Илька из Закустовки

Сев на кровати и пошевелив пальчиками ног по деревянным медово-бежевым гладким половицам, уже нагретым солнечными лучиками, она оглядела свое временное пристанище.

Комната была небольшая, но довольно уютная. Помимо кровати, на которой Илька сидела, с пышно взбитыми подушками и пуховым одеялом в голубеньком, вышитом синими цветочками пододеяльнике, в комнате имелся комод с зеркалом, узкий платяной шкаф, крошечный столик на высокой ножке в компании двух стульев и кресло у окна. А еще в этом номере явно были персональные «удобства», поскольку из-за одной из двух дверей слышался плеск воды и фальшивое пение Шуршегрема.

«Он еще и поет? – удивилась Илька. – Раньше я за ним не замечала».

Метаршигл, конечно, не то чтобы пел, скорее урчал, периодически выдавая что-то вроде: «И нет меня красивее, и нет меня умнее. Я самый колючий… ур-р, ур-р-р, ур-р-р».

«Интересно, как он моется с артефактом?»

Сдернув со стула платье, разложенное, видимо, Гретой с вечера, Илька оделась и крадучись, на цыпочках, пошла к двери в ванную.

Дверь распахнулась, чуть не заехав ей по лбу, а Грема язвительно заявил:

– Подсматривать нехорошо! Ты забыла, что я тебя слышу? Артефакт пленочкой покрывается. Умывайся уже и пошли завтракать! Я есть хочу.

– Но если ты слышишь мои мысли до сих пор, то почему пел? – Илька была уверена, что он должен был застесняться.

– А чего мне стесняться? – ответил и на вопрос, и на мысленное недоумение девушки Шуршегрем. – Пою я прекрасно, красавец хоть куда, и кто-то же должен приобщать тебя к прекрасному! Давай уже, поторапливайся!

– А чего это ты раскомандовался? – Бодро-жизнерадостный колючий нахал ничуть не подпортил Ильке хорошее настроение своими замашками, но она все равно не преминула шутливо поставить его на место. – В конце концов, без меня тебя никто кормить не станет, а торопиться я не собираюсь. Сиди и жди.

Метаршигл насупился, провожая взглядом хозяйку, плотно закрывающую дверь в ванную комнату, но потом огляделся и повеселел.

В углу у шкафа лежал сваленный непутевыми близнецами Илькин багаж, а там, как он прекрасно помнил, где-то должна была быть корзиночка с продуктами, что приготовила дочке заботливая маменька.

Воспитательная мера Ильки опять провалилась: когда она вышла из ванной, приведя себя в порядок, колючий паразит восседал на чемодане, тщательно обгладывая последнюю косточку птичьего скелетика, бывшего еще недавно румяной запеченной тушкой.

– Ого! Быстро ты. Я еще даже до пирогов не добрался, – небрежно заметил пойманный с поличным прохиндей. – Ждать тоже надо с пользой для себя и окружающих!

– Ну, пользу для тебя я вижу воочию, а какая от твоего обжорства польза окружающим? – Особо на Грему Илька не сердилась, надеясь, что теперь не придется сильно тратиться на питание, раз он перекусил.

– И это тоже, – уловил ее отношение зверек. – А еще я не скребся под дверью и не ныл на всю таверну, что ты моришь меня голодом, поскольку, собственно, ел! Вот. И кстати, на тебе другое платье!

Мордочка зверька приняла крайне озабоченное выражение.

– А где вчерашнее? Где мой ключик? Ты его потеряла? – Шуршегрем, сунув косточку в бумажный пакет с прочими остатками птички, шустро соскочил с чемодана и забегал по номеру. – Я только нашел мой замечательный ключик, который наверняка ведет к сокровищам, а ты его куда-то дела! А если Грета его нашла и забрала? Ильмартендилия! Как ты могла быть такой безответственной!

– Не смей называть меня так! – не осталась в долгу Илька, услышав ненавистное полное имечко. – И ключ вовсе не твой! У него наверняка есть настоящий хозяин, и лучше отдать его Лэри или ректору, чтобы владельца нашли. Может, кто-то его уже ищет!

– Не ищет! Он его зарыл и спрятал. Знает, где спрятал, чего искать-то? Я нашел – значит, мой! Глупая девчонка! Вот найдем сокровища, разбогатеем, еще спасибо скажешь!

Децибелы ссоры нарастали. Эта парочка давно привыкла выяснять отношения криками, но они не учли, что на сей раз делали это вслух. И сама Илька, и Шуршегрем забыли, что на метаршигле ретранслятор, а еще что они не дома, а в таверне и их может услышать кто-то посторонний.

И этот кто-то, как потом оказалось, их прекрасно слышал!

Пришедший с утра в таверну Дерек Вольтецкий, не увидев интересующей его парочки, шмыгнул в сторону лестницы на второй этаж. Полагаясь на свой нюх, он надеялся разузнать, где поселили девушку в компании с нечистью, но, к его удивлению, этого не понадобилось. Чуткие уши двуипостасного моментально среагировали на громкие звуки, доносящиеся из одного номера. Голос Ильмары Лисовской он узнал сразу, зато визгливый мужской тенорок был парню незнаком. Парочка спорила о ключе к сокровищам, и незнакомец, по мнению Дерека, был весьма агрессивен.

«Неужели эта деревенщина, не успев приехать, связалась с какими-то бандитами? – удивился он. – Хотя с репутацией ее братьев могла и влипнуть. Надо выручать дурочку. Может, благодарна будет».

Вольтецкий подошел к двери, из-за которой доносились голоса, и решительно постучал.

– Ильмара Лисовская? Вам письмо из академии. – Парень надеялся, что, кто бы ни был рядом с девушкой, от такого он насторожиться не должен. Ведь наверняка знает, что девчонка поступать приехала. Да и в скандале мелькало упоминание ректора и Лэри.

Вопли замолкли, и дверь распахнулась, явив ему раскрасневшуюся от спора, слегка встрепанную Ильку.

Она не ожидала увидеть вчерашнего парня из академического парка и опешила, чем, собственно, Дерек и воспользовался: легонько ее оттолкнул и просочился в комнату, держа в кулаке артефакт магической паутины фронтирских ловцов на нечисть.

Мельком скользнув глазами по небольшому помещению, даже не задержавшись на Шуршегреме, он под ошарашенным от такой беспардонности взглядом Ильмары сунулся в ванную.

– А не обнаглел ли ты, парень? – Мужской голос за спиной, уже слышанный им до этого за дверью, заставил Дерека резко развернуться и активировать артефакт.

В магической сети-паутинке, истошно вереща и ругая Вольтецкого словами, от которых у Ильки, как дрова в печи, вспыхнули уши, бился малиново-зеленый метаршигл.

А сама Ильмара бросилась к парню, требуя не трогать ее питомца.

– Да сейчас, дезактивирую! Не ори! – рыкнул на нее Дерек. – И ты не вопи. Сейчас все сбегутся на ваши вопли. Вы и так про ключ орали на весь коридор.

Его слова про ключ оказались как ушат холодной воды на голову. Грема подавился очередной цветистой фразой, которую подслушал у покидающих закустовский трактир дядьки Рысека посетителей, перебравших спиртного, а Илька, пытаясь вспомнить, что они там с Шуршегремом друг другу наговорили, отшатнулась от Дерека, выпустив из рук рукав рубахи, в который вцепилась до этого.

Артефакт парень дезактивировал, проверил, закрыта ли входная дверь, покопавшись в пространственнике, вытащил и прикрепил к дверной ручке финтифлюшку из матового потертого металла с крючочком и россыпью мелких золотистых кристалликов.

– Это блокирует звук из комнаты, – пояснил он застывшей в немом изумлении парочке, разглядывающей его. – Судя по всему, проблемы вы себе ищете сами, не дожидаясь, пока они вас найдут, поэтому предлагаю взять меня в вашу компанию третьим. Вреда от меня будет немного, а вот польза может оказаться ощутимой.

– Польза? – скептически фыркнул недовольный Шуршегрем. – Какая от тебя может быть польза? Вот во вред верю. Все иголочки помял своей гадкой ловушкой, до сих пор хвост чешется!

– Вреда? – заинтересовалась Илька, не совсем понимая, о чем рассуждают эти двое. – Если есть польза, то как может быть тут же вред?

Дерек прошел к единственному креслу и, спросив разрешения, расположился в нем, вытянув длинные ноги в плотных штанах, прошитых кожаными полосками и отделанных металлическими заклепками.

– Например, я могу угостить вас завтраком за свой счет, – начал он, – и это польза, для желудка и финансов, а вред в том, что просто так никто и никого обычно завтраками не кормит. Если нас увидит кто-то из академии, а это, скорее всего, произойдет, то меня запишут как минимум в ваши приятели, а то и вообще в ухажеры. И вот тут, несомненно, вред. Поскольку может пострадать ваша репутация – я не самый популярный парень в нашем учебном заведении, скорее чудик. В общем, любое действие обязательно принесет как вред, так и пользу, но, примерно все прикинув, я думаю, пользы вам от меня будет больше.

Илька, забравшись с ногами на кровать, задумчиво крутила русую прядку у виска, пытаясь понять, насколько ухажер в лице Дерека Вольтецкого может испортить репутацию сильнее, чем близкое родство с Аленом и Люком Лисовскими, а Шуршегрем хмуро и с подозрением поинтересовался:

– Ну, нам, допустим, будет польза. Расскажешь какая поподробнее, и мы подумаем, настолько ли она велика, чтобы с тобой связываться. Но меня лично больше интересует: какая выгода тебе от нас?

Колючий махинатор в таких делах кое-что смыслил и понимал, что никто не станет предлагать ничего стоящего, если не намерен что-то из этого извлечь для себя.

– Мне? – Парень в кресле весело улыбнулся и потянулся, как кошак, демонстрируя гибкость своей второй сущности. – Ну, учитывая принадлежность к Лисовским, я думаю, вы поможете мне немного подпортить жизнь некоторым неприятным личностям. К тому же быть постоянно одному мне надоело. Есть своя прелесть в одиночестве, но иногда хочется, чтобы кто-то поддержал.

– А зачем нам из-за тебя обзаводиться врагами? – Илька удивленно вскинула брови. – Мы-то ни с кем не ссорились. Наверное, ты потому и один, что вредничаешь, как мои братья. Может, лучше помириться с теми самыми личностями?

На такое предложение Дерек сначала вытаращил глаза, а потом звонко расхохотался.

– Из какого леса ты вылезла, такая наивная? Тебя точно наши курицы заклюют, если на бытовой попадешь. Да и на других факультетах полно воображал. А с парнями тоже все непросто. Либо такие, кому ты неинтересна, либо бабники, которым любая сойдет ненадолго, либо такие, что тебе за них глаза выцарапают и волосы повыдергивают.

Фыркающий Грема, которому этот мутный тип совсем не нравился, несмотря на обещание завтрака, с подозрением прищурился.

– А сам-то ты бабник или за тебя глаза прибегут выцарапывать? На парня, которому все равно, не тянешь, потому что приперся и в приятели набиваешься! – заявил он, нервно принюхиваясь носом-кнопочкой и постукивая хвостом с шуршащими иголками по деревянному полу комнаты.

– А сам я для всех никто. – Дерек ссутулился, вспоминая первый год учебы. – Для парней – «цыпленок» с бабского факультета поварих-подметалок, для этих самых желтых куриц – плебей с фронтира, который попал в их элитный женский клуб невест и теперь, по их мнению, должен быть для них чуть ли не лакеем, для преподавателей – странный феномен. Только комендант Пыжик нормально ко мне относился, но он уставник и педант до мозга костей, а хочется иногда выйти за рамки и хотя бы мышь дохлую подложить кому-то в комнату. Но не выйдет, сразу поймут, что я.

– Может, ты преувеличиваешь? – Ильке как-то не верилось, что вот так можно невзлюбить кого-то потому, что он с фронтира или у него необычный дар. – Может, ты первый начал? Ну, мышей и все остальное?

Из-под каштановой челки на нее в упор глянули светло-карие глаза с чуть засветившимися зеленоватыми крапинками.

– Доказывать тебе я ничего не буду. Скоро ты сама все прочувствуешь на себе. – Вольтецкий печально усмехнулся. – Тогда и обсудим мой маленький план мести, который, думаю, быстро станет и твоим тоже.

– Ну вот когда такое случится, тогда и поговорим. Сидит тут, агитирует непонятно на что! – Грема, круто развернувшись, потопал к двери. – Обещал завтрак – выполняй обещание, если не пустозвон! А то пока только «бла-бла-бла». Тоже мне, кавалер нашелся, кормит даму болтовней.

– Грема! – Ильке было жутко неловко за питомца, хотя в чем-то тот был прав. Парень действительно был не без странностей.

– Да я и не отказываюсь. – Дерек стремительно встал и галантно подал руку смутившейся девушке. – Пойдемте, угощу по-дружески. Мы ведь все равно подружимся?

Парень подмигнул метаршиглу.

– Посмотрим еще, – вздернул нос колючий обжора. – И учти: я за тобой слежу!

Глава 9. О надеждах, страхах и первых врагах

За пару дней, оставшихся до экзаменов Ильки, Дерек показал себя неплохим приятелем. Впрочем, сравнивать девушке было особенно не с кем, но парень не пытался сильно навязываться, а еще постарался просветить ее, с чем она может столкнуться на первом курсе. Он даже провел с ней и Гремой экскурсию по Грослинделу, показав интересные места, лавочки с приемлемыми ценами, гномий банк и точки всех стационарных телепортов на всякий случай.

Несмотря на все это, включая вкусный завтрак за счет Дерека в то самое утро, Шуршегрем относился к Вольтецкому с предвзятостью и подозрением.

– Ильмарка, ты дурочка, – уже второй вечер ворчал он на нее перед сном. – Все это не просто так! С чего бы приличному второкурснику из семьи заслуженных военных таскаться за только приехавшей деревенской девчонкой с непонятным даром и сомнительной родней? Может, ты и не поступишь вовсе!

Бум. Ботинок, кинутый в иглистого обзывалу, в цель не попал, а метаршигл, спрятавшись за креслом, продолжал ехидно рассказывать, в чем хозяйка не права и что ее ждет в академии, если она будет продолжать верить такому типу, как Вольтецкий.

– Вот с чего он, по-твоему, около тебя крутится? Ни красоты, ни приличного приданого.

Бум. Второй ботинок почти достиг цели, но наглая колючая морда успела нырнуть за обитую тканью спинку мягкой мебели.

– И нечего обувью разбрасываться, – проворчал Грема, уже не рискуя высунуться, поскольку Илька, сидя на кровати, потянулась к симбиозу кочерги и ухвата, которые в запале сборов она умудрилась втугую связать лентами, а братец прихватил из ее комнаты непонятно зачем вместе со всеми вещами.

Ленты были красивые, а развязать их с печной утвари пока не получилось, вот и поставила рядом с кроватью за занавесочку, мало ли что.

– Грема, ты невыносим. – Не желая спорить с колючей занозой, Илька откинулась на подушки и все-таки попыталась обосновать свое мнение в отношении парня. – Дерек же объяснял, что ему на первом курсе в академии пришлось сложно из-за того, что он единственный мужчина-бытовик. А мне может быть сложно из-за того, что Люк и Ален тут учились. Целитель Бяо же говорил, что надо заводить друзей на разных факультетах, вот на бытовом у меня знакомый уже есть. И вообще, давай спать. Завтра экзамены, и я увижу других поступающих. Сразу станет понятно, преувеличивал Дерек или все действительно не очень хорошо.

Метаршигл под креслом повозился на коврике, устраиваясь поудобнее.

– Что бы там ни вышло, этот парень все равно подозрительный, – проворчал он. – Не стоит доверять кому попало.

– А кто тогда не кто попало? – зевнув, спросила Илька, понимая, что Шуршегрема не переспоришь.

– Я не кто попало! – фыркнул на ее недогадливость Грема. – Спи давай! А то и правда не поступишь.

А утро началось с буханья в дверь.

Услышав знакомые голоса, сонная Илька натянула платье прямо на ночную сорочку и потопала открывать. В ее комнату сразу ворвался вихрь в виде двух братьев-близнецов и рыжей Греты, а в дверях монументом застыл здоровенный лысый улыбающийся тролль. Вообще, у мужчин троллей есть на макушке редкие волоски, но этот в свое время поругался с фейками, и его волосы, ожив, удрали с головы, оставив парня на всю жизнь абсолютно лысым.

– Винни! – Вот кому-кому, а здоровяку троллю Илька была очень рада. – А ты тут как оказался?

Тролль был старым приятелем братьев еще со времен их учебы и несколько раз приезжал погостить. Высоченный, серокожий, широкоплечий, с объемистым пузом, этот любитель хорошо поесть отличался на редкость философско-прагматичным складом ума и достаточно спокойным нравом, если его не трогать. Еще у Винни было весьма оригинальное чувство юмора. Грета как-то рассказала, как он за ней ухаживал в академии, и Ильмара аж рыдала от хохота.

– Не поверишь, мелкая, я тоже иду сдавать экзамен, – блеснув в улыбке крупными зубами, прогрохотал басом великан, протянув руку и ухватив подкрадывающегося к стоящей у его ног сумке Шуршегрема. – Меня Рорх с бабулей уговорили. Сказали, что шаманские ритуалы с некромантией, основанные на определенных сочетаниях растений, погодных условий и танца, очень перспективная тема. Так что и за тобой присмотрю. Если что, сразу ко мне приходи, я разберусь!

Его посуровевшее лицо и насупленные брови сразу давали понять, что с Винни шутки плохи, а полупридушенный в мощных объятиях Грема, подергивая лапками, прошипел на это:

– Вот видишь! Никакой Вольтецкий нам теперь не пригодится! Сами справимся.

Компания из родственников и их большого приятеля сразу сделала охотничью стойку.

– Вольтецкий – это, случайно, не тот парень, что поступил в прошлом году на бытовой? – задумчиво протянула Грета, сложив руки на груди и с подозрением поглядывая на Ильку. – И когда это ты успела с ним познакомиться?

– Мелкая, а ты уверена, что тебе нужен парень, когда ты еще даже не поступила? Может, хоть поучишься немного? И Люк вон рассказывал, что у тебя там жених вроде был какой-то… – почесал лысую макушку Винни.

Шуршегрем, которого тролль выпустил из рук, спрятался за пышным подолом нарядного платья гномки и визгливо начал ябедничать, привирая, что наглый парень везде за Илькой таскается и просто прохода не дает.

– В городе за нами ходил как привязанный и не замолкал ни на минуту! – одним глазком следя за реакцией окружающих из-за салатовых кружевных оборок, бубнил он. – «Вон там лавка с канцелярией, там самые лучшие пироги, а вот тут магазин для дам с косметикой и прочими штучками», – передразнивая голос Дерека, рассказывал он. – Вот какой нормальный парень знает про магазины с дамским барахлом?

– Например, бытовик! – вступилась за приятеля Илька. – И он нам предложил город показать. Ты же первый согласился. Зато теперь мы знаем, где что купить. И кстати, – перевела она разговор, злясь, что братцы наболтали другу про «прыща» Франека, – а чем вы так фее насолили, что она, когда мы были у артефакторов, сердитой осой вылетела из окна на ваши поиски?

– Ален? Чего я еще про ваши с Люком новые махинации не знаю? Зачем вас искала госпожа Мальва? – тут же забыв про Вольтецкого, подскочила к мужу Грета. – Надеюсь, хоть ты, Винни, в этом не участвовал?

Тролль замотал головой, а братцы, приняв беззаботный вид, отмахнулись от рассерженной рыжей природницы.

– Да просто вовремя не написали пару отчетиков. Ну, там, брали артефакты для проверки… – туманно заверили они, переминаясь с ноги на ногу и косясь на дверь, – но со всем уже разобрались и все написали. Вот как раз надо бы отдать, да и Винни здесь. Нам же нельзя в МАСМ без веской причины, а так вот и пропуска есть временные, и в сопровождении будущего аспиранта.

Шустрые и юркие близнецы, махнув перед носом гномки какими-то жетончиками, ринулись к двери, дернув за собой затупившего приятеля. Винни подхватил мешок и кивнул Грете:

– Я это… присмотрю. Увидимся. – И тролль потопал за удравшими пронырами.

Гномка недовольно посопела, пообещав себе еще прижать муженька и допросить как следует, и повернулась к золовке:

– А ты чего не готова? Еще опоздать не хватало. Давай собирайся, пока я завтрак заказываю, и спускайся в зал.

– Я с Греточкой, чтоб не мешать, – шмыгнул за природницей Шуршегрем, понимая, что его выходка еще свежа в памяти хозяйки и не останется безнаказанной.

Оставшись одна, Илька занервничала. Чего ожидать от экзамена, каким он будет, как отнесутся к ней другие поступающие и сможет ли она поступить? Все вопросы без ответа перемешались в голове.

Ильмара умылась, торопливо оделась, решив не заплетать волосы, поскольку, во-первых, нечем, а во-вторых, так она выглядела чуть взрослее, чем с косичками.

Платье Илька надевать не стала, выбрала длинную синюю юбку-колокол и миленькую белую блузку с едва заметным голубеньким узором из тонких веточек на хлопковой ткани.

С огорченным вздохом вытащила из-под кресла ботинки.

Туфель у Ильки не было, поскольку в деревенской слякоти и грязи Закустовки такая обувь была не в чести. Зимой сугробы, осенью и весной снежная слякоть, а лето на севере рядом с Ледяными горами было как ранняя весна в обычном среднем климате. Так что крепкие ботинки и нарядные сапожки – это все, что привозили туда торговцы.

А здесь, в Грослинделе, было позднее лето. Теплое и сухое. Гуляя по городу, Илька видела, как одеты большинство местных жительниц. Яркие летние платья почти до земли, с оборками и кружевами, а на ногах изящные туфельки на каблучках, цокающие по булыжным мостовым.

У нее же все платья были до середины икр без всяких излишеств по подолу, чтобы не извозюкаться, и на ногах неизменные высокие грубые ботинки на толстой подошве с подкованными каблуками, чтобы не снашивались. Единственное, что роднило девушку с местными дамочками, это цокот ее подковок по булыжникам тротуара. Первую в жизни длинную юбку ей подарила Грета в качестве извинения, что не может походить с Илькой по магазинам, поскольку в городе предприимчивую гномку моментально закрутили дела.

– Еще находишься по местным лавкам. Вот поступишь – и будешь на выходных с сокурсницами бегать. Все изучите, – заверила она золовку, отдавая подарок.

В одном природница ошиблась: город Илька, благодаря Дереку, изучила раньше, только вот выданные матерью скудные монетки тратить не решилась. Цены в местных магазинчиках были не в пример выше, чем в родной деревне после приезда караванщиков, а от выбора просто глаза разбегались.

Парню она в этом, конечно, не призналась, но тот, видно почувствовав, как-то между делом упомянул о положенной студентам МАСМ форме, бесплатном питании в столовой, академических артефактах и стипендии тем, кто хорошо учится.

Сумма, им озвученная, показалась Ильке очень приличной, и она решила, что если уж поступит, то постарается учиться хорошо!

Сейчас, спускаясь к завтраку, где ждали Грета и Шуршегрем, она все больше и больше переживала, что могут и не принять.

«Но профессор Бяо говорил, что учиться мне необходимо, дар блокировать не будут. Значит, примут в любом случае», – успокаивала себя она.

В обеденном зале таверны народу было много. Заведение Сары Шнырь пользовалось заслуженной репутацией очень приличного места, и сейчас здесь было полно понаехавших поступающих в академию с родителями или опекунами. Кто-то поселился тут, как и Ильмара, кто-то просто зашел позавтракать. Кормила посетителей Сара отменно, и выбор блюд у нее был на любой вкус для всех рас.

К удивлению Ильки, за столом, где сидела гномка, находился и Дерек Вольтецкий. Парень что-то рассказывал вполне добродушной Грете, и было видно, что рыжая кучеряшка довольна общением, в отличие от хмурого, сидящего под столом Шуршегрема. Метаршигл хрустел поджаристыми чесночными сухариками и сладкой морковкой, но вид имел недовольный. Маленькие глазки-пуговки прожигали взглядом длинные ноги в сапогах цвета темной охры, вытянутые как раз перед его мордой.

Сегодня Вольтецкий выглядел весьма необычно, и Илька по цветам догадалась, что это форма бытового факультета.

На парне был костюм темно-горчичного цвета с бледно-золотистой рубашкой оттенка растопленного сливочного масла. Знак факультета с перекрещенными метлой и сковородкой матово блестел золотом на лацкане, из-под манжеты рубашки посверкивали звенья браслета-переговорника, а на среднем пальце правой руки, переливаясь гранями, сверкал в падающих из окна лучах солнца желто-золотой неизвестный Ильке камень перстня-идентификатора. У ее братьев все эти украшения-артефакты были серебряные с черепом, а камешки были без граней, гладкие, гагатовые.

– Ну наконец-то! – Раздраженный голос Шуршегрема был едва различим в гулком гомоне набитого зала, но рядом сидящие посетители покосились на подошедшую к столику Ильмару, разглядывая ее саму и ее скромный наряд.

Разодетые девицы за соседним столиком, оценив их компанию, презрительно фыркнули и, шепчась, захихикали, отчего Ильке захотелось провалиться сквозь землю. Кажется, она начала чувствовать на себе то, про что намекал Дерек, и понимать, что это только цветочки.

«Не может же быть, чтобы туда поступали только городские и богатые, – пыталась она подбодрить себя. – Найдутся и мне подружки, а еще я буду стараться учиться. К тому же у меня Грема есть, а еще Винни обещал помочь, и Дерек вроде как предлагал общаться и поддерживать друг друга».

– Иля, ИЛЯ! – Грета, дернув ее за рукав, была вынуждена повысить голос, чтобы докричаться до золовки. – Ешь быстрее. Скоро очередь у портала будет из идущих на экзамен. Чего ты замерла, как неродная?

Ее громкий пронзительный голос опять вызвал приступ внимания у окружающих.

– Ой, эта нищенка поступает? И у нее в родне гномы? Какое убожество! – услышала Ильмара за спиной. – Куда катится академия, если таких принимают учиться! Их надо сразу блокировать, чтобы не позорили звание мага.