Жизнь. Инструкция по применению

– Я не жалуюсь ни на что, – мне не понравилось куда она завела хорошо начинавшийся разговор.

– Ой да ладно тебе, не обижайся, в этом доме так тихо. И ты особо не разговариваешь, вот мне и остается только одно – ворчать.

На столе стояло несколько блюд в красивых тарелках на нежных тканевых салфетках, похоже, что они были новые. Мы принялись есть. Мама угрюмо смотрела на свою тарелку и не охота ковырялась в еде.

– Как твоя работа? – спросил я.

– В маленьком городке работа бухгалтера не отличается весельем. Но в администрацию недавно пришло поручение восстановить старый завод. Помнишь…? – я кивнул. – Там раньше было большое производство. Это далековато от нас, нужно сделать дорогу, подлатать здания, я рассчитывала некоторые аспекты. И затрагивает это все сферы: в нашем социальном отделе наняли больше рабочих, экономисты заняты расчётами зарплат, продовольствиники договариваются о поставках. Ах да в информационной сфере – продвигают идеи выгодности данного предприятия и успешно привлекают новые кадры. – Мама была воодушевлена.

– Это здорово, а что там будут производить?

– Знаешь, я не вдавалась в подробности, и нам не очень-то и рассказывают. Главное, что все вдохновлены новым занятием и ожидается большой приток граждан.

– На этом же заводе когда-то работал отец…может, и он вернется, – я затронул неприятную для мамы тему.

– Твой отец покинул Виос, сомневаюсь, что с восстановлением завода ему станет вдруг нравится здешний уклад жизни! – Её довольное лицо вдруг стало злым, хоть она и пыталась это скрыть.

– А где именно он, отец? – я пытался достучаться до женщины, которая не давала мне ни малейшей информации.

– Я знаю не больше твоего: твоему отцу не нравилось, что ему диктует как жить Эго. Его не устраивало, что Управляющие Виосом программирует нашу жизнь, а мы простые работяги, которые выполняем приказы, хотя не глупее других. Ему было мало тебя и меня, чтобы остаться, и он ушел! – Её вилка упала на тарелку с резким звуком, она посмотрела на меня с глазами, наполненными яростью. А потом встала и вышла из комнаты.

Солнце на улице уже село и краски в столовой стали не такими мягкими и уютными. Я задернул шторы и убрал посуду. Наверно стоило как-то утешить маму, но я не знал, как, ведь я сам и стал причиной её грусти. В Эго было написано:

«Иногда, чтобы помочь человеку, нужно просто находиться с ним рядом».

“Крестовый поход Хроно”

Я вошел в мамину комнату.

– Мама, хочешь мы посмотрим фильм про строительство электросетей?

– Да, конечно, – сказала она, всхлипывая.

6.

Я осторожно постучался в дверь, на которой было написано: «Кафедра Эгологии» и вошел. На меня как будто на шипели кошки, когда я спросил про нахождение Вайнера:

– Его кабинет выше и дальше, кафедра большая! Зачем было заходить сюда?

Я нашел нужный кабинет, по открытой двери и голосам. Вайрен инструктировал студентов как не нужно заниматься наукой.

– Здравствуй, ты в мою исследовательскую группу? – сказал он, как только я появился в проеме.

– Да, я Рендон Скари, студент первого курса…

– Хорошо, вот тут запиши свои данные,– он протянул листок, – я немного занят, тебе расскажет о том, чем мы тут занимаемся …– он осмотрел комнату, студентов было около десяти человек и все словно по команде, начали отвадить глаза и демонстрировать свою бурную деятельность.

– Я могу, – сказал уже знакомый весёлый голос.

– Замечательно, Валери! Не забудь провести экскурсию и представить всю нашу команду. Продолжим.

– Привет! Как здорово, что ты пришел! Мне некого было мучить! – сказала Валери и широко улыбнулась, – значит Рендон Скари, может я буду называть тебя Ренди или Дон?

– Лучше Ренди, – мне стало некомфортно.

– Хорошо, а я Валери Ярдон. Небольшая историческая справка: Вайрен давно собирался создать некий кружок, это нельзя назвать научной группой, пока. Я долго просила его заняться со мной чем-нибудь, и он решил создать такое сборище студентов, которым нечего делать в свободное время. – Она очень свободно себя вела, как будто мы давние друзья и она рассказывает мне интересную историю. – Вообще, Эгология – наука достаточно новая, и научных работ по ней н так много, большинство данных скомкано в непонятные формулы, которые больше подходят механикам. Наша задача: создать научный материал, который предоставит студентам информацию о том, как создается Эго, рассматривая не техническую сторону вопроса. Для этого мы сейчас исследуем старые документы о первых Книгах Жизни. А потом Вайрен обещал нам настоящую экскурсию в Центр Эго. Его женя входит в совет, а сам он знает большое количество Создающих Эго.

Мы вошли в небольшое помещение, где стояло много столов с расчетными машинами, и за каждой сидел человек, в наушниках и громоздких очках. Никто не обратил внимание на нас.

– Это расчетный центр, маленький, здесь в основном тренируются студенты, которые проверяют теории Эгологии, ты пока не вдавался в основы этого предмета, но там ничего сложного нет.

Мы постояли немного, однако погруженные в свой мир люди так нас и не заметили.

– Пойдем дальше.

В другой комнате были большие шкафы с книгами и бумагами. Ну как шкафы, кипы макулатуры скрывали очертания мебели, казалось, здесь прошел дождь из белых листов. А студенты копались в этой неразберихе с ошалевшими лицами.

– Многая информация находится в печатном виде, здесь сохранились документы времен, когда только изобретали Эго. Никто не кладет бумаги на свои места, поэтому такой беспорядок. Но сюда часто загоняют первокурсников, чтобы это исправить. – Я почти привык к её самодовольной улыбке.

Мы шли по длинному обшарпанному коридору, остальные комнаты были смесью первой и второй: огромные компьютеры, бумаги и люди, поглощённые своим занятием.

– В общем-то больше нет ничего интересного, вернемся в нашу лабораторию.

Этот кабинет не отличался от остальных тусклые пустые стены, компьютеры, но поменьше, древние книги и рукописные приказы, доска на которой видимо отображалось, кто какие бумаги должен разобрать сегодня.

Валери познакомила меня почти со всеми и каждому мило улыбнулась и узнала, как у него успехи. Я никого не запомнил, в моей памяти редко откладывались имена, наверно за ненадобностью. Мне выдали стопку листов и сказали изучить, сделать заметки, и, если обнаружиться что-то важное, сообщить. Однако, что может оказаться важным, мне не сказали. Так я и узнал, что же такое научная работа на кафедре – эксплуатация студентов при выполнении муторной и никому неинтересной работы.

На листах были рекомендации по разработке сфер жизни в Виосе.

«Стоит разделить людскую силу на категории соответствующую их умственным способностям, так Поддерживающие Виос: рабочие, учителя, фермеры, врачи, механики (низкого уровня) и другие будут составлять основную часть населения. Управляющие Виосом: социологи, психологи, ученые, политологи, инженеры будут тщательно отбираться на свои должности. Создающие Эго (основу нашего Виоса): генетики, высшие инженеры, программисты, высшие механики будут воспитываться в определенной среде соответствующей их будущему роду деятельности. Они не будут контактировать с окружающим миром открыто и могут быть выдвинуты только на должности в совет. Совет же будет выдвигать новые законы, следить за производством Эго и за деятельностью всего Виоса.»

Попадались и просто обрывки каких-то сообщений:

«Отток населения поле зачтения основных правил Виоса, говорит о неготовности народа понять целесообразность такой системы. Многие возмущаются, называя её диктатурой, но прошу заметить, что 40% населения полностью готово принять Эго прямо сейчас. Так что волноваться не стоит. Генетики рассчитали, что даже при такой потери людей, через 30 лет населения станет достаточно, чтобы Виос существовал безупречно. С. Сариг»

Ничего волнующего не попадалось, про то как именно создавались Эго не было ни слово. Мне казалось, что я зря теряю время и для себя ничего нового не узнаю. Возможно мне не доверяли более серьёзные записи.

7.

Почти неделю я копался в бумажках. Мне казалось, что все остальные занимаются более важными делами, чем я. Они знают намного больше. Я постоянно пытался понять, о чём они говорят, где берут книги. Сосредоточенности не было, текст не поддавался моему растерянному мозгу. Меня наполнило отчаянье. В такие минуты я утыкался в Эго, пытаясь найти своё спасение. В глазах становилось мутнее, а на сердце спокойнее.

«Единственная известная мне роскошь – это роскошь человеческого общения».

Антуан де Сент-Экзюпери

– Что это значит?

– Тут все ясно: тебе непременно стоит обменяться мнениями с другими. Набрать данных, уточнить детали, поговорить с людьми.

– Не думаю, что это поможет. Я не смогу!

– Что сложного? Говоришь: привет, как дела, какой классный у тебя свитер! А ты знаешь, как мне исправить свою жизнь? Все просто!

– Ну да, этим не тебе заниматься.

– Я буду рядом, где-нибудь … в коридоре. Вот смотри как раз Валери пришла. Ты запомнил: привет и так далее?

–Привет, – сказал я совсем тихо.

– Что?

– И так далее, – тоже тихо.

Студентка посмотрела с непониманием.

– Извини! Привет! – Я попытался изобразить вежливость.

– Привет, привет! На самом деле неожиданно слышать от тебя хоть какие-то слова! – сказала она нежным голосом.

– Да, я … Валери, а можно узнать, я прочитал около тысячи страниц с непонятным содержанием, а Эго упоминается там только в скользь. – Я был предельно острожен и слегка растерян.

– А что ты хотел? всё и сразу? Этого не будет. Слишком много бумаг и слишком мало полезной информации. Я считаю, что мы ничего интересного не найдем в этой макулатуре, но профессор говорит, что детали в мелочах и для истории всё важно.

– И у всех одинаковые документы?

– А ты думал, тебя обделяют информацией? – она усмехнулась. – Нет, у всех одинаковые бесполезные бумажки. По правде говоря, все важные документы нам не предоставляются, Совет не очень любит рассказывать свои секреты. Немногие посвящены в процессы изготовления Эго, и скорее всего не ты, не я этого никогда и не узнаем. – Валери говорила серьезным голос, она явно не шутила.

Понимание, что пришел сюда зря и мне никто не поможет, обрушилось на меня слишком резко. Обдумывая своё прискорбное положением, я пошел к столу. Мне вдруг стало нехорошо, кровь отлилась от головы, появилась сильная слабость, ноги не слушались.

– Ренди, постой, ты почему так расстроился? – девушка пошла за мной и схватила меня за локоть, она выглядела взволновано. – Брось, ничего же не случилось! – на её лице показалась обычная улыбка. Она смотрела мне прямо в глаза, как будто пыталась загипнотизировать.

– Всё нормально, – сказал я, пытаясь избавиться от неё.

– Ренди, ты скажи, что тебя расстроило? Вдруг тебе сможет помочь Вайрен? Он знает намного больше меня, у него как я говорила, есть знакомые в совете. – В её взгляде была жалость и грусть, она опять видела меня насквозь, читала мои мысли, копалась в тайниках моей души. – В чем дело? Что ты хотел узнать здесь?

– Как… как делаются Эго, – сказал я, потому что не мог оставаться разумным, и она слишком напирала.

– Для тебя это так важно? Почему?

– Я …я. Произошла ошибка… Это не важно. Ты права надо обратиться к Вайрену, так будет лучше, – ясность вернулась также неожиданно, как и покинула меня.

– Хорошо! – она обрадовалась, видимо внешне мне тоже становилось лучше. – Ты только не падай ни в какие обмороки, распугаешь всех студентов. – Валери пыталась взбодрить меня, похоже она действительно была просто доброй. Но она не знала мой секрет и не должна была узнать.

Я сел за стол и стал нервно перебирать бумаги, в надежде, что никто не заметил моего странного поведения. С виду все по-прежнему были заняты своими делами.

– Вышло не плохо…

– Что? Скорее очень плохо! Думаешь она знает? Она точно о чём-то догадывается!

– Она уже поняла, что ты асоциален, замкнут в себе и не умеешь разговаривать с людьми. А ещё, что ты не адекватно реагируешь на некоторые вещи. Что у тебя не Эго, а список фраз, она не могла догадаться!

– Да, но она так смотрит.

– Как на психа, это определенно взгляд девушки, которая пытается понять тебя.

– Зачем ей это?

– Не знаю, возможно с ней тоже не всё в порядке.

8.

Жизнь бывает преподносит сюрпризы: снег в начале лета, радуга в твой день рождения, лицо старого друга в тяжелый жизненный момент или смерть, смерть надежды, когда рождается вера.

Выставка «Виос – наше будущее» предоставляла много развлечений для молодых и активных. Самый новый корпус в университете был отдан под шикарное действо. В актовом зале зачитывались революционные научные работы. Фойе третьего этажа было полностью отдано под увеселительные мероприятия.

Когда я шел по длинному коридору, приближались звуки музыки и мелодичный голос девушки. Посередине комнаты стояла студентка с микрофоном, вокруг нее возвышались четыре колонны: возле одной стояло оборудование, возле другой пуфики, на которых нежились студенты. Над всем этим главенствовала старая огромная люстра, она спускалась с потолка четвертого этажа.

Много, кто стоял возле колонн и наблюдал над несложным действом, атмосферу которого создавала магия прошлого и новаторские идеи настоящего, или красивая девушка с нежным голосом. За ней следовала студентка с волшебной скрипкой.

Внизу, на первом этаже, всё пространство было уставлено столами с листовками. Дискомфорт добавлял огромный баннер на стене, чередующиеся картинки сообщали, что в недалеком будущем нам придется работать на благо Виоса. Здесь были представлены всевозможные профессии. Возле каждого стола стояли по 5 человек, в основном один говорил, остальные вникали. Здесь было много профессоров и деловых людей, от них веяло спокойствием и равнодушием.

В фойе второго этажа проходила выставка. Там были представлены проекты, стояли стенды с новыми технологиями, книгами, но присутствовали и обычные художественные картины, которые не очень уважала молодёжь. Там я и нашел группу чтецов всеми забытых бумажек, то есть научное содружество профессора Вайрена.

Вокруг стола, на котором были разложены какие-то документы, кружил сам Вайрен. Он пытался что-то объяснить окружающим, иногда посмеивался, но непременно уделял внимание каждому, кладя руку человеку на плечо или обращаясь к нему. Он перетаптывался с одной ноги на другую и нервно хватал бумажки. Рядом с ним стояла всегда преданная спокойная Валери и мило улыбалась, чем привлекала внимание людей, не очень интересовавшихся вопросами Эго.

Захари Вайрен вскользь упомянул свою жену Николь, повествуя об Эго. Все обратили внимание на женщину в брючном костюме. Держа руки за спиной, она вежливо посмотрела на всех с серьезным лицом. Это была женщина лет 30, стройная с темными волосами, собранными в пучок, на её лице было несколько морщин. Она выглядела самоуверенно и привлекательно, её хотелось изучить, понять почему же она так дорого себя оценивает. Профессор обращался к ней с вежливость и нежностью, но казалось, он её боялся.

По рассказам Вайрена Николь была талантливым программистом, одним из тех, кто лично занимался разработкой Эго. Её амбиции привели к месту в совете в достаточно молодом возрасте. Продвижению этой женщины по карьерной лестнице можно было только завидовать. И муж завидовал. Он утверждал, что Николь полностью поддерживает его рвение в попытке создать революционную книгу об Эго. Она слегка кивнула головой.

В конце своего рассказа ученый не забыл о своих подопечных и представил каждого из нас, хотя в этом ему помогла Валери, которая помнила все имена. Зрители были довольны выступлением, но я был почти уверен, что через 10 минут они не вспомнят о чём оно было.

Вайрен вежливо подошел к каждому высокопоставленному человеку в комнате и рассказал о своей работе вкратце. Всё это было муторно и скучно, особенно наблюдать, как ученые выпрашивают горстку милости у сильнейших.

Я хотел было уйти, но Вайрен попросил постоять меня возле стенда пока он с Валери ищут какие-то документы. Я больше не мог смотреть на это шоу, поэтому утнул свой взгляд на стол, будто пытаясь вычитать что-то важное. Прошло достаточно времени, но они так и не вернулись, листы, которые раньше были просто неинтересными, стали невыносимыми.

– Юноша, вы не видели моего мужа, профессора Вайрена? – спросил строгий голос.

– Нет, то есть он ушел искать документы, – сказал я, чувствуя дрожь в коленах.

– Это может надолго затянуться, он так любит свои бумаги, – тон стал мягче, но я ничего не ответил и стал смотреть в ту точку на стенде, в которую смотрела она.

– Почему вы решили заняться этим бесполезным делом? – спросила женщина и я испугался.

– Каким делом?

– Вы и другие студенты разбирают старые бумаги и пытаются в них найти ответы на вопросы, которые жители Виоса обычно не задают.

– Мы же студенты, этот труд…

– Нет, зачем это лично вам? – она прервала меня и посмотрела мне прямо в глаза, казалось она намного выше меня.

– Это… – я не знал, что ответить, а её взгляд был непоколебим. – Мне просто интересно как создавались первые Эго. – Я хотел упасть в обморок, чтобы не чувствовать на себе её взгляд.

– Правда? Вы же знаете, что изготовление этого святилища совершенно секретно! – На её лице появилась другая эмоция, это радовало и пугало.

– Да, конечно, но мы не пытаемся отыскать секретные материалы, мы изучаем историю.

– Конечно, однако же я не верю, что, смотря в прошлое вы не пытаетесь понять настоящее. – Она осмотрела зал, я молчал. – И как разумному члену Виоса пришло в голову заняться изучением этого, это было написано в вашем Эго? – она вновь посмотрела на меня с неистовым взглядом.

– Нет, я не… – страх нахлынул на меня, женщина ударила по больному, ноги ослабели я облокотился на стол, однако попытался сохранить невозмутимое лицо.

– Знаете, а что сейчас написано в вашем Эго? Что вы должны мне ответить, согласно священному писанию Виоса?

Я дрожащими руками достал из кармана небольшую книжку. В ней должно было быть моё спасение, но я нашёл только погибель. В этот самый момент картина мира смазалась, серый цвет пролился на все предметы. Я почувствовал режущую боль в груди и потерянность.

«Правда – это бомба, которая убивает двоих: того, в кого ее бросили, и того, кто ее бросил».

Ф. Партюрье

Я был в смятении, что я должен сказать члену совета? Скажу правду – она не поверит, а соврать правдоподобно я не смогу. Мыслей не было, я поднял глаза и увидел её лицо. Одновременно и мягкое, и жесткое, способное на сострадание ко мне, но требовавшее от меня чистосердечного признания. Но в основном я видел добро в этом человеке.

Я опустил голову, зажмурил глаза и сказал:

– Там написано, что настоящая правда всегда неправдоподобна…

Она вновь прервала меня.

– Я не понимаю мальчик, ты шутишь надо мной? Там не может быть такого? – женщина растерялась и сделала шаг назад.

– Понимаете, в моем Эго написаны только фразы, которые не связаны с моей жизнью. Как та, которую я пытался вам сказать. – Я не осмеливался поднять взгляд.

– Этого не может быть, я знаю, как устроены Эго и что должно быть в них написано. Признайся, что ты лжешь!

– Извините, но я не вру. Я пытался объяснить мою проблему и раньше в детстве, но мне никто не верил. Как не верите сейчас и вы.

Мы стояли молча несколько минут. Николь была в шоке и видимо не знала, что делать. Я был раздавлен, как будто все унижения, которые преследовали меня по жизни сосредоточились в этом моменте и давили с новой силой.

– Послушай, мне надо поговорить с мужем, ты сможешь его найти? – женщина говорила совсем ласковым голосом, как с ребенком.

– Да, – ответил я и быстро зашагал на кафедру. На спине я чувствовал сосредоточенный взгляд, но пока не знал, что он предвещал.

9.

– Жизнь бывает такой удивительной и интересной, когда ты хочешь сделать её удивительной и интересной! – так сказала мне мама, уговаривая сходить с ней в небольшой поход.

А Эго ответило:

«Бояться надо не смерти, а пустой жизни».

Бертольд Брехт

И я согласился, однако основным доводом было то, что мне надо было сообщить, важнейшему мне человеку, новости. Я был уверен, мама разозлиться, ведь я поднял свою проблему на обозрение слишком важных людей. Я уже слышал её осуждение. Хотя плелся в десяти шагах от неё, но все же боялся, что она все поймет и сбросит меня со скалы. И лучше это случиться сейчас, пока мы не поднялись высоко.

– Идти в горы, разбивать палаточные лагеря, летать на аэропланах – было развлечением наших давних предков. Современные технологии позволяют нам обходится без тяжелых физических нагрузок. А многие считают, что тратить на это своё время бесполезно и опасно. Однако же я работою в горах и жутко люблю их. Водить группы людей стало неким обычаем. Некоторые расслабляются, некоторые хотят новых ощущений, для других это набор опыта для работы. Последняя группа людей наиболее многочисленная. – Отвечал наш проводник на расспросы мамы.

Она была общительной, часто смеялась, разговаривая с другими, но в некоторых случаях это было явно неуместно. Женщина считала людей исключительным источником знаний и постоянно к ним тянулась. Я этого не понимал, это было ещё одним поводом для восклицаний: «Как у меня мог родиться такой сын!?»

– Весь поход будет длиться примерно 8 часов. За это небольшое время вы успеете испытать бурю эмоций. Сначала мы будем поднимать до того холма, – он показал в непонятном направлении, – за ним будет переправа через реку, а там мы подымимся на старой машине до вон той далекой снежной вершины. Затем мы немного спустимся, устроим обед на площадке с шикарным видом и спустимся с другой стороны склона. Всё просто!

– Это так замечательно, я давно мечтала выбраться на что-нибудь такое! Как здорово, что я встретила вас. – Мама посмотрела на мужчину с мечтательным взглядом. Он ласково улыбнулся ей в ответ. – Ренди, ты же тоже рад прогулке? Ты не устал? – она обернулась.

– Нет, мама, – сказал я вялым голосом.

Мой ответ её не очень волновал.

– Замечательно! – воскликнула она радостно, ей давала сил идея. Но не очень понятно какая. Я надеялся, что она не решила меня убить после стольких лет.

Настала долгожданная остановка, мы шли почти два часа по крутому склону. Я скинул рюкзак и обернулся. Солнце поднялось достаточно высоко, оно обливало светом долину между невысоких гор. В некоторых местах была видна речка, которая спускалась с бока гиганта, не поддававшегося моему покорению. Вид заслуживал усилий. И я вдохновленный сел перекусить.

– Тебе нравиться? Здесь так замечательно! – сказала мама.

– Да, неплохо, я только не понимаю: ты никогда не любила проводить время так, а тут вдруг собралась в поход?

– То, что я тебе не говорила, не значит, что я не хотела заняться активностями. – Сказала она так, как будто её в чем-то пытались уличить.

– Ладно. – Я продолжил есть.

– Знаешь, на самом деле мы с твоим отцом часто ходили в походы в молодости. Горы, палатки, сплавы по реке – мы так это любили. А потом это стало «не модно», нынешнее общество не одобряет. Но я решила, что нужно устроить это для тебя. Твой отец был бы разочарован, узнав, что я даже не показываю тебе мир. – В её глазах появились слёзы, она опустила голову. – Это наверно завод, из-за него я начала часто думать о нём.

Больше мы не разговаривали на эту тему, я решил не расстраивать её и не поднимать вопрос о деле всей моей жизни. А оно заключалось в слушанье, которое Николь Вайрен устроила для меня. Она с мужем решила, что врать я не могу и будет правильно поднять вопрос об моём Эго перед советом. В течении трёх дней она общалась с важными людьми, решая, как лучше преподнести мой случай, чтобы всё было секретно.

Николь добилась для меня слушанья перед советом Виоса, и объяснила мне, что я должен говорить. Оно должно состоять через два дня, и от этой мысли меня бросало в дрожь. Я не знал, что буду говорить, как буду оправдываться. Я не хотел быть там один и собирался позвать маму.

Мы проделали сложный путь и поднялись на пик. Прохладный ветер пробирал до костей, ещё и от снега веяло холодом. Но я не мерз, из груди рвался огонь, которого до этого никогда не было.

На вершине открывалась великолепная панорама долины и гор. Городок внизу казался мизерным, крыши домов почти не различались. Ели очерчивали путь, по которому мы пробирались на небольшой машине. Справа была видна река, которая с этой высоты казалась узкой, хотя переплавлялись мы достаточно долго. Все были в восторге от вида гор и снега. Я почувствовал себя счастливым. Здесь все проблемы казались не значительными, а я казался себе великим и ничего не боялся.