Вьюга теней

В животе зашевелились ледяные черви. Оно не может нас увидеть! Оно не должно нас увидеть!

Тварь поднесла мешок к носу, понюхала, фыркнула и отбросила в сторону. Где-то в отдалении прозвучала победная мелодия флейты, видно, первый зверь наконец настиг человека. Х'сан'кор, втягивавший воздух, отвлекся, склонил голову набок и стал вслушиваться в призыв товарища. Победная трель сменилась ревом боли, а затем в ночном лесу наступила оглушающая тишина. Было слышно, как колотится сердце лежавшего рядом со мной Фонарщика. В голове бился только один вопрос: почему тварь так сильно орала?

Видно, этот вопрос мучил не только меня, Х'сан'кор сделал несколько неуверенных шагов по тропинке туда, откуда донесся рев.

Мир вновь мигнул розовым, колючие мурашки, беспрестанно бегающие по телу, пропали, заклинания Миралиссы и Кли-кли исчезли в одночасье, и чудовище увидело нас. С грозным рычанием оно двинулось вперед, ломая кустарник.

– Рассыпаться! – Миралисса уже была на ногах. – Нападаем со всех сторон, разом!

Ну и перепугался же я в этот момент! Эльфийка пела заклятие, воины подались назад, завлекая Х'сан'кора, а я смотрел, как к нам приближается эта похожая на ожившую смерть тварь. Лиловое пламя в глазах Флейты горело голодным огнем.

Взвизгнула стрела Эграссы, и я пришел в себя.

– Стреляй, Гаррет! – крикнули мне.

Я попал, болты угодили точнехонько в грудь лесного чудовища, и я стал перезаряжать арбалет, теперь уже огненными, потому как от обычных никакого толку не было. Он их даже не почувствовал, впрочем, как и стрелы эльфа. В чудовище их уже было штук шесть, но это не причиняло ему никаких видимых неудобств.

Перед Х'сан'кором полыхнула зеленая стена (точно такая же, как та, что сотворила Миралисса в гнезде слуг Неназываемого). Он остановился, взревел так, что у меня заложило уши, и грохнул дубиной по волшебной преграде. Видать, оружие твари оказалось непростым, потому как стена довольно заметно прогнулась.

– Я не удержу его долго! – закричала эльфийка. – Эграсса, Гаррет! По глазам! Выбейте их!

К этому моменту на Х'сан'коре уже не было живого места, эльф утыкал тварь стрелами по самую макушку. Та сделала шаг назад, а затем с ревом вновь атаковала стену. Эльфийка застонала от напряжения, пытаясь удержать преграду. Я разрядил арбалет, огненные болты взорвались и тут же погасли, не причинив врагу никакого ущерба.

– На него не действует боевая магия! – Кли-кли бросил первую пару метательных ножей. – Обычными! По глазам!

– У меня стрелы кончились! – крикнул Эграсса.

Вновь рев, удар, вспышка стены и сдавленный стон Миралиссы.

– Возьми мои! – Эльфийка отчаянно шептала новое заклятие.

Эграсса бросился к ней, Кли-кли расстался с еще одним ножом, Халлас колдовал над небольшим костерком. Чего он делает, тьма его забери?!

Перезарядка, рычаг на себя, прицелиться в лиловое пламя… Похоже, Х'сан'кор прекрасно понимал человеческую речь. Он увидел, что я целюсь в его самое уязвимое место, прекратил штурмовать стену, отделяющую нас от него, и в тот момент, когда я нажал на оба спусковых крючка, закрыл глаза рукой.

Чпок! Чпок! Оба болта попали в руку. Тварь нехорошо глянула в мою сторону, обещая тысячелетия мучений, как только она до меня доберется, и как заведенная шарахнула дубиной по стене. Та издала жалобный стон, но выдержала и на этот раз.

Треньк, треньк! Вновь запела тетива эльфийского лука. Одна стрела попала в пасть, другая застряла в голове, только каким-то чудом разминувшись с глазом. Тварь сунула руку в рот, выдернула стрелу и вымолвила какую-то погань на корявом и совершенно непонятном языке. Очередная стрела, выпущенная Эграссой, сгорела в воздухе, так и не долетев до цели. Такая же участь постигла мой болт. Этот гад и колдовать умеет?!

– Бесполезно! – Эльф убрал лук и обнажил с'каш.

Кли-кли выл и крутился волчком, творя заклятие. Миралисса закончила шаманство, и в свете луны и отблесках костерка гнома вся ближайшая трава поднялась в воздух, собралась в одном месте, сложилась в лезвие огромного ножа и ударила в грудь Флейты.

Не подействовало. Нож упал и рассыпался. Алистан Маркауз выругался, чудовище издало победный хохоток и обрушило дубину на едва державшуюся стену.

Бах-бах! Два выстрела из пистолей слились в один и отвлекли Кли-кли от заклятия.

Халласа окутало вонючим пороховым дымом. Левый глаз твари лопнул и погас. В реве врага смешались боль и ярость. Второе попадание пришлось несколько ниже, пуля пробила шею. Тело Х'сан'кора и так было черным от текущей из десятков ран крови, а теперь из его шеи упругими толчками выходила жизнь. Гном молодец, он вовремя сообразил, что поставленное Флейтой заклятие может действовать на стрелы и арбалетные болты, но ядра, или пули, как называет их Халлас, могут пройти магическую преграду. Так и случилось.

Бах!

Гном великолепно владел оружием, и теперь погас правый глаз чудовища. Но, вопреки моим ожиданиям, Х'сан'кор все еще твердо стоял на ногах. Ослепший, да еще и воющий, как сотня поджаривающихся на сковородке грешников, он обрушился на стену.

Та вспыхнула в последний раз и лопнула, разлетевшись тысячью зеленых осколков. Я думал, от звона у меня голова взорвется. Миралисса беззвучно осела на землю. Три ели, находящиеся рядом с уничтоженной стеной, вспыхнули зеленым пламенем. Деревья пылали от земли до самой верхушки, освещая лес зеленым светом. Делер вопил и катался по земле, его куртка горела. К карлику бросился Угорь и принялся сбивать зеленое пламя с его спины. Огонь ревел и пожирал деревья, Х'сан'кор пронзительно визжал и слепо размахивал перед собой дубиной, надеясь задеть кого-нибудь из нас.

– Все назад! Валите отсюда, живо! – заорал Халлас.

Угорь помог Делеру подняться, и они побежали в глубь леса. Алистан и Эграсса подхватили лежащую Миралиссу и потащили ее подальше от чудовища. Я улепетывал следом за всеми, сейчас не было времени рассуждать, что к чему, у гнома в рукаве мог быть припрятан очередной сюрприз.

– На землю! – донесся до нас крик Халласа, и все как один послушно упали.

– Ко мне, ублюдок! Иди сюда! – Гном рядом с воющим Х'сан'кором казался мелкой букашкой.

Тварь слепо била по земле дубиной и шла на голос.

– Ну? Я здесь! Поймай меня, рогатая сволочь!

Х'сан'кор что-то прорычал, и его оружие разметало ближайшую молодую елочку на миллион щепок. Едва Флейта поравнялся с разведенным костром гнома, Халлас что-то швырнул в огонь и со всей поспешностью своих коротких ног бросился прочь. От ослепительной вспышки, озарившей лес, я на миг перестал что-либо видеть. Затем раздался оглушительный хлопок, пламя взметнулось к самому небу, и земля ощутимо вздрогнула.

Когда яркие пятна исчезли из глаз, передо мной предстала картина разрушений, причиненных неизвестным оружием Халласа. Ели все еще продолжали гореть, и света было предостаточно, вполне можно разглядеть творящееся вокруг нас. Халлас стоял на четвереньках и отчаянно тряс головой. Лицо гнома оказалось залито кровью, борода опалена. На том месте, где совсем недавно горел костер, появилась неглубокая яма. Рядом с ней лежал Х'сан'кор, взрывом ему оторвало обе ноги, но, несмотря на это, тварь пыталась дотянуться лапой до дубины.

– Живучая сволочь! – произнес Мумр, поудобней перехватывая рукоять меча.

– Отрубите ему голову! – крикнул откуда-то сзади Эграсса.

– Гаррет, позаботься о Халласе! – приказал Делер, поднимая секиру.

Угорь, Делер, Алистан Маркауз и Фонарщик бросились к Х'cан'кору.

– Халлас, ты в порядке? – Я помог гному подняться.

– Я ни хрена не слышу, Гаррет! – проорал гном и затряс головой. – Ни хрена! Куда ты меня тащишь?!

– Подальше!

– Чего?! Говори громче!

– Подальше отсюда!

– Я сам могу идти!

– У тебя всё лицо в крови!

– Кто?! А! Задело! Царапина!

Между тем Алистан подскочил к чудовищу и изо всех сил вонзил ему в грудь меч. Тварь взревела и слепо отмахнулась рукой. Удар пришелся в нагрудник милорда Алистана и сбил графа с ног.

Мумр взмахнул биргризеном и остановил повторно опускающуюся на милорда руку. Меч перерубил Х'сан'кору запястье, и кисть повисла на лоскуте кожи. Тем временем Угорь всадил «брата» и «сестру» в другую руку, пригвоздив ее к земле, а Делер, широко размахнувшись, вбил лунообразное лезвие секиры Х'сан'кору в лоб. Тварь ревела, выла и размахивала обрубком руки, из которого хлестала кровь. Мумр подлетел к обездвиженной Угрем руке и, хакнув, тремя ударами перерубил ее возле самого плеча.

– Умри! Умри! Да умри же ты, сволочь! – Карлик обрушил на голову Х'сан'кора град ударов.

Тяжелое оружие крушило плоть и ломало кости. Флейта дергался, хрипел и… жил. Кто бы ни создал эту тварь на самой заре времен, но живучестью он наделил ее отменной, любой х'варр лопнет от зависти. В груди у Х'сан'кора клокотало, Алистан Маркауз решил не церемониться и превратил ее в решето. Изо рта чудовища доносились хрипы и невнятные обрывки фраз. По-моему, оно решило осчастливить нас новым заклятием. Так думал не только я.

– Да отрубите ему башку наконец! – пронзительно взвизгнул Кли-кли.

– Гаррет, где моя мотыга? – Халлас зажимал левой рукой рассеченную бровь, а правой пытался оттолкнуть меня.

– Успокойся, они сами справятся!

– Как же, справятся! Башку долой, тупицы!

– Делер, справа! – рявкнул Мумр, раскручивая биргризен над головой. – Угорь, милорд! Отрубите ему культю, чтоб не дергался! Начали! И э-э-эх!

Биргризен рухнул на шею чудовища. Затем секира. Потом снова двуручник. Карлик и человек работали, как заядлые лесорубы. Наконец Делер в третий раз опустил секиру, и Х'сан'кор замолк. Теперь уже навечно.

– Штихс фаста райк! – выругался на гномьем языке Делер и вытер рукавом пот со лба. – Запарились! Халлас, ты как?

– Что?! Жив. А твоя спина?

– Куртка сгорела, – скорчил физиономию карлик и закинул секиру на плечо. – Спасибо Угрю, он огонь вовремя сбил.

Ели все еще продолжали пылать, но зеленое пламя уже успело смениться обычным, немагическим.

– А скажи-ка мне, друг Халлас, что это ты в огонь бросил? – задумчиво спросил у гнома Кли-кли, изучая образовавшуюся в земле яму.

– Громче говори!

– Что в костер кинул?!

– Много будешь знать – быстро помрешь, – отрезал тот. – Рог с порохом, вот что! Из-за этой страхолюдной паскуды у меня осталась заряженной только одна пистоль! Ладно… Шут с ней, с пистолью! Главное, что все живы. Скажу ребятам в Великане, что Х'сан'кора завалил, так они ведь не поверят!

– Это ты-то завалил? Если б мы с Фонарщиком не оттяпали ему голову, то плакала бы твоя опаленная бороденка! – Делер не собирался оставаться в стороне от такого подвига.

– Вы не забыли о первом чудовище, милорд? – спросил я у Алистана Маркауза. – Где-то там, впереди, точно такое же, только, в отличие от этого, оно живехонько!

– Думаю, о той Флейте нам не стоит больше беспокоиться, Гаррет, – тихо вымолвил Эграсса. – Будь Х'сан'кор жив, он бы уже пришел на шум, что мы здесь устроили.

– Неужели человек убил его? – Халлас не мог поверить в такое.

– Видимо, да.

– Значит, он еще опаснее Флейты, – заключил Угорь. – Что с леди Миралиссой?

Вопрос гарракца повис в воздухе, все смотрели на эльфа, который всё это время оставался с эльфийкой.

– Теперь уже ничего, – ответил темный и убрал с'каш за спину.

Глава 3

У врат

Нам потребовался час, чтобы сложить погребальный костер. Деревьев вокруг было много, и секира Делера поработала на славу. Да и остальные ненамного отставали от карлика. Груда дров, на которую положили Миралиссу, не уступала размерами погребальному костру, который мы сложили, когда умер Элл. Рядом с эльфийкой лежали её с'каш и лук. Эграсса оставил себе только колчан.

Когда Эграсса подвел нас к Миралиссе, никто не поверил, что эльфийка умерла. Казалось, она просто спит или отдыхает, закрыв глаза. Никаких ран, кольчуга из голубоватой стали осталась целой. И лишь когда мы подняли её, чтобы отнести на костер, из правого уха вытекла одна-единственная капелька крови.

Миралиссу убило её же шаманство. В тот момент, когда под напором Х'сан'кора лопнула и разбилась магическая стена, лопнула и разбилась нить жизни эльфийки. Принцесса дома Черной луны полностью вложила себя в магию, и сила отката заклятия не оставила ей никаких шансов остаться в живых.

Когда волшебное пламя костра превратилось в дикого ревущего дракона, грозившего сжечь луну и звезды, а Миралисса навсегда скрылась в рыжих языках пламени, Эграсса запел песнь «Прощение».

Огонь яростно ревел, принимая душу Миралиссы, провожая её в свет, но голос эльфа перекрывал этот рев. Отблески костра плясали на лицах воинов, молчаливо наблюдающих за беснующимся пламенем. Халлас и Делер сейчас казались братьями – оба мрачны и молчаливы. Алистан Маркауз, крепко стиснувший зубы. Как всегда бесстрастный Угорь – на его лице ни тени эмоций, лишь в глазах цвета стали плещется усталость. Фонарщик, опирающийся на биргризен и с прищуром смотрящий в огонь. Эграсса, с остервенением поющий песнь. Кли-кли, рыдающий в три ручья и размазывающий слезы по щекам. И я… Какой? Наверное… опустошенный… и… очень уставший. Сейчас мне не хотелось ни-че-го.

– Кли-кли, прекрати рыдать. – Эграсса закончил песню.

– Я не рыдаю, – сдавленно прохныкал гоблин, стараясь скрыть от нас свои слезы.

– Я что, не вижу?

– Я же говорю, не рыдаю, значит, не рыдаю!

– Она знала, что делала, гоблин. Утешься тем, что, не продержи Миралисса стену так долго, мы все стали бы мертвецами.

– Но…

– Она истинная дочь дома Черной луны и сделала это, чтобы мы завершили то, зачем сюда пришли. У нас, эльфов, совершенно другое отношение к смерти. Она погибла не зря, и хватит об этом!

Гоблин поспешно кивнул и высморкался в огромный носовой платок.

Мы продолжили путь, когда от костра остались лишь одни угли.

До рассвета оставалось не больше двух часов, и Эграсса, не считаясь с усталостью, вел нас вперед. Я до сих пор не верил, что совсем недавно мы потеряли Миралиссу. Кто угодно, но только не она. Я отчего-то считал, что с ней дойду до самого конца. Но, как говорится, человек предполагает, а боги располагают. Пепельноволосая эльфийка с вечно вежливой полуулыбкой на иссиня-черных губах и загадочными желтыми глазами навсегда ушла, исчезнув в огне.

Теперь мы продвигаемся к Храд Спайну лишь благодаря знаниям эльфа и, в меньшей степени, гоблина. Не будь их – отряд заплутал бы в лесах и нипочем не нашел Храд Спайн, даже будь он в ста ярдах от нас.

С гибелью Миралиссы мы понесли еще одну невосполнимую потерю – отряд практически лишился магической защиты. Да, Эграсса кое-что умел, но это кое-что ограничивалось поверхностными знаниями, которыми обладает любой из правящей семьи дома темных эльфов. Эльфийка тоже не являлась полноправной шаманкой, но ее знания были не в пример глубже.

Был, конечно, еще Кли-кли – несостоявшийся ученик деда-шамана, но ему в этом вопросе вообще не стоило доверять, иначе окажешься с поджаренными пятками в самый неожиданный момент. У нас уже случались прецеденты, когда благодаря гоблинским знаниям магии отряд едва не отправлялся к богам. Лично мне больше рисковать не хотелось.

Когда мы покидали пепелище погребального костра, гоблин вытащил из тела расчлененного Х'сан'кора метательные ножи и напоследок зло пнул отрубленную голову. Я поднял брошенный мешок.

Сейчас Кли-кли плелся впереди меня и все еще продолжал хлюпать носом.

– Ты как? – участливо спросил я у гоблина.

– В порядке, – гнусаво сказал он и украдкой вытер слезы. – В полном порядке.

– Мне тоже жаль, что она погибла.

– Угу. Почему так происходит, Гаррет?

– Не знаю, дружище, из меня не очень хороший утешитель. На все воля богов.

– Богов? Эта шайка существует здесь только благодаря тому, что какой-то Танцующий создал этот мир и разрешил им тут поселиться! – Он вздохнул. – Ладно, не будем об этом.

Эграсса неожиданно вскинул вверх руку, призывая остановиться. Еще один едва заметный жест, и все потянулись за оружием. Эльф с наложенной на тетиву стрелой сделал шаг вперед и в сторону, пропуская воинов.

Тропа привела нас на небольшую лесную полянку, как и весь лес залитую лунным светом. На поляне лежали двое. Х'сан'кор, распоротый от шеи до паха и выпотрошенный, словно рыба на рынке, и разорванный человек в сером плаще. Ноги и нижняя часть туловища лежали рядом с Х'сан'кором, а верхняя половина оказалась отброшена на самый край поляны.

– Оба мертвы, – сказал Алистан Маркауз, вгоняя меч в ножны.

– Как же несет от его потрохов! – скривился Халлас, закрывая рот и нос рукавом рубахи.

Гном прав, от мертвого Х'сан'кора воняло похуже, чем от сотни разлагающихся на жаре мертвяков.

– Да-а-а, – протянул Фонарщик. – Знатно парень тварь выпотрошил. В одиночку прибить Флейту – это даже не сказка, это…

– Легенда, – подсказал воину Угорь, внимательно рассматривая поляну, где произошел бой. – Прибить-то он прибил… но посмотрите на следы… Эграсса?

– Да, он вспорол ему брюхо вот этим. – Эльф держал в руках черное копье незнакомца. – Но его это не спасло. Даже смертельно раненый Флейта опасен. Умирая, он успел разорвать человека на две половинки.

– Один удар на один удар, – пробормотал Угорь, разглядывая примятую траву.

– Ты о чем, воин? – спросил милорд Алистан, внимательно посмотрев на гарракца.

– Каждый из них нанес всего лишь по одному удару, милорд. Вот, видите эти отметины на траве? Хоть я и не Кот, но вполне могу разобраться. Все закончилось очень быстро. Человек шагнул, ударил снизу вверх и вывалил Флейте все потроха.

– Он должен был быть очень быстр, чтобы совершить такое. Наравне с Х'сан'кором, – не веря словам Угря, сказал Делер. – Люди на такое не способны.

– Ты видел, с какой скоростью этот серый пробежал мимо нас? И видишь, что он сделал с тварью? Так какого ж рожна тебе еще надо? – спросил у Делера Халлас.

– Не знаю, – неохотно буркнул карлик. – Просто что-то не верится.

– Но это так, – продолжил Угорь. – Парень убил тварь, но с Х'сан'кором он встретился впервые, и отсутствие сведений о повадках чудовища его погубило. Он думал, что нанес смертельную рану и потерял бдительность. Флейте, прежде чем умереть, хватило секунды, чтобы разорвать своего убийцу на две половинки.

– А ну-ка, Делер, рубани с его башки рога. – Халлас задумчиво поглаживал рукоять любимой мотыги и смотрел на мертвую тварь.

– Чего? – удивился предложению гнома карлик.

– Того! У тебя в руках секира или палка? Руби ему с башки рога!

– Зачем, забери меня тьма?!

– А затем! Знаешь, сколько стоят рожки Х'сан'кора?

– Не знаю, их еще никому не продавали.

– Во-во! Именно что не продавали! Они бесценны! Вот и думай, сколько нам золотых за такое чудо тот же Орден, гори он в бездне, отвалит! Представляешь, купим сотню бочек самого дорогущего эльфийского вина, ту же «Янтарную слезу» к примеру.

– Лопнешь, Халлас, – подтрунил над гномом Фонарщик.

– Не лопну, Мумр. Я ж не только для себя куплю! Отвезем к Одинокому Великану, пора забить наши погреба хорошим вином.

– Великану, говоришь? Вино, говоришь? Что же, давай попробуем!

Делер поплевал на ладони и взялся за секиру.

– Эх! – между тем сокрушался Халлас. – Надо было и у первой твари рога повыкорчевать!

– Гаррет! – Кли-кли глазами указал на тело человека.

– Зачем? – Я вполне понял, что задумал гоблин.

– Хочу увидеть его лицо. Угорь, ты с нами?

– Идем, – односложно ответил Дикий.

Человек лежал спиной вверх, раскинув руки.

– Гаррет, – опасливо начал Кли-кли.

– Сам переворачивай, – недовольно сказал я ему.

– Эй, Мумр! – гаркнул Угорь. – Зажги факел и дуй сюда!

– Сейчас!

– Гаррет, оттого, что ты стоишь, покойник к нам не повернется. – Кли-кли нетерпеливо переминался с ноги на ногу, как будто ему приспичило отойти в кустики.

– Вон пусть Угорь его переворачивает, – попытался отказаться я.

– Даже не подумаю. Мне он и задаром не нужен, – отозвался гарракец. – Кстати, это, видно, тот парень, о котором говорил флини.

Как какая-нибудь грязная работа (ну там слазить в Храд Спайн за Рогом Радуги или покойника потормошить), так сразу все вспоминают о Гаррете. С чего бы это? Я со вздохом перевернул тело, а тут как раз подоспел Фонарщик с факелом.

– Чего вы, мертвых не видели? – недовольно проворчал он.

– Поднеси факел поближе, – вместо ответа сказал Кли-кли. – Капюшон с него стяни, Гаррет.

Я сделал то, что просил гоблин, и мы увидели лицо убитого. Вот уж ожидал чего угодно, но только не того, что воин окажется молоденьким пареньком. Ему с очень большой натяжкой можно было дать лет восемнадцать, не больше. Бледное бескровное лицо, тонкие посиневшие губы, каштановые волосы, прилипшие ко лбу. Серый плащ порван, грубая рубаха из некрашеной шерсти. На грудь свисает толстая серебряная цепь. На цепи дымчатый кристалл продолговатой формы.

Я наклонился над мертвым, стараясь рассмотреть загадочный камень.

– Кли-кли, живо зови Эграссу! – неожиданно произнес Угорь.

– Зачем? – изумился гоблин.

– Не нравится мне это – его разорвали на две половинки, а вокруг ни капли крови.

И тут мертвец, от тела которого осталась лишь верхняя часть, распахнул глаза. Его рука метнулась ко мне со скоростью змеи и вцепилась в ворот куртки.

– Вы не должны… брать Рог… равновесие может быть… нарушено!

Я попытался вырваться, но рука держала крепко. Серые глаза смотрели прямо на меня, зрачки у парня были размером не больше булавочных головок… Покойник ожил! Но не это меня ужаснуло. У человека (а перед нами лежал именно человек) во рту блестели тонкие белые клыки.

– Не берите… слышите? Равновесие… – просипел человек.

Кто-то с силой рванул меня за плечи, и пальцы незнакомца разжались. Кли-кли орал и звал Алистана и Эграссу.

– Ты в порядке, Гаррет? – спросил Угорь.

– Да. – Я постарался, чтобы мой голос не дрожал.

Подбежал Эграсса:

– Что тут у вас?

– Он ожил и схватил Гаррета! – затараторил Кли-кли, испуганно кивнув на человека.

– Не пори чушь, шут, – нахмурился милорд Алистан Маркауз. – Он разорван на части, как он мог кого-то схватить?

– Это так, милорд, – подтвердил я слова Кли-кли и заработал недоверчивый взгляд капитана гвардии.

– Ничего удивительного. Они говорят правду. – Эграсса встал перед телом на колени.

– Осторожнее! – предупредил эльфа Фонарщик.

– Не беспокойтесь, он мертв. – Эльф бесстрастно заглянул в глаза незнакомцу.

Эграсса прав, глаза воина уже подернулись поволокой смерти и стекленели.

– Как он мог прожить столько времени? – все еще не веря своим глазам, произнес Алистан Маркауз.

– Очень просто, смотрите.

Эльф без всякой брезгливости приподнял верхнюю губу человека. Мне не показалось – у парня действительно были тонкие, словно иглы, клыки.

– Это уже слишком, – потрясенно сказал капитан. – В одну ночь встретить Х'сан'кора и…

Алистан Маркауз запнулся.

– Что вас так смущает? Вампира, милорд. Именно вампира.

– Вампиров не существует! – презрительно фыркнул Халлас, вертя в руках отрубленный рог Флейты. – Это такая же сказка, как…

Гном посмотрел на рог в своих руках и заткнулся.

– Сказка? Тогда кто меня схватил? Привидение? – Сердце у меня до сих пор еще бешено колотилось.

– Вампиры существуют, и если вы их не видели, это не значит, что они – сказки. Вот почему ему удалось так лихо расправиться с Флейтой и выжить до нашего прихода. – Эграсса осторожно ощупал клыки вампира.

– Гаррет, он тебя не цапнул? – ни с того ни с сего спросил у меня карлик.

Я машинально поднес руку к шее.

– Нет, Делер, со мной все нормально.

– Милорд Алистан, а может, мы этого… вампира вашего… колом осиновым проткнем для острастки?

– Слышал же, он мертв, Халлас. Не говори ерунды, – ответил вместо Алистана Маркауза Угорь.

– Пока мертв, а потом как вскочит!

– Вампиры почти как люди, – сказал Эграсса. – Просто они быстрее, сильнее и пьют кровь. Убить их можно обычной сталью, а уж никак не осиной, серебром, чесноком или солнечным светом. Все это вопиющая чушь, равно как и превращение вампира в туман или летучую мышь. Так. А это что?!

Эльф увидел кристалл и, сняв его с тела, показал нам.

– Милорд?

– Это становится полным абсурдом! – Из груди Алистана Маркауза вырвался горький смешок.

– Что это? – полюбопытствовал Фонарщик, смотревший на дымчатый кристалл, как на ядовитую змею.

– Знак отличия Ордена Серых, Мумр, – ответил товарищу Угорь.

Халлас вроде бы потрясенно хмыкнул. Делер присвистнул и, сняв шлем, почесал затылок.

Орден Серых. Я мало что знаю о нем. Да, впрочем, как и все присутствующие. Все мои знания основаны на тихих разговорах в тавернах, непроверенных слухах и книге моего учителя Фора, в которой о Серых был всего лишь небольшой абзац.