Власть Тьмы. Эделиада. Том 2

«Вий! Вий! Вий! Вий!»

Дойдя до исступления, существа принялись топтать своих упавших сородичей, грызть друг друга и сечь острыми когтями. Люминесцирующая зеленовато-чёрная кровь брызгала на стены земляного тоннеля и находившейся в полутрансе-полуобмороке магичке стали всё яснее и яснее видны сцены этой нескончаемой вакханалии мелких бесов, вечных холуёв Тёмных миров.

Время замерло, а может быть наоборот, припустило нещадно. Присцилла бредила чудовищными видениями. Она видела невообразимых размеров пещеру и величественные, в десять обхватов с омерзительными фресками скалящихся мелких пастей, поддерживающие её свод колонны. В центре пещеры, широченная лестница, выложенная из тысяч могильных плит и гробов, вела к огромному, больше походившему на небольшую башню, трону из чёрного обсидиана. Неизвестные умельцы высекли на нём немыслимых для воображения человека чудовищ, пожирающих и разрывающих на части людей, эльфов, орков и троллей. Трон был весь испещрён мелкими трещинами, от него исходила аура ужаса и смерти.

Открыв глаза, Присцилла поняла – её видения отнюдь не бред. Сейчас она стояла перед этим исполинским троном в окружении уже не десятков, но сотен и сотен бесов, не прекращающих распевать свою жуткую песню на чуждом этому миру языке. Она стояла и не могла пошевелиться: просто знала, что должна ждать того, кто по Тёмному праву, закону, являлся хозяином этой пещеры. И он явился.

С трудом переступая на заплывших жиром колоноподобных ногах, волоча по полу неизмеримых размеров смердящий, разбрызгивающий при каждом движении тошнотворную слизь, живот в пещере появился Вий. Его длинные, потерявшие форму от наросшей массы плоти руки доходили до земли и помогали удерживать расплывающееся бесформенное тело. Голова так глубоко утопала в жире гигантских плеч, что тот скрывал рот и большую половину покрытого гнойными язвами носа. Но больше всего ужасали веки древнего выходца из Тёмного Мира: безвольными толстенными пластами кожи свисали они почти до самого пола.

Вий взбирался по кошмарной лестнице. Слышался хруст ломающихся гробов и треск крошащегося камня. Обсидиановый трон застонал под взгромоздившейся на него тушей и покрылся новыми трещинами. Тело Вестника Кад-Давры было слишком велико и тяжело даже для такого гигантского престола. Вий вытащил голову из плеч и выдохнул с отвратительным чавкающим звуком. Пещера тут же заполнилась невыносимым смрадом тухлой крови, гниющего веками жира и серы.

Обезумевшие от восторга и ужаса перед своим вечным повелителем, бесы бросились в рассыпную и попрятались в самых дальних и тёмных уголках пещеры. Больше не было слышно ни их постукивающих копытец, ни песнопений, ни визга. Распространилась давящая тишина, нарушаемая лишь редким рокочущим дыханием Вия. Оно гулом проносилось по пещере и за этим гулом, как ни силься, нельзя было услышать частое испуганное дыхание Присциллы, чьё будущее, как теперь она понимала точно, зависело от этого исполина.

– Ты-ы-ы-ы… Голос Вия расходился по пещере грохотом катящийся валунов. – Ты-ы-ы вы-ы-ы-жила…

Присцилла стояла затаив дыхание не в силах оторвать взгляд от исполина. Страх, трепет и восхищение смешались в ней.

– О-о-на сказа-а-а-ла, ты бу-у-у-удешь зде-е-есь… Избра-аница… Досто-о-ойнейша-а-я…

Присцилла насторожилась.

«Неужели всё что произошло на Холме часть замысла Кад-Давры? Неужели я так глупо впала в отчаянье? Как капризный, глупый ребёнок отринула дар. Сама! Отринула и предала Силу, позвавшую меня за собой. Выходит только сейчас мне раскроют мою роль. Но к чему так мучить меня? Испытание. Почему сразу не раскрыть все тайны? Недоверие. Проверка. Нет! Та полукровка – она Сосуд. Ей и только ей было предназначено стать вместилищем. Кад-Давре не удалось задуманное. Её сокрушили. Я же возьму иную Силу. Или всё-таки…»

– Повинове-е-ни-и-е-е… – продолжал Вий. – Клино-ок с его-о кро-овью-ю, бу-удет переда-ан тебе-е-е… Доста-авь его-о Госпоже-е-е, как и прика-азано-о-о… Те-ебе она-а доверя-я-е-ет....

Тут Присцилла растерялась еще больше. Она помнила голос, разговаривавший с ней. Помнила его обещания, но не могла понять о чём сейчас говорит это существо?

«Обман. Этот голос… Он обманывал меня! Или… Клинок? Мне?»

Отбросив раздумья, предвкушая некий дар, Присцилла осмелела.

– Говори, когда я смогу его получить?! – Она осеклась, испугавшись что своим нетерпением может обречь себя на верную гибель или того хуже, так и не получить обещанное.

Тело Вия содрогнулось. Он застыл в раздумье.

– Dra-an’tkla-ah?[1]– наконец выдохнул он.

Мгновения последовавшей за этим тишины показались Присцилле вечностью. Она стояла ни жива ни мертва.

– Ворожея! Ворожея! – раздалось знакомое верещание бесов. – Живая! Живая!

– Прими-и-и же его-о-о…

С этими словами живот Вия разошёлся, превратившись в раззявленную чернеющую пасть и оттуда, покрытый мерзкой бурой слизью появился изогнутый обоюдоострый клинок. Великолепие и силу исходящие от него Присцилла могла сравнить лишь с колоссальным, дышащим могуществом полем роз, на котором она совсем недавно, или всё-таки очень давно, беседовала с Кад-Даврой.

Клинок подплыл к ней. Она аккуратно взяла его в руку.

– «Беги!» – тут же прозвучал уже знакомый голос.

Присцилла прекрасно слышала его, но не могла сдвинуться с места, восхищаясь дарованным ей артефактом.

– «Беги-и!»

Вий будто к чему-то прислушался и вдруг, вдохнув, казалось, весь воздух пещеры, заревел, пытаясь подняться с трона.

– Нета-а-а! Уб-и-и-ить! У-у-уби-и-ить!

Немедленно полчища бесов ринулись исполнять приказ одного из древнейших прислужников Тёмных. Присцилла пришла в себя, остервенело глянула по сторонам и не раздумывая очертила вокруг себя круг ревущего чёрного пламени. Несколько десятков рогатых, попытавшись преодолеть эту преграду сгорели заживо, отбив охоту у других повторять сей подвиг.

– Поднимит-е-е мне-е-е ве-е-еки-и-и-и! – Рокочущий голос Вия сотряс пещеру, обрушив в нескольких местах свод.

Десятки бесов прыжками добрались до своего повелителя и схватившись когтистыми ручками за мясистые веки, стали ловко запрыгивать по исполинскому телу всё выше и выше.

– «Не смотри!»

Присцилла зажмурилась, упала на колени и прижила клинок к груди. Как раз вовремя: чернее притаившейся по углам тьмы, волны из глаз Вия разошлись по пещере. Не успевшие укрыться от губительного взгляда бесы пали замертво. Другие метались, визжа и закрыв лицо руками. Они натыкались на своих и падали, или вбегали во всё еще бушевавшее пламя заклятья Присциллы, сгорая в миг.

– «Признай меня!» – разорвал сознание Присциллы голос.

– Что?! Что ты от меня хочешь?!

– «Признай меня!»

– Ты?! Ты разговаривал со мной! Ты клянёшься исполнить обещанное?!

– «Признай меня!»

– Не играй со мной! Кем бы ты не был, я больше не дам себя обмануть!

– «Признай или подохнешь здесь, дура!»

– Да-а! – что есть мочи выкрикнула Присцилла и тут же исчезла в густом чёрном дыму. А в подводной пещере, где-то далеко-далеко за Чёрными Зубами, ещё долго ревел от бессильной ярости Вий и носились, не зная себя от страха его рогатые прислужники.

Солёный бриз встрепенул волосы, наполнил лёгкие свежестью и выветрил пещерный смрад. Полуденное солнце отозвалось резью в глазах, тело ощутило тепло южного дня. Кошмарные сцены пережитого неохотно покидали сознание. На золотом, омываемом тёплыми водами Бескрайнего моря песке лежал кинжал. Его лезвие поглощало свет и было чернее самой чёрной бездны. Инкрустированная же серебром и каменьями рукоять блистала и переливалась причудливыми красками. Присцилла услышала тихий шёпот знакомого голоса, подняла клинок и начала слушать.

[1]Ворожея – (язык Тёмных Миров)

Новый сбор Сорок Девятой

Короткий сон не принёс облегчения. Наоборот. Он освежил сцены побоища лагеря лесорубов, мёртвые лица витязей и осознание беспомощности пережитое в святилище. Голова нещадно болела от удара орочьего кулака, но всё же проснувшись Артур не смог сдержать улыбки. Толпясь у его койки, в южной казарме Бреннена, на него смотрели оставшиеся в живых витязи Серебряной сорок девятой.

– Ох и покосило же тебя, добрый молодец, – искренне сокрушился Игнаций. – Как шелом-то теперь надевать будешь? Ладно Ром у нас привычный, а вот ты-то как же?

– Да ладно тебе, старый, – ответил Ром. – Мы и без шеломов повоюем. Так, старшой?

– Обязательно повоюем. Весь мир в труху. – Отшутился старой казарменной шуткой Артур и с трудом встал в койки.

Оглядев своих, он насчитал двенадцать человек. Эти двенадцать валились с ног от усталости, но у каждого во взгляде читалась непоколебимая решительность пойти за ним хоть на край света. Особенно выделялся горящий взгляд молодого Уилла Харригана: этот, казалось, готов был хоть сейчас броситься на очередного Тёмного Бога.

– Раненые? – спросил с надеждой Артур.

– Девять ещё дышат, – ответил Игнаций. – Это вместе с Валлаэртами.

– Новый воевода говорила с ними знахарь?

– Столетний дед, – кивнул Ром, – но дело своё знает. Прежний веры человек.

– Про Аксена-то, про Аксена, слыхали, воевода? – вклинился в разговор Уилл. – Как же так? Сначала невесть что про Урусские болтали, а теперь мол девочку похитил!

– А ну разговорчики, – зыркнул на него Игнаций. – Разобрались поди и без твоих соплей, коли отпустили. Артур, что скажешь?

– Серебряные, Аксен Фолин прошлой ночью бежал. Помогла ему местная девчушка-жрица. По своей воле помогла, не по принуждению. У нас три дня на их поиски. Выступаем немедленно.

Витязи переглянулись, застыли в ожидании.

– Это приказ.

Не задавая вопросов, все двенадцать отсалютовали и принялись разбирать оружие и броню, сваленные в центре казармы бренненскими стражами.

– Ром, как рука, ехать сможешь?

– Обижаешь, старшой, – чуть ли не всерьёз обиделся Ром.

– Тогда со мной к Ланделу. Чувствую нелёгкий разговор выйдет.

Могучий десятник что-то пробурчал, вытащил из груды снаряжения свой двуручный меч и прихрамывая вышел из казармы.

– На кой нам опять энтот малахольный? – ни к кому особенно не обращаясь проворчал витязь с перемотанной головой. – Чем он в поисках-то поможет? Магик-то так себе. Ладно хоть варщик толковый.

– Пригодится, – скривился от боли Артур надевая тяжёлую кольчугу. – Игнаций, раздобудьте чего пожрать в путь и пару лодок. Кто ерепениться будет, скажи Вольхим дал добро. Ждите нас у причала. Мы скоро.

На улице грянули трубы: глашатаи выкрикивали решение нового воеводы, хоть и с опозданием, встретить Первый День Осени.

Замок, позабыв пережитой ночью ужас ожил и готовился к празднеству. На окнах и дверях появились пышные, плетёные из цветов и листьев венки. Красок добавилось и в одеждах обитателей. Каждый закуток замка насквозь пропитался запахами пирогов с фруктами и ягодами. На проезжавших Артура с Ромом некоторые всё ещё поглядывали исподлобья, но другие, и их было большинство, учтиво кланялись и предлагали свою помощь в поисках пропавшей девчушки, а кое-кто и вовсе сулил щедро отсыпать монет за голову душегуба. Серебряные без лишней грубости отклоняли все предложения и вскоре добрались до домишки Райзера Ландела.

– Старшой, разреши мне.

– Стучи.

– Кто? – послышался из-за двери слабый голос.

– Свои, открывай.

Выражение благоговейного ужаса и безысходности, одновременно проявившиеся на лице Ландела заставили улыбнуться даже привычно невозмутимого Рома. Он по-дружески хлопнул мага-алхимика по плечу и как ни в чём ни бывало прошёл в дом. Артур приветственно кивнул и зашёл следом. Сам Райзер так и застыл на месте, сжимая до белых костяшек дверную ручку.

– Дверь-то прикрой и проходи. Потолкуем, – нахмурился Ром, разглядывая ведьмовскую утварь? разбросанную по полу.

Ещё немного постояв, Райзер вышел из оцепенения, закрыл дверь и повернулся к гостям:

– Ч-чем обязан?

– Ты очень помог нам на Холме, о чём я доложу на Совете Воевод в Ладосе, – начал Артур, не зная как перейди к главному. – Я понимаю, после всего… Для не привычного к сече человека такое трудно пережить. Райзер, у меня к тебе ещё одна просьба.

– П-просьба…

– Отнестись к этому именно как к просьбе, прошу. Я не имею права тебе приказывать. И раньше не имел. Прости. Мы отправляемся на поиски Аксена. Ты уже слышал, что он сбежал? – По изменившемуся лицу Райзера, Артур понял – эта информация для него нова. – Да, сбежал. И нам нужно… Помоги нам ещё раз, как друг. Ваши уже прочесали округу и ничего не нашли, но я уверен у тебя найдутся заклятья или чары… Мы через такое прошли вместе. Без тебя, мы вряд ли его сыщем.

Райзер молча сел на свой сундук и опустил голову. На него было больно смотреть. Тренированным воинам и тем приходилось превозмогать боль и усталость после битвы на Бесовом. Гражданский же, вовсе не привыкший к физической нагрузке чародей, казалось, готов был вот-вот свалиться без сил.

– Ты хороший человек, – сказал Ром. – Непривычный к смерти, но не трус. Я сожалею о своих словах. Твои зелья спасли жизнь стольким нашим. Помоги спасти ещё одного.

– С ним ваша знахарка, Эйрин.

– Эйрин? – растеряно поднял взгляд Райзер. – К-как? П-почему?

– Она ушла с Аксеном по своей воле. Вернее, помогла ему бежать.

– Эйрин? Помогла б-бежать?

– Подсыпала страже что-то в мёд.

– Подсыпала в мёд… Наверное у меня что-то умыкнула. Хитрая т-ткая. Смешная.

– Поможешь нам? Найдём Аксена – вернём Эйрин. А после займёшься своими исследованиям или что ты тут собирался делать со всем этим… уловом?

– В Ладосе ждут моего д-доклада… Нет. Кин сказал доложит сам. К-кому я там н-нужен.

В камине зашипело. Зеленоватая пена травяного напитка бурлила и выливалась через края котелка.

– Снять? – предложил Ром.

– Угу, – кивнул Райзер и пошатываясь снял варево с огня. Разлив его по плошкам, он вновь застыл, смотря перед собой.

– Эм, послушай… Ты извини, я даже не спросил, как ты тут?

– Да хорош, старшой. Всего полдня как виделись.

– Я тут… в общем… нечего. В-выпьем?

Осторожно чокнулись. Обжигающее зелье почти мгновенно притупило боль и принесло необыкновенную лёгкость.

– Мой рецепт, – слабо улыбнулся Райдер, заметив изумление на лицах Серебряных. – Наварил поб-больше. Как знал. Всей д-дружине хватит.

– Нас тринадцать.

– Т-тринадцать? Значит только т-тринадцать…

Из-под подушки на спальном сундуке раздался тихий перезвон, будто лёгкий ветерок тронул десяток хрустальных колокольцев. Райзер сделал ещё глоток, не обращая на него внимания.

– Так ты в порядке? – покосился на подушку Артур.

– Я п-помогу вам, воевода. Помогу.

– Рыбаки видели, как они переправлялись на левый берег. Ждём тебя на причале. Значит придёшь?

– Даю слово. – Райзер подражая своим новым друзьям приложил правую руку к левому плечу.

***

На пристани немногочисленные Серебряные ожидали своего воеводу в полном вооружении. Настроение было сдержанно приподнятым, но усталость бросалась в глаза. В трёх лодках, экспроприированных у местных рыбаков, лежали несколько заплечных сум с крупами, валяным мясом, сушёной рыбой и с десяток тюков со свежей водой. Завидев Артура с Ромом, витязи выстроились в линию: левая рука на каплевидном щите, в правой зажато копьё. Алое знамя дружины с гордостью держал Уилл Харриган.

Игнаций вышел навстречу и взглядом отвёл Артура в сторону.

– Артур, ты не серчай на старика, но ребята наши совсем умаялись. Не знаю, чего ты там наобещал этой воеводе, но как переправимся, лагерем тут же встать надобно. Без сна да отдыха, какие из нас вояки? А вдруг наткнёмся на кого? Только поляжем зазря.

– Не переживай, старик. У сударя Ландела найдётся кое-что получше перин. До ночи протянем. А там и отдохнём.

– Эка! Согласился никак?

– Да куда он денется, придёт, – протянул, созерцая мерное течение великого Орма Ром.

Маг-алхимик долго себя ждать не заставил. Он появился с очередным огромным бряцающим колбами мешком за спиной. Испив его зеленоватого отвара, воины почувствовали прилив сил и приободрились. Рассевшись по лодкам, они весело налегли на вёсла, но вскоре мерная качка большой воды и скрип вёсельных петель возвратили ужасы вчерашнего дня. Хотелось молчать, думать и вспоминать погибших товарищей.

На юге страны встаёт смерти тень.

И ночи длиннее, короче всё день.

Призывает на битву лихой наш отряд.

А боги на небе по нам уж скорбят.

В святилище Тёмном из ведьмого рта,

Слетает заклятье: – «Твоя жизнь уж близка».

Время древнему злу подняться из Тьмы.

У него на пути и окажемся мы.

– Уле.

– Чего?

– Красиво. А дальше?

– Не придумал ещё. Вот вернёмся в Ладос, тогда…

– Смотрите кто там!

Витязи все как один издали радостный клич. Артур улыбнулся и хлопнул Рома по плечу, Игнаций довольно хмыкнул, а вот Уилл, залившись краской потупил взгляд: там на берегу, под раскидистым старым дубом, сёстры Лин жарили на углях каштаны.

– Aligrе еncontri, Hosae’la![1]– крикнула Валира. – Прошу к огню!

[1]Рада видеть, Серебряные (эльфийский)

Житие Сая Осквернённого

Я встретил Мадлен одним холодным зимним вечером. В тот год даже в наши южные земли явились лютые морозы и всё засыпал снег. Страшная буря налетела с моря. Ветер выл в ветвях умирающих, не привыкших к холоду деревьев.

Непогода застала меня на прогулке, когда я возвращался в замок. Мы встретились на дороге. Верхом на замерзающем бледном скакуне, она куталась в какой-то латанный-перелатанный, не по размеру тулуп, который больше подошёл бы какому-нибудь деревенскому скорняку или прогоревшему купцу. Как только она откинула с лица капюшон, я был пронзён в самое сердце. Мадлен была красивейшей женщиной из всех виданных мной. Она рассказала, что путешествует в поиске двух своих братьев, и наши края для неё последняя надежда, так как за несколько лет она изъездила каждый город и каждую деревушку в Эделии. Я пригласил её посетить мой замок переждать непогоду, а после, коли на то будет её воля, продолжить поиски.

Случилось так, что той же ночью мы возлегли вместе. Не в силах противостоять её красоте я поклялся ей в вечной любви и верности. Она дала туже клятву и осталась в замке.

Мадлен. Что это была за женщина. Блеск её зелёных глаз сводил с ума. Звёзды покорно приглушали своё свечение лишь она выходила ночью на балкон, а луна стыдливо пряталась за облака. Мадлен не любила выходить на улицу днём, и я приводил к своему замку все тучи Эделии, дабы укрыть её от солнца. Её нежный, пробирающийся в самые потаённые части души голос, звенел, словно Вальтеновский хрусталь. Когда она заговаривала в замке все замирали в восхищении. У некоторых текли слёзы счастья едва она обращалась к ним. Все были готовы целовать ей ноги, только бы слышать её голос.

Мадлен… Её грация, её манеры, её тело… Ничто в этом мире не доставляло мне такого блаженства, как проведённые с ней ночи. Сколько бы не ходило легенд и слухов об эльфийских искусницах любви, эта женщина, я уверен, затмила бы их всех. Когда я касался её столь идеального и чистого тела моё дыхание перехватывало от восторга и желания. Её длинные смоляные волосы, лёгкости которых позавидовали бы облака, а нежности шелка, изготовленные лучшими мастерами Эделии, окутывали меня, по-матерински убаюкивали прогоняя грусть, страх и тревоги. Я готов был отдать ей всего себя. За неё я готов был умереть.

Друзья начали говорить мне что я изменился. Обезумел от любви и поддался ложным идеалам. Говорили, Мадлен просто манипулирует мной. Хуже! Что она не любит меня! Они уверяли будто она не та, за кого себя выдаёт. Но я не верил им и смеялся над их нелепыми фантазиями. Однако со временем гнусные, тяжёлые сомнения проникли в мою душу. Тогда я стал замечать, что в Мадлен присутствует толика магии. Иногда она даже применяла простенькие заклятья, но я никогда не мог понять их или разглядеть их след в Источнике.

Время шло и одним летним вечером я не выдержал и рассказал Мадлен о домыслах своих друзей. Я испытал такой стыд и отчаянье. Три года мы жили с ней душа в душу и вот я бросал ей в лицо неподтверждённые ничем оскорбления, усомнившись в её любви.

Мадлен… Я до сих пор помню её запах. Запах нежных фиалок и сладких лилий. Что это была за женщина! Она не стала скрываться и юлить. Не смея предать нашу любовь, она открылась мне и рассказала, что пришла из другого мира. Я узнал её настоящее имя. Кад-Давра. Моя Кадди. Неведомо как, это прекрасное создание появилось в нашем мире, в мире в котором доминирует Светлый Источник. Её же родной, Тёмный, был настолько далеко, что она с трудом могла ощущать его эманации и медленно умирала.

Несчастное создание. В отчаянии она разрыдалась, а я бросился целовать ей руки. Я утешал её, обещал помочь и спасти от медленной мучительной гибели. Но что я мог сделать? Ничего. Лишь бессильно плакать у её ног. И тогда она рассказала, как можно притянуть Тёмный Источник к нашему миру. Как можно сделать, чтобы она жила вечно. Мы могли бы жить вечно. И ради нашей любви я решился.

Наивный, я обратился к своему лучшему другу Ивладию Галлану, но тот отказал мне. Он вечно выстраивал какие-то теории насчёт Источника и заявил, что никому не неизвестно как близость другого скажется на нашем мире. Он просил меня рассказать обо всём остальным родам, ведь если Кадди говорила правду, это открывало великие возможности для исследований. Я резко отказал ему, но попросил ради нашей дружбы молчать обо всём и дать мне время разобраться самому. Я удалился к себе на юг и стал думать, как спасти свою любимую от гибели.

Когда я поведал Кадди что поделился с Ивладием её секретом, она пришла в ужас. Она рыдала в голос и кричала что теперь для неё всё кончено, что теперь, из-за страха перед неизвестным её просто-напросто убьют и даже я, сильнейший маг своего поколения, не смогу её защитить. Я понимал её и боялся сам. Боялся, что Ивладий, будучи человеком несдержанным и строптивым, не сдержит слова и раскроет секрет. Тогда за Кадди пришли бы все маги Эделии, и я действительно не смог бы её спасти.

Я начал готовиться. Но ни в моих библиотеках, ни в древних родовых скрижалях не было ничего о Тёмном Источнике. Я даже написал одному знакомому друиду, но эльфийские анналы оказались бесполезны. Днём и ночью я работал над формулами, которые смогли бы защитить нас от огромной мощи моих собратьев, если бы дело дошло до открытого конфликта. Ещё целых пять лет мы жили в неопределённости. Страх разоблачения незримым грузом висел над нами.

Рассказал ли Ивладий нашу тайну или нет, но так или иначе, друзья стали всё реже посещать мои владения и всё реже приглашали нас к себе. Ученики покинули меня, родные подались… бежали в срединные земли. В конце концов мы отдалились от мира, а мир забыл про нас.

Мои земли. Мой Валладарт! Тогда моё королевство занимало шестую часть всей теперешней Эделии. Бескрайние поля и высочайшие горы, глубокие шахты, обширные леса и пастбища, выход в Бескрайнее море. За сотни лет правления Валладоров всё это принесло неисчислимые богатства. Но золото нисколько не заботило меня. Я хотел защитить нашу любовь любой ценой и приказал отстроить десятки новых фортов и замков. Чем выше и толще становились их стены, тем сильнее была моя уверенность что более никто и никогда не побеспокоит нас. Я нанял тысячи вольных мечников. Людей, троллей, орков, всех кто менял свою жизнь и сталь на золото, алмазы и преданность. Мои владения наполнились воинами, строителями, кузнецами, ремесленниками, но также стали привлекать всё больше тати. После, когда начали приходить сообщения о погромах, грабежах и убийствах, я нанял ещё несколько тысяч воинов для усмирения беспорядков. Это помогло, но ненадолго. Ранее утопающие в зелёных садах и пышных полях пшеницы, мои земли превратились в бесконечно строящийся людской муравейник, дышащий грубостью, пивом и руганью.

Как-то весной, когда мы с Кадди осматривали очередной почти достроенный замок, она вдруг вновь разрыдалась. Она не могла избавиться от страха, не верила ни в мощь крепостей, ни в преданность воинов, ни в силу моих заклятий. Нужно признаться, меня самого одолевали сомнения и я стал задумываться о правильности выбранного пути. Содержать тринадцатитысячную армию и сотни смотрящих за порядком стражей становилось всё накладнее. Платить за камень и древесину всё сложнее, не говоря уже о работе каменщиков, лесорубов и других мастеровых. Расходы росли. Казна таяла день ото дня.

Наверное, примерно тогда мои вассалы стали докладывать, что людям всё чаще и чаще начали встречаться приверженцы какого-то нового культа. Одетые в серые длинные балахоны мужчины и женщины прославляли неких Трёх Светлых Богов. Они называли себя жрецами новой Церкви и несли, как они выражались, Слово Триглавы. По началу, их речи воспринимались, как простые россказни одержимых культистов, коих по всей Эделии было более чем достаточно. Кто-то верил в морских царей, способных обрушить воды Бескрайнего моря на головы непокорных, кто-то в подземных богов, кто-то утверждал, что все мы и вовсе спустились со звёзд. Но к словам этих жрецов люди прислушивались, а они, эти полоумные босяки, стали распространять слух, будто моя Кадди, моя чудесная, нежная Кадди – исчадье Тьмы, пришедшее уничтожить всё живое в нашем мире. Эти слова зарождали в людях страх и гнев, и мало-помалу рабочий люд, не смотря на всё ещё регулярные выплаты стал покидать мои земли.