Руки уже в раю. Про несчастный случай и невероятное желание жить

Руки уже в раю. Про несчастный случай и невероятное желание жить

Денис Кравченко

От автора

У каждого из нас порой опускаются руки. Быть может, прямо сейчас вы чем-то сильно обеспокоены или даже готовы впасть в отчаяние. Что-то не так в учебе. Проблемы на работе. Заболел ребенок. Вас не понимают окружающие. «Почему мир так несправедлив ко мне?» – мысленно сокрушаетесь вы.

Привет! Меня зовут Денис, мне 35 лет и вот уже 23 года я живу без рук. Я и подумать не мог, что, пережив ампутацию в юном возрасте, достигну в жизни немалых высот и однажды напишу целую книгу, где поделюсь собственной историей с сотнями и сотнями людей.

Можно сказать, что эта книга – моя исповедь. На ее страницах я предельно откровенен с вами, я впускаю вас в свою жизнь, открываю свои мысли и чувства. Я пытаюсь рассказать вам о пройденном мною пути, ничего не тая и не приукрашивая. Я включил в повествование даже те моменты, которые принесли мне боль и обиду и о которых я предпочел бы забыть, – перед вами настоящая жизнь, как она есть, а не отретушированная картинка в социальной сети. Не исключено, что те, кто знают меня лично, откроют здесь для себя совсем другого Дениса Кравченко.

Надеюсь, что после прочтения моей книги вы поймете: все не так уж и плохо. Любые трудности временны, а вскоре вы и вовсе сможете взглянуть на сложную ситуацию другими глазами. Наша жизнь зависит только от нас самих.

Я хочу поблагодарить всех, кто повстречался на моем пути, за тот опыт, что вы мне дали. Некоторые детали и имена героев в книге изменены в целях сохранения анонимности.

Приятного чтения!

Глава 1

Детство

Я родился в 1988 году, в Ровеньках Луганской области, но не в самом городе, а в трех километрах от него – в местечке Дубовая балка. Это поселок городского типа, но по сути большая деревня, где все друг друга знают.

Жили мы вчетвером: я, мама и бабушка с дедушкой. Мой биологический отец нас бросил – видимо, не хотел детей. Мама работала на карьере, в километре от дома, на добыче щебня. Там-то она и познакомилась с моим отчимом, воспитавшим меня и ставшим мне настоящим отцом[1].

Школы в Дубовой балке не было, приходилось ездить в соседний поселок – Алмазный. Возил нас школьный автобус, но, если он ломался, добирались как могли. Признаюсь, неисправный автобус меня нисколько не огорчал, скорее наоборот. Ведь это означало только одно: я опоздаю на один-два урока, а то и вовсе не попаду в школу. Как вы догадываетесь, учиться я не любил. Из всех школьных предметов с удовольствием ходил лишь на труд и рисование. Даже физкультура давалась нелегко: подтягиваться я не умел и комплексовал по этому поводу перед другими мальчишками. Но стоило мне прийти на уроки труда и взять в руки напильник, я забывал обо всем на свете. Я проводил в школьной мастерской много времени, оставаясь наедине со своими мыслями – пока руки были заняты делом, я размышлял, мечтал.

* * *

Я с детства любил физический труд, любил наводить порядок во дворе, работать в сарае – в общем, следить за хозяйством. А хозяйство, надо сказать, у нас было приличное: коровы, поросята, куры, утята. Хлев я надраивал так, что видел на мордах животных, возвращавшихся с полей, довольную улыбку.

Метрах в трехстах от нашего дома, в лесу, текла искусственная речка: рядом была шахта, откуда большими насосами выкачивали воду. Мне нравилось водить в лес утят. Пока они купались, я собирал им улиток – своего рода обед. На то, чтобы набрать полведра, уходило минут тридцать-сорок. Завидев меня с ведром, хитрые утята тут же устремлялись мне навстречу – заполучить вкусненькое. Ничего не поделаешь, приходилось давить для них улиток. Они уничтожали их за считаные секунды и дрались между собой за угощение, а я с умилением наблюдал за их трапезой, радуясь, что сделал доброе дело. Ведь я понимал, что без моей помощи они никогда не попробовали бы такого деликатеса.

* * *

С ранних лет я чувствовал себя добытчиком: брал тачку, ехал за опилками на пилораму, которая располагалась рядом с шахтой. Я собирал опилки в мешки, грузил по шесть-семь мешков и вез назад. Очевидно, пустая тачка лучше, чем груженая!

В очередной раз возвращаясь пешком из школы – а ходили мы всегда через шахту, – я обратил внимание, что на железной дороге меняют шпалы. Ремонтники складывали старые на тропинку, и я тут же смекнул, что нужно вернуться с тачкой и, пока их не убрали и не выбросили, забрать сколько смогу. На тот момент шпалы были нам не нужны, но я понимал, что в хозяйстве рано или поздно сгодится все.

Я прибежал домой, кинул портфель, даже не пообедав, схватил тачку и поехал за шпалами. Нагрузил я их столько, что они то и дело валились на землю и у меня каждый раз уходила уйма времени и сил, чтобы закинуть их назад. Дорога назад показалась мне вечностью. Мимо проезжали машины – все видели, что мне нелегко. Как потом рассказал отец, меня заметил один из его коллег: «Там твой сын тащит старые шпалы. Их так много, что они вываливаются из тачки». Отец, недолго думая, завел самосвал КРАЗ (он работал водителем на том же карьере, что и мама) и поехал мне помогать.

* * *

Я всегда с нетерпением ждал папу с работы, чтобы вместе с ним заняться более «взрослыми» делами. В своем доме забот всегда хватает: то забор поправить, то дерево спилить. Занимались стройкой – строили угольник[2], гараж. Отец частенько брал меня с собой на карьер, сажал за руль. На чем я только не катался: на погрузчиках, КАМАЗах, КРАЗе и даже на БЕЛАЗе. Вместе с отцом я возился в гараже, ремонтируя его рабочую машину: снимал и бортировал колеса, менял колодки. Пропадать в гараже, есть испачканными в мазуте руками тормозок[3] было самым любимым занятием. Тяга к технике передалась мне от отца.

После того как мои родители поженились, отец устроился на другую, более высокооплачиваемую работу – теперь он стал полноправным главой семьи. Он пошел в шахту. Профессия более сложная, чем быть водителем, но мы с ним не перестали заниматься совместными делами, потому что у нас появился собственный автомобиль. Родители также решили, что нам нужно жить отдельно от бабушки с дедушкой. Они сняли квартиру в Ровеньках, и я начал ходить в городскую школу, уже рядом с домом. Жизнь заиграла новыми красками. Появилось много друзей, я открыл для себя блага цивилизации: детские площадки и магазины в шаговой доступности.

К сожалению, длилось мое счастье недолго: хозяйке квартиры понадобилось жилье по семейным обстоятельствам и нам пришлось съехать. В то время быстро найти съемную квартиру было нелегко, к тому же бабушке с дедушкой требовалась помощь по хозяйству. Приняли решение вернуться в деревню. Конечно, я не был рад происходящему: из городского комфорта снова перебираться в деревню, прощаться с друзьями, менять школу.

* * *

Как бы то ни было, вернувшись в родную Дубовую балку, горевал я недолго. Забыть о городе мне помог физический труд: мы с отцом снова стали возиться в гараже, ездить на сенокос, помимо этого от шахты нам выделили участок в поле – мы посадили там кукурузу. В общем, работы прибавилось.

Время шло, я взрослел. Мы продали машину и купили мотоцикл. Отец научил ездить на мотоцикле, а двоюродный брат – покуривать. Как-то мы всей семьей отправились собирать созревшую кукурузу. Мы срывали початки и складывали их в кучи. Под конец папа обернулся ко мне и попросил:

– Денис, подгони мотоцикл к первой куче и начинай загружать в люльку, а мы тут как закончим, подойдем помогать.

Мама удивленно улыбнулась:

– Ты что, шутишь? Как он подгонит мотоцикл, ему же всего девять!

Но я был настроен серьезно. Меня переполняла гордость, что отец впервые доверил мне самостоятельно сесть за руль. Мотоцикл, кстати говоря, у нас был тяжелый, с люлькой – «Днепр МТ-11». Чтобы его завести, мне, девятилетнему пацану, требовалась определенная сноровка, так как на «днепрах» стартера не было – заводились они с ножки. Из-за мощного двигателя компрессия тоже была сильная, настолько сильная, что я мог спокойно стоять на заводной ножке. Поэтому, чтобы все-таки запустить двигатель, мне приходилось увеличивать нагрузку на кикстартер прыжком. Благо двигатель был хорошо настроен, и мотоцикл заводился с полтычка.

Когда рядом находился отец, я всегда был уверен в своих действиях, но в этот раз меня оставили с техникой один на один – такая ответственность! Наконец я тронулся с места… и тут же столкнулся с новым препятствием. Нужно было развернуть мотоцикл в сторону люльки, но отец строго-настрого запретил резко поворачивать руль к люльке, сказав, что так можно перевернуться. Что мне оставалось делать? Выбрав наименьшее из зол, я повернул в другую сторону и проехался по соседнему участку. Сейчас уже не вспомню, что там было посажено, но от нашего мотоцикла соседскому урожаю, разумеется, досталось. Само собой, родителям я решил об этом не сообщать – подъехал к собранной кукурузе и начал грузить в люльку, довольный тем, что не подвел отца и справился с поставленной задачей.

* * *

Ближе к осени мы заготавливали для коров сено. Папа с дедушкой отправились в последнюю ходку, а я остался дома с бабушкой. Мне стало скучно и, так как я уже приобщился к курению, а сигарет не было, я решил покурить соломку. Сел под скирду, выбрал соломку потолще, поджег и, представляя, что это сигарета, принялся «курить». В самом разгаре моего удовольствия рядом откуда ни возьмись возникла соседка – именно в этот момент ей потребовалось выбросить мусор.

Я, испугавшись, что она увидит и расскажет все родителям, недолго думая, бросил соломку назад, прямо в сено, прикрыл скирду брезентом (мы защищали им сено от дождя) и спрятался. Как только соседка исчезла из поля зрения, я вспомнил, что соломку-то я не потушил! И тут из-под брезента повалил густой дым. Я со всех ног помчался к бабушке:

– Бабуль, я сено поджег!

– Как поджег?! – успела лишь охнуть она.

И мы побежали тушить.

Тушили всей деревней, но сено, оно же как порох, спасти не удалось – весь запас на зиму сгорел.

Пока заливали огонь, подъехали отец и дедушка с последней партией сена. Я, сообразив, что по головке меня за такое точно никто не погладит, спрятался под вагонетку. Искали меня долго, а когда наконец нашли, ругать уже не стали.

* * *

Наступила осень. Родители нашли новую квартиру в Ровеньках, и мы уже окончательно перебрались в город. Правда, учиться я остался в прежней школе и каждый день добирался в поселок автобусом. Бабушку с дедушкой мы навещали часто – помогали по хозяйству. И в одну из таких поездок в деревню моя жизнь разделилась на ДО и ПОСЛЕ…

Глава 2

Любопытство ценою в жизнь

Двухтысячный год, мне двенадцать. Летние каникулы. Мы с родителями едем в деревню. Бабушка говорит, случилась беда – в Дубовой балке уже неделю нет электричества.

А причина всему – разворованная трансформаторная будка: вырвали двери, вытащили «сухую»[4], сняли с нее медную обмотку. Ремонту трансформатор не подлежал. Нужно было покупать новый, но администрация заниматься этим вопросом не хотела, потому что подстанция числилась на обеспечении шахты. Мужики из деревни ходили и туда, но им отказали. Предложили единственный вариант – запитать деревню, протянув новую ветку проводов. Пообещали выделить столбы, но для них требовалось самостоятельно вырыть ямы. Трактор не дали, и подготовка затянулась на целую неделю: землю мужики рыли вручную, с помощью лопат, топоров и кирок. Им на подмогу мы, собственно, и прибыли.

Осилив свою часть работы, мы уже собрались возвращаться в город, но встретили на остановке мою двоюродную сестру, которая приехала на каникулы к дедушке с бабушкой. Ее привез тот же автобус, который должен был доставить нас назад.

Я отпросился у родителей и остался в деревне. И дедушке не скучно, рассудил я, и мне погулять можно. Особенно интересно в деревне вечерами! Костры жгли, на гитарах играли. Эх, если бы я только знал, чем все закончится, ни за что бы тогда не остался. Не зря говорят, что нельзя возвращаться.

Я взялся помогать деду. Задача была простая – перетаскивать инструменты от ямы к яме. Но мне нравилось: работали все, от мала до велика, как большая дружная команда. Когда мы почти подобрались к сломанному трансформатору, закончилась вода. Я, прихватив бутылку, поехал на велосипеде пополнять запасы в ближайший дом – метрах в семистах от места работы. Думаю, наберу, если хозяева дома, а нет – придется ехать к себе, а это, наверное, километра два с половиной. Только вот никуда я так и не добрался.

Проехав пару сотен метров, я увидел развороченную трансформаторную будку. Разрушения были впечатляющими. Массивных металлических дверей не было. Скорее всего, их вырвали каким-то транспортом. Как тут не поглазеть? Мальчишеское любопытство взяло верх. Ну, думаю, зайду посмотрю, что же там такое серьезное произошло, что вся деревня без света сидит?

Я оставил велосипед у входа и пробрался внутрь. На полу валялись битые кирпичи и всякие металлические обломки. Ступал я очень аккуратно, не спеша, чтобы не переломать себе ноги, но в какой-то момент все-таки пошатнулся и, чтобы не упасть, схватился за что-то рукой. Видимо, торчащий из стены предмет оказался металлическим, может, какие-то провода еще оставались под напряжением. Меня шарахнуло током. Удар был такой силы, что я отлетел и потерял сознание. Так я угодил в капкан судьбы.

Дед услышал хлопок и, нутром почуяв, что со мной что-то стряслось, бросился к будке. Он нашел меня довольно далеко от входа – хотя я отчетливо помню, как зашел внутрь. Я не дышал. Руки были обожжены. Дед начал приводить меня в чувство. Но этого я не помню. Потом, когда все было уже позади, я старался забыть и то, что, как страшный сон, оставалось в памяти. Кто-то из мужиков побежал к тем соседям, у которых я собирался набрать воды. У них был мотоцикл и меня повезли в травмпункт, который находился километрах в пяти. Пока мы мчались за помощью, я периодически приходил в себя. Каждая кочка отзывалась во мне адской болью, из-за которой я то возвращался к реальности, то снова отключался.

В медпункте нас приняла обычная медсестра. Все, чем она могла мне помочь, – дать обезболивающее, измерить давление или температуру и сделать укол. Она вызвала скорую помощь, и санитары доставили меня в городскую больницу. Врачи позвонили родителям и попросили срочно приехать. По телефону им не стали объяснять, что именно со мной произошло, но в тот день мама разбила зеркало. Дурная примета предвещала что-то ужасное. Около суток я без сознания лежал в реанимации. У меня отказывали органы, тело начало опухать. Состояние было критическое. Маме с папой посоветовали со мной попрощаться. Мама опешила:

– Как прощаться?! Нужно же хоть что-то попробовать сделать!

Врачи сказали, что единственный выход – ампутация, так как руки сильно обгорели.

Вот только сами они операцию провести не могли: здесь, в Ровеньках, то ли наркоза у них не было, то ли хирурга. Нужно было ехать в Луганск, в областную больницу, за шестьдесят километров от нашего города. Однако шансы довезти меня живым были минимальными. Но моя мама была непреклонна:

– Давайте попробуем.

А дальше выяснилось, что ехать не на чем: машины, конечно, есть, но все сломаны, да и бензин закончился. Хорошо, что отец взял все в свои руки:

– Я сейчас сам заправлю машину, – сказал он. – Мы повезем Дениса в Луганск.

Наконец нам выделили машину. По пути я периодически приходил в сознание и просил пить. Меня сопровождали медбрат и медсестра, родители ехали сзади. Обычной воды не было и медсестра поила меня газировкой, которую взяла себе в дорогу.

В областной больнице нас уже ожидали. Меня на носилках сразу доставили в операционную. У меня начался жуткий приступ рвоты. Хирург просто остолбенел:

– Вы что, газировку ему давали? Человек умирает, а вы его газировкой поите?!

Кажется, такого невежества и халатности он еще в жизни не встречал. А то, что несчастный случай произошел со мной еще вчера, повергло его в настоящий шок. Счет шел не на часы – на минуты, а меня привезли на операцию спустя сутки!

Как бы то ни было, он провел ампутацию. И я до сих пор благодарен ему до глубины души, хоть, к сожалению, и не помню имени этого замечательного человека. Он до последнего боролся за каждый сантиметр моих рук. Но все было тщетно. Я лишился обеих. Совсем. От плеч осталось, наверное, несколько сантиметров – где-то шесть с одной стороны и четыре с другой. Но, по сути, это уже не имело значения.

Глава 3

Встреча с реальностью

Дорога в медпункт на мотоцикле – это, наверное, последние часы, когда я еще чувствовал свои руки. Я помнил нестерпимую боль от ожога, помнил обугленную кожу и черные ногти. Я понимал, что дело серьезное, но я и представить не мог, что лишусь рук. Думал, перевяжут, наложат какую-нибудь мазь, пропишут лекарства и все со временем заживет. У меня даже мысли не возникало о таком исходе. Происходящее казалось сном.

Когда я пришел в себя, рук уже не было. Как и адской боли. Но по сей день я ощущаю фантомные боли. Чувство, будто засовываешь руки в слегка горячую воду, и по ним стучат невидимые деревянные молоточки. Как мурашки, только крупнее. Они стучат не переставая. Стучат, стучат, стучат. Все время. Засыпаю, просыпаюсь, иду куда-то, что-то делаю – сколько я без рук, каждую секунду со мной эти ощущения. Они не усиливаются, не ослабевают, стучат в одном и том же ритме. К этому невозможно привыкнуть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Поэтому на протяжении книги я буду именно так его и называть. – Прим. авт.

2

Угольник – помещение для хранения угля, сарай.

3

Тормозок – жарг. шахтерский обед.

4

«Сухими» называют трансформаторы, в которых пространство между обмоткой и корпусом не заполнено жидким диэлектриком.