Избушка, кот и другие неприятности Наськи Соловьевой

– Мамочки? – прошелестел голос неведомого чудовища, уставившись точнехонько на меня. – Никогда такого странного имени не слышал…

– Хозяин лесной, не серчай на эту безголовую, это она сдуру болтнула – не подумала…

– А зачем же ты ко мне глупую-то приве-е-ел? – провыл трухлявый… эм… пенек?

Не, ну а как его еще обозвать: труха сыплется, ветки во все стороны торчат, листики такие, словно их сперва хорошенько пожевали, а затем выплюнули за ненадобностью, а еще сам этот, как его там… короче, он здоровый, раза в два меня выше, но такой скрюченный, что можно подумать, будто передо мной такой ста-а-а-арый-старый дедок. Ему лишь тросточки не хватает, чтобы идти стало легче.

– А… а вы кто? – осмелилась я все же задать животрепещущий вопрос.

И вот тут я поняла, что что-то явно сделала не так: кот, испуганно мяркнув, резко упал жирным пузом на землю и прикрыл голову лапами, тихо повторяя: «Ой, дура, ой и дура! Я же предупреждал! Ой, что будет… домой хочу…»

Стою, понять не могу, что такого я спросила, вроде вопрос-то не страшный и ничего в нем такого нет, но стоило только перевести взгляд с Ростика на… вот эту трухлявую образину, как поняла, что, таки, да, я что-то ляпнула, не подумав.

– Кто я такой? – прошипело это существо, начав раскачиваться из стороны в сторону, и смотрит на меня при этом так, что будь у меня хоть капля стыда, я бы точно сгорела на месте, а так… стою, значит, ничего не понимаю, кот от страха дрожит, мистер-Пенек отчего-то злиться и… Видимо, причиной всего этого являюсь, непосредственно, я.

Ну, я и ляпнула:

– Ну так что, как зовут-то вас, а? Не Пеньком же называть, в конце-то концов, – и так непринужденно пожала плечами, что сама приофигела. И откуда только столько наглости во мне? Никогда за собой не замечала раньше!

– Кто Пенек, я? – еще пуще начал шипеть он, размахивая своими ветками в разные стороны, словно руками, да вот только беда – он их, похоже, не контролировал, потому как они пытались дотянуться до меня, но у них, у «рук», ничего не получалось. Я даже хмыкнула.

Ой, зря!

– ТЫ еще и насмехаешься надо мной?! – окончательно взбешенный, взревел хозяин леса, наступая на меня.

– Кто? Я? – всамделишно удивилась, вскидывая брови. – Что вы, ни в коем разе.

– Молчи, дурочка, молчи! – подсказал мне Ростик, но я не я, если послушалась бы какого-то кота.

– Короче, мистер, я вас не знаю, не понимаю, для чего этот жирдяй, – кивнула в сторону кота, – меня к вам привел, но это крайне невежливо стоять и молчать, когда к вам обращаются. Вы вообще соображает, о чем я вас спрашиваю?

Непонятное существо даже замерло на мгновение от моей наглости, а затем, ка-а-а-к, заорет:

– Да как ты смеешь так разговаривать со мной?! Ты, – и презрение во взгляде, а в словах яд, – жалкая человечка! Еще слово, и ты никогда не выйдешь из моего леса!

– Ой ли! – хмыкнула я, доставая из кармана свой мобильник. – Компас еще никто не отменял. Где Север – знаю, остальное – дело техники.

– Молчи-и-и! – уже откровенно рыдая и трясясь всем своим тучным тельцем, провыл Ростик, в ужасе глядя на Трухлявого.

– Слушай, ну чего ты боишься какую-то корягу, а? – поинтересовалась у него, при этом четко осознавая, что у самой страх куда-то пропал. Странно это все.

Не, ну серьезно! Передо мной страшное чудовище, от которого реально мороз по коже, а я не боюсь и даже имею наглость дерзить ему! Чудеса, да и только!

– Послушайте, неуважаемый, а давайте-ка мы тихо и мирно разойдемся, кто куда, и все… словно мы друг друга никогда не видели. А?

– КАК. ТЫ. СМЕЕШЬ. ТАК. СО. МНОЙ. РАЗГОВАВРИВАТЬ?! – грозно прорычал этот ненормальный Пенек, грозовой тучей надвигаясь на меня. И столько в его взгляде жгучей ненависти появилось, что, таки, да, я поняла, что, походу, переборщила. Язык – враг мой!

Вот тут-то мой инстинкт самосохранения и сработал. Ну, лучше поздно, чем никогда!

– Эм, – начала я пятиться задом, не упуская из вида это космато-трухлявое чудовище, – кажется, нам уже пора… – а затем Ростику: – Поднимайся, зверюга мохнатая, нам ноги нужно уносить…

– Н… не могу-у, – промяукал кот, еще сильнее вжимаясь пузом в землю и вращая глазами, как ненормальный.

А монстр-то все надвигается… Только… медлительный он какой-то… Хотя, вон, уже пара метров до нас с котом остались.

– Слушай ты, котяра недоделанный, а ну, поднимай свой жирный зад и выводи меня из этой чащи! Сам завел, сам и выведешь! – и я даже притопнула ногой для пущей убедительности.

Но все мои увещевания не возымели ровным счетом никакого эффекта – кот все так же продолжал лежать на земле…

И вот тут я заметила странность: Ростик все это время смотрел на это чудовище и не мог отвести от него взгляд…

– Ростик, а посмотри на меня, а? – попросила кота.

– Он не с-с-с-сможе-е-ет, – прошипел мистер-Пенек, надвигаясь и…

Вашу ж маковку! У него, оказывается, еще и пасть имеется! Да не абы какая, а с сами натуральными клыками во всю харю! Да он и меня заглотить может и даже не подавится!

– Ростик! – взвизгнула я, теперь и в самом деле сильно испугавшись – как-то нет желания стать закуской этому монстру. – Ростик, вставай и бежим, на фиг, отсюда! Ты зачем вообще меня сюда притащил?

– По… познакомиться, – честно ответил он, но взгляд на меня так и не перевел.

И тут до меня дошло:

– Ах ты черт болотный! – разъяренно посмотрела на хозяина леса. – Ты же моего Ростика гипнотизируешь! Ах ты ж чучело трухлявое! – да, я очень и очень сейчас злая! – Да чтоб тебя крысы погрызли! Да чтоб у тебя ветки отсохли и обломились! Да чтоб твоя лиственная шевелюра отпала, на фиг, и никогда больше не отросла, да чтоб ты иссох, сволочь лесная!

– Настя! – взмолился Ростислав, в ужасе глядя на опешившего монстра, который, почему-то, начал пятиться назад, а затем и вовсе испуганно уставивлся на меня.

– Ведьма, – только и сумел прошептать он, прежде чем случилось невообразимое!

Откуда ни возьмись, появилось целое полчище крыс, с рвением принявшиеся грызть этого гада, ветки дружно сделали тайм-аут и… отвалились, к едрене-фене! Ну а листочки приказали «долго жить», последовав примеру веток – опали на землю небольшой кучкой… сам же монстр, даже и сказать ничего не может, лишь беззвучно шевелит зубастой пастью и… сохнет. Не, серьезно, этот Пенек реально начал стремительно сохнуть… Пока от него не осталась лишь одна труха.

И вот стою я, значит, открываю и закрываю беззвучно рот, не в силах даже пошевелиться, Ростик же наоборот, поднялся с земли и в ужасе уставился на то, что не так давно нас хотело сожрать…

– Настасья, а ты вообще знаешь, кто это был? – осторожно поинтересовался кот.

Неопределенно пожала плечами, не в силах оторвать взгляда от трухи.

– Это, между прочим, был сам хозяин леса – Леший. Он тут главный… – посвятил меня в детали Ростислав, а затем уже тише добавил: – Был главным. Теперь, кажется, он – главная труха этого леса.

Честно говоря, стояла в шоке, но если наивно подумала, что на этом все и закончилось, то вот тут я глубоко ошиблась. Стоило только сделать шаг в сторону, как путь мне преградили те самые крысы, что не так давно грызли самого Лешего и, на чисто русском, отрапортовали:

– Задание выполнено, госпожа ведьма. Какие приказания будут дальше?

Все, теперь полный кабдздец! Мой разум решил взять тайм-аут и побыть в небытие какое-то время.

Последнее, что запомнила – кинувшийся в мою сторону кот с воплем «Настя!», и мой мир померк.

Глава 6

– Настенька, ну очнись же, – теребил меня за плечо кто-то очень настырный.

– Ростик, – прохрипела я, пытаясь разлепить глаза, – прекрати тормошить, а то голова и так уже раскалывается!

– Ну, слава богу, – выдохнул кот, – ну и напугала же ты меня!

Кое-как поднялась, усаживаясь на траве, огляделась.

Темного леса не было – я снова оказалась на залитой солнце полянке, а рядом со мной все тот же вредный жирный кот огромных размеров!

– Ну что, Великолепный, – с сарказмом поинтересовалась я, пронзая его взглядом, – что скажешь в свое оправдание? Ты зачем меня к тому монстру повел? Хотел, чтобы он меня сожрал?

– Что ты! – тут же замахал лапками Ростик, тем самым опровергая мои слова. – Знакомиться, Настасья…

– Наська, – машинально поправила его.

– Он ведь тут главный… был. Все к нему на поклон ходили, и никто без его ведома не имел права колдовать в лесу, даже ведьма. Нужно было прийти, склониться в почтении, вопросов глупых не задавать и вести себя тише воды и ниже травы… А ты что учудила? Я для чего тебе инструктаж проводил? Ты где в это время витала? В облаках, что ли?

Не стала ему говорить, что и правда задумалась и совершенно пропустила мимо ушей все, о чем вещал этот пушистик.

– Вот что теперь делать, а? Кто лес охранять от жителей окрестных деревень и сел будет? Они ж теперь так распояшутся, что нам, зверям лесным, бежать придется! Нет у нас больше хранителя! – запричитал Ростик, хватаясь мохнатыми лапками за голову.

– Ой, да ладно тебе, – отмахнулась я, – может, оно и лучше, что этого пенька трухлявого не стало? Вон, как он тебя в страхе держал, ты даже с места сдвинуться не мог. Кстати, а почему? Он что, и правда тебя гипнотизировал?

– Нет, – покачал головой кот, смешно морща носик, – у него магия древняя была, которая позволяла жителями лесными управлять, а тут ты… Кстати! – словно вспомнив что-то сверх важное, воскликнул хранитель рода ведьминского, – а почему его магия на тебя не подействовала? Я, значит, и с места сдвинуться не мог, а ты перемещалась легко и непринужденно, да еще и колдовать как-то умудрилась.

– Кто? – удивленно уставилась на котика. – Я? Колдовать? Ростик, ты в своем уме? Головой чай, не ударялся, не? Нет у меня никакой магии! Отродясь не бывало!

– Нет! – уверенно начал трясти головой пухляш. – Это у тебя нужно спрашивать: не ударилась ли ты головой. Ты зачем Лешего изничтожила?

– А какого фига он магию применял? Зачем пасть свою на меня ощерил? Ему что, так сложно было ответить на мой скромный вопрос?

– Да никто никогда не спрашивал его имени, Настасья! – зарычал Ростик, вздыбливая пушистую шерсть.

Уй, пусечка какой! Потискать его, что ли?

– Все и так знали, кто он такой!

– А вот я не знала! – рявкнула в ответ.

– А если бы ты внимательно меня слушала, то и вопросы задавать бы не пришлось! – шипел кот, грозно глядя на меня.

– А если бы ты меня к нему не повел, то и слушать бы тебя не нужно было! – тут же парировала я.

– Да если бы я тебя к нему не повел, то ты не смогла бы колдовать да дела великие творить! Ты же потомственная ведьма, Настасья!

– Наська! – снова поправила его.

– Нась-ка! – смешно скорчив рожицу, съерничал котик. – Тьфу на тебя, безмозглая! Ты даже не представляешь, что натворила!

– Ну, так осведоми меня об этом!

– Если выражаться твоим языком, то хана нам всем! – выдал Ростик, и для пущей убедительности скрестил лапки на груди и вывалил язык наружу.

– Хана-хана-хана! – вдруг раздалось со всех сторон.

Я, чуть привставая, огляделась, выискивая глазами тех, кто пропищал. И чуть не закричала!

Крысы! На меня устремилась целая армия здоровенных крыс!

– Госпожа ведьма! – пропищала одна из вновь прибывших, здоровее-е-енная такая! вставая на задние лапки и приставляя к своей голове переднюю лапку. – Ваш личный состав к службе готов. Какие будут приказания?

– Етить твою ж маковку! – ошарашено выдохнула я, шлепаясь задом обратно на землю.

Крыса почесала затылок и выдала:

– Задача не ясна. Можно поконкретнее?

– Копать-хоронить! – выдала я любимую фразу Мейвис из мультика, которую с радостью переняла у нее в свое время.

– Так точно! – отчеканила крыса и, втянув живот, выпрямилась во весь рост, чтобы отдать честь, а затем шустро свалить с глаз моих. Уводя за собой и полчище своих собратьев.

– Будь так любезна, Настасьюшка, – медовым голоском начал Ростик. И мне это ох, как не понравилось. – Ну, вот и что ты сейчас сделала? И кого же, по твоему мнению эти вонючие грызуны пойдут копать, а затем хоронить? М? Ты куда их направила?

– А… я… – начала заикаться. – И что теперь делать?

– Это ты у меня спрашиваешь? – выпучил свои зеленые глазище этот комок шерсти. – Ты хоть иногда думаешь, прежде чем что-либо сказать? Твоя пустоголовка хоть иногда соображает адекватно?

– Ростик, а… а почему они меня слушаются? А еще, почему они говорят?

– Почему слушаются? Да потому, что ты СЛОВО ведьминское сказала, магия твоя родовая сработала, а почему говорят… – он довольно хмыкнул, – ну так ведь и я тоже разговариваю. Или ты этого не заметила?

– Ну почему же, заметила, – насупилась я, складывая руки на груди.

– А раз заметила, то вот послушай тогда еще: мы, Настя, существа волшебные, потому как живем в мире, наполненном магией. А этот лес, милочка, он под охраной самого могущественного существа был – Лешего. Он оберегал нас всех от охотников и браконьеров, не давал нас в обиду, советом мог подсобить, коли припекало.

– А что взамен? – подозрительно сощурилась, глядя на кота. – Не поверю, что это он все по доброте душевной делал.

– А в замен мы ему жертву приносили, – как-то нехотя ответил Ростик, и почему-то отвел глаза в сторону.

– А если быть поконкретнее? – начала выпытывать у него.

Но он лишь покачал головой и резко перевел тему разговора:

– Домой пошли, ты ж, поди, голодная.

И правда, об упоминании о еде живот так заурчал, что, боюсь, его с другого края Темного леса слышно было.

– Ладно, – согласилась с ним, – идем. Я и в самом деле голодна так, что готова быка целиком проглотить!

Ростик как-то странно на меня покосился, словно соизмеряя мой рост и рост того, кого я хотела схомячить и, кажется, его это весьма и весьма впечатлило, если судить по тому, как удивленно расширялись его глаза. Что ж, не буду его разубеждать в обратном. Но и пусть не надеется, что избежал разговора о жертве Лешему – я еще выведаю у него все секреты. Даю слово! Не зря же я – Наська Соловьева. Девочка с Земли!

Глава 7

Как только мы оказались в избушке, Ростик, запрыгнув на лавку, деловито сел, положи лапы на стол и скомандовал:

– Сливки мне! Чистые, не разбавленные!

От такого командирского тона я приофигела и хотела, было, уже пойти да усы вырвать за такую наглость, чтобы впредь не приказывал больше. Не, ну а как еще расценивать, если кроме меня и этого мехового комка в избушке больше никого не было? Как вдруг…

Изба покачнулась, печка пыхнула жаром, из-за чего я даже рукой прикрылась, чтобы она меня ненароком не опалила, а затем начали происходить настоящие чудеса: на столе появилась, сияющая белизной, расшитая узорами скатерть, за ней последовала большая миска, напротив – неглубокая тарелка с зеленой каймой по краям, на середине стоял, начищенный до блеска, самый настоящий самовар. Возле Ростика, словно из воздуха появилась кружка и столовые приборы, и даже сливочки в миске появились, а рядышком пироги да плюшки, а еще на большом подносе жаренная курочка с картошечкой, посыпанная зеленью… М-м-м, вкуснятина! У меня даже слюнки побежали, а желудок скомандовал громкое: «ДАЙ ЖРАТЬ, ЗАРАЗА!»

И вот стою я, значит, слюной истекаю, а Ростислав, чтоб его, Великолепный, с дово-о-ольной мордой наяривает сливки! Глазки от удовольствия прикрыл, усы подрагивают, коготки из лапок вылезают да стол царапают, а еще этот гад мохнатый мурчит!

– Ростик, – медовым голоском позвала его, а он даже ухом не ведет. – Ростик! – Уже более грозно. Молчит, комок шерсти ходячий! – Я тебе сейчас усы повыдергиваю!

– А? – тут же отвлекся от сливок кот, удивленно вскинув на меня взгляд. – Чего орешь, ненормальная?

– Ты офигел? – выдала я, подбоченившись. Кот недоуменно нахмурился, смешно шевеля носом с замаранными в сливках усами. – Ты почему один ешь? А я?

– А чего ты? – не понял он. – Тебя что, кто-то держит, что ли? Садись, да ешь. Или тебе что, особое приглашение нужно?

И столько в его голосе ехидства, что как я им только не захлебнулась!

Но, с другой стороны, он ведь прав – меня никто не держит, а потому…

Тут же устремилась к столу, села на лавку и набросилась на жаренную курочку.

О-о-о-о, какая же она вку-у-у-усная! Корочка хрустит, мяско с косточки слезает – такое нежное, сочное… А еще картошечка… м-м-м!

Жую… ням-ням…

Кот: чавк-чавк, мррр, чавк…

Я: Ом-ном-ном… отламываю куриную ножку, и в рот ее! Ох, как же это обалденно!

И замечаю вот такую странность: Ростик уминает сливки с такой скоростью, что можно только позавидовать! Затем резво хватает кусок курицы и, почти не жуя, заталкивает в себя, затем еще один и еще, после чего пошла картошка!

Я от такого зрелища даже жевать перестала.

– Эм, – начала, кое-как проглатывая непрожеванную пищу, – Ростик, а ты, чай, не подавишься, не?

– Точно! – воскликнул кот и… налил целую кружку чая!

Матюшки-батюшки! Он же горячий!

– Ты что делаешь? – попыталась отобрать у него этот кипяток, но кот так на меня зыркнул, так рыкнул, что я тут же прекратила.

– Не лезь, человечка! – прорычал Великолепный и… как ни в чем не бывало, продолжил поглощать пищу, прихлебывая горячим чеам.

– А… – и вот так мне обидно стало, что я положила курочку на тарелку и встала из-за стола.

Кот даже ухом не повел! Зараза!

– Чтоб ты подавился, котяра мохнозадый! – пробурчала себе под нос и…

Ростик реально начал давиться!

Глазенки вытаращил, закашлялся, но… ни курицу, ни чай из лап не убрал, наоборот – стал еще пуще толкать их в себя!

Эттто еще что за фокусы?

– Ростик, ты совсем с ума сошел? – опешила от его поведения. – Ты ж подавишься, ненормальный!

– Отстань, презренная! – прохрипел он и… продолжил толкать в себя еду!

– Ростик! – взвизгнула я. – А ну, брось каку!

Он и бросил! В меня!

– Ах ты, гад облезлый! – взревела, тут же кидаясь к коту. – А ну, отдай сюда эту вонючую курицу, ты, жира комок!

– Сама жирная! – тут же гневно парировал Ростик, протягивая лапы к обглоданной птице. – Моя!

Не дожидаясь, пока он ее схватит, первой сгробастала и, подбежав к печке, закинула в топку.

Ой, что тут началось!..

Дом затрясся, все ходуном заходило и кто-то ка-а-ак заорет:

– Ты что творишь, идиотка рыжеголовая?!

– М…мам-м-мочки, – выдала я, чуть сгибая ноги в коленях и прикрывая голову руками.

– Наська! – проорал кот не своим голосом. – Ты что натворила?! Ты зачем курицу в топку выкинула?

И снова чей-то неведомый голос:

– Живьем спалю-у-у-у!

– Бежим, дурочка! – взвыл кот, бешено вращая глазами и хватаясь лапками за голову. – Она ж нас сейчас и правда спалит!

– К-к-кто? – отбиваю зубами барабанную дробь.

– Изба! Етить тебя коромыслом! – выругался кот и попытался выскочить наружу.

Не ту-то было! Дверь оказалась заперта!

– Ой! – выдохнул кот, обреченно глядя на меня. – Нам каюк. Спасибо, Нась-ка!

– А че я-то? – обиженно выдавила из себя, тоже пытаясь открыть дверь – не поддается, зараза! – Это ж не я курицу целыми кусками в себя толкал, чай кипяточный в себя вливал и даже глазом не повел! Ты жрал, как ненормальный!

– Я?! – взвился Ростик, вздыбливая шерсть. – Да чтоб я, воспитанный и интеллигентный кот так себя вел? Да ни в жизнь! Вот те зуб! – и он даже щелкнул зубами для пущей убедительности.

– Я те что, врать буду?! – заорала на него. – Да больно надо! Я ж тебя…

Договорить не успела, потому как… Изба, вдруг, резко накренилась и… резвым шагом куда-то пошагала!

– А-а-а-а! – заверещала так, что сама чуть не оглохла.

Ростик упал на пузо, уши к голове прижал, хвост поджал и лежит, трясется весь.

– Пропал! Столько лет жил, горя не знал, и надо же было заявиться этой ведьме безголовой! Вот так и помру в расцвете лет!

– Вот я вас! – снова этот противный голос. – Вот я вам покажу! Вы у меня сейчас попляшете! Мою стряпню, да в топку? Не прощу!

– Прости ее! – взмолился кот, чуть ли не рыдая. – Не думала она, что творит!

– Че это не думала? Очень даже думала! Не фиг было в себя эту дрянь пихать! Ты ж из-за нее соображать перестал! – тут же попыталась оправдаться я, держась за край подоконника, чтобы не свалиться – изба-то несется, не пойми куда, а потому нас с Ростиком трясет так, что мама – не горюй!

– У-у-у-у! – взвыла избушка и… припустила пуще прежнего.

– Ро…о…о…о…сти…и…и…ик, по-мо-мо-мо-ги-и-и-и! – визжу я, цепляясь теперь уже чем придется, за что придется.

Кот же, вытаращив глаза так, что те чуть на лоб не лезут, вцепился когтями и зубами в пол.

– Не мо-о-оху-у-у! Шам кое-как де-е-ержу-у-усь!

И тут я как заору:

– СТОЯ-А-А-А-АТЬ!

И мы реально встали, как вкопанные! Вернее, изба резко остановилась, а нас с Ростиком так швырануло, что мы оба вылетели из этого треклятого домика: он через дверь, я – через окно.

И забросила нас в такое болото, что словами не передать!

Избушка же, довольно хмыкнув, развернулась и поскакала обратно.

И вот только сейчас я и увидела, что ноги-то у нее цыплячьи!

Ну, курица ты облезлая, я тебе еще покажу! Будешь знать, как Наську в болото моськой окунать!

Глава 8

– Да, чтоб тебя, курица драная! – закричала я, махая вслед избушке кулаком. – Чтоб ты сквозь землю провалилась, зараза криволапая!

Да, я злая! Очень и очень злая сейчас. Нет, ну что за наглость – выкидывать из избы? Да еще прямиком в болото! Это же… это же просто свинство!

– Ну, доберусь я до тебя, ох, получишь ты по первое число, – грозно рычу – кричать-то смысла нет – все равно не услышит, а сама стою, обтекаю. Склизкая и ну о-о-очень «ароматная» вода стекает по моему лицу, рукам и одежде, а сама я по колено в этой мутной болотной жиже.

Фу, противно как!

– Ну, цыпленок бройлера, если я из-за тебя телефон испортила, то я тебе…

– Да хватит уже! – взвизгнул Ростик, отфыркиваясь.

И вот тут я все же соизволила на него взглянуть.

Боже! От его вида чуть заикаться не начала.

Этот котяра кое-как выбрался из болотной жижи и теперь стоит, отряхивается, да вот только… Шерсть стала одним огромным склизким колтуном, с которого стекает болотная вода, с боков свисает тина, на лапах вонючая глина… Ростик нос морщит, недовольно фыркает, а взгляд ошарашенный и чу-уточку злой. Ну как чуточку, вы когда-нибудь видели разъяренного бойцовского пса? Ну вот, примерно таким и был сейчас взгляд у котика.

– Настя, скажи честно, все именно так, как я думаю, или… – и он с такой затаенной надеждой взглянул на меня, что даже сердце сжалось.

– Ну, – начала я, почему-то отводя взгляд в сторону, – не все так плохо… Просто, придется тебя как следует отмыть, – и тихо добавила: – раз, эдак, десять; тину убрать…

И тут он, вывернув голову, чтобы посмотреть на себя, ка-а-ак завопит:

– Моя ше-е-ерсть! – заорал так, что уши заложило, при этом падая брюхом на траву и начиная кататься по ней, как ненормальный! – Моя чудесная, распрекрасная шерстка! Все пропало! Я опозорен! Сам Ростислав Великолепный похож на чучело огородное! Теперь весь Темный лес будет надо мною смеяться! Все, – резко, вдруг, прекратил он кататься по земле и сел, набычившись, – уйду в далекие земли и стану отшельником! Нет, монахом! Стану всех заблудших на пусть истинный наставлять!

– Ну, во-первых, не на огородное пугало, – начала я. Ну вот зачем, скажите мне, я это сделала? – А на болотное. Во-вторых, – я даже поучительно пальчик вверх подняла, – какой из тебя монах, а? Ты себя в зеркало видел? Ты же…

– Болотное? – взревел Ростик, выгибаясь дугой, правда, у него это плохо получилось – пузо мешало, все время притягивая кота к земле; глаза гром и молнии метают, пасть ощерилась и из нее клыки торчат. Острые, зараза! – Это я-то болотное?

Ух, как шипит, точно змея. И снова я, не подумав, ляпнула:

– Ростик, а у тебя в роду змей не было, не? А то знатно ты шипишь да ядом плюешься, – и еще хохотнула.

Не, ну чес слово, я не хотела его обидеть и уж тем более выбесить! Просто это у меня нервное. А когда я нервничаю, вот как в данный момент, то начинаю глупо хихикать и нести самую настоящую ересь.

– З-з-з-змей-й-йя?! – зашипел пузанчик и двинулся в мою строну. Даже когти обнажил – длинные, острые.

– Ростик, а чего это ты удумал, а? – настороженно поинтересовалась у него, делая шаг назад, тем самым сильнее увязая в болоте.

– Я те покажу змею, я те покажу пугало болотное! – идет, лапами трясет – глину-то нужно с них сбросить, спину выгибает, шерсть пытается вздыбить, да вот беда – она из-за болотной слизли приклеилась так, словно ее клеем «Моментом» намазали, а уж как глаза-то яростью сверкают!.. – Ты, – рычит он, – наглая, невоспитанная, безмозглая девчонка, не думающая о последствиях! Не зря твой род с незапамятных времен в жертву приносили да на кострах сжигали!