Презентация ящика Пандоры

И как вещица попала в мою сумку? В голове начала прокручиваться лента событий. Вот я лежу на полу, голова моя повернута в сторону, пальцы крепко сжимают сумку.

На секунду мне стало смешно. Да, Степа, ты настоящая блондинка! В момент ограбления магазина, рухнув на плитку, девушка Козлова постаралась как можно крепче вцепиться в ридикюль, который купила в день отъезда в Фурск. Да пусть вокруг меня соберутся все грабители мира, ни за что не выпущу из рук новенькую сумочку! Так, не надо отвлекаться. Я лежу, что дальше?

В голове замелькали воспоминания. Бандит окликнул женщину, которая пыталась убежать. Раздался выстрел, я свалилась на пол, уши перестали слышать, перед глазами появилась серая марля, потом снова возникли звуки. Чей-то крик, голоса, я вижу незнакомку, которая говорила про лепестки-носки, она лежит на полу, а около меня валяется ее браслет. Наверное, когда бедняга упала, он расстегнулся, свалился с запястья и по гладкому мраморному полу «доехал» до меня.

Что было дальше? Совершенно не помню. Но теперь понимаю, что я взяла украшение, наверное, решила отдать его даме, когда та очнется, подумала: навещу бедняжку в больнице. И надо же! Начисто забыла про браслет! Более того, я вообще выбросила из головы всю эту ситуацию. Пока сейчас не увидела украшение, искренне думала, что шлепнулась на пол, потом встала, и все. Надо же, какой краковяк исполнила моя память! Я считала, что помню детали, ан нет! Очень некрасиво получилось! Надо немедленно отыскать сына Нины Петровны. Украшение пустяковое, но оно ему дорого как память о матери. И как это сделать? Я не удосужилась спросить у мужчины имя. И отчество. И фамилию! И адрес, где он живет. И телефон! Ну я коза! Но из любого положения есть выход!

Глава 12

Я быстро набрала номер, который мне дал Юрий Петрович.

– Слушаю, – устало произнес Зиновьев.

– Прошу прощения за поздний звонок, – начала я.

– Короче, – рявкнул главный полицейский Фурска, – суть вопроса.

– Мне нужен контакт сына Нины Петровны, – живо сказала я.

– Кого?

– Вы отправили ко мне сына женщины, которую сегодня убили в бутике «Бак», – пустилась я в объяснения.

– Это кто? – не дал мне договорить Зиновьев.

– Нина Петровна, – растолковала я.

– Откуда у вас мой номер?

– Вы сами мне его дали!

– Когда?

Странное поведение Юрия Петровича меня удивило, но я не стала изумляться вслух.

– Во время нашей беседы.

– Я не разговаривал с вами!

Я опешила.

– Юрий Петрович, вы меня забыли?

– Нина Петровна, я не встречался с вами, – заорал полицейский, – что за бред вы несете!

Я вздохнула.

– Извините. Наверное, я неправильно ответила на ваш вопрос: «Это кто?» Я решила, что вы говорите про покойную. Она Нина Петровна. А я Козлова.

– Вы Нина Петровна Козлова?

– Нет! Я Степанида, жена Романа Звягина.

– Фу, – выдохнул Зиновьев, – вы запутали меня вконец.

Я быстро рассказала о визите незнакомца. В трубке повисла тишина, потом полицейский протянул:

– Ну… ты… того… не пугайся. Никого я к тебе не посылал. И никогда не сообщаю, в какой гостинице остановился человек, не получив сначала его согласия. Как зовут этого мужика?

– Я не спросила, – призналась я.

– Молодец!

– Кто же со мной разговаривал? – удивилась я.

– Корреспондент, – отрезал Зиновьев, – сенсация ему нужна, поэтому и хотел последние слова убитой разузнать! Есть у нас поганый листок «Колокол». Давно его закрыть надо. Так демократия на дворе. А пресса как свободу слова понимает: ври больше. Не удивлюсь, если они утром «интервью» с Козловой напечатают. Уроды. Мужик не сын Нины Петровны. Покойницу не так зовут.

– А как? – проявила я досужее любопытство.

– Пока она не опознана.

– Может, эта дама из санатория для нервнобольных? – предположила я. – Вдруг «сынок» не соврал про лечение?

– Да глупости, – буркнул Зиновьев, – браслет точно принадлежал покойной?

– Стопроцентно, – заверила я.

– Лады. Завтра мне его отдашь.

– Могу сейчас привезти.

– Отдыхай.

– Я совсем не устала, – заверила я, – а насчет санатория… Наташа, кассирша, сказала охраннику:

– Вместо того чтобы старушке хамить, лучше смотри внимательно за той бабой.

– Зачем? Ходит себе тихо, – возразил секьюрити.

– Она из дурки удрала, – сказала Сытина.

– Не пори чушь, – отмахнулся охранник.

– Ну точно, глянь на ее обувь.

– Она обычная!

– А вот и нет. Я в психушку хожу к доктору, который маме лекарство выписывает, там больные бабы все в таких кроссовках.

Я тогда рассердилась на кассиршу, нельзя по обуви судить о душевных болезнях человека, а сейчас думаю: вдруг она была права? Проверить надо. И…

– Ты откуда знаешь про этот разговор? – перебил меня Юрий.

– Я сама слышала его, – пояснила я, – и вдруг…

– Степанида, завтра поговорим. Рабочий день давно закончился, – остановил меня Зиновьев.

Я безмерно удивилась.

– Мои знакомые полицейские двадцать четыре часа работают.

– Флаг им в руки, орден на грудь, – разозлился Зиновьев, – а у нас сегодня дома праздник, у жены день рождения, гости, торт, шампанское.

– Простите, – смутилась я.

– Баба все равно умерла, до завтра подождет, а супруга на меня до конца жизни надуется. Все, – на одном дыхании произнес полицейский и отсоединился.

Я легла в постель и решила полазить в Интернете по разным сайтам одежды. Интересное занятие затянулось, примерно через час, когда я упоенно рассматривала туфли, в дверь номера тихо постучали. Пришлось вставать. В коридоре стояла администратор с подносом.

– Добрый вечер, госпожа Козлова, – затараторила она, – вам просили передать пирожное от нашего лучшего кондитера. И чай.

– Спасибо, – улыбнулась я. – И кто такой заботливый?

Девушка округлила глаза.

– Просили не говорить. Смотрите, какая корзиночка со взбитыми сливками и ягодами.

– Уже догадалась, от кого посылочка, – засмеялась я, – Агнесса Эдуардовна и собака Магда из соседнего номера позаботились.

Девушка захихикала, а я посмотрела на поднос.

– Я не ем сладкое, а уж на ночь точно его лопать не стану. Отдайте десерт кому-нибудь из ваших подружек.

– Нельзя, – испугалась служащая, – меня уволят.

– Никто не узнает, – успокоила я ее.

– Нет, нет, нет, – твердила брюнетка.

– Ладно, тогда я его выброшу, – вздохнула я, – поставьте поднос на столик у окна.

– Нельзя такую вкусноту выкидывать, – огорчилась администратор.

Я посмотрела на бейджик, который украшал ее форменную блузку.

– Роза, я не ем такое, а вам запрещено принимать угощения. И что делать? Хранить пирожное вечно? Оно протухнет. Судьба корзиночке отправиться в помойку!

– Она от лучшего кондитера, – жалобно повторила Роза, – Андрей учился в Италии. К нам за его десертами со всего города едут.

– Охотно верю, что повар талантлив, надеюсь, торт, который он соорудил сегодня на день рождения жены Зиновьева, потрясающий, но…

– Галина Леонидовна родилась тридцать первого декабря, – неожиданно сказала Роза.

– Вы уверены? – удивилась я.

– Конечно, – кивнула Роза, – они с моей мамой появились на свет в один день. Вот уж им не повезло! Юрий Петрович всегда Андрею заказывает два тортика. На одном надпись «С Новым годом», на другом «Галюша, с днем рождения». Она его вторая жена, первая, Ирина, умерла. Она и Анастасия, супруга Ильи Алексеевича, нашего мэра, подругами были и вместе в бане угорели. Зиновьев опять женился, а Ковригин нет.

Оказывается, местный народ все еще судачит о старой истории, сейчас мне сообщили очередную версию тех событий. Жены начальника полиции и мэра вместе скончались в парной…

И чему верить?

– Можно в номер зайти? – спросила администратор.

Я кивнула.

– У вас там пакетик стоит, – прошептала Роза, закрыв дверь.

– Он пустой, к сожалению, – ответила я, – с удовольствием подарю вам наш небольшой набор, но завтра.

– Ой, спасибо, – обрадовалась девушка, – но мне сейчас как раз пустой мешочек подойдет. Не могу спуститься на первый этаж с пирожным. В коридоре камеры, поэтому я от сладкого отказывалась. В номере наблюдения нет. С удовольствием возьму десерт, но его нужно спрятать! Поставлю в пакетик, и делу конец.

– Отлично, – обрадовалась я.

– Давно хотелось такое пирожное попробовать, – щебетала Роза, камуфлируя корзиночку, – да мне эта вкусняшка совсем не по карману. Знаете, сколько она стоит? Две тысячи.

Я изумилась:

– Вы шутите?

– Нет. Там все натуральное, сливочки не порошковые, не растительные.

Я возмутилась. Несси определенно сошла с ума! Объясню ей завтра, что отдавать такую сумму за маленькую пироженку полный разврат.

– Наверное, жуть как вкусно, – воскликнула Роза и очень довольная ушла.

Я опять легла в кровать, и тут позвонила Агнесса Эдуардовна.

– Степонька! Магду мыть для съемки?

– Нет! Она нужна неопрятной, – сказала я, уже в десятый раз за последние дни отвечая соседке на этот вопрос.

– Магда всегда аккуратная, – возмутилась владелица псины, – я сейчас ее как раз причесываю.

Я издала стон и схватила халат.

– Немедленно прекратите, бегу к вам.

От моего номера до апартаментов Несси пара шагов, и, конечно же, соседка не заперла дверь.

– Отложите щетку, – попросила я.

– Хочется Магдюшу красивой к съемке сделать, – возразила Агнесса Эдуардовна. – Или она не будет в фильме прекрасной?

– В первой части нет, а во второй ее внешности позавидуют все собаки мира и их хозяева, – пообещала я. – Несси, спасибо за пирожное, оно очень вкусное, я съела его в секунду. Но больше не присылайте мне хамски дорогих кондитерских изделий. Не может корзиночка со взбитыми сливками, даже натуральными, даже сделанными кондитером, который учился в Италии, стоить две тысячи.

– Пирожное? – спросил Базиль, неожиданно появляясь из другой комнаты. – Где оно?

– Ушло, – сердито ответила я, – я угостила им портье.

Несси заморгала.

– Степа! Если девушка получила пирожное, то как ты узнала, что оно очень вкусное? И как могла его слопать?

Я неимоверно разозлилась на Базиля. Зачем он влез в наш разговор? Обжора отвлек меня, вот я случайно и ляпнула правду.

– Козлова тебя обманула, – заржал внучок Несси, – как всегда, напридумывала.

– Я говорю только правду, – отрезала я.

– Так где пирожное? – прищурился толстяк.

Я вздохнула.

– Несси, простите! Я не ем десерты, а на ночь предпочитаю вообще не набивать желудок, поэтому отдала пирожное Розе, администратору.

– Твоя забота, бабушка, Степе вообще не нужна. А вот я бы с радостью слопал вкуснятину. В другой раз внука угощай. Козлова совсем на почве фигуры умом тронулась, потолстеть на два грамма боится, – фыркнул Базиль и вышел в коридор.

– Несси, – продолжала я, – мне элементарно жаль ваших денег. Не тратьте их на сладости.

– Степашечка, я впервые слышу про корзиночку, – прикинулась дурочкой Агнесса Эдуардовна.

– Мне Роза правду сообщила, – вздохнула я.

– Какую? – изумилась Агнесса Эдуардовна.

– Про десерт, – сказала я, – давайте забудем об этом. Но, пожалуйста, не ведитесь на рекламу «Наш кондитер лучший в Европе».

– Честное слово, впервые слышу про «Наполеон», – соврала Несси.

– Корзиночку со взбитыми сливками и фруктами, – улыбнулась я, – вы знаете, что я их обожаю. И это правда. Но! Позволяю себе десерт только в Париже, только один раз, только в булочной «Муло», только утром. И во Франции он стоит меньше одного евро. За две тысячи рублей у меня пирожное поперек горла встанет!

– Я ничего не покупала, – стояла на своем Несси.

Я поняла, что Захарьина будет стойко отрицать, что отправила мне лакомство, ей не хочется, чтобы я ее ругала, и сдалась.

– Никогда даже не смотрите на сладкое за такие деньги. Магду больше не чешите. Она для первой части съемок лохматая нужна. Спокойной ночи.

Глава 13

Я постоянно летаю по Европе и Америке и отлично знаю, что в отелях часто попадаются продавленные матрасы, комкастые подушки и простыни как наждачная бумага. От гостиницы в Фурске я не ожидала ничего хорошего, но неожиданно кровать оказалась удобной, а белье на ней прекрасного качества. И еще меня порадовали рулонки на окнах. Я опустила их, и комната погрузилась в кромешную тьму. Оставалось только радоваться, что владелец гостиницы подумал о комфорте для тех, кто не может заснуть даже в полумраке.

Отчаянно зевая, я завернулась в одеяло и ощутила полнейшее счастье. В голове стали крутиться разные мысли, потом я вдруг очутилась в прекрасном саду, в воздухе разлился сложный аромат: ваниль, роза, мускус, амбра, сандаловое дерево… Я открыла глаза и сообразила, что видела сон. Но вот удивление, нос продолжал улавливать запах, только теперь он стал узнаваемым: духи «Ночь Востока». Их выпускает фирма «Лок». Хотя… я втянула воздух в легкие. Без сомнения, это «Ночь Востока», но не классический вариант, а слегка дополненный. Вот чем, не скажу, я не профессиональный нюхач. Но почему пахнет парфюмом? Да еще столь насыщенным! Я не пользуюсь мужскими духами, особенно если они произведены злейшими конкурентами фирмы «Бак». Раздался шорох, потом появилась яркая точка, которая медленно перемещалась в сторону двери.

– Кто там? – закричала я, нажимая на выключатель у изголовья.

Свет озарил комнату, пришлось на секунду зажмуриться. Послышался звук быстрых шагов, я открыла глаза. Никого, дверь номера была не захлопнута, не заперта. Я вскочила и, как есть, в пижаме, кинулась в коридор. Никого. На красной дорожке, прямо у входа в мой номер, лежал глянцевый прямоугольник. Я схватила его, прочитала надпись: «Служебный». Все ясно, универсальный ключ, им пользуются горничные, портье и охрана отеля. Вернуться в комнату и позвонить на рецепшен не заняло много времени.

Спустя минут пять в номере опять стояла администратор и щебетала:

– В нашем отеле обеспечена полнейшая безопасность клиентов. Наличие современных электронных замков абсолютно исключает вторжение в номер посторонних…

– Чувствуете аромат? – остановила я песню.

Роза сдвинула брови.

– Ну… нет.

– Тем не менее он есть, – вздохнула я, – смешался с запахом ваших духов. Вы пользуетесь парфюмом «Зимняя мимоза».

Роза опешила.

– Да. Откуда вы знаете?

– У меня нос на месте, – ответила я, – здесь только что находился человек. Возможно, вор.

– Невероятно, – замахала руками Роза, – у нас такого не случается.

– Все когда-то происходит в первый раз, – парировала я.

– Вы номер изнутри закрыли? – пропела Роза.

– Конечно.

– Замок отмычкой не открыть!

– Ваша вера в надежность дверных замков радует, – ехидно заметила я. – Правильно, железный крючок не поможет, скважины нет, некуда впихнуть отмычку. А как насчет этого?

Роза уставилась на белый прямоугольник, который я держала двумя пальцами.

– Откуда у вас универсальный ключ?

– Лежал в коридоре у двери моего номера, я проснулась от постороннего запаха, включила свет, но незваного гостя рассмотреть не успела, он сбежал, – пояснила я.

– Мужчина? Почему вы так решили?

– Ни разу не встречала женщину, которая пользуется духами «Ночь Востока», – объяснила я. – Кто из горничных сейчас на работе?

– Никого, – пролепетала Роза, – здесь только я дежурю. Если кому из гостей чего надо, прибегу.

– Охрана есть? – наседала я.

– Да, – пропищала девушка, – днем. После полуночи только камеры. Никто в отель не входил. Честное слово. Дверь заперта, я исключительно постояльцев впускаю, а их сейчас немного.

– Наверное, есть служебный вход, – предположила я.

– Конечно. Он заперт!

Я помахала пропуском.

– Вы уже знаете, как негодяй двери открывает.

– На входных дверях изнутри щеколды толще меня, – поведала Роза, – их всегда задвигают. Честное слово, здесь нет никого чужого. Вам во сне почудилось.

– А пропуск? – рассердилась я.

– Его горничная потеряла и не заметила.

– Номер убирают днем, – отрезала я. – И до ночи никто не заметил, что на ковре универсальный ключ валяется? Кстати, когда я вечером вернулась, дорожка сияла чистотой, не было на ней ничего. Звоните в полицию.

– Ой, не надо, пожалуйста, – взмолилась Роза, – я окажусь на улице. Хозяин очень скандалов боится.

– Ради вашей работы я должна промолчать о попытке ограбления? – уточнила я.

Роза не расслышала сарказма в моем голосе.

– Да! В Фурске трудно на работу устроиться!

– Ну уж нет, – отрезала я, – зовите полицию.

– Не имею права, – чуть не заплакала девушка, – только старший портье…

Я вынула мобильный и ткнула пальцем в экран.

– Номер не отвечает, – сообщила через пару секунд запись, – оставьте сообщение после гудка.

Я кашлянула.

– Юрий Петрович! Только что в мой номер проник человек. Чего он хотел, понятия не имею, он убежал, когда я зажгла свет, но потерял служебный ключ, которым вскрыл дверь. Администратор отказывается вызывать полицию, мотивируя свое нежелание запретом руководства. Оказывается, в этом отеле обращаться в отделение полиции имеет право только старший портье, коего на работе ночью нет. Прошу считать мой звонок заявлением о попытке ограбления. И… О! Улика!

Я сделала два шага в сторону письменного стола и подняла с пола небольшой предмет.

– Вор, вернее, воровка потеряла заколку для волос. Спрячу ее и передам вам.

– Кому вы звонили? – прошептала Роза.

– Зиновьеву!

– Ужас! И заколка ни при чем! Возможно, она ваша, – начала глупо спорить красавица.

– Я не пользуюсь такими аксессуарами. Времена, когда мне нравились пластмассовые брошки в виде собачек, давно прошли, – отрезала я.

– Некоторые люди забывают, что у них есть, – пропищала Роза, – вот я совсем не помню содержимого своей сумки! Может, там сто «крабиков» валяется!

– Волосы у меня какого цвета? – вкрадчиво осведомилась я.

– Вы блондинка, – ответила Роза.

– А в заколке застряло несколько темных волос, можно быстро определить, кому она принадлежит.

– Кому? – одними губами повторила Роза.

– Брюнетке, – объяснила я, – завтра полиция сделает анализ ДНК всех сотрудников, волосков в зажиме, и вуаля! Имя той, кто решил меня ограбить!

У Розы забегали глаза.

– До вас тут жила дама, темненькая, возможно, это ее заколка осталась.

– Ой, ой, – усмехнулась я, – у вас так плохо порядок наводят, может, и тараканы тут есть? И клопы?

– Могла горничная потерять, когда убирала, – нашла новый аргумент Роза.

– Браслет! – воскликнула я, изучая в этот момент письменный стол. – Пропал!

– Кккакой? – прозаикалась администратор.

– О пропавшем украшении я буду беседовать не с вами, а с Зиновьевым, – резко ответила я.

Глава 14

– Здрассти, я режиссер Владимир, рад всех видеть, собаку привезли? – без пауз спросил парень в рваных джинсах и розовой футболке.

– Доброе утро, – поздоровалась я, – Магда уже у гримера, ей придают вид бездомной собаки. Актера, который будет играть бомжа, я не знаю. Надеюсь, он не опоздает.

Владимир широко раскрыл глаза.

– Вы пригласили для съемок кого? Брэда Питта? Леонардо ди Каприо? Из Америки он летит? А?

– Нет, – улыбнулась я. – Брэд Питт сразу мне сказал: «Сейчас я у Тарантино занят».

Но режиссер не обратил внимания на мою попытку загладить шуткой его негодование.

– «Надеюсь, он не опоздает». Вы надеетесь, что пятисортный клоун явится вовремя на мою съемку??? Надеетесь, что не пойми кто, готовый работать за копейку съемочный день, явится к назначенному часу? Я уже тут! Я! Я! Боже! Как я устал! Столько работы. Телеканалы рвут меня на части. Вы, девушка, отдаете себе отчет, кто я?

– Режиссер, – смиренно ответила я.

Хорошо знаю, что на всех главных неделях моды с самым деловым видом, твердя без умолку: «Боже, как я устал, все один делаю, вся организация на мне, трудно отвечать за все, народу ерунду объяснять. Все, все, все только я, вечно мне за все, все, все отвечать приходится», у моделей и стилистов под ногами путается сотый помощник пятого секретаря никому не известного модельера, которого впервые пригласили участвовать в показе. Чем громче человек вещает о своей занятости и значимости, тем ничтожнее его должность. Как вычислить, кто на самом деле принимает решения? Найдите того, кто молча сидит в стороне, не носится по залу, зато к нему все подбегают. Этот человек разговаривает спокойно, не хамит, не грозит прилюдно кого-то уволить. Провинившегося он выгонит потом, тихо, без свидетелей. Самый главный корректен, не привлекает к себе внимания, ему это не надо, его и так все знают. Фразу «Вы знаете, кто перед вами?» он не произносит никогда.

– Вы знаете, кто перед вами? – наседал на меня парень.

– Режиссер, – спокойно повторила я.

Парень встал в любимую позу Наполеона и возвестил:

– Владимир Шереметов-Оболенский.

– Очень приятно, Степанида, – представилась я.

– Вы, конечно, слышали мою фамилию, – заявил собеседник.

Я опустила глаза. Готова спорить, что по паспорту бедняга Курицын или Жабенков. По мне так любая фамилия хороша, если ты ее не позоришь. Вот я Козлова и распрекрасно себя чувствую. Окажись я Лягушонкиной или Цыпленковой, тоже не стала бы горевать. Но есть люди, которым непременно надо причислить себя к аристократии.

– Совсем недавно телевидение показало мою гениальную ленту «Ужас и мрак провинции. Фурск», – продолжал Владимир, – успех был сокрушительный! Фильм порвал все рейтинги! А теперь я жду невесть кого? Девушка!

– Меня зовут Степанида, – напомнила я.

– Ты всерьез считаешь, что мэтр должен помнить каждую кофеподавальщицу? – скривился дурачок.

– Кино тут снимают? – спросил визгливый тенор, и в зал вошел младший сын Ковригина.

– Леонид? – удивилась я. – Вы кого-то ищете?

Толстяк сказал:

– Я приглашен на главную роль в вашей рекламе.

Я растерялась, но тут же взяла себя в руки.

– Отлично. Владимир, актер на месте.

– Кто? Данный фрукт? – брезгливо спросил режиссер. – Не подходит.

– Почему? – осведомилась я. – Мне он кажется вполне симпатичным. Загримирую сейчас его под бомжа, переодену, и вперед.

– Мужик, ты мне тоже совсем не нравишься, – не остался в долгу Леонид, – ногти грязные. Маникюр никогда не делал. Фу! Руки – лицо человека.

Владимир наклонил голову.

– Девушка! У меня рисунок роли: интеллигентный человек, чеховский персонаж, в пенсне, идет, ведя на поводке милую собачку…

– Отличное завершение ролика, – согласилась я, – но в начале герой смахивает на бездомного, на нищего!

– Фу, – хором произнесли мужчины.

– Не хочу изображать бомжа, – закапризничал Леня.

Я молча слушала дуэт. Режиссера заменить плевое дело, но пока я найду нового «Спилберга», пройдет время. А я не планировала задерживаться в Фурске надолго, максимум на три-четыре дня, ну ладно, пять! Леонида же снять с главной роли невозможно, Зинаида Федоровна твердо решила продемонстрировать своего младшего сыночка по телику, доставить ему час славы. Любому артисту, нанятому для съемки, я вмиг сказала бы: «Спасибо, вы свободны, нам нужен человек, который воплотит на экране замысел фирмы «Бак», а не свой собственный». Но в адрес Леонида эту фразу я произнести не могу. Его мать тут же пожалуется Илье, тот наябедничает Роману, муж попросит меня занять в ролике Леонида. Если я проявлю принципиальность, возможен скандал. Ради сохранения мира в семье придется согласиться на предложенного главного исполнителя.

– Девушка, – взвизгнул Владимир, – я друг вашего начальника!

– Которого? – уточнила я.

– Самого главного, владельца всего холдинга! Сейчас позвоню ему, и тебя выгонят! – пообещал режиссер. – Или приведи в чувство актеришку, пусть сменит костюм и заткнется, или ты очутишься на улице.

– Меня переоденут? Нельзя сниматься, в чем пришел? – негодовал Леонид. – Я специально купил это для работы в кино! Розовый велюр! Первая линия Мангонетти! Пуговицы из натуральных стразов! И на моем лице уже есть тональный крем! Идиотка-гримерша мне не нужна!

Я сделала глубокие вдох-выдох.

– Владимир, Леонид! Вам нужны деньги?

– Сколько? – хором спросили великие деятели кинематографии.

– Сумма указана в договоре, который вы подписывали, – сказала я. – И, если помните, там есть строка, набранная мелким шрифтом. Штрафные санкции. Если кто-то из участников отказывается работать в день начала съемок, он обязан выплатить штраф в пятикратном размере своего гонорара. Вы подумайте. А я пока буду искать замену постановщику и исполнителю.

– Исключительно из-за тесной дружбы с хозяином фирмы я соглашаюсь работать с непрофессионалами, – быстро сказал Владимир, – но о вашем хамском поведении непременно сообщу Эдуарду.