Измена. Жизнь заново

– А разве не так? – подруга покрывается красными пятнами. Бледная кожа мгновенно реагирует на прилив крови. – Первые годы Глеб только твоими идеями и жил. Ты его двигала по карьерной лестнице.

– Они моя семья, жена помогает мужу. Это нормально.

– Семья – это семь Я! Все держатся друг за друга. А у вас что? Есть ты, как ствол дерева, а они паразиты, обвились вокруг и сосут, сосут… Особенно эта, Алла Борисовна. Б-р-р-р! Мерзкая старушонка!

И это тоже правда. Горькая, неуютная, но правда, на которую я много лет закрывала глаза.

– Ладно тебе, Сим, критиковать меня. Лучше скажи, что делать?

– Бросай жизнь домохозяйки и иди на работу.

На работу?

А почему бы и нет? Предлагал же мне Гвоздев свою помощь.

Хотя… к нему не хочу, Глеб тут же перекроет кислород.

А если…

В голове закопошилась идея. Еще слабенькая, неуверенная, новорожденная, но идея.

Глава 7

Я молчу, ковыряюсь вилочкой в кусочке торта, обдумываю мысль и… отбрасываю ее из-за невыполнимости. Связываться с Гвоздевым точно не буду, до сих пор чувствую его сальный взгляд на себе.

Б-р-р…

А просить Владислава тем более, я даже не знаю, чем этот альфонс занимается. Может, обрабатывает престарелых дамочек в личных интересах и прикрывается высокими словами об инвестировании.

Тогда что делать? Продавать свои картины?

Но, не имея знакомых в этой среде, вряд ли я смогу что-то пристроить. А свекровь всячески начнет вредить.

– И куда я пойду? – наконец смотрю на Симку.

– Да куда хочешь, дурында. Сдуй пыль с диплома и вперед!

Подруга вскакивает, садится рядом и обнимает, я лишь пожимаю плечами и всхлипываю.

– В больнице я вдруг поняла, что ничего в своей жизни не видела, – глотаю непрошенные слезы. – Я знаю, что нужно мужу, свекрови и дочери, а о себе ничего не знаю. Что я любила, Сим?

– Ты любила учиться. Фанатка настоящая была.

– Правда?

Вспоминаю художественной мастерской, льющийся на холст, голос преподавателя, восхитительный запах красок. А еще модели. Разные: девушки, юноши, седобородые старики. Обнаженные и полностью одетые. Натюрморты и выезды в парк, к берегу реки для пейзажных зарисовок.

В душе просыпается давно забытая страсть, которая охватывала меня, когда в голове вспыхивала новая идея для картины.

– Так меня и взяли неумеху. Я все забыла уже.

Нервно взмахиваю руками, задеваю ложечку, и она с обиженным звоном падает на пол.

– Вспомнишь! – категорично заявляет Симка. – И вообще, я запишу тебя на прием в косметологическую клинику. Пора заняться внешностью, совсем запустила себя.

– Нисколько, я слежу за собой. Да и лишние траты.

– Ага! Эти брови, эта кожа, эти морщинки вокруг глаз – кошмар! Твоя свекровь выглядит лучше в свои шестьдесят пять лет. Вот она уж денег сыночка не жалеет.

– У нее пенсия хорошая, – по привычке защищаю я свекровь.

– Ох, ты просто дура наивная! На регулярные подтяжки, филеры и ботокс никакой пенсии не хватит. Наверняка приторговывает твоими картинами. Даже консультанта по инвестициям наняла. Б-р-р-р… Мерзкая старушонка! Поверь, она не зря так крутится вокруг мастерской.

– Думаешь? – спрашиваю с сомнением: еще ничего не доказано, сплошные подозрения. – А вдруг она искренне.

– Не-не, чует кошка чье сало съела, – Симка жестом подзывает официантку. – Погоди, я у клиенток поспрашиваю, вдруг кому-то художники нужны.

– Зачем?

– Ну, для оформления дизайна.

– Сейчас все делается в электронном виде. Я не умею, не знаю ни одного приложения.

– Научишься. Я бы вообще посоветовала тебе валить из того дома, но ты ведь не свалишь.

– Конечно. Люди не разводятся из-за мелких стычек и подозрений. У меня Лялька, она любит отца и бабку. Да и дом наполовину мой.

– Эй, Динка, ты просто затягиваешь петлю на шее и продлеваешь агонию.

– Не придумывай!

Серафима никогда не была замужем. Дожив до тридцати семи лет, она даже не задумывается, что над отношениями тоже надо работать, развивать их и лелеять. Ссоры в каждой семье бывают, а вот выйти из них с достоинством умеют не все.

– Ладно, мне пора.

– Опять полы драить? – ехидничает Симка.

– Уже вчера помыла.

– Да ты спятила? После операции.

– Я чувствую себя хорошо.

– Слушай, Динь-Динь, может, тебя не к косметологу, а к психиатру записать?

– Сим, не перегибай.

Я улыбаюсь, чмокаю подружку в щеку и шагаю к выходу из кафе.

– Тебя подбросить?

Симка стоит у своей белой красавицы Ауди и крутит в пальцах ключи. Я подставляю лицо моросящему дождику, мелкому, противному, наполовину с влажным снегом. Он падает на пылающие щеки и приятно холодит.

«В принципе, не такая уж и плохая погода», – выплывает бодренькая мысль.

– Нет, я на такси.

– Во, придумала! Идеальный вариант, – вскрикивает Симка. – Получи права. Пока будешь учиться, всякие мужички-водители обхаживать будут. Глядишь, и свет в глазах появится.

– Сим, не начинай. Я мужа люблю.

– Твою ж мать!

– Пока.

Я машу ей рукой и вызываю такси. Никогда не задумывалась о своей машине. Во-первых, боюсь. Не представляю, как буду одновременно следить за дорогой, знаками, движением. А во-вторых, мне это просто не надо: Глеб, его водитель, да и свекровь всегда в моем распоряжении.

Но не сейчас. Мне надо подумать.

Не хочу пока возвращаться домой, готовить обед и ужин.

А что если…

Набираю номер дочери.

– Ляль, ты когда домой придешь?

– Сегодня репетитор в пять, значит не раньше семи.

– Хочешь, поужинаем в ресторане?

– А как же папа, бабуля?

– Могу я побыть с тобой? Мы давно не разговаривали нормально.

– Ну, давай.

В голосе Ляльки сквозит неуверенность, но я настаиваю, а пока еду в городскую квартиру.

Такси сворачивает в арку старого московского дома на Садовой. Здесь все дышит советским временем: скамейки, клумбы, маленькие газоны. Только детская площадка отличается новизной и яркими красками.

Родительскую квартиру Глеба мы не продали и часто оставались в ней, когда бывали на приемах, деловых вечерах и корпоративах.

Подъезд начинается с холла, а на этажи ведет широкая лестница. Я поднимаюсь по гранитным ступеням, до блеска отшлифованным временем. Здесь чисто, на подоконниках стоят горшки с зеленью, нанятая консьержка тщательно следит за порядком.

Квартиру открываю своим ключом, кладу сумочку на комодик в прихожей и вдруг настораживаюсь. Мне кажется, что я слышу скрип и стоны. Сердце замирает в груди, а потом начинает усиленно биться. Адреналин волной поступает в кровь, шумит в ушах, туманит взгляд.

Я снимаю обувь, беру в руки металлическую ложечку для обуви и бесшумно крадусь по коврам по коридору. У спальни замираю на мгновение, отсюда звуки доносятся явственно. Теперь уже нет сомнений, что там происходит.

Я резко распахиваю дверь и столбенею.

Перед глазами смятая постель, одеяло, сброшенное на пол, и смачно, с оттяжкой, работающие ягодицы мужа – вверх-вниз, вверх-вниз.

А на белом ковре посередине спальни лежат кружевные трусики.

Черные трусики.

Чужие…

Я пытаюсь втянуть воздух, а вдоха нет. Раскрываю рот, как рыба, выброшенная на берег, а вдоха все нет. Наконец грудь расправляется, живительный кислород поступает в легкие. Я закашливаюсь, дергаю воротник блузки.

– Как же ты мог?! – хриплю, горло все еще сдавливает спазм.

– Дина? – Глеб вскакивает, его партнерша ныряет под одеяло.

Я смотрю на обнаженного мужа, красивого, атлетически сложенного, а взгляд невольно цепляет эрегированный орган. И тошнота подкатывает к горлу, руки трясутся, лопатка задевает поверхности и звенит от мелких касаний.

– Как ты мог!?

Я размахиваюсь и бью лопаткой по шкафу-купе для одежды, хотя очень хочется ударить по кровати, по голому заду Глеба. Зеркало рассыпается вдребезги. Один осколок впивается мужу в ногу, я это отмечаю лишь краем глаза, но удовлетворенно хмыкаю.

– Дина, что ты творишь? – рявкает он, лихорадочно нашаривая рукой трусы.

Я вижу панику в любимых глазах, его пассия визжит под одеялом, как поросенок, крутится и, не видя ничего, сваливается на пол.

– Т-так тебе и надо, стерва! – выдавливаю из себя и снова замахиваюсь.

– Глеб, убери эту сумасшедшую! – вопит из-под кровати любовница.

Но муж уже приходит в себя. Он бросается на меня, вырывает лопатку из рук. Я сопротивляюсь, не отдаю.

– Кто там у тебя? Кто? – кричу и сама не узнаю свой голос.

Пытаюсь пробиться к кокону на полу, ныряю под одну руку, под другую. Глеб удерживает меня, потом захватывает локти, и мы со всего размаха падаем на кровать.

Что-то под нами трещит, матрас проседает, девица визжит.

– Динка, спятила? – пыхтит Глеб.

Он так и не успел напялить трусы, елозит по гладкой простыни влажным телом. Его горячее дыхание обжигает кожу, я кручу головой, не хочу ни видеть его, ни слышать.

– Пусти, сволочь! Пусти меня!

– Нет, пока не успокоишься.

Я замираю, меня трясет, внутренности будто превратились в кисель и дрожат мелкой дрожью.

– Пуст-и-и-и! – кричу как одержимая, кажется, что голова сейчас лопнет от напряжения.

И тут вздрагиваю, захлебываюсь от воды, отфыркиваюсь, зажмуриваюсь…

– Легче стало?

Голос Егора доносится будто издалека.

– Что? Что это было?

С трудом открываю глаза, накрашенные ресницы не желают повиноваться. Егор сидит рядом и держит в руках пустой стакан, а по кровати на пол стекает вода.

– Зато ты пришла в чувство, – криво улыбается он и протягивает руку.

Я машинально подаю ладонь, он помогает мне сесть. И тут я снова цепляю взглядом его обнаженное тело.

– Я-я подаю на развод, – говорю первое, что приходит в голову от шока.

– Не неси чушь!

Муж встает, неторопливо находит боксеры, вытаскивает осколок, промокает кровь углом простыни, натягивает штаны. Он уже спокоен, лицо расслаблено.

– Я подаю на развод!

– Дина, – Глеб бросает на меня виноватый взгляд и тут же смотрит в сторону, – это не то, о чем ты подумала. Когда успокоишься, я все объясню.

– Не то? – я захлебываюсь глотком воздуха, не могу отдышаться, хватаюсь за грудь. Глеб бросается ко мне. – Не смей прикасаться!

Мой визг бьет по ушам и воспаленному мозгу.

– Окей, как скажешь, – поднимает руки муж.

– И шмару свою вытащи. Она что-то притихла.

– Твою ж мать!

Глеб обегает сломанную кровать и падает на колени. Я слышу стоны, всхлипывания, жалобные стенания и успокаивающий голос мужа, но слов различить не могу. Просто не вникаю в них, звуки доносятся как сквозь толстый слой ваты.

Глеб поднимается. В его руках трепещет любовница, завернутая в одеяло. Я вскакиваю, кидаюсь к ним.

– Кто это? Покажи!

Но муж ловко разворачивается ко мне спиной, оставляя девицу перед собой. Я пытаюсь сорвать одеяло, он отталкивает меня, попадает случайно в живот. Я сгибаюсь пополам.

Девка успевает выскочить в коридор и захлопнуть дверь. Секунду я прихожу в себя и несусь следом. Но дверь держат с другой стороны. Я колочу в нее ногами. Остатки разбитого зеркала со шкафа сыплются мне на голову.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Рахманка – гинекологическое кресло – иначе кровать Рахманова.