Полная версия
– Может накрыть стол?– Первым пришёл в себя Славик и решил разрядить обстановку. Очевидно, что для них ещё не скоро придёт то время, когда они осознают что им подарили новую жизнь.
– Это не помешало бы. Надеюсь, здесь есть продукты, потому что из церкви ночью никто из нас не выйдет. Не смотрите на меня так, словно я говорю что-то невероятное и ужасное.– Пётр взирал каждому в глаза, он не отводил его в сторону и не боялся встречного взгляда. Он-то верил в свою силу и в то, что ему нужно охранять и оберегать отца Владимира, а также выполнять все его указания.
– Дня на три, четыре еды хватит, а затем…-
– А затем Маша и не надо. Принесите продукты в эту комнату. Нам всем, и конечно же отцу Владимиру, необходимо поддерживать силу, телесную и духовную. Без телесной не будет и духовной, а нам сейчас никак нельзя без силы.-
Отец Михаил долго и упрямо смотрел хромающей жене в спину, удаляющейся вместе со Славиком за продуктами, вдоль коридора. Он не пошёл с ними не потому, что обессилел, или не хотел становиться между двумя некогда бывшими любовниками. У него сейчас имелась другая, куда более уважительная причина.
– Пётр! Я конечно понимаю, что сейчас мои слова ничего не изменят и ничего не решат. Но ты должен знать, я очень сожалею о том случае, когда ты и отец Владимир приезжали ко мне за помощью. Я прошу прощения за слова, что наговорил ещё совсем недавно. Пойми меня, я не знаю, что со мной случилось и как такое могло произойти. Раньше в молодости я не был таким, каким стал сейчас. Я готов был прийти на помощь любому, никогда не проходил мимо беды и людей, попавших в тяжелую жизненную ситуацию. Более того, я всегда знал и верил, что Бог есть, и что есть Царство Небесное. Ты понимаешь меня?-
– Нет, отец Михаил, я тебе верю!-
– То, что случилось со мной и изменило меня – случилось позже. Я уже окончил семинарию, получил приход, женился на Маше. Как такое произошло со мной, я не знаю, я не знаю, почему я попал под власть Сатаны, ведь я так верил? Я… я…даже знал, что моя жена мне изменяет. Понимаешь, знал, знал и прощал. Я прощал её и его, но с каждым днём обида накапливать во мне, пока не переполнила чашу терпения. Всё лопнуло как мыльный пузырь. Я-то думал, что произойдёт нечто такое, что заставит меня по-другому смотреть на мир. Но нет! Ничего не произошло, совсем ничего такого грандиозного, а вот внутри меня что-то поменялось. Изменилось отношение ко всем, и к себе в первую очередь, появилось недоверие, жадность, зависть. Я слушал ложь и сам лгал, отпуская грехи, я грешил ещё больше. Посмотри Пётр вокруг, что ты видишь?-
Пётр обвел комнату глазами пытаясь понять смысл слов Михаила.
– Нет, нет Пётр, я не о том. Я имею в виду саму церковь. В каком она состоянии, по сравнению с…-
– С храмом в Дубках? Твоя церковь отец Михаил красивая, новая, вся сверкает и блестит. Очень красиво сделано.-
– Да не об этом я Пётр. В твоих словах, в них есть доля правды, но на самом деле я украл много денег с ремонта. Я воровал и стройматериалы, и остатки трудодней рабочих, получая за них деньги. Я…я...делился с митрополитом и знал, что часть денег выделенных Епархий и различными фондами, так и не дошла до меня, они оседали в его карманах. Здесь раньше находилась старая, небольшая церквушка, куда люди шли всем селом, а сейчас? Теперь после ремонта сюда особенно никто не спешит даже по большим праздникам, а всё почему? Во грехе всё происходило, совершая казалось бы маленький, мизерный грех, мы порождали больший, и так долго, и бесконечно. Сейчас я чувствую себя опустошённым, но только мне не легче…-
– Отец Михаил, отпущение грехов очищает человека и его душу, но никто не сказал, что будет легко. Ты знаешь Святое Писание лучше чем я, и всё же – каждый грех он как пиявка, присосался и высасывает силы, отравляя жизнь. Ты его не замечаешь, ведь он не беспокоит тебя, этот грех может быть десяти или двадцати летней давности, и ты о нём давным-давно забыл, но он-то есть. Наступает момент очищения и представь, все эти пиявки большие и маленькие, толстые и тонкие, короткие и длинные отрываясь от плоти, покидают тебя. После них остаются рубцы и шрамы, они ноют и болят, и получается, что ты вроде бы освободился от паразитов, но на самом деле облегчения нет. Всё потому, что нужно дальше жить, дальше творить, создавать, строить, созидать, верить и любить. Разве не так отец Михаил?-
Пётр, этот простой смотритель храма в забытом богом крае – знает куда больше чем тот же отец Михаил, которого обучали специально в семинарии, и которому доверили важную миссию. Отец Михаил впервые в своей жизни увидел простого человека знающего больше чем он сам, и обладающего сильным даром убеждения.
– Прости меня Пётр!-
– Бог простит Михаил. Во благо всего великого и живого, во благо веры своей, что пошатнулась, во благо любви своей, что очернилась изменой, найди в себе силы отец Михаил простить себя. Господь, Отец наш, дал тебе сегодня своё благословение, а посему, начни с себя. Поверь мне.-
– Верю, верю Пётр. Во истину твоих слов, верю!-
В это время по коридору послышались шаги приближающихся Маши и Славика. Две полные плетёные корзины принёс Вячеслав а Маша матерчатую сумку с хлебом.
– Вот все наши съестные припасы Пётр. Что дальше?-
– Я сейчас.– Пётр подошёл к отцу Владимиру. Его сон стал спокойным и глубоким. Ни один мускул, ни один нерв не реагировал на внешние раздражители. Огненно-красные шрамы воспалились на лбу, с рук вытянутых вдоль тела, текла кровь. Даже чёрные носки и те отдавали бордовым оттенком, напитавшей их крови.
– Что с ним такое Пётр?– Маша единственная кто осмелился подойти.
– Я не знаю Маша, мне поручено его оберегать и охранять, а также повиноваться во всём. Его хранит сам Господь Бог и за него можно быть спокойным. Но что делать сейчас – я не знаю. Найди чем перевязать раны, и давайте садиться за стол.-
– Владимир проснись. Впереди ждёт очередное испытание веры. Помни, что бы ни случилось, ты не один. За твоей спиной стоят те, кто верит тебе, а сверху смотрят Царство Небесное и великое Воинство Божье. Верь в себя, люби тех, кто пойдет за тобой, даруй надежду заблудившимся. Я с тобой. Я здесь! Я рядом!-
Они вчетвером сидели за столом и пытались создать видимость трапезы. Маша ковыряла вилкой салат, Михаил возился с куском хлеба намазанным паштетом, Славик уставившись в тарелку, резал на мелкие кусочки ветчину и складывал их стопкой. И только один Пётр у которого разыгрался волчий аппетит, поглощал съестные припасы как и положено.
– А сколько то хоть времени?– Зевая спросил отец Михаил.
– Три часа, без двух минут.– Ответил Славик.
Неожиданно скрипнула лавка, и послышались шаги. Он не касаясь пола, шёл к ним. Кровь проступила через бинты, и капала на пол коридора создавая звуки похожие на шаги.
– Как это возможно Пётр?-
– Возможно, потому что мы видим это, и верим в то, что видим!-
Отец Владимир остановился в дверном проёме. Теперь все могли отчётливо убедиться, он не касался ногами пола. Чёткие бордово-алые капли стекая с ран падали на пол и ни одна из них не расплескалась от удара с ним.
– Мы рады что ты проснулся!-
– Пётр, вы всё выполнили, что я сказал?-
– Конечно отец Владимир. Маша вот недавно поменяла свечи, и мы ещё раз окропили всё святой водой. А что случилось?-
Глаза Владимира закрылись, и он медленно опустился ногами на пол. Боль искривила его лицо. Шрамы на лбу стали тёмно-бордового цвета и готовы вот-вот лопнуть, так сильно они вздулись. Он открыл глаза, теперь уже свои глаза что рады были видеть всех за столом во здравии.
– Они уже здесь. Они пришли!-
– Кто пришёл отец Владимир?– Маша рассчитывала услышать ответ, когда сильный удар чем-то большим и тяжёлым эхом отозвался от высоких, массивных входных дверей.
– Они пришли!-
Глава 17
Тонкая лента рассвета еле заметно показалось в чернеющем небе. Ночь теряла свою власть, впереди маячил новый день, новая жизнь, новая битва добра со злом. Практически всю ночь он провёл в дороге, и теперь, когда начинался день, он почувствовал усталость. Организм Сергея привык к ночным, да и к дневным сменам, привык к тому, что нарушился режим сна и отдыха, привык к периодам жизни, когда он работал на износ по нескольку суток подряд без отдыха. Но организм, как и человек, привыкает ко всему, однако биологический ритм таков, что какой бы ни было тело человека, оно нуждается в отдыхе.
Сейчас его организм после отработанной ночной смены требовал отдыха, да и сам Сергей понимал, что его силы на пределе. Он понимал многое, но именно сейчас его меньше всего волновала нужда во сне. Сделав погромче музыку, достав из пачки сигарету, он утопил прикуриватель и открыл окно. Свежий холодный мартовский воздух, приятно приободрил от дурманящий дрёмы, и принёс облегчение. Сергей не курил, однако иногда всё же прибегал к помощи сигарет, так как считал их лучшим средством от сна. Табачный дым наполнил салон автомобиля, дремота забилась в угол организма, заставляя мозг работать. Откинувшись на спинку кресла, Сергей окунулся в свою жизнь, в ту прошлую жизнь, что напомнила сегодняшней ночью о себе…
**********************************************************************
Четвёртый год обучения в духовной семинарии многому научил Сергея. Главное, он научился разбираться в людях, и теперь семинарист Дубинин Сергей Владимирович дружил с семинаристом Говоровым Владимиром Александровичем. Дружба между ними была, что называется настоящей, неподдельной и без прикрас. Дружба…была? Да нет, она осталась, ведь настоящего истинного друга, порой ищут всю жизнь, кому-то удаётся найти, а кому-то нет. Кто-то, окружив себя мимолётными, дешёвыми и продажными знакомыми, считает, что у него множество друзей – как же он ошибается. Сергею на этот счёт повезло куда больше, он разглядел во Владимире того самого человека, который придёт на помощь в любую минуту, ему не страшны ни угрозы ни обиды. Внешне обычный с виду Владимир, имел сильный духовный стержень внутри. Именно он и определяет, кем будет по жизни данный человек. Прогнётся ли от первого удара или станет тряпкой, а может, выстоит, поднимется с колен и сам ещё нанесёт в ответ удар, да не один. Может, что человек при первых симптомах страха отойдёт в сторону и будет наблюдать, как другие идут вперёд, а после, пристроившись сзади пойдёт их же путём, выдавая его за свой. Были и те, что ложились и стелились под сильных и властных, в надежде быть в их свите приближённых. Сейчас и не упомнишь всех, но только один Владимир не попадал ни под одну категорию, он был, есть и останется настоящим другом. Другом с большой буквы, тем самым которому можно смело доверить свою жизнь!
Два семинариста Говоров и Дубинин доучились до четвёртого курса семинарии. Худо, бедно, но доучились. Они вдвоём всегда и везде поддерживали друг друга, и старались помогать во всём. Духовный наставник митрополит отец Аркадий не обращал на них своего драгоценного внимания, ведь ему с лихвой хватало тех, кому он сам оказывал содействие и выступал в качестве протеже. Помимо Сергея и Владимира, митрополит не видел ещё многих, он порой иногда удивлялся заприметив того или иного семинариста в лекционном зале, так как ранее просто их не замечал. Набирая свою силу и власть, митрополит вёл себя более вызывающе, и дерзко, такое поведение замечали не только служащие Епархии да преподаватели семинарии. Семинаристы лучше других распознали и разглядели кто же на самом деле такой отец Аркадий. В этот самый момент для всего курса наступил очередной момент так сказать, момент истинны – необходимо определиться пойдут ли они дальше с митрополитом или нет? Четвёртый и пятый курсы пролетят, не заметишь, а там за стенами семинарии новая, другая жизнь. Жизнь, где митрополит отец Аркадий будет уже не духовным наставником, а самым прямым начальником. Начальником властным, жестоким, жадным, завистливым, способным на любые пакости, только чтобы угодить самому себе. Многие на третьем, но большинство на четвёртом курсе сделали для себя выбор, и он оказался очевидным. Семинаристы менялись на глазах, они приспосабливались, и подстраиваться под новую власть, под власть митрополита.
Льнянов Александр Дмитриевич по духовному сану архиерей отец Александр, преподавал в семинарии «Слово Божие». Предмет тяжёлый, объёмный и для многих непонятный. Архиерей Александр словно был послан самим провидением. Он представлял собой обратную сторону митрополита. Всегда добрый, отзывчивый, рассудительный. Он никогда не выбирал себе любимчиков и не делал из других изгоев, для него все равны и всем он поможет, и укажет на его ошибки. Полная противоположность митрополита заключалась и в том, что жил отец Александра по средствам заработанным своим честным трудом. Четвёртый курс семинарии вобрал в себя разношёрстных обеспеченных молодых людей, чьи родители старались обучить своё «чадо» и дать ему дорогу в жизнь. Однако «чадо» уже само определилось и разобралось за кем оно пойдёт. Окунувшись в разврат, похоть, вседозволенность, откусив немного власти и распробовав на вкус жажду денег, «чадо» сделало свой выбор. Выбор в сторону предстоящего, богатого, властного, отца Аркадия. Для них он был эталоном, маяком их новой богатой, богемной, обеспеченной жизни. Для них митрополит представлялся той вершиной, до которой они обязательно дойдут, ведь дошёл же как-то он сам? Другая составляющая такого выбора, заключалась в непоколебимости веры в свои же действия. Митрополит высший сан Епархии, он служит Богу и, конечно же не способен грешить, а раз так, то значит сам Господь Бог посылает ему в награду все дары и богатства – именно такое мнение витало в воспалённых умах семинаристов четвёртого курса.
Архиерей Александр, видя истинную картину, выделил для себя именно Сергея и Владимира как более одарённых, и усердных. Мудрый старик прекрасно понимал, кто вырастет из будущих семинаристов, кого выпустит семинария, и кто станет служить Богу и людям. Он-то видел картину будущего, в которой грязно-серыми красками отчётливо вырисовывалась судьба каждого выпускника. Множество нитей сплетённых друг с другом, нитей судьбы все они сводились к одному началу – митрополиту. Его бахвальство, помпезность, жеманство, властолюбие, приводили семинаристов в исступление. Для них он превратился в идола, в некое живое божество, которому не только нужно поклоняться, и приносить жертвы. Необходимо идти по его стопам, слушать его заветы и нравоучения – нужно стать, именно стать таким как он. Тогда и только тогда перед каждым кто не ослушается его, откроются двери жизни, той самой красивой, богатой жизни, что освещена светом софитов и которая даёт право идти по красной дорожке в дорогих платьях и костюмах, и кого всегда будут слушаться и улыбаться, кивая в ответ. Вожделенный и заветный олимп власти, вот то, что ждёт каждого кто пойдёт за отцом Аркадием. Ну а такой пустяк как ряса, клобук, крестик и Библия можно смело отложить в сторону, ведь жизнь-то одна и прожить её нужно красиво.
Архиерей отец Александр никогда в открытую не конфликтовал с митрополитом, ну, во всяком случае, в присутствии семинаристов. Однако многие на курсе, да и в самой семинарии чувствовали внутреннюю силу отца Александра. Точно такую же силу архиерей почувствовал и в Сергее, а учитывая то, что тот дружил с Владимиром, он и стал присмотреться к ним, двоим. В один из дней сентября отец Александр, случайно проходя мимо класса, увидел двух сидящих и корпящих над учебниками семинаристов. Не долго думая он пригласил их в свой кабинет, ведь преподавателю такого сложного предмета руководство семинарии выделило персональный учебный кабинет.
– Заходите, заходите смелее!– Отец Александр, подтолкнул не решающихся войти семинаристов в кабинет и закрыл дверь на ключ
– Так будет спокойнее. Ну, рассказывайте, как учёба? Всё ли понятно, или что-то даётся с трудом, всё ли нравится, а может, вам нужна помощь?– Сергей и Владимир переглянулись в нерешительности.
– Да нет, архиерей Александр, с Божьей помощью всё успеем, и всему научимся!-
– А ты не спеши Сергей, не спеши. Вот твой друг Владимир молчит, не спешит хвастаться и тебе не стоит. Если нужна помощь, то лучше прямо скажи, как в заповеди говорится: «Просящие да услышаны будут!»-
Семинаристы замолчали, а отец Александр думал как правильно начать сложный диалог.
– Что собираетесь делать на выходные?– Неожиданно спросил преподаватель.
– Да особенно нечего, может, уберём комнату в общаге, и сходим куда-нибудь. А что?– Ответил Владимир вопросом на вопрос.
– Хочу Владимир, поручить вам одну миссию. Но вот не знаю, справитесь ли вы, или нет? Как ты считаешь?-
Владимир пожал плечами и вопросительно посмотрел на Сергея.
– А ты на него не смотри, миссия хоть и касается обоих, однако каждый найдёт да увидит в ней своё, то к чему душа стремится. В каждом из вас есть большая внутренняя сила. У тебя Владимир, сила убеждения, а у тебя Сергей совсем иная. Твоей силе нет равных в семинарии, да и в городе, если поискать вряд ли сыщется, а поэтому миссия моя для вас двоих. Что скажете?-
– Архиерей Александр, что у меня за сила такая, который нет равных?– Спросил Сергей.
– Опять Сергей ты вперёд бежишь. Не стоит! Господь Бог каждому из нас при рождении даёт силу, кто-то умеет ей пользоваться, а кто-то и нет. Ты наделён особой силой, ты её ещё не чувствуешь и не видишь, зато её вижу я, и вижу какой огромный потенциал хранится в тебе. Он!– Архиерей указательным пальцем показал вверх – Не зря выбрал тебя. Верь в себя, Сергей!-
– Отец Александр может быть, про дело расскажите, если такое возможно?-
– От чего же не рассказать Владимир, но, видишь ли, сейчас твоя сила и ещё не в полной мере раскрылась, и всё же я чувствую её. Твоё убеждение, твоя вера, твое благодатное состояние и сострадание, твоя мудрость – как кусочки мозаики сложились в большой красивый рисунок. В рисунок, что нарисовал – Он. Я не вижу его, и я многого не могу понять, именно в отношении тебя. Но запомни, ты отмечен его благословением, а это высший дар когда-либо данный человеку. Вы оба, два конца одной верёвки, вместе вам не суждено быть, зато творить вы будете одно дело. Что касается миссии, то лучше будет, если вы сами всё увидите. Она как экзамен, если я в вас ошибся, то ничего особенного не произойдет, съездите, отдохнете, и вернётесь, а если я прав… Ну, так что, согласны?-
Владимир и Сергей оба одновременно сказали «Да»!
Как и было оговорено, в пятницу двоих семинаристов из общежития забрал пожилой мужчина, который приехал на таком же с виду УАЗике. Всю дорогу древний да старенький автомобиль то чихал, то дребезжал, затем что-то стало стрелять и завывать в моторном отсеке. Мужчина же бормотал себе что-то под нос, не обращая внимание на пассажиров, и на странные звуки своего автомобиля. Три часа тряски по разбитой местами дороги и двое семинаристов оказались в селе под названием… Дубки. Да-да, те самые Дубки, с которых и начался наш рассказ. Село встретило прибывших, сплошной мглою, ни одной лампочки на улице, ни одного фонарного столба, лишь в домах светились приятным жёлтым светом маленькие окошки. Молчаливый, да угрюмый водитель пропетлял узкими улочками и остановился возле неказистого домика.
– Выходите, приехали.-
Единственные слова, обращённые к ним, за всё время поездки. Стоило Сергею захлопнуть с третьей попытки за собой дверь, как УАЗик рванул с места и растаял в сельской ночи.
– Ну и что дальше-то делать будем, Вовка?-
– Не знаю Серёга, может, немного подождём?– Не прошло и пары минут как из дома вышла женщина и позвала юношей в дом.
– А чего же это вы как сироты, стоите и не знаете что делать? В селе своя жизнь, здесь вам не город, поэтому нужно стучать во все окна и двери. А что, Дмитрич вас не предупредил?-
– Дмитрич? А кто это?– В свете тусклой лампочки, женщина оказалась довольно красивой и статной. Даже запачканный фартук и съехавшая на бок косынка не могли испортить её природной красоты. Улыбнувшись, она подошла поближе к семинаристам.
– Дмитрич? Для вас, Александр Дмитриевич, или отец Александр.-
– Архиерей Александр, нет ничего не говорил. А вы его знаете?– Прищурив глаза женщина принялась изучать своих постояльцев.
– Ты Сергей!– Сразу указала она пальцем. – А ты, Владимир!– В отличии от Владимира, Сергей был одет в куртку, джинсы, ботинки, а на плече висела спортивная небольшая сумка. Владимир же одет в рясу, а поверх накинута куртка, чтобы не замёрзнуть. Все атрибуты: клобук, кадило, массивный крест на цепочке, Святое Писание, да несколько небольших икон находились в сумке, что висела на плече Сергея. Одеть рясу, Владимира уговорил архиерей Александр, пообещав в конце их путешествия открыть одну небольшую тайну.
– Ну а как же мне не знать Архиерея Александра? Его, всё село знает. Он родом отсюда, вон на соседней улице его сестра родная живёт. Я лично не помню, но кто постарше в селе те помнят, как он получил приход в нашей церкви. Все звали его тогда отец Александр, архиереем он уж после стал, а нам смертным все едино, коль привыкли обращаться как ранее, так и по сей день – отец Александр. Службу как полагается по несколько часов на ногах стоял, если крестины, то с самого утра и до обеда. Детки маленькие кричат в церкви, плачут, а он бывало, мам с детьми отпустит, а крёстных родителей и всех приглашенных заставлял стоять до окончания обряда крещения. К нам в село приезжали с разных мест, иногда по несколько дней к нам добирались. Все хотели попасть на службу к отцу Александру, а уж исповедь у него, так это целая история. Каждого выслушает, никогда не перебьёт и каждому грехи отпустит. Бывало, что с раннего утра начнёт, и под вечер только последнего покаявшегося за порог церкви проводит. Никогда от него бранного слова не услышишь, или недовольство какого-либо. А служба на Пасху! Уже во многих церквях да храмах отслужили, а у нас только Крестный ход начинается, и многие из других сел и городов, отстояв там службу, спешили приехать к нам. Вот такой-то был отец Александр. Для него служение Богу – вся его жизнь. Ну а потом, его перевели куда-то, я точно вам не скажу, но слышала, будто со своим руководством он сильно заругался.-
– С Епархией?-
– Да, да! Именно с Епархией. Обидчика своего простить так и не смог, вот он этот самый обидчик, и лишил его прихода в наших Дубках, отобрал храм и отправил куда-то. Отец Александр часто приезжает в село, мы его очень уважаем и любим! Многие спешат к нему за советом, а кто за помощью, и всем поможет, и никому никогда не откажет. Так-то вот! А меня зовут Светлана Викторовна, жить будете пока что у меня, а там как справитесь… Ой, ой, ой!– Женщина в спешке прикрыла рот ладонью, словно сказала что-то лишнее, непристойное.
– Вы давайте располагайтесь, вот ваша комната на двоих, и давайте ужинать. Коль хоть и поздно уже, но всё равно необходимо отужинать.-
Когда на столе после ужина, Светлана навела порядок, и приготовила всё для завтрака (так у неё было заведено), стрелки часов приблизились к полуночи.
– Ну, что гости дорогие, пора вам и отдохнуть с дороги.– Сергей сразу ушёл в комнату, а Владимир аккуратно сняв снял рясу и одев спортивный костюм всё сидел за столом.
– Вижу Владимир что-то мучает тебя? Ты уж не стесняйся, спрашивай!-
– Я хотел бы узнать, для чего нас направил отец Александр в ваше село. Вы не подумайте лишнего, всё что нужно, я и Сергей, мы сделаем. Однако хотелось бы знать, что за тайна такая-то?-
Светлана Викторовна вмиг посерьёзнела, в уголках глаз появились морщинки, да и лицо как-то сразу осунулось. Очевидно, что вопрос Владимира для неё являлся больной темой.
– Да какая уж здесь тайна Владимир. Племянник мой, Антошка очень уж захворал, заболел, то есть. Куда его только не возили, кому только не показывали, да всё бесполезно. Угасает на глазах как уголёк. Вот и решили мы позвать отца Александра, для нас-то, он всегда останется отцом, что служил в нашей церкви. Как увидел он мальчонку, так сразу серьёзным сделался, говорит «Никого к нему не пускайте, а заприте в комнате, по углам которой распятье да иконы поставьте. Болезнь эта, не от мира живых, а посему и лечить её надобно не врачам. Ждите, пришлю вам в помощь»-
– Ваш племянник Антошка, а сколько ему лет?-
– Шесть…– Слёзы тут же хлынули из уставших глаз женщины. Наступил тот самый переломный момент, когда человек вроде бы долго держался, и всё же организм дал слабину, а вместе со слезами как известно, изливает всё что на душе скопилось у него.
– Вы уж постарайтесь вылечить его, Богом вас прошу. Все мы вас просим. Родители его совсем извились, в той избе, где закрыли его, находиться совсем нельзя, никому. Он кричит неистово и громко как мужик какой-то, а порой такие матерные слова начнёт произносить. Глаза его, просто жуть, смотреть страшно, наливаются кровью и такие большие, круглые словно нечеловеческие. А сила-то у него появилась, откуда и сами не знаем. С виду, такой худой и дряблый, а силища то о-го-го. Он вчера, библию схватил двумя руками и разорвал как ты тряпицу, а потом как завоет. Все кто в избе находились, еле выбежать успели. Сегодня до вашего приезда, вообще кричал что-то непонятное, с губ пена лохмотьями слетала, руки в кровь разбил о деревянный пол. А из комнаты, где закрыли его, он выйти то не может, очень уж боится распятия и сидит на полу в четырёх стенах один-одинёшенек.-
