Жизнь. Инструкция по применению

– По-моему, что-то подобное было написано в моем Эго.

– Правда? Эта книга вещает мои мысли? Дашь почитать? – мы засмеялись.

19.

Я стоял перед серым зданием Управления Висом. Оно, что казалось мне странным, было всего шестиэтажным и выглядело очень скромно. Возможно у Управления были и другие здания.

Перед ним была зеленая зона: ухоженный газон, цветы и лавочки были отличным местом для отдыха служащих. На газоне встречались квадратные бетонные выступы, скорее всего бывшие постаменты.

Я обращал внимание на всё, лишь бы не заходить внутрь. Валери провела со мной большую работу: мы долго репетировали, моделировали разные ситуации, пытались предугадать, к чему может привести разговор. Это было не по-настоящему, но я чаще всего выходил из себя, ярость от недавних происшествий всё ещё не давала мне дышать спокойно. Что бы не происходило со мной в течение нескольких дней мои мысли уносились к маме.

Ко мне в комнату заходила комендант общежития. Не понятно, что ей было нужно. Может ей кто-то сказал, что за мной что-то не так, может её волновало, что ко мне часто приходит Валери. Женщина зашла и была ошеломлена беспорядком в комнате. Она мягко возмущалась, потом не сдержалась и начала собирать мои вещи, разбросанные по комнате. Комендант методично складывала поношенные тряпки и клала на кровать в ровную стопку. Я стоял посреди комнату потрясенный. Через несколько минут она заметила моё состояние и обеспокоенно спросила:

– Что случилось, юноша? Я не хотела вас обидеть небольшим наведением порядка?

– Так всегда делала мама.

– Да, так поступают все матери, что тебя так расстраивает?

– Она больше так делать не будет. – Я пытался сдержаться, но не смог слезы потекли по щекам.

– О, мне так жаль! – она подошла и обняла меня.

Мне было стыдно за такое выплескивание чувств. Я не знаю, о чем именно подумала женщина, скорее всего о смерти. Мы немного постояли, затем она быстро закончила с вещами и сказала, обращаться к ней с любыми просьбами. Её жалость была одновременно приятной и отвратительной. Но последнее я испытывал больше к себе, я должен был держаться, контролировать свои эмоции. Я должен взять себя в руки и подняться к Николь.

К зданию вела лестница, каждая ступенька отзывалась во мне аргументом, почему я не должен идти туда. Аргументы закончились, а ступенек осталось много, я начал вспоминать все свои оплошности. Ступеньки закончились, а оплошности нет. Я вошел, какая-то девушка встретила меня и повела к кабинету Николь.

Внутри здания оказалось очень просторным, мы поднялись по красивой широкой лестнице. Видимо оно было старым, как университет, но вся старина была спрятана за красивой новой отделкой. Мы оказались перед пластиковой черной дверью, на которой была табличка: «Николь Вайнер. Управляющая автаматийной социологической группой.»

Девушка открыла мне дверь, при этом мило улыбаясь. Я зашел, она показала на кресло, и я сел. Незнакомка скрылась за другой дверью.

Это был большой и очень мрачный кабинет, почти все предметы мебели были черного цвета. Я сидел перед массивным пластиковым столом. Возле одной стены стоял небольшой диванчик, а на противоположной стене было расположено окно, его скрывали темные занавески. Слева от стола располагалась вторая дверь. По периметру комнаты на стены изливался свет с потолка, он и спасал пространство от кромешной тьмы.

Из второй двери появились две женщины. Незнакомка села на стул напротив меня, Николь расположилась за столом.

– Здравствуй, Рендон, как твои дела?

– Здравствуйте, – я не хотел отвечать на её вопрос, Валери говорила, что в таких случаях нужно самому задать вопрос, который будет казаться важным всем присутствующим. Я ничего не нашел лучше, чем спросить: – Что значит автаматийной?

– Роботы, Рендон, я управляю группой роботов.

– И она тоже робот? – я не подумал о чувствах девушки.

– Да, – Николь говорила так, как люди обычно разговаривают о погоде.

– Но ведь использование человекоподобных роботов запрещено!

– Да, оно было запрещено в каких-то государствах в прошлом. Виос начал отходить от законов, созданных варварами.

Мы молчали. Николь пыталась что-то найти в своих документах, я рассматривал девушку, которая просто сидела и улыбалась мне.

– И они могут делать все что угодно?

Николь посмотрела на меня, видимо ей не нравилось куда зашел наш недолгий разговор.

– Как твоё состояние, Рендон?

По этому поводу Валери говорила, что нельзя дважды уходить от одного вопроса это может породить подозрение.

– Я в порядке. Точнее, я все ещё переживаю, но больше не реагирую так остро. – В голове звучал голос Валери:

«-Да, девушки напротив тебя стоило поучиться, говорить, как робот.»

– Правда? Ты принял сложившуюся ситуацию и не станешь предпринимать глупых действий? – спросила Валери удивленно.

– Да, я погорячился в тот день, мне не стоило так грубо говорить с вами. Моя жизнь только начала улучшаться, я хотел поделиться своей радостью с мамой. Наконец сказать, что теперь всё будет хорошо. Знаете, мама была прекрасным человеком, она боготворила Виос и его законы. Всё говорила мне, что честное выполнение предписаний в Эго, может сделать мою жизнь безбедной. Она никогда не думала, ей в голову не могло прийти покинуть по собственному желанию Виос! – Это была полностью заученная речь, я смотрел в глаза Николь и пытался понять, поверила ли она.

Теория Валери строилась на нескольких факторах. Первый – жалость Николь ко мне. Она должна была вспомнить о моих проблемах с Эго и вновь начать мне сопереживать. Второй, который упирался в преданность Николь Виосу – превознести мамину любовь к закону государства. И в конце нужно было подвести к мысли, что маму заставили покинуть Виос.

– Рендон, я понимаю твои чувства. Я бы тоже расстроилась. Я не могу тебя винить, у тебя в жизни итак было много проблем, – теперь Николь демонстрировала свою хитрость, мы знали, что так и будет. Советница начнет играть на моих чувствах. – Но сейчас для нас очень важно, чтобы ты сосредоточился и сказал правду. Ты готов отвечать на вопросы?

– Да, готов.

– Отлично!

Вопросы были банальными: когда, а может она упоминала … Мне даже не приходилось врать. Я ничего не знал и в тот момент действительно напрягал свою память, чтобы появилась хоть какая-нибудь маленькая деталь.

– Что ж, Рендон, мы       тебя услышали.

Речь Николь прервала девушка-робот, она встала и показала, что-то в планшете своей начальнице.

– Ах да, определенно про это я забыла. Когда вы ходили в горы, ваш проводник показывал или говорил что-то странное? Например, в какой стороне находятся ворота и как до них добраться?

– Нет, я такого не помню.

– А он много говорил с твоей мамой?

– Да, но я в основном не слушал их разговоры, она любит поговорить.

– Может ты чего-то и не заметил.

– Он тоже ушел? С ней?

– Да, похоже, что так.

– Рендон, я надеюсь ты не скрыл от нас никакой важной информации?

– Нет, мне правда нечего вам сказать. Я и сам пытаюсь понять: зачем и как? И я всё больше подозреваю, что она не знала, что творит. Её кто-то заставил. Ведь она не могла…

– Тебя бросить? – закончила она мою фразу, я замолчал. Николь смотрела на меня и ждала моей реакции. Но я держал себя в руках.

– Рендон, мы не знаем, почему Эмилия Скари покинула Виос. Возможно её принудили к этому, а возможно мы что-то упускаем. Во всяком случаи у нас нет информации и сделать мы ничего не можем. Ты не должен зацикливаться на этом. Это несомненно большая потеря. Однако в твоей жизни всё должно наладиться, скоро ты получишь свой Эго и будешь служить на благо Виоса и своего будущего! Главное помни, неверность – это ошибка глупца, которая приводит к последствиям.

Последняя фраза возродила во мне ярость. Возможно это была угроза, возможно это был выпад в мамину сторону. В любом случае, я хотел сказать Николь, что я думаю о ней и её Виосе. Но я смог выдавить из себя улыбку.

– До свидания, Рендон, тебя проводят.

Я вылетел из кабинета, только на улице я очнулся и понял, что опять не попрощался с Николь.

20.

В моей реакции на происходящее прослеживалась первопричина: я не знал этот мир. Как он устроен, почему всем всё кажется идеальным. Я не задумывался над тем, как работает это система, а был уверен, что в ней нет огрехов. А если меня всё устраивает, то зачем выяснять устройство государства.

На лекции я сосредоточился на поведении своих сверстников. Оно было лишено упорядоченности, постоянства. Отказ слушать лекции, просмотр информации в своих СЭГ, давало понять мне, что эти люди не подчиняются указаниям в своих Эго. Когда книга дает жизнетворные предписания или те, которые приносят удовольствие, люди рады, они их выполняют. Однако Эго заставляет делать вещи скучные или даже неприятные, люди сопротивляются. И даже образы не могут внушить человеку то, что, подчинение приведет его к успеху. В одном из документов Вайрена я прочел:

«Простые слова, написанные на бумаге, не смогут дать человеку гарантию счастливого будущего от их выполнения. В мозгу должны вырабатываться нейромедиаторы: дофамин – стимулирует мозг для работы, появляется чувство удовольствия; серотонин – снижает восприятие отрицательных эмоций; и так далее. Однако этого будет мало. Для людей необходимо видеть результат деятельности. Если подкреплять слова образами и звуками, внушение будет продуктивней. Но мозг может заметить вмешательство в его работу».

Это значило, что создатели Эго не смогли добиться успеха. Почему я не знал?

Ведя своё наблюдения, я заметил, что у многих в СЭГ появляется чат с одинаковыми сообщениями. Скорее всего это был чат потока, я подозревал о его существовании, но мне было это не интересно. Я быстро нашел его, переписка была примитивной: «Как скучно», «Что сказал препод», «Зачем нам все это надо». Однако на несколько секунд появилось интересное сообщение: «Химические вещества. Не дорого.» Обладатель записи не хотел привлекать много внимания. Честно говоря, я не знал, что скрывается за этими веществами, и зачем вообще они могут быть нужны. Нам рассказывали в школе, что были медикаментозные препараты, которые вводили в особое состояние и вызывали привязанность, но я сомневаюсь, что предполагались именно они. В Виосе таких веществ не существовало.

Больше интересных сообщений не было. Пара закончилась.

После лекции я должен был встретиться с Валери в кабинете Вайрена. Видеть его я не хотел, но всё равно когда-нибудь должен был показаться ему на глаза, наша встреча была неизбежной.

Когда я пришел на кафедру там не было ни Вайрена, ни Валери, вообще не единой души. Возможно причина была в обеденном перерыве, который я всегда игнорировал. Я зашел в архив документов и нашел папку «Химические компоненты в Эго». Там было много непонятных слов, рассказывалось про работу мозга.

«Вещества могут вызывать галлюцинации, ощущения телесного контакта, дезориентации. В то же время в мозгу вырабатываются вещества, которые приносят чувства удовлетворенности, счастья, полноценности… Выработка дофамина, вызывает зависимость…»

Послышались шаги, я убрал документы и зашел в кабинет. Профессор и Валери были там, они разговаривали.

– Здравствуй, Рендон, я так рад что после всех потрясений ты вернулся к нам.

– Здравствуйте, я тоже рад.

– Ох, я знаю, как в тягость студентам рассматривать старые бумажки, и, если ты уйдешь из группы, я тебя осуждать не стану, как и любого другого студента.

– В этих документах можно найти и очень занимательное.

– Вижу подход моего прилежного ученика! В истории существует множество интересного, нужно просто это разглядеть. Занимайтесь, мои одаренные студенты! – Я почти забыл о своем отвращении к Вайрену.

Мы с Валери сели за стол в крайнем углу комнаты.

– Ну же рассказывай про допрос, – сразу же приказала она.

– Я не знаю, я делал всё как ты и учила. Но было ощущение, что она все понимает. В некоторых местах я мялся, пытался скрывать агрессию…

– Мы и не рассчитывали на идеальную беседу. Вы были вдвоём?

– Нет, там был робот. – Удивление окрасило лицо девушки.

– Робот?

– Да, робот, она выглядела как обычная девушка. Ты знала, что Николь начальник отряда роботов? – Валери отрицательно покачала головой. – Возможно и те, кто обыскивали мой дом тоже были роботами. Ты думаешь, это плохо?

– Что она делала, девушка-робот? – уточнила Валери.

– Ничего, она сидела напротив меня и слушала. Ты думаешь, в ней были какие-то датчики, она читала мои мысли?

– Ты как всегда преувеличиваешь! Я уверенна, что робот записывал ваш разговор, возможно анализировал тембр твоего голоса, но не более.

– Они могли заметить что-то необычное?

– Они могли увидеть в тебе грусть, отчаянье, потерянность. – Она резко схватила меня за руку. – Постой, ты ведь всегда такой.

– Это не смешно, Валери, мне страшно!

– Они ничего не сделают, чего ты боишься? – Я не ответил. – Тебе нужно вести себя, как нормальному молодому человеку, а нет. – Запнулась она. – Веди себя так же как до всего этого. Они понаблюдают за тобой, возникнут вопросы – тебя опять позовут. А если нет, там посмотрим.

– И сколько ждать?

– Неделю, две, месяц.

– Месяц?

– А что ты хотел, броситься из Виоса, искать мать? Тебе нужно подготовиться, собрать данные, помнишь, о чём мы говорили?

– Да, помню, я абсолютно спокоен.

– Выражение отчаянья на твоем лице это прекрасно подтверждает.

– Я стараюсь.

– Я тоже.

Мы оба были в ярости, только злились мы не на друг друга, а на ту ситуацию, в которую нас загнала система. Мы старались быть сильными. Точнее я старался, у Валери это прекрасно получалось итак, как мне казалось. В процессе беседы мы слегка повышали тона, похоже Вайрен это заметил. Он внимательно смотрел на нас, Валери тоже это заметила и сказала:

– Похоже, мы разгорячились.

– Да, он ничего не заподозрит?

– Что он может заподозрить? Он ничего не знает.

– Про меня? Допрос?

– Да, он даже не знает, чем именно занимается Николь.

– Может он просто не хочет об этом с тобой разговаривать?

– Рендон, этот человек наивная душа. Я подозреваю, что он даже наивнее тебя. Он не знает, что его жена занимается какими-то расследованиями. Я спрашивала. Николь не говорит с ним про работу, они вообще очень мало общаются. Захари, когда спрашивает жену, как она провела день на работе, получает ответ: «нормально» или «как всегда». Он не обманывает, я знаю.

Я смотрел на человека, который раскладывал бумажки, он ведь мог этим всем не заниматься. Весь Виос был оснащен цифровыми средствами, а он рылся в бумагах. К тому же, этим он порождал неодобрение своей жены.

Профессор Вайрен посмотрел на нас с одобрением и радушием.

– И вы разговариваете обо всем? – спросил я Валери.

– Да, абсолютно обо всем.

– Он знает, как делаются Эго?

– Он знает все тоже самое что ты или я, из этих документов. – Она тыкнула пальцем по листу перед нами. – Тебя интересует что-то конкретное?

– Вещества. Я думаю, они как-то заправляют Эго дурманящими веществами.

– Наркотиками что ли?

– Ну если это так называется.

– И что тебе с этого?

– Разве это не нарушение. В Виосе запрещены эти наркотики, как ты говоришь, а они сами дают их людям.

– А нет, похоже наивнее всё-таки ты! Рендон, где эти твои законы? Ты их видел? – Я задумался. – Их нет, всё это на словах, в учебниках, они говорят нам, что было плохого в прошлом мире и утверждают, что в Виосе этого нет. И всё. Нет никаких законов. Они властны творить с нами всё, что захотят.

Часть 2. Сэнни

На столе дедушки стояло множество пробирок. Одна громадная бутылка, высотой в половину меня, именовала себя – этиловый спирт, другая поменьше – аммиак, а на банке с какими-то белыми круглыми штучками было написано уротропин. И ещё много-много ёмкостей манили меня, выпрашивали прикоснуться к ним, почувствовать их действие.

Дедушка часто показывал эксперименты: жидкость меняла цвет, появлялся дым, воспламенялись стаканы или порошки. Это было так интересно, и я всегда хотел сделать что-то такое сам, сотворить чудо. Однако мне никогда не разрешали, «это опасно для маленького ребенка», «прикоснешься к этим веществам и испаришься», но я это знал, что это ложь. Дедушка тысячи раз брал в руки всё это и был очень даже доволен, но я все же побаивался.

Я открыл своё Эго, мама всегда говорила, если надо что-то решить, открывай книжку и внимай словам, они плохого не посоветуют.

Передо мной резко возникли красные языки пламени, я чувствовал жар на своем лице. Прозвучали слова:

Брать пробирки опасно. Если поджечь этиловый спирт возникнет пламя, которое никто не сможет контролировать.

Я всё понял. Я знал, как возникает огонь. За неимением другой бумаги я положил Эго в большую железную чашку. Аккуратно открыл нужный бутыль, что было сложно: пробка не поддавалась моим маленьким пальчикам. Это должен был быть эксперимент, поэтому я насыпал ещё порошка уротропина. Взял спички, поджег одну и кинул в чашку. Я испытал жуткое разочарование, пламя не было таким большим и жгучем, как мне показывало Эго. Возможно я мало налил спирта или бумага была странная. В этих указаниях должны были написать пропорции веществ для чистоты эксперимента.

Но всё вдруг поменялось, язычки пламени потянулись все выше и выше. Как только пламя поглотило стол, влетел папа и потушил его, нажав на большую красную кнопку на стене. Кажется, и он был не доволен огнем.

– Что ты натворил, Сэнни? Вся лаборатория могла сгореть, тебе же говорили не заходить сюда и тем более ничего здесь не трогать! – возмущался отец. Когда люди злились я молчал. Я часто не понимал, в чем моя ошибка. Выслушивать возгласы я не хотел, но никогда не расстраивался. Раз люди кричать, значит им это нравиться, им это сейчас нужно. А мне не на что обижаться или расстраиваться.

– Сэнни, что это в чашке? – его ор сменился заинтересованностью. – Что за листки бумаги? Они какого-то странного цвета.

– Реакция, – я обрадовался, в миске находилась странная кашица, цвета смешались, но в основном проглядывали фиолетовый и серый. Ещё появился странный запах такой, сильный, что противный аромат спирта исчез. – Это реакция, папа! У меня получилась реакция?

– Сэнни, что это за бумага? – спросил отец очень спокойно.

– Это Эго, папа, оно странно прореагировала со спиртом и тем белым порошком. Смотри как интересно вышло! – я удивленно смотрел в миску, а папа на меня.

Он ничего не сказал, просто вышел из комнаты. А я остался один, нужно было повторить эксперимент с каждым веществом по очереди, а может всё дело в странной книге. Где достать ещё одну? Попросить у мамы!

Я воодушевленный своим открытием побежал к маме, хотел ей всё рассказать, но отец меня опередил.

– Ну как же так, Сэнни? – спросила она расстроенным голосом.

Потом папа то кричал на меня, то спокойно говорил по телефону. Из его возгласов я понял, что мне где-то нужно достать новое Эго и что это будет сложно. В управлении ему сказали приехать в одно отделение не далеко от дома и всё объяснить. Мне было интересно, а можно взять у них ещё парочку книг для экспериментов?

После недолго пути мы оказались в скучном здании, серые стены, ещё более серые люди. Меня привели в кабинет к полному мужчине, который представился, Джафри Редонсом. Его лицо напоминало большой бублик, а пузо выпирала настолько, что он не мог близко пододвинуться к столу. Но он легко двигался, попевая детскую песенку. Джафри попросил всё ему рассказать, и я рассказал.

– И Эго действительно сказало тебе, как себя же сжечь? – спросил мужчина, посмеиваясь. Он обратил свой весёлый взор к папе, но тот ответил ему негодующим взглядом.

– Мне было сказано: «Брать пробирки опасно. Если поджечь этиловый спирт возникнет пламя, которое никто не сможет контролировать». Прямо так и было написано, у меня хорошая память!

– Ты похоже неправильно понял, – мужчина пытался говорить рассудительно. – Эго не в коем случае нельзя сжигать, кидать в воду или ещё что. Это очень важная книга, её нужно беречь, ты же знаешь, что она была дана тебе на всю жизнь?

– Да, я не подумал об этом.

– А надо было думать, – яростно сказал папа. – И что нам теперь делать?

Редонс пытался урезонить отца:

– Знаете, это ребенок! Случаются разные инциденты, вы далеко не первые у меня. Однажды…– по лицу Джафри было видно, что он хочет рассказать весёлую историю, и я бы её с удовольствием послушал, но папа – нет. – Я подам заявку и в течение недели вам сделают копию Эго. Он дал бумажку, когда и куда нужно подойти.

Папа резко встал и вышел.

– Маленький Сэнни Данко, ты меня здорово развеселил, только не нужно жечь своё Эго больше.

– Почему, вы ведь сказали, что проблем нет?

Мужчина растерялся, а папа вернулся и, крикнув мне «идём», снова исчез за дверью.

– Пока, подрывник!

– До свидания, круглый дядя!

Мы вернулись домой, мама сидела на диване и плакала. Я не думал, что она так расстроилась из-за этого Эго. Я услышал шум из лаборатории и понял, что это дедушка. Через секунду я стоял и смотрел, как мой любимый человек собирает вещи.

– Дедушка, что происходит. Это все из-за меня? Из-за Эго? Я не буду больше его жечь? Хочешь, я больше не буду заходить в лабораторию?

– Нет, мой маленький Сэнни, это не из-за твоих шалостей. Я уезжаю из Виоса…Я не знаю, когда вернусь, а всё вещества мне нужно забрать с собой. – Он смотрел на меня, на его лице была жалостливая улыбка.

– Зачем тебе покидать Виос?

– Ты не сможешь понять. Ты не знаешь, как устроен этот мир и почему он неправильный. – Он говорил тихо и медленно складывал вещи в коробки.

– И ты никак, никак не сможешь остаться?

– Нет, Сэнни, мне жаль покидать тебя, твою маму и всё наше семейство, но так надо. Мне пора идти.

– Ты ведь не вернёшься? – в моих глазах стояли слезы.

– Боюсь, ты как всегда прав, мой маленький Сэнни. – Старик присел передо мной и обхватил мою голову руками. – Ты умный и очень любознательный, ты можешь достичь больших высот. Ты не всегда должен слушать других, чтобы стать счастливым. Эго будет диктовать тебе один путь, пытайся идти по тому, что говорит тебе сердце. – Теперь и глаза дедушки были переполнены жидкостью. Он встал и продолжил собирать вещи.

– Дедушка, но у меня столько вопросов к тебе. Почему Эго после моего эксперимента стало пахнуть странно, и оказалось кашицей, а не пеплом? Откуда берется это электричество? Как парят над землей электрокары? Что такое подрывник?

– Эх, подрывник – это ты. А на остальные вопросы ты и сам найдешь ответы. Надо быть прытким, разыскивать по всем уголкам библиотек, забираться в сокровенные места. Ты отыщешь ответы на любой вопрос, если очень постараешься. Что ж, проводишь старика?

Я уже не мог сдерживать слезы и лишь слегка кивнул ему в ответ. Дедушка долго обнимался с мамой, она громка рыдала, потом со всеми остальными, а в конце со мной!

На ухо мне он сказал:

– Если я буду тебе очень нужен, ищи меня возле самого большого пресного моря.

Он уехал, а мы вдвоём с мамой сидели на крыльце нашего дома и плакали. В тот день я узнал много нового, но главное, что я запомнил на всю жизнь, что этот мир был неправильный.

2.

Мы смотрели на мой новый Эго. Глянцевая обложка блестела, ещё не омраченная царапинами. Страницы были ровные и мягкие.

– Почему в закрытом виде четко различаются листы, а когда мы открываем Эго, всегда видим именно сегодняшний день и не можем открыть никакой другой?

Джафри Редонс смотрел на меня с грустью и удивлением.

– Эх, так задумано. Я не знаю, как работает эта штука, но могу отдавать заявки на копии. – Мужчина улыбнулся, как будто оправдал своё незнание.

– Это значит, что есть какая-то база, где хранятся Эго граждан в Виосе.

– Да, такая электронная база есть.

– Сколько памяти она занимает, вы её видели?

– Нет, моё дело – заявки, Сэнни. Ты не грусти, что не знаешь ответов. Эта система слишком идеальна, чтобы задавать вопросы. Я считаю, работает, и ладно. А как, это уже не моё дело!

– А чьё дело?

– Создающих Эго, ну там, инженеры, биологи, программисты.

– А где их можно найти?

– Ты опять требуешь слишком многого, у них не написано на лбу «я создаю Эго».

– А где находиться эта организация… Создающих Эго.

– Центр изготовления Эго находится в центре города, знаешь где…– Джафри резко замолчал. – Ты же не пойдешь туда? И не будешь спрашивать каждого встречного о том, как делаются Эго?

Я задумался, наверно, ответ «я туда пойду» разозлили бы Редонса, но врать не хорошо. Я открыл новенький Эго. В моих глазах появился свет, я увидел свой дом и как мама печет булочки.