Пурпурный Рассвет. Апогей

– Пока тихо. Распределили людей по комнатам. Пришлось потеснить, конечно. Раньше по двое жили, при нуклиевцах. Сейчас по четверо – пятеро пришлось. Они пока не дееспособные. Мнохие как в кому впали. Постоянно ходим проверяем состояние людей, как можем. Пытались кормить и поить, но никак, либо без сознания, либо просто не в себе. – Борис вздохнул. – Вот только кохда они придут в себя, мы точно не справимся. Нуклиевцы на совесть строили, с базы не сбежишь, но вот периметр охранять и уследить за всеми мы точно не сможем. Да и пока мы все здесь, “Исток” полностью парализован. А кто ехо подхотовит, если пленники сохласятся к нам примкнуть?

– Сколько у вас здесь человек? – Спросил Князев, нахмурив брови.

– Больше сорока, почти всех крепких мужиков собрали.

– Хм… Ясно. Ну пока выхода нет. Остановим стройку, рейды тоже свернем. Сейчас первоочередная задача – убедить этих бедолаг, что они не за ту сторону воевать пошли. Кто согласится, сразу в “Исток”, будем как при коммунизме: строить общее будущее и выполнять план пятилетки за год. Базу придется знатно расширить. Хорошо, что делали запасы продуктов и мощность нашего пищевого производства сможет обеспечить такое количество людей едой. Вот персонал кухни точно надо увеличивать. А с безопасностью… – Князев почесал затылок. – Блин, жалко Тимура нет. Ладно. Вы пока остаетесь здесь. У нас там человек пятнадцать из веводовских, думаю им можно доверять. Попросим у них помощи, чтобы хоть кем-то подменять вас здесь.

– Хорошая идея, Юлаев одобрит. Я сейчас займусь перенастройкой системы видеонаблюдения. Поставлю больше камер, датчиков движения. Установлю несколько базовых станций для дронов. Отправьте ко мне человека четыре, введу их в курс дела, как что работает и обучу работать на центральном пульте. Блин. – Стив схватился за голову. – Эта нам же еще всех надо через базы данных прогнать. У нас тогда на сто пятьдесят ушло полдня, здесь за несколько дней не уложимся.

– Точно, я и забыл совсем. Борис, проведешь меня? Хочу посмотреть, что осталось от базы и, вообще, кого мы к себе собираемся брать, может там одни отморозки.

– Да, конечно, Александр, пойдем. – Борис указал на возвышающийся над остальными административый корпус. – Кстати, я тут сюрприз один обнаружил. Среди плененнохо руководства штурма, есть нуклиевцы из верхов. Однохо из них я хорошо помню. Мелкий такой, лысый, с бородой. Ехо Воеводов увез из “Зари”, перед тем как разбомбить. Слышал, что он бывший начальник “Рассвета”, знаком с ним?

– Этого гада я долго не забуду. Если его Вадим захватил, то как он здесь вообще очутился? – Спросил Князев.

– Сам у нехо спросишь, как очухается. Можешь сам посмотреть, точно он, или ошибся я.

– Обязательно зайдем. Вы где их держите?

– В карцере, хде же еще. Там есть несколько человек, которых из моря выловили, не успели “Бизэткой” надышаться. Поэтому за решетку посадили, под охрану. Ну и их мы точно на свою сторону склонять не будем, зато мохут знать мнохо полезнохо.

– Хорошо, разберемся с ними по ходу пьесы. Пойдем, прогуляемся по нашему “санаторию”.

Ближайшее два часа Князев занимался обходом этажей и осмотром пленных. Зрелище не для слабонервных. Большая часть людей походила на мертвых: бледные, застыли в неудобных позах. Если бы не знал, что они в состоянии комы, то точно за трупы принял бы. Остальные вели себя, точно пациенты психиатрической лечебницы: лежали и бормотали невнятные слова, сидели на кроватях и озирались по сторонам с перепуганными лицами, молча смотрели в одну точку. Стив окопался на первом этаже, в бывшей комнате связи и обложился паутиной проводов. С ним четыре человека постигали новую для себя сферу знаний.

– Александр! Там на КПП люди приехали, говорят, что хотят с вами встретиться. – Отрапортовал крепкий боец в форме, застав врасплох Князева, еще не успевшего отойти от увиденных пленны в очередной комнате.

– Люди? Вы не известно кого подпустили к базе?

– Обижаете. Они с военной базы под Майкопом, люди Воеводова.

– Ну так бы сразу и сказал, а то “люди приехали”.

Связавшись со Стивом, Саша попросил его тоже подойти к въезду на базу. На всякий случай взял с собой двоих из службы безопасности и проверил пистолет в поясной кобуре.

Сразу за воротами, между стальных “ежей” и бетонных блоков, стоит военный броневик “Тайфун-ВДВ” с тридцатимиллиметровой пушкой. Возле проходной два человека из “Истока” разговаривают с мужчиной средних лет, внешность которого сразу выдавала коренного жителя Кавказа.

– Здравствуйте. Вы хотели меня видеть? – Князев подошел и протянул руку.

– Привет. Меня зовут Серго Абухба. Работал с Воеводовым, на время операции остался старшим на базе под Майкопом. – Рукопожатие у абхаза оказалось очень крепким, как в тиски руку засунул. – До этого был в общине “Полночь”, в Сочи.

– Я Александр Князев…

– Да, знаю. Вадим много про вас рассказывал. Кстати, как он?

– На операции. Наши врачи борются за его жизнь. Пока говорить о его состоянии рано.

– Понял. – Серго посмотрел в сторону и тяжело выдохнул. – Сколько наших вообще уцелело?

– До “Истока” добрались тридцать семь человек. Но это еще не точно. Многие сильно ранены. – Видя с какой болью воспринимаются его слова, Князев старался говорить, как можно мягче, непривычным для себя тоном.

– Вам может помощь какая нужна? Ну медикаменты там, оружие, продукты? – Решил сменить тяжелую для себя тему Серго.

– С этим проблем нет, а вот с людьми – тяжко. – Князев повернулся и посмотрел на здания общины за спиной. – У нас здесь почти две тысячи пленных. А бойцов очень мало, чтобы охранять и поддерживать порядок.

– У меня есть предложение. – Серго подошел чуть ближе, несмотря на оружие стоящих рядом людей. – Пока наши ребята у вас, лечатся и восстанавливаются, пока не известно, что там с Вадимом, я могу предоставить вам все наши оставшиеся силы в полное распоряжение. На базе осталось тридцать два обученных и тренированных человека. Смысла держать их там нет, безопасность объекта могут спокойно обеспечивать пятеро. А остальных я могу отправить к вам сюда. Объединим наши силы, все-таки цель у нас общая.

– А когда Воеводов… – Князев осекся. – Точнее, если Воеводов придет в себя, он не будет против?

– А с чего ему быть против? Он сам просил, чтобы мы вас прикрывали. Сейчас вам нужна помощь, а люди сидят без дела.

– Стив, ты что думаешь? – Саша повернулся к другу.

– Я полностью “за”. Думаю, даже с Лесным советоваться не надо. – Стив не скрывал облегчения от подвернувшейся возможности решить проблему.

– Это еще кто-то из вашего руководства? Воеводов про него не говорил. – Спросил Серго.

– Да, из руководства. – Отмахнулся Князев, не желая вдаваться в объяснения, кто такой Кир.

– Хорошо. Сейчас свяжусь со своими, отдам приказ, чтобы собирались и выдвигались сюда. Ехать часа полтора от силы. Что им с собой взять?

– Пожалуй, только оружие, всего остального в достатке. Ну и если что-то типа такого еще есть. – Стив показал на стоящий рядом броневик. – То тоже не помешает.

– Хорошо, технику тоже пригоним. И оружия привезем с запасом, чтобы и вашим ребятам хватило.

– У меня вопрос есть. – Князев сощурился. – Вы были в “Полуночи”, то есть давно с Воеводовым. Если он оставил вас за старшего на базе, значит вы далеко не последний человек в его окружении. Это я к чему, среди пленных есть группа бывших нуклиевских силовиков. Некоторых мы знаем, некоторых нет. Мы можем их прогнать по своим базам, но искать придется либо по отпечаткам, либо по распознаванию лиц. Вряд ли он свои настоящие имена скажут. А вы, скорее всего, знаете многих из них. Не поможете?

– С удовольствием. Кого смогу – опознаю.

Всей группой отправились к задней части общины. Между гаражами и складскими помещениями расположилось одноэтажное здание, всего с одним окном, приземистое, с толстыми стенами и массивной входной дверью, у которой стоял дежурный с оружием. Увидев Князева с группой, он потянулся отдать воинское приветствие, но сделал это очень неловко и нерешительно, вообще не понимая, что нужно делать в такой момент.

– Давай без вот этих армейских штук, ладно? У нас нет командиров и генералов, я такой же член “Истока”, как и ты, просто должность у меня другая. Мне не надо честь отдавать. – Похлопал парня по плечу Князев и открыл дверь.

Под потолком загудели люминесцентные лампы, моментально возвращая всех в советское прошлое. Выкрашенные серой краской стены, коричневая плитка на полу и побеленный потолок. Или это здание застряло во времени, или его специально строили так, чтобы максимально подавить и деморализовать узников. Коридор больше напоминал собой помещение мясника на рынке, или кабинет в старой провинциальной больнице, но никак не помещение на совсем недавно построенной военной базе. Пахло подстать антуражу: потом, сыростью и грязными телами. Пройдя дальше, свернули направо и уперлись в камеры с решетками, прямо как в обычном КПЗ. Напротив сидит еще один боец из “Истока”, выражая всем своим видом одновременно и ненависть к узникам, и недовольство своей обязанностью – караулить пленников в этом клоповнике. Князев подошел к решетке и отшатнулся назад от ударившего в нос запаха, словно зашел в придорожный туалет где-то на отшибе, в котором не убирались со времен революции.

– Обалдеть? Это вы уже так постарались нагадить, или вас таким ароматом встретили? – Саша прикрыл нос рукой и подошел обратно к камере. Внутри восемь человек, кто-то лежит на голом матрасе, кто-то просто сидит на полу.

– Нет здесь никого не знаю. – Сказал подошедший Серго, полностью проигнорировав вонь. – Пойдем к другим камерам.

Во второй тоже знакомых лиц не оказалось, но пленники в ней разделились на две группы, по разным сторонам помещения.

– Ну привет, паскуда. Не ожидал тебя здесь увидеть. – Серго хищно оскалился, увидев знакомое лицо в последней камере. – Вот этот, здоровый, Авак Есаян, бывший начальник “Полночи”. Мразь конченная. Во время нашего восстания, собственноручно нескольких людей застрелил, простых гражданских, кто даже не знал о бунте. Насколько я знаю, он один из самых высокопоставленных нуклиевцев во всем крае.

– О! Так у нас тут у обоих знакомые есть. Привет, Пимон! Ну что, как тебе? Сменил комфортабельную комнату в Кабардинке на железную койку? Что-то ты пошел вниз по социальной лестнице. – Князев подошел ближе, моментально забыв о запахе и злобно улыбнулся, пытаясь скрыть за сарказмом внезапно нахлынувшую злость. – Как мы поменялись ролями, да? Теперь ты взаперти, и твоя судьба зависит от нас.

– Можете делать что хотите. – Ответил Эксархидис, лежа на койке в потерянном состоянии. – Вы от нас ничего не узнаете.

– Да нам ничего и не надо. Вот думаю, что будет если вас просто отдать людям, ну тем, что в “Истоке”, которые знают, кто вы на самом деле.

Пимон закрыл глаза, пытаясь справиться с головокружением и галлюцинациями, Есаян лишь молча смотрел на людей за решеткой из-под бровей.

Оставили узников одних и вышли из мрачного помещения.

– Что будем с ними делать? – Стив посмотрел на Сашу с Серго.

– Не знаю, устроим общее собрание и решим. – Ответил Князев.

– Подождите. Есаяна надо приберечь, как и второго. Они могут знать очень важную информацию – где находится настоящий Нуклий. – Серго посмотрел на стены изолятора, так словно видел пленников через стены.

– И что? Даже если они и знают, то как мы заставим их говорить? Устроим здесь Гуантанамо? – Саша развел руками.

– Я сам с ними пообщаюсь для начала. А если Воеводов выкарабкается, то предоставим это ему. Он эксперт по добычи информации из людей.

– Могу представить, какими способами. – Стив передернул плечами.

Глава 2

23 сентября

Поселок Текос

База “Исток”

16.23 по московскому времени

Мила зашла в кабинет и бессильно рухнула в кресло. Вика, уснувшая за столом, моментально проснулась и осмотрелась по сторонам.

– Как все прошло? – Колмагорова встала и подошла к Людмиле.

– Я не знаю, что за человек этот Воеводов, но здоровья в нем на десяток. Любой другой на его месте умер бы несколько часов назад. – Мила закрыла глаза и откинула голову назад. – Двенадцать осколков. Повреждение внутренних органов и артерий, сильная кровопотеря. Две кости перебиты. Контузия. Если бы не Ваня, я бы точно не справилась.

– Жить будет?

– Надеюсь, а то столько стараний коту под хвост. Сейчас все зависит только от его организма. Необходим очень долгий период реабилитации и восстановления. Он у нас надолго.

– А что с Сахаровым?

– Проникающее ранение в брюшную полость. Внутреннее кровотечение. Операция была проще, чем у Воеводова. Вырезали часть кишечника, купировали кровоизлияние. Оправиться намного быстрее, но последствия этого ранения будут преследовать его всю жизнь. Четверо ребят из войска Вадима останутся навсегда калеками, без рук или ног. А уж сколько человек вчера получили ПТСР, мне и подумать страшно.

– Тебе надо отдохнуть. – Вика сочувствующее посмотрела на лицо Милы, уставшее, осунувшееся, с темными кругами под глазами. – Понимаю, что кроме тебя никто не поставит их на ноги, но о себе тоже нельзя забывать. Ты не машина, постоянно пахать на пределе – рано или поздно свалишься.

– Сейчас в душ и несколько часов сна, обещаю. – Мила попыталась улыбнуться.

– И поесть не забудь, ты уже сутки почти не ела.

– Обязательно. А потом – в “Восход”. Там еще работы непочатый край. Неизвестно, как это химоружие скажется на людях, надо постоянно контролировать их состояние.

– Со мной Саша связывался, люди Воеводова, оставшиеся на базе под Майкопом, предложили свою помощь и уже приехали в “Восход”. Помогают с охраной. Среди них два медика, уже начали осмотр пленных.

– Хоть какая-то хорошая новость за последнее время. – Людмила облегченно вздохнула. – А Князев уже стал Сашей? Первый раз слышу, чтобы ты его так называла.

Вика посмотрела на Милу, вскинув одну бровь.

– Шучу, щучу. Не обращай внимания, это уже нервное. – Отмахнулась Людмила. – Вот теперь я тебя узнаю – колючку.

* * *

Продрав глаза, первое, что увидел – потолок медблока.

“Опять? Только недавно лежал здесь после стычки с нуклиевцами, и вот снова валяюсь на этой койке. Прописался что ли в этих палатах?”

Сахаров попробовал пошевелиться, но туго перетянутый торс помешал. Осмотрелся по сторонам: та же палата, в которой лежал полтора месяца назад, ничего не изменилось. Мила позаботилась, поместила в одиночную, знает, как он любит одиночество. Солнечные лучи пробиваются через жалюзи, разрезая комнату горизонтальными полосами. В кресле у стены дремлет Кочарян, уронив голову на грудь. Будить его не хочется. Приподнял одеяло и посмотрел на забинтованный живот и торчащие из него трубки, уходящие под кровать. Выглядит жутко. Еще больше нервирует, что нельзя встать. Опять ограничение. Опять он в больнице. Может это судьба? Всю жизнь провести, не выбираясь из медицинских казематов? Вроде и покинул “Исток”, но волей случая опять оказался здесь.

Джавид зашевелился, открыл глаза и потянулся. Заметив пришедшего в себя Марка, он подскочил, оступившись на отсиженной ноге. Замахал руками, ловя равновесие и шлепнулся обратно на стул.

– Блин, вырубился и всю задницу отсидел. Ох, как же я ненавижу это чувство. – Кочарян потер ноги. – Словно сотни крошечных ежей бегают под кожей. Ты как? Медсестру позвать?

– Нормально. Пить только хочу очень, во рту – Сахара. – Ответил Марк, облизнув пересохшие губы.

– Тебе нельзя, Мила сказала. Можно рот смачивать. Сильно болит?

– Пока не чувствую ничего. Может потом накроет. Ты давно здесь сидишь?

– Да как тебя на операцию увезли, так в палате ждал. Потом караулил, когда ты очнешься. Я же тебя знаю, подорвешься еще убегать, а тебе нельзя. У тебя пол пуза в шлангах. Ты “Дюну” старую, которая Девида Линча видел?

– Нет.

– Вот там был барон Харконен, жирный просто ужас, у него тоже из живота шланги торчали. Ему их вырвали, и он помер. Точно не помню, как там было, совсем мелким смотрел, но уверен, что, если тебе их выдрать, тоже долго не проживешь.

Марк вздохнул, и покачал головой.

– Что ты вздыхаешь? А кто еще если не я, будет тебя просвещать? Ты же полжизни в психушках провел. – Джавид подошел ближе, взял губку, пропитанную водой, и протянул Сахарову.

– Не пол жизни, а всего несколько лет, и со знанием кинематографа у меня все в порядке. – Марк смочил губы, хоть и хотелось выпить воды большими глотками. – А у тебя работы нет, весь день так сидеть?

– Есть, но сейчас на базе тишина. Большая часть мужчин в “Восходе”, по твоему совету, присматривают за пленными. Так что стройку приостановили. И так-то мне и помимо работы есть чем заняться. Я здесь с девушкой общаться начал. – Заявил Джавид, от гордости выпрямившись и театрально задрав голову.

– С девушкой? Ого, а я думал, что ты гей.

– Да пошел ты. Сам ты гей. – Марк обиженно отвернулся. – Что с этим миром не так? Уже простую мужскую дружбу сразу за гомосексуализм принимают.

– Ладно, прости, я пошутил. Я это… – Марк замешкался. – Я ценю, что ты для меня делаешь, честно. Хоть никогда об этом и не говорил. Спасибо тебе. Мне твоя поддержка помогает. Понимаю, что часто веду себя как мудак, но ничего с этим поделать не могу.

Джавид замолчал, ошарашенный откровением Сахарова. Посмотрел на друга, но не смог подобрать слова.

– Это, я пойду, скажу врачам, что ты в себя пришел. – Затараторил он, направляясь к выходу. Остановившись в двери, Джавид повернулся и посмотрел на Марка. – Я знаю, что ты ценишь. Спасибо, что сказал. И извиняться тебе не за что. Ты первый настоящий друг в моей жизни.

Дверь закрылась, оставив Сахарова одного. Непривычное чувство, очень давно забытое и заброшенное, пробралось в сознание.

* * *

Князев с Прайсом зашли в столовую, уже успевшую опустеть после обеда.

– Есть хочется до одури. Не думал, что в “Востоке” столько проторчим. – Сказал Саша, осматривая пустые столики.

– Скажи спасибо Серго, если бы не он со своими людьми, мы бы там на несколько дней застряли. – Стив направился к раздаче и попросил еды на двоих. Дежуривший повар встретил с улыбкой, и скрылся на кухне, вскоре вынеся два подноса. Две порции наваристого борща, картофельное пюре с куриными котлетами и овощной салат. Все уже из своих продуктов, свежее и ароматное.

– Как пахнет! – Князев потянул носом. – Давай быстрее кушать, а то желудок уже позвоночник обгладывает.

Сели за ближайший стол и только принялись к трапезе, как у Прайса зазвонил телефон.

– Кто это посягает на святое – отрывать человека от еды? – Спросил Александр, отправляя в рот ложку супа.

– Да, Кир, слушаю. – Прайс включил телефон на громкую связь и положил его на стол.

– Прайс. Необходимо чтобы ты вместе с Князевым приехали сегодня, как можно скорее ко мне, в Криницу. – Интонация Лесного всегда звучала одинаково – сухо и механически.

– Сегодня? А до завтра это не терпит? – Подключился к разговору Саша.

– Это срочно.

– У нас так-то планы есть, работа и свои дела тоже. – Не унимался Князев. Прайс шикнул на него, на что Саша лишь развел руками.

– Все остальное подождет. Необходимо срочно обсудить несколько вопросов. – Кир положил трубку.

– Интересно, он всегда выбирает самый неподходящий момент? – Саша нервно бросил ложку. Аппетит улетучился.

– А что случилось? Вроде ничего срочного делать не надо.

– Я Жене обещал, что заберу ее и мы погуляем, а получится что обманул.

– Ну зайди и объясни ей. – Стив пожал плечами.

– Офигеть, а я не додумался. Ты серьезно, или придуриваешься? Пойди объясни ребенку, что у тебя дела. Она обидится. Не знаю, как у вас там в Америках дети растут, но здесь, у нас, родители часто обещают и не держат слово, зачастую не по своей вине. А детей это ранит, они начинают думать, что они не нужны, что их отодвигают на последнее место. Я хорошо это знаю, сам в детстве так же думал, не понимая, что работа важна, что отец старается для семьи. Здесь нет правых и виноватых, это, мать ее за ногу, жизнь. Но Женька сейчас очень уязвима и гиперчувствительна, она только начала раскрываться и доверять мне. Да, черт возьми, мне самому знаешь, как тошно, если я хоть чем то ее расстраиваю! А этому приспичило. Блин. – Князев скрестил руки на груди. – Может ты скажешь ему, что я заболел?

– Отравился и опять на унитазе сидишь?

– Это ты к чему?

– Ночью я сразу понял, что ты соврал, но понял, что не стоит расспрашивать. Если сам не сказал, значит либо что-то личное, либо не столь важное. – Стив поковырял пюре вилкой и отложил ее в сторону.

– Какой ты проницательный. Надо придумать, что делать, я не хочу Женю расстраивать.

– Может ее с собой взять?

– Она хотела погулять, а не кататься в машине к этому андроиду. Тем более мы собираемся обсуждать важные вопросы и ей станет скучно, у него там не дом, а стерильный кабинет, ребенку абсолютно нечем заняться.

– Точно, не подумал об этом.

– Ладно, пойду, заберу ее с занятий. Может по пути что-нибудь придумаю.

* * *

Из-за двери доносится детский смех и шум игры. Князев остановился ненадолго и прислушался. Стало по-хорошему завидно. Только дети могут так искренне и беззаботно смеяться. Умер мир, остатки человечества грызутся и уничтожают друг друга, а они играют и хохочут. Взрослые еще отходят от ночного потрясения, а пластичная детская психика отринула весь негатив и дает просто наслаждаться еще одним днем на этом свете.

“Все бы отдал, чтобы сейчас так же веселиться. Просто жить, ловить каждую секунду, не думая ни о прошлом, ни о будущем. Вот чему надо учиться у детей: непосредственности и умею чувствовать. Мы слишком зашуганы и перегружены мыслями, за которыми теряем главное – жизнь. Думаем о ней, планируем, рефлексируем, забывая, что именно в этот момент утекают драгоценные секунды, которые уже никогда не вернуть. Мы разучились радоваться, удивляться и быть счастливыми, проживая или в погоне за синей птицей, или в бездне хронической депрессии и фрустрации. “Пурпурный” показал: ничто не вечно, жизнь каждого может оборваться в любую секунду, кто бы ты ни был, хоть сильный мира сего, хоть утопающий на социальном дне. Если мы сейчас не очухаемся, если такая “оплеуха” нас не образумит, то человечество обречено. А дети… С них надо начинать. Пока их мозг не загружен штампами былых социальных устоев, необходимо показать им новую жизнь, чтобы они не растеряли эту непосредственность.”

Открыл дверь и первое, что увидел, множество счастливых детских лиц с раскрасневшимися щеками. Они бегали вокруг Татьяны Валерьевны, сидящей на полу и пытающейся схватить, и с визгом и смехом уворачивались от ее рук. Женя, еще совсем недавно стеснявшаяся даже говорить, наворачивала круги со всеми, увлеченная игрой. Саша застыл и засмотрелся на девочку. Женя, заметив Князева, подбежала и крепко обняла.

– Уже, мы идем гулять? – Сказала она, запыхавшись. – Можно я еще чуть-чуть поиграю и тогда пойдем?

– Да, конечно. Я подожду. – Саша про себя обрадовался, так как еще не придумал объяснения для своей отлучки.

Женя развернулась и бросилась в круг бегающих детей, влившись опять в игру.

– О, смотрите кто у нас здесь. – Услышал Князев за спиной голос Вики. – А чего это ты так рано? Обычно позже ее забираешь.

– А ты что здесь делаешь?

– Хотела с ней погулять, перед тем как ты ее домой отведешь. Получить дозу антистресса, так сказать. Да и Женьке полезно побольше дышать свежим воздухом и общаться с представителями женского пола.

– Мы тоже собирались с ней идти на прогулку. Она даже предложила тебя позвать, видно ей тоже по душе твоя компания. – Саша закрыл дверь и отошел чуть в сторону. – Только у меня не получится, хотел ее об этом предупредить, но не знаю, как.

– Не хочешь ее расстраивать? – Вика сменила тон на понимающий.

– Да я сам уже расстроился. Пообещал ей, и не могу сдержать слово. Мне ее не хватает, со всей этой суетой, стал мало проводить времени с ней. Боюсь, чтобы она не почувствовала себя одиноко.

– Ого, а ты умеешь удивлять. – Вика искренне вскинула брови. – Мужчина, который пытается сдержать слово – редкость! Тебя даже совесть мучает, оказывается, хотя я думала она у тебя атрофированна. Ладно шучу, не злись. Если она хотела прогуляться, то давай я с ней пойду. Мила отдыхает, у меня есть свободное время, тем более, я и так собиралась. Постараюсь ей объяснить, почему тебя нет, так, чтобы она не расстроилась. Женя – девочка умная, не по годам, поймет.

– Спасибо. – Князев посмотрел девушке прямо в глаза. – Ты очень сильно мне поможешь.

– Да ладно, я за Женьку переживаю, чтобы она не грустила. – Вика встала и подошла к двери в детскую. Открыв, в последний момент повернулась к Саше и бросила через плечо. – Хотя, может и не только…