Там и Здесь. Мир Небулана

Пока Алекс неспешно собирал ветки по небольшому радиусу вокруг костра, я пригрелась и даже немного расслабилась. Сунув руки подмышки, я тихо поинтересовалась у Соловья:

– А Небулан всегда был… таким?

– Каким? – не понял Соловей.

Мне казалось, что говорю я очень тихо, но Алекс со своей гипертрофированной внимательностью услышал и ответил вместо Разбойника:

– Не всегда.

– А каким был? И что случилось? – заинтересовалась я.

Алекс перекинул охапку хвороста в кучу неподалеку от костра и принялся собирать новую.

– Около десяти тысяч лет назад, – начал он немного мрачно, продолжая внимательно собирать хворост, – Небулан населяли не только кровососы. Здесь обитали несколько человекоподобных рас.

Я не совсем поняла, что под этим подразумевается, но факт того, что Алекс добровольно со мной разговаривает, многого стоит. Поэтому подогрела разговор вопросом:

– Человекоподобных? Это что значит?

– То, – начал пояснять Алекс, переступив через бревно, за которым раскинулся целый валежник хвороста, который он принялся укладывать себе на левый локоть, – что небуланцами были некоторые эльфы, валькирии и асуры…

– Погоди, – прервала я Алекса, вспомнив уроки у учителя Ананды, – на медитациях нам рассказывали, что асы, или как там… асуры, ну… добрые.

Алекс то ли сделал вид, что не обратил внимания на то, что я его перебила, то ли действительно не заметил. Только поудобнее перехватил хворост и кивнул, продолжив в слабо освещенном мраке костра собирать ветки.

– Ананда наверняка вам говорил, что сила сама по себе не может быть доброй или злой, – напомнил он.

– Ну, что-то такое было, – согласилась я.

Слушать внезапно разговорчивого Алекса становилось все интереснее, я даже забыла, что вообще-то среди ночи нахожусь в очень опасном лесу Небулана.

Хром стал говорить дальше.

– Ну вот. Какие-то асуры использовали силу ради хороших дел, а другие пали жертвой алчности и власти. Соответственно, первых причислили, так сказать, к богам, а вторых – к демонам. Когда на Небулане началась гражданская война…

– Батюшки, – впечатлилась я и даже всплеснула руками. – И на Небулане такое было?

Алекс пожал плечами и ответил:

– Все антропоморфные расы в каком-то смысле люди. В общем, когда десять тысяч лет назад случилась война, асуры, которые не хотели жить в авторитарной автократии, бежали в другие миры. Те, кто остался, подмяли под себя неугодных, а с помощью артефакторики и низовой магии, которой у демонического начала, хоть половником ешь, провели ряд мутаций над собой.

– Хочешь сказать, небуланцы… То есть, получается, кровососы, пересоздали себя? – изумилась я упорству падших асуров.

– Так и есть, – согласился Хром. – Они переформировали свои тела, сделали их быстрыми, мощными, абсолютно устойчивыми к заболеваниям. Если раньше им нужен был кислород для жизни, то теперь они могут обходиться одним-двумя вдохами в сутки. Кровососы могут даже несколько часов выносить космический вакуум.

– Ого… – впечатлилась я.

Алекс снова кивнул и швырнул очередную порцию хвороста к костру.

– Но у всего есть своя цена, – сказал он. – Их кровяные тельца потеряли ряд транспортных функций. Поэтому теперь им приходится потреблять человеческую кровь, желательно свежую, чтобы через пищеварительный тракт обеспечивать необходимый транзит веществ.

– Очуметь, – честно призналась я с вытаращенными глазами.

Я уже знала, что небуланцы – не те вампиры, о которых мы привыкли смотреть в кино. По факту, они живые, а вовсе не восставшие из могил мертвецы. Но такие подробности деятельности их организмов мне не были известны. Зато теперь понятно, откуда у Фабина столько дури бегать по стенам и проявлять чудеса эквилибристики. А так же неудержимая жажда.

– Не удивительно, что Фабиан Варгас сошел с ума, возжелав испить моей крови, – вспомнив ситуацию на тусовке, сделала вывод я.

Лицо Алекса помрачнело, он отправил продолжительный взгляд куда-то в темноту леса и проговорил:

– Фабиан носферату.

– И что? – не поняла я.

Он пояснил:

– А то, Ярослава, что носферату прекрасно контролируют свою жажду. И если он сошел с ума, желая впиться в твою нежную шею, значит в тебе его привлекло нечто-куда большее, чем кровь.

На это я смогла только похлопать ресницами и спросить:

– И что же это?

Алекс не ответил, его соколиные брови сдвинулись, а вид стал сосредоточенным, а на всю его фигуру будто набежала суровая туча.

Я не выдержала.

– Алекс, ты можешь проявлять хоть немного доброжелательности?

– Я доброжелателен, – бросил он через плечо и, не оборачиваясь, направился в сторон темных деревьев, за которыми быстро скрылся.

Как реагировать на это «доброжелателен» я не придумала и еще какое-то время молча таращилась на темные стволы, за которыми исчез хром. Эмоций во мне Алекс вызвал бурю, и палитра их такова, что колеблется от яростной бури во тьме ночи, до солнечного дня на лазурном побережье. Чего он недоговаривает не известно, но очевидно – есть причина, по которой Хром такой… Хром. И я буду не я, если не выясню, в чем дело. Потому что, сдается мне, причина его агрессивного отношение ко мне кроется где-то там.

Соловей все это время сидел молча и слушал, обтачивая коротким ножом прямую палку в пару пальцев толщиной. Пока мы с Хромом разговаривали, заточить он её успел так остро, что палка превратилась в длинную и опасную пику.

– Нет, с ним явно что-то не так, – наконец проговорила я, спустя пару минут наблюдения за обточкой палки.

Соловей вздохнул так глубоко, что при выдохе трава перед ним колыхнулась.

– Он не всегда был таким, – нехотя проговорил Разбойник.

Чувствуя, что я нащупала возможность выяснить что-то важное, я вскинулась.

– Да? А каким он был?

Соловей хмыкнул.

– Ну, допустим, задавакой он был всегда. Но весёлым задавакой. Мы всегда соревновались. Он – потомок Поповичей, я – Разбойников. Сама понимаешь. Но мы не враждовали. Ну и сейчас не враждуем. Соревнуемся, как и прежде. Конфликты предков – это их дела. Мы не несем ответа за их действия.

Вспомнив, как Соловей влетел в кабинет к Спрутовской и со всего размаха врезал Алексу в челюсть, а тот влупил в ответ, пригрозив в следующий раз убить, я ему не поверила.

– Что-то не похоже, чтобы вы закадычно дружили.

– Ну может и не закадычно, но… – негромко усмехнулся Соловей.

Я добавила:

– И твой кулак на его челюсти это подтверждает.

Лоб Соловья нахмурился, будто пытается вспомнить что-то неважное.

– Ты о чем? – спустя пару секунд натужных попыток уточнил он.

– Вечные споры, драка у Виолетты, – напомнила я.

Лицо Соловья просветлело, губы растянулись в улыбке, он хмыкнул.

– Ах это… Да мы и не так дрались, – ответил он и на его лице появилось что-то вроде ностальгического выражения. – Однажды я ему сломал ногу. А он мне обжег всю спину. Пришлось сидеть в бочке с уртиканией. А она ужасно печет, когда заживляет.

Звучало дико. Я сглотнула и заметила:

– Какая странная дружба.

– Мы с ним вроде злейших друзей. В мирное время можем собачиться. Но в битве и при серьезных делах…

– Я заметила, – согласилась я. – Вы друг друга с полувзгляда понимаете.

Соловей кивнул, я снова поинтересовалась:

– И что случилось?

– С кем?

– С весёлым Алексом. Почему он стал… ну… Таким?

По выражению лица Соловья я поняла – в нем борется желание что-то мне рассказать с нежеланием этого делать. И когда он открыл рот, готовый что-то выдать, справа в темноте деревьев захрустели ветки.

Пока я успела лишь оглянуться, Соловей уже оказался на ногах на полусогнутых коленях, готовый к атакующему свисту. Но его не потребовалось, потому что из зарослей появилась массивная фигура Хрома с суровым лицом. Позади себя он что-то тащил. Сперва я решила – это большое бревно для костра, чтобы подольше тлело, но когда бревно за мычало, я поняла – там кто-то живой.

Сол наклонился влево, пытаясь заглянуть за Хрома и узреть в темноте тащимый объект.

– Чего приволок? – поинтересовался Разбойник.

– Мороженое, пирожки и беляши, – отозвался Алекс.

После чего резко выдернул из-за спины и швырнул к костру тело со связанными руками, ногами и ртом, на котором золотистыми звездочками блестят чары молчания. Тело принадлежит долговязому мужчине с завязанными на макушке белоснежными волосами, такими длинными, что спускаются ниже лопаток. Кожа бледная, глаза с красными радужками, черты лица заостренные, одет в широкие темно-коричневые штаны и сетчатую майку телесного цвета.

Носферату.

Из-за чар Алекса кровосос говорить не может, но бешеный взгляд говорит – дай волю и он устроит тут кровавую баню. Если сил хватит.

Пока я с очумением пялилась на добычу, Соловей хмыкнул и сложил руки на груди.

– Я это жрать не буду, – заметил он. – Мясо жестковато. И я не ем падаль.

– Кто бы сомневался, – отозвался Хром и присел на корточки рядом к носферату, взяв из травы палочку. После чего положил её одним концом в костер и обратился к кровососу: – Ну что, небуланец, говорить будем?

Во взгляде носферату вспыхнуло такое бешенство, что я сразу поняла – по доброй воле он ничего не скажет. Он дрыгнул связанными ногами, а я, не сводя с него взгляда, осторожно поинтересовалась:

– Алекс, а зачем он нам?

Палочка в костре тем временем затрещала, что значит – накалилась. Алекс достал её и поднес к носу, внимательно посмотрев на тлеющий оранжевым кончик.

– Ну как, – сказал он. – Уважаемый сударь носферату всю дорогу следил за нами. И на нашем привальчике тоже. Очень хотелось бы узнать, с какой целью он проводил данные мероприятия и кому собрался о них докладывать. Или уже доложил? А, носферату?

Алекс перевел вопрошающий взгляд на кровососа. Тот только злобно зарычал, а потом покосился на меня. Лицо его стало ещё более бешеным, он задергался, как червяк на крючке.

– Понятно, – со вздохом разочарования произнес Алекс. – Придется по-плохому. Соловей, уведи Яру в сторону. Ей не обязательно это видеть.

Глава 7

Что собрался делать Алекс до меня дошло с запозданием. И одна моя часть, в целом, не против. Но вторая возмутилась от негуманности предстоящей процедуры. Я вскинулась.

– Алекс! Подожди, подожди. Может не надо его сразу пытать? Вдруг он сам все расскажет?

Соловей слева хохотнул, а Алекс даже оглянулся и посмотрела на меня через плечо, его соколиные брови в удивлении поднялись на лоб.

– Яра, – аккуратно проговорил он, – скажи, сколько ты работаешь агентом АКОПОС?

К чему он клонит, я поняла и смутилась, но все-таки ответила:

– Ну… пару месяцев с копейками.

Алекс кивнул.

– Вот. А я… Не помню сколько, – сказал он. – Можешь поверить наслово, этот кровосос ничего не скажет, пока я не начну выжигать в нем сквозные дыры и пускать через них ночных мотыльков.

Я икнула.

– А мотыльков зачем?

– Ну… – протянул Алекс философски, – так красивее.

Ужасаться мне или смеяться от черного юмора Алекса я так и не решила. Только потрясла головой и проговорила быстро:

– Я все понимаю, ты супер-пупер-опытный старший агент АКОПОС, весь такой таинственный с непростой судьбой…

Я запнулась, подавившись воздухом, а Алекс тем временем бросил мрачный взгляд на Соловья. В нем читалось «хватит болтать, Соловей». И все же собрать силы продолжить речь я нашла.

– Но дай хотя бы попробовать. Откуда мы знаем, может этот носферату разговорчивее тех, что встречались раньше, – закончила я, поднявшись.

Алекс встал с корточек и развернулся, оказавшись прямо передо мной и нависнув большой темной горой с шикарными черными волосами по плечам, которые в свете костра отливают оранжевыми бликами.

– Меня умиляет твоя наивность, Яра, – произнес он. – Чисто из любопытства, причем твоего, я позволю тебе убедиться в природе носферату. Хотя мне казалось, знакомства с Фабианом Варгасом тебе должно было хватить.

Сперва я не поняла, а когда стало доходить, щеки мои стали теплеть. Похоже во время операции с «Тайниками» связь немного прорывалась и что-то Алекс все-таки слышал.

Стыд заполнил меня до самой макушки, я шумно сглотнула и опустила взгляд.

– Фабиан сумасшедший, – проговорила я.

– Возможно, – согласился Алекс. – Но возможно дело в другом.

– В чем?

Вместо ответа он сделала шаг в сторону и пригласительным жестом предложил мне приблизиться к скрюченному на траве носферату.

Как это расценить я не совсем поняла, но, на всякий случай, вскинула подбородок и кивнула. После чего приблизилась к кровососу и села рядом.

Носферату перестал дергаться и замер, вперив на меня красные глаза. Рот его все ещё блестит золотистыми звездочками и губы лишены способности двигаться.

Я оглянулась и послала вопросительный взгляд Алексу. Тот театрально закатил глаза, но все же поднял руку и быстро совершил несколько коротких пассов пальцами. Звездочки на губах кровососа померкли, но до конца не исчезли.

– Говорить он сможет, – пояснил Алекс, – но не громко. А то разорется, привлечет внимание.

Я кивнула и снова развернулась к носферату со словами:

– Привет. Слушай, они хотят тебя пытать. Но я считаю, что это перебор. Мы же можем нормально поговорить, а потом ты пойдешь по своим делам, а мы по – своим.

За спиной прыснул от смеха Соловей, хмыкнул Алекс, но я не сдавалась.

– Я понимаю, у вас так не принято. Но всегда есть возможность решить все мирным путем.

Несколько секунд носферату смотрел на меня красными, как рубины глазами, в глубине его зрачков что-то сверкало, и я не понимала, что таит его взгляд. Потом он проговорил глухим, немного хриплым голосом:

– Вы слабые и недостойные людишки. Всех вам поглотит мощь всемогущего повелителя Десмонда Варгаса. Вы все падете перед его…

Я замахала руками.

– Погоди-погоди, это потом. Твой повелитель, без сомнения, очень могуч и велик. Но ты просто расскажи, зачем следил за нами. Мы ничего тебе не сделаем. Ведь можно все решить мирным путем и не доводить до конфликта.

Позади снова послышалось гыгыканье Соловья, я только нахмурилась и повторила:

– Обещаю.

– Ты не можешь мне ничего обещать.

– И все же я это делаю.

Носферату одарил меня очередным унижающим взглядом и произнес:

– Я не боюсь смерти. Умереть за повелителя – величайшая награда, которую может получить истинный небуланец.

– Какое бестолковое самопожертвование, – хмыкнул позади Соловей. – Таких как ты у твоего повелителя воз и ещё тележка.

В рубиновых глазах носферату прокатились волны света, он перевел взгляд мне за спину на Соловья и проговорил приглушенно:

– Что ты, землянин, можешь знать о настоящей верности?

Вопрос пришелся по адресу – судя по слухам и тому, что транслирует сам Разбойник, верность ему понятие чуждое.

Пожав плечами, Соловей лишь хмыкнул и развел руками.

– Что поделать, я не ограничиваю себя в выборе.

Носферату покривился и выдавил:

– Вы вероломные, не способные быть преданными вашему правителю. Вы сомневаетесь в нем. Настолько, что разбились на множество народов и каждый выбирает себе одного владыку. Но даже так вы не способны быть им верными. Вы воюете между собой, истребляете друг друга. Небулан совершенен. Наш владыка единственный и непревзойденный. Он знает, как позаботиться о каждом небуланце. А мы в ответ пойдем за него на любую смерть.

Соловей с небрежностью сдул со лба соломенную прядь.

– Что-то дюже много жертв требует от вас ваш распремудрый правитель.

Кровосос презрительно сплюнул в багровую траву и произнес:

– Вы слишком примитивны, чтобы понять великий замысел повелителя. Ваш ум…

– А вот тут поподробнее, – снова вступил в разговор Алекс и, шагнув вперед, оттеснил меня. – Ты, конечно, извини, Яра, но я должен прервать твои душещипательные попытки воззвать к совести кровососа.

– Но… – предприняла я попытку продолжить диалог с кровососом.

Естественно, Хром этого мне не позволил – уселся на корточки перед ним и снова взял в руки палочку с тлеющим концом. Когда Алекс легонько подул на него, жар древесины стал ярче. Из едва желтых трещин он прорвался на на волю, превратив кончик в раскаленную оранжевую пику.

– Значит смотри, – начал Алекс, продолжая разглядывать ярко горящий кончик палки. – У тебя есть два варианта. Первый – отвечать на вопросы четко и честно. Второй – этого не делать.

Носферату презрительно хмыкнул, его губы приподнялись в недобром оскале, обнажив длинные клыки алебастрового цвета.

– И в чем разница? – спросил он.

– Охотно объясню, – кивая, ответил Алекс. – В первом случае я убью тебя быстро и безболезненно. Во втором – придется пытать. Рекомендую первый вариант. Он сэкономит нам всем время.

Новость о том, что Хром собирается убить бедняжку меня шокировала настолько, что слова вырвались сами, как у какой-то романтической девы.

– Убить?! Ты собираешься его убить???

Алекс даже оглянулся на меня, с выражением лица, которое говорит: «Ты чего опять рот открыла?».

– А ты собираешься отпустить его, чтобы он помчался прямиком в замок Десмонда и в подробностях доложил ему, что в Небулане бесхозно разгуливает человечья кровь в живых горшках? – поинтересовался он буднично.

Горшками Алекс обозначил, вероятно, нас. Быть чьим-то кормом, мне, конечно не хотелось, да и прав Алекс по поводу доклада кровососа. Но то, что этого блондинистого клыкача придется убить, не укладывалось в голове.

На плечо легла тяжелая ладонь Соловья, над головой прозвучал его негромкий и терпеливый голос.

– Яра, другого выхода нет, – сказал он. – Алекс дело говорит.

– Поверить не могу, – прошептала я, глядя на носферату, который переводит полные ярости красные глаза с одного на другого. На мне его взгляд задерживается чуть дольше и от этого мне не по себе. И все же – просто взять и убить?

– Яра? – вдруг произнес носферату все так же негромко из-за чар Хрома. – Ярослава значит?

Мы все переглянулись, я в озадаченном смятении нахмурила брови и произнесла, сложив на груди руки:

– Ну, допустим. И?

– Я слышал о тебе, – хмыкнул носферату. – Ты якорь лорда Фабиана.

Сол фыркнул позади:

Он еще и лорд.

Дело сдвинулось с мертвой точки. Не желая того, кровосос сам заговорил, судя по всему, эмоционально мы его все-таки из равновесия вывели. Боясь потерять источник информации, я шагнула к костру с кровососом и проговорила:

– А ты знаешь Фабиана?

– Кто не знает носферату четвертого ранга, – ухмыльнулся кровосос. – Он приближен к первым помощникам повелителя.

Я потерла подбородок и поинтересовалась:

– Чисто для справки: а ты сам какого ранга?

Улыбка носферату стала снисходительной, на клыках заиграли оранжевые отблески костра.

– Восемьдесят седьмого, – ответил он. – Но для повелителя мы все – его агнцы. Я всегда под его надежной защитой и готов умереть за великого Десмонда Варгаса. Можешь меня пытать, агент.

Взгляд носферату стал безжизненным и отстраненным, будто он уже переживает бесконечные пытки. Я все ещё считала, что применение физического насилия – это недопустимая мера, но Алекс обернулся на меня и на его лице я узрела неотвратимость.

– Яра, если вас поменять местами, носферату не раздумывая, вцепится в твою нежную шею, – проговорил он, будто прочитав мои мысли. – У них другая мораль, другие правила и порядки.

Затем перевел взгляд на Соловья и добавил:

– Уведи её. Я разберусь.

На этот раз мое возмущение и сопротивление были подавлены Соловьем, который сгреб дрыгающую ногами меня в охапку и отнес за деревья, куда свет костра не попадает, но из-за густоты зарослей относительно безопасно.

– Пусти меня, – прошипела я, когда Сол и так опустил меня на землю.

Я демонстративно поправила платье, то самое, коктейльное и совсем не подходящее для нынешних условий.

– Вы просто изверги. Неужели нельзя без… вот этого всего?

Соловей развел руками и опустился на пенек, взглядом указывая мне сесть рядом на сухое бревно.

– Алекс прав, – произнес он, – небуланцы сделаны из другого теста. Если кровосос сказал, что ничего не скажет, то единственная попытка развязать ему язык – это проявить абсолютную власть. Они понимают лишь этот язык.

Я все ещё отказывалась верить.

– И что, нельзя нормально договориться?

– Ну, ты ведь попробовала, – со слабой улыбкой ответил Сол. – Не кори себя, у тебя все равно ничего не получилось бы. Он небуланец, а значит будет либо подчинять, либо подчиняться. У землян для давления на них есть лишь один инструмент: сила.

Пришлось замолчать, обдумывая его слова. Но на всякий случай нахмурилась и надула щеки, чтобы не решил, что я вот так запросто согласилась с применением подобных методов. И все же приходилось признать – агенты опытнее и в психологии небуланцев разбираются определенно лучше меня.

Если кровососы понимают только язык силы, как ни тяжело это признавать, но с ними принцип «лучшая битва – это та, которой не было» может не сработать.

Тем не менее я испытывала жалость к кровососу. Он ведь не нарочно здесь оказался. Стоп. А если нарочно? Алекс сказал, что носферату давно за нами следил. Может быть, он действительно шпион?

Мысли полезли разные и со всех сторон. В их потоке меня закружило так, что я не заметила, как в тишине, нарушаемой лишь шелестом ночной листвы, прошло минут двадцать.

Я вскинулась.

– Почему ничего не слышно?

Соловей, все это время строгающий очередную палочку, с удивлением покосился на меня.

– А что должно быть слышно? – поинтересовался он мирно.

Отвечать мне не очень приятно, но все же пришлось.

– Ну, Алекс ведь его… пытает. Но криков не слышно.

– А, это… – протянул Сол. – Он наложил на кровососа чары, чтоб не орал и не привлекал внимания.

От такой жестокости у меня зашевелились волосы на затылке.

– То есть ему больно и он даже не может кричать? – не поверила я.

Сол только пожал плечами.

Этого я терпеть не могла. Пусть носферату и кровосос, подлая тварь из мира два-пять, которой непонятно что надо. Но даже пытки должны иметь какие-то пределы гуманности.

Я резко встала с бревна, Соловей поднял на меня голову.

– Ты чего? – спросил он с удивлением.

– Ничего, – ответила я и решительно вылезла из зарослей, не дав Соловью ухватить меня за ногу, и направилась к освещенной костром полянке.

Сол меня конечно же догнал, но сделал это, когда я успела подойти к огню, где обнаружила Алекса, который с помощью заклинаний и чар делает с кровососом что-то дикое. Путы остались на земле, а самого носферату подняло в воздух на полтора метра, где скручивает и сгибает в дугу. Глаза на выкате, лоб покрылся красными каплями, видимо так у носферату выглядит пот, лицо искажено гримасой боли.

Хром стоит рядом и делает какие-то совершенно неизвестные мне пассы.

– Алекс, перестань, – выдохнула я. – Ему больно!

– Верно, – согласился он, недовольный, что я снова влезла. – Но очень эффективно.

Сол взял меня за локоть, собираясь снова увести в сторону, но я вырвала его и с силой толкнула Алекса, выкрикнув:

– Так нельзя! Алекс, нельзя!

Хром моей атаки не ожидал, и споткнулся, отскочив в сторону. В этот же миг заклинания с носферату спали, и он, обретя свободу, с яростным рычанием кинулся на меня.

Почему объектом его агрессии стала именно я, понять не успела, только услышала его глухой хрип:

– Пахнешь, сальма…

Следующее, что я успела осознать, это Алекс налетает на меня, накрывая собой, а я в просвет между его локтем и торсом вижу как Соловей кидается на кровососа, сшибая его всей массой. Они падают, раздается хруст и все затихает.

Только после этого до меня дошло, что я снова была на волоске от гибели и меня мелко затрясло. Алекс чуть отстранился от меня, его лицо оказалось над моим, а глаза засветились ярким голубым огнем, в которых читалается целая палится эмоций от бешенства до, кто бы мог подумать, заботы.

– Испугалась?

Я нервно закивала, изо рта вырвалось что-то несуразное:

– Что такое сальма?

Из-за спины Алекса донесся голос Соловья:

– Что-то вроде собачьей самки, если переводить на человеческий. Только в бранном смысле.

Трясясь, как осинка, я осторожно высунула голову из-за плеча Хрома, который все ещё держит меня в руках, и пролепетала:

– С-самки?

Соловей поднялся над неподвижным телом кровососа и отряхнул колени на штанах.

– Ну да, – не оборачиваясь, сообщил он. – У них это значит и брань, и вожделение одновременно. Странно, что он тебя так назвал.

Алекс, наконец, отодвинул меня, прилив чувств у него закончился, соколиные брови снова сшиблись на переносице, а лицо омрачилось.

– Яра, какого хрена? – резко произнес он.

Как объяснить ему, что до сих пор считаю насилие плохим способом решения вопросов, я не придумала. В первую очередь потому, что пару минут назад тот, кого я пыталась спасти, чуть меня не сожрал. Возможно и правда я слишком одуванчик в некоторых вопросах. Но если отказываться от прежних установок, то нужны какие-то другие. И эти другие мне пока не очень нравится. Впрочем, если бы не агенты, я бы давно валялась бы где-нибудь в канаве, причем даже не от клыков носферату, а всего лишь от рук Влада Лисицына.