быть может, Хайдару Аджидике удастся избавиться от этого надоедливого, всюду сующего свой нос человека.

В глубокой тайне Аджидика уже подготовил сотни выведенных в чанах лицеделов во все концы вселенной, инфильтрировав ими все доступные ее уголки. Для транспортировки использовались научные фрегаты, маршруты которых не были занесены ни в какие регистрационные журналы. Люди, способные изменять внешность, были созданы много столетий назад, но их свойства не были до сих пор должным образом исследованы. Ничего, теперь это положение изменится.

– Слушаюсь, граф Фенринг. Я подготовлю лицедела для вашего сопровождения.

Если его будут постоянно так отвлекать, подумал Аджидика, то он никогда не сможет закончить работу.

На этот раз из священного города родных планет тлейлаксов – Бандалонга – прибыла целая группа любопытных политиков. Возглавлял делегацию этих невежд мастер Зааф, надменный человечек с крысиными глазками и хищно вздернутой верхней губой крошечного рта. Аджидика и сам не смог до сих пор разобраться, кого он ненавидит больше – Фенринга или тупых, ни на что не годных, представителей тлейлаксианского правительства.

Учитывая высокое развитие науки в Бене Тлейлаксе, оставалось только удивляться тому, насколько плохо справлялись со своими обязанностями мастер Зааф и другие политические лидеры. Они забыли величие своего призвания и положения во вселенной и позволяли вытирать об себя ноги всяким повиндах из так называемых Великих Домов.

– Что вы сказали имперскому министру по делам пряности? – требовательно спросил Зааф, решительным шагом войдя в большой кабинет Аджидики. – Я должен получить от вас исчерпывающий доклад.

Аджидика побарабанил пальцами по плазовой столешнице, украшенной замысловатым полупрозрачным узором. Он уже устал давать пояснения и оправдываться перед приезжими невеждами. Они постоянно задают глупые и нелепые вопросы. Но скоро настанет день, когда мне не придется больше иметь дело с идиотами.

Выслушав доклад Аджидики, Зааф напыщенным тоном провозгласил:

– А теперь мы хотим своими глазами увидеть результаты работы и оценить их. Мы имеем на это полное право.

Хотя Зааф был прямым начальником Аджидики, он нисколько его не боялся, прекрасно зная, что никто больше не сможет довести до конца проект «Амаль».

– Мы одновременно проводим тысячи экспериментов. Вы хотите увидеть все? Как долго вы намерены прожить, мастер Зааф?

– Покажите нам самое существенное. Вы не согласны со мной, джентльмены? – Зааф окинул взглядом своих спутников. Издавая нечленораздельные звуки, те дружно закивали головами.

– Тогда взгляните на это.

Самоуверенно улыбнувшись, Аджидика достал из кармана флакон с жидким аджидамалем, вылил его содержимое себе в рот и проглотил. Он ощутил вкус жидкости языком, вдохнул его пары в легкие, почувствовал пряный запах.

Впервые в жизни он употребил такую большую дозу. Спустя несколько секунд по телу и мозгу разлилось удивительное ощущение теплоты, такое же, как после употребления настоящей пряности. Он рассмеялся, увидев озадаченные физиономии визитеров.

– Я принимаю это уже несколько недель, – солгал Аджидика, – и не замечаю никаких побочных эффектов.

Мастер был убежден, что Бог не допустит, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое.

– Таким образом, лично у меня нет никаких сомнений в успехе нашего проекта.

Тлейлаксианские политики оживленно загалдели, поздравляя друг друга так горячо, словно и они приложили руку к созданию искусственной пряности. Зааф обнажил мелкие зубы в заговорщической улыбке.

– Превосходно, мастер-исследователь. Мы позаботимся о том, чтобы вы были достойно вознаграждены. Но сначала нам надо обсудить один очень важный предмет.

Растворившись в тепле аджидамаля, Аджидика снисходительно слушал Заафа. Бене Тлейлакс все еще исходил злобой по поводу отказа герцога Лето принять расчетливое предложение сделать гхола из тела его погибшего сына Виктора. Сжигаемые жаждой мести за уничтожение тлейлаксианских кораблей, которое они, несмотря ни на что, считали делом рук Атрейдесов, и обозленные растущим сопротивлением местного населения, которое считало принца Ромбура Верниуса своим знаменем, Зааф и его спутники желали завладеть генетическими линиями Верниусов и Атрейдесов, чтобы использовать этот материал в интересах Бене Тлейлакса.

Используя ДНК, они могли бы, например, создать наследственную болезнь, способную уничтожить Дом Атрейдесов и Дом Верниусов. Если жажда мести окажется слишком сильна, то можно было бы изготовить копии Лето и Ромбура и постоянно подвергать их жесточайшим пыткам до смерти, снова и снова, на протяжении многих лет. Интересно, долго ли терпел бы герцог такое унижение? Даже обрывков генетического материала хватило бы на множество интереснейших экспериментов.

Но отказ герцога перечеркнул эти прекрасные планы.

Для в высшей степени сосредоточенного ума Аджидики слова Заафа звучали, как отдаленные, ничего не значащие звуки. Но он внимательно слушал, давая Заафу излить на присутствующих планы свержения и уничтожения Дома Атрейдесов и Дома Верниусов. Зааф упомянул и военный памятник в Биккале, где почти тысячелетие назад войска Верниусов и Атрейдесов плечом к плечу стояли в так называемой Сенасарской Обороне. Несколько их героических предков похоронены на том поле славных боев в специально воздвигнутой гробнице.

Аджидика умирал от скуки, но Зааф продолжал говорить:

– Мы договорились с правительством Биккала о разрешении эксгумировать трупы и взять из них необходимые пробы клеточного материала. Это, конечно, не идеальный способ, но он даст нам необходимые генетические фрагменты.

– И главное, Лето Атрейдес не сможет этому воспрепятствовать, – в унисон предводителю поддакнул один из его спутников. – Мы наконец получим желаемое: возможность отомстить.

Однако тлейлаксы всегда отличались тем, что были не в состоянии предвидеть все возможности. Аджидика попытался не выказать на лице признаки охватившего его отвращения.

– Герцог придет в ярость, узнав о ваших намерениях. Вы не боитесь мести Атрейдеса?

– Лето пребывает в скорби и совершенно забросил свои обязанности члена Ландсраада. – На лице Заафа заиграла самодовольная улыбка. – С его стороны нам нечего опасаться. Наша операция по извлечению материала уже началась, хотя мы столкнулись с некоторыми трудностями. Магистрат Биккала заломил за свое согласие немыслимую цену. Я… мы думаем, что могли бы расплатиться с ним амалем, уверив его, что это настоящая меланжа. Уверены ли вы, что с помощью вашего заменителя удастся обвести вокруг пальца магистрат?

Аджидика рассмеялся, сразу поняв, какие новые перспективы перед ним открываются.

– Абсолютно.

Мастер решил всучить своим землякам ранние образцы, которыми можно было ввести в заблуждение любого простофилю, чтобы не тратить попусту драгоценный аджидамаль. Биккальцы употребляют меланжу только с едой и питьем, так что они вряд ли заметят разницу. Их так просто обмануть…

– Я могу приготовить столько амаля, сколько вы потребуете.

****

Для любого правления характерны взлеты и падения. В царствовании каждого императора бывают приливы и отливы.

Принц Рафаэль Коррино.Рассуждения об управлении Галактической Империей.Двенадцатое издание

Шаддам IV сидел в тени украшенного кистями балдахина наблюдательного пункта и, вдыхая напоенный ароматами духов воздух, наслаждался отточенными до полного совершенства маневрами своих войск. Эти марширующие и выполняющие воинские артикулы сардаукары были самым замечательным из всех чудес Кайтэйна, во всяком случае, по мнению императора. И действительно, разве существует более вдохновляющая вещь на свете, чем безупречно экипированные солдаты, идеально выполняющие любой приказ императора?

Как хотелось Шаддаму, чтобы все его подданные повиновались ему с таким же беспрекословным рвением.

Худощавый мужчина с орлиным носом, Шаддам и сам носил серую форму сардаукаров, украшенную серебром и золотом, будучи, помимо других своих обязанностей, их верховным главнокомандующим. На рыжеватых волосах императора красовался бурсегский шлем, увенчанный золотым императорским гербом.

Кроме того, он мог наслаждаться этим изумительным зрелищем в одиночестве, так как его супруга Анирул давно устала от парадов и отказалась посещать это зрелище. Теперь она посвящала свои дни делам Бене Гессерит или возилась с дочерьми, делая из них таких же ведьм, какой была она сама. Может быть, сейчас она занимается организацией похорон этой старой карги Лобии. Надо надеяться, что Бене Гессерит скоро пришлет ему новую Вещающую Истину. На что еще годятся эти проклятые Сестры?