Большой секрет умницы Софии

– Непременно там отдохните! – с жаром поддержала я прекрасный план. – Наша с мамой соседка из Ист-Орса говорила, что там божественно. Пару лет назад она вышла на пенсию и сразу отправилась подлечиться. Когда вернулась, ее никто не узнал! Лет на десять помолодела и вылечила суставы! Правда здорово?

– Могу себе представить, – многозначительно вставил он.

– Там хорошие лечебные грязи, да и вообще разные программы для омоложения. Опять-таки минеральная водичка для тонуса.

– Мне тридцать четыре, – в воцарившейся тишине уронил магистр, намекая, что с тонусом у него полный порядок.

– Вы превосходно выглядите для своего солидного возраста! – немедленно уверила я и враз поняла: светские беседы не мой конек. Лучше жевать остывшую рыбу!

Каков на вкус десерт в закрытом клубе для избранных, где даже меню не было, я не запомнила. Для вежливости поковыряла ложкой шоколадный мусс, стараясь не задевать шарики теплого мороженого, и соврала, что больше не способна впихнуть в себя ни кусочка.

Пустой желудок начало подводить от голода уже на обратном пути, а мы, как назло, то и дело проезжали мимо многочисленных тележек с уличной едой. В салон просачивались сладкие запахи острых пирожков, варенных в бульоне сосисок и прочих вкусностей, пусть не похожих на ледяного морского окуня из самого Норсента, зато вызывающих зверский аппетит.

На углу Академической улицы обычно до ночи работала маленькая едальная на колесах. Подниматься к ней от ворот было далековато, проще сразу выйти из кареты.

– Господин Рэнсвод, попросите кучера высадить меня здесь, – кивнула я в слепое окно. – Хочу прогуляться до общежития по свежему воздуху.

Он незамедлительно выполнил мою просьбу и напоследок посоветовал:

– Постарайтесь ни о чем не думать и выспаться. Обещаю, с вами все будет хорошо.

Как только поем, со мной все будет если не хорошо, то точно сносно.

– До завтра. – Я покрыла голову шалью и выбралась из кареты на улицу.

– Спокойной ночи, София.

Едва экипаж магистра скрылся за поворотом, я поправила на плече сумку и шустренько засеменила по обледенелой пешеходной мостовой к едальной.

На тележке исходили ароматным дымком два металлических чана. В одном варились длинные сардельки с воткнутыми тонкими палочками, в другом – в густом остром соусе бурлили завернутые в тончайшее тесто мясные шарики. На плоской квадратной сковороде хозяйка поджаривала масляные хлебцы, ловко переворачивая кусочки длинной вилкой.

– Доброй ночи, – ответила я на приветствие гостеприимной тетушки и, повесив на крючок сумку, ссыпала в металлическую плошку для денег горсть монет.

– Угощайся чем захочешь, – улыбнулась хозяйка.

Я поспешно вытащила из чана за тонкую палочку сардельку и с жадностью откусила. Напрочь сожгла язык, но не удержалась и схватила вторую.

– София? – проговорил за спиной тихий мужской голос.

Рефлекторно я обернулась и поперхнулась едой. В двух шагах от меня обнаружился Рэнсвод в одном костюме, словно не замечавший царившего зимнего холода. По лицу было невозможно ничего прочесть, но смотрел он на сосиски в моих руках. И, подозреваю, не из-за голода…

– Я нашел в карете вашу студенческую книжку, – проговорил магистр и показал документ. – Подумал, что лучше отдать сегодня, чтобы вы не искали ее.

С дурацким видом я посмотрела на сардельки в каждой руке и, сама от себя не ожидая, протянула одну Рэнсводу:

– Хотите?

Он медленно перевел взгляд с моего лица на съеженное от холода бледно-серое нечто и вдруг согласился:

– Давайте.

Длинные красивые пальцы профессионального мага сжались на тонкой палочке. Он с аппетитом откусил зараз половину сардельки.

– Господин, положить мясных шариков? – тут же предложила тетушка.

– Обязательно! – Рэнсвод одарил меня насмешливым взглядом и попросил: – Хозяйка, только соуса побольше налейте.

– Девушка, а ты будешь? – спросила она, зачерпывая половником из чана кругляши.

– Буду.

Вдвоем с магистром мы теснились возле узкой полки, заменявшей в едальной столик. Шипели от огненного масла, дули на шарики, уже не разбирая, горячие они или просто острые. У Рэнсвода от холода покраснели нос и уши, а очередной порыв ледяного сквозняка от проезжающей мимо кареты заставил поднять ворот пиджака.

– Подождите, – пробормотала я и стянула с головы шаль. – Знаю, что вы не пытаете женщин и детей холодом, но возьмите, пока не замерзли намертво.

– Я не ношу бабушкины шали, – отказался он.

– Она не бабушкина, а мамина, придирчивый человек! – возмутилась я и сунула ему насильно. – Заворачивайтесь! Мне все равно не холодно.

И он действительно нацепил шаль на плечи поверх этого своего модного костюма. Оставалось только концы крест-накрест через пояс повязать. Я с трудом сдержала смешок и с самым заинтересованным видом начала вылавливать из маленькой тарелки мясной шарик, практически выскочивший из разваренного теста.

– Я выгляжу как болван, – прокомментировал магистр, с шипением прихлебнув огненный травяной чай.

– Открою секрет: тем, кто в мороз выглядит как болван, не грозит зимняя лихорадка, – парировала я.

– У вас удивительный талант находить правильные слова. – Рэнсвод двумя пальцами подхватил из стопки чистый лоскут и, вытерев руки, бодро позвал: – София!

– Кхм?

Вообще, не очень-то вовремя. Я как раз успела запихнуть норовистый мясной комочек в рот и повернулась к магистру красивущая: с нелепо оттопыренной щекой. Судя по серьезной мине, Рэнсвод хотел сказать что-то важное. Пришлось заглотить еду, как удаву, практически не жуя.

Он протянул раскрытую ладонь:

– Мир?

– Согласна. – Я с улыбкой ответила на рукопожатие, по-мужски крепкое и действительно необъяснимым образом вселяющее доверие.

Глава 3

Насмешить богов

В комнате меня ждал подозрительный порядок. В смысле, относительный. Валялось все, что я сама не успела убрать, когда утром в спешке собиралась на занятия. Трехцветная кошка растянулась на кровати и только недовольно сощурила желтые круглые глаза от вспыхнувшего на потолке светильника.

– Как ты провела день? – стягивая с ног ботинки, заговорила я с хвостатой соседкой.

Судя по всему, день она провела плодотворно. На подушке в цветочек лежало что-то маленькое, желтое и… в перьях. Я подскочила к кровати и двумя пальцами подняла задушенную канарейку. Еще днем эта милая птица чирикала в комнате у комендантши мадам Фалко.

– Дуся, опять?!

Кошка спрыгнула на пол и принялась тереться о ноги, дескать, прости, подруга, зов помоечных предков затмил разум. В третий раз.

Когда пару лет назад я подобрала на улице дрожащего найденыша, жрущего даже хлебные корки, думала, что он станет источником радости – не жалко доплатить за содержание питомца в общежитии. Но что-то пошло не по плану… Сначала мальчик оказался девочкой, а когда эта девочка окрепла, выяснилось, что характер у нее примерно как у Рэнсвода, вразумляющего неразумных студентов. Окажись эта парочка демонов в одном доме, точно сживутся!

– Фалко нас выставит! – простонала я. – Прямо сейчас возьмет и выставит!

Раздался тревожный стук в дверь, и пронзительный голос комендантши проник в комнату:

– Грандэ, немедленно открой! Я видела, как ты поднималась по лестнице.

Божественный слепец, почему ты решил оставить меня бездомной с такой умопомрачительной скоростью? Морально не дал настроиться.

В панике я глянула на приотворенную оконную створку, но избавиться от птичьего трупа уже не успевала. Пришлось сунуть умертвленное создание в карман пальто и открыть.

Мадам, высокая и худая, с туго стянутыми в идеальный пучок седыми волосами, едва не взрывалась от гнева.

– Твоя кошка сегодня своровала мою канарейку! – рявкнула она, потрясая тяжелой звенящей связкой ключей. – У нас был уговор, что ты не выпускаешь это животное из комнаты!

На вопли Фалко никто из соседей не выглянул. Все предпочитали пережидать шторм в безопасности, чтобы, не дай божественный слепец, случайно не задело.

– И я строго соблюдаю ваше требование, – с жаром закивала я.

– У тебя открыто окно! – Она даже на цыпочки встала и ткнула длинным ключом куда-то поверх моего плеча.

– Вы же сами сказали проветривать, раз очень душно. – Изображая дурочку, я пару раз моргнула.

С приходом осени и до самого мая мадам отчаянно мерзла, а женское крыло общежития издыхало от духоты. Теплые жилы в стенах нагревали до такого состояния, что камни становились горячими. Не помогали ни жалобы, ни просьбы убавить жар, на все был один ответ: проветривайте.

– И потом, почему вы обвиняете именно мою кошку? – нахально спросила я, начиная догадываться, что Дусе повезло не попасться с поличным и мадам решила просто надавить.

– Других в этом общежитии нет. И больше никогда, помяни мое слово, не будет!

Напугала драконовую химеру вилкой! Мне одной кошки за глаза.

– А как же кот смотрителя из мужского крыла? Полосатый такой. – Я решительно пустила Фалко по ложному следу. – Сама видела, как он охотился за голубями.

Мадам сузила глаза, пожевала губами и молча погрозила ключом. Она словно искала причину выставить нас с кошкой и всем скарбом взашей, но ни взашей, ни другим способом что-то не получалось. За проживание я платила аккуратно в срок.

– Мадам Фалко, да что же вы делаете? – разнесся по всему коридору громогласный голос Альмы. – Подняли с кровати больного человека!

Одетая в домашнее платье и с корзинкой для снеди в руках, она торопилась к моей двери.

– У меня зимняя лихорадка, – охотно согласилась я с подругой, и комендантша немедленно отошла на пару шагов. Во избежание, так сказать.

– Ладно, Грандэ, – заторопилась она уйти, – выздоравливай. И следи, чтобы кошка не шлялась по общежитию!

Мадам промаршировала по коридору к соседней комнате, видимо, намереваясь отыскать новую жертву, но замерла, напряглась всем сухопарым телом и громко чихнула. Она резко повернула голову и проткнула меня злым взглядом, словно за минуту успела подхватить скверную хворь. Мы с Альмой дружно промычали «будьте здоровы» и моментально захлопнули дверь.

– Почему она орала так, будто Дуся сожрала ее любимую канарейку? – деловито вопросила подруга.

Молча я выудила за хвост придушенную птичку.

– Ты прятала птичий труп в кармане? – С деланым недоумением айтэрийка указала на канарейку пальцем с крупным янтарным перстнем. Никак, он достался подруге от священных предков Сатти.

– Фалко застала меня врасплох. Я запаниковала.

Судя по воплям, доносившимся из коридора, та нашла нового претендента на жертву, и пытаться перепрятать труп сейчас было самоубийственной ошибкой. Лучше дождаться ночи. Я завернула птицу в носовой платок и засунула обратно в карман, не придумав места получше. Надеюсь, птичьи боги меня простят.

– Что ж, карманы она точно не стала бы проверять, – хмыкнула Альма и, сделав стремительный выпад, пощупала мой лоб: – Жара нет. После тренировки я тебя искала, но не нашла ни здесь, ни в лазарете. Ты ходила в городскую лечебницу?

– Да, – согласилась я с версией подруги и стянула наконец душное пальто. – Пошла в городскую сразу после пересдачи. Напоили каким-то чудесным снадобьем, через пару часов лихорадки как не было.

– Кстати, слышала, что на пересдаче вам сегодня повезло, – выказала она характерную осведомленность – в нашей академии слухи разлетались со скоростью черного заклятья в осажденном замке. – Что поставил?

– «Превосходно».

– Брешешь, – опешила подруга. – Что ты ему сделала?

Превратилась в холодильный шкаф для его древнего дара. Сущая мелочь! Впрочем, никому не советую повторять. Очень опасно для жизни.

– Впечатлила огненным заклятьем и наглостью, – туманно ответила я.

– Вот! Это магия гаргулий! – торжествующе воскликнула подруга. – Говорила же, что они всегда помогают, а ты отнекивалась! Не будет вся академия просто так на крышу забираться.

Пока я приводила себя в порядок, Альма успела сдвинуть со стола учебники и расставить на белой салфетке с ай-тэрийскими узорами глиняные плошки. В воздухе остро и знакомо запахло мясными шариками в тонком тесте. Полный желудок протестующе заурчал, намекнув, что третий за сегодняшний вечер ужин доведет меня до несварения.

– Знаю, что у тебя сейчас нет аппетита, но поесть надо. И вот! – Альма вытащила из корзинки мой забытый днем термос с незнамо откуда взявшейся крышкой. – Заварила тебе свеженькую калину.

Потом подруга с помощью простенькой магии мастерски довела томатный соус в тарелке до кипения и, посчитав приготовление ужина оконченным, уселась на кровать – вкушать. Дуся, спрятавшаяся как раз под кроватью, недобро сверкнула глазами. Громогласную Альму она не любила как-то по-особенному: близко подходить опасалась, но каждый раз недобро щурилась, словно примерялась, как впиться ей в ногу.

– Как прошла тренировка? – спросила я, присаживаясь к столу.

– Из-за химерова Эзры Ходжа из команды сбежала последняя девушка. С воплями! – недовольно проворчала подруга, подхватывая вилкой тонкое тесто вместо шарика.

– Ты поскандалила и ушла из команды? – не поверила я своим ушам.

Альма задумалась на секунду, посчитала в уме и исправилась:

– В смысле, предпоследняя.

Капитана команды по турнирной магии Альма величала исключительно кретином или по имени и фамилии. Дескать, предки завещали называть дурных людей именно так, иначе три года счастья не видать. Эти три года как раз захватывали окончание академии, и ей не хотелось так подставиться к диплому.

– Скоро турнир, а мне тренироваться не с кем, – сердито пожаловалась она.

– В таком случае преврати Эзру в мешок для битья.

– Пока я готова превратить его в умертвие, – проворчала она.

Остатки недоеденного ужина я заставила подругу забрать с собой. Заодно попросила избавиться от птичьего трупа. Удивительно, но она не отказала «больному зимней лихорадкой» человеку и пообещала проводить жертву со всеми почестями, как завещали ай-тэрийские предки.

– Закопаю ее в снег и прочту молитву, чтобы птичка попала на божественную радугу, – торжественно объявила она, весьма небрежно запихивая сверток с канарейкой в карман платья.

– Просто выброси в мусорный короб, как в прошлый раз.

– Хороший вариант, – согласилась новоявленная шаманка.

Я заперла дверь на замок, задернула шторки на слепом от темноты окне и стянула через голову платье. Маленькое зеркало на стене над раковиной отразило чистую спину. Ни на лопатке, ни на плече не было никаких символов. Видимо, магическая метка исчезла после ритуала.

* * *

Весь следующий день академия стояла на ушах от новости, что Рэнсвод подал в отставку. Об этом шептались везде: в холле, столовой и аудиториях. Люди строили предположения, что случилось с его величеством адским тираном. Кто-то озвучил мысль, мол, ему предложили место декана в академии Ос-Арэт с самой сильной школой высшей магии во всем Шай-Эре. Народ подхватил жаркую сплетню, и к середине дня она обросла мелкими подробностями. Знающие люди, не объяснявшие, откуда они, собственно, об этом знают, утверждали, что в провинцию магистр отправляется по личному поручению короля. Пожалуй, если бы Рэнсвод услышал, сам поверил бы.

– Знаете, почему он всем вчера подмахнул пересдачу не глядя? – с умным видом проговорил один из моих вчерашних сотоварищей по экзамену. – Это был его прощальный подарок. Точно вам говорю!

В тесном лектории мы ждали начало лекции по теоретической магии, но профессор где-то задерживался. Никак, тоже обсуждал с коллегами отставку Рэнсвода и, может, начал праздновать.

– Зато теперь ясно, отчего умница Грандэ получила «превосходно», – громко зашептался кто-то за моей спиной.

Они еще про плюсы не знают. Нужно было попросить скромное «удовлетворительно». Вот до чего доводит жадность!

Я тяжело вздохнула и обернулась к сплетникам:

– Отчего же?

– Так все видели, как он тебя полгода изводил почем зря, – ни капли не смутился парень. – Ты же ему вчера пальто сожгла, а все равно поставил «превосходно».

– Может, он искал способ от него избавиться, – пожала я плечами и отвернулась.

Сидящая рядом со мной Альма с ехидной улыбочкой пробормотала:

– Ты это имела в виду под наглостью?

Развить тему ей не удалось: профессор все-таки появился. После лекции подруга унеслась в оранжерею за растениями для завтрашнего практикума по зельеварению и напрочь забыла о сожженном пальто. Я воспользовалась удобным моментом и, пока никто из преподавателей не перепутал меня с вольнослушательницей, поднялась в кабинет Рэнсвода за мантией.

Дверь с именной табличкой была приоткрыта. Я осторожно постучалась и заглянула внутрь. Помощник магистра Дрю освобождал ящики письменного стола и складывал стопками какие-то бумаги. Выходит, я ошибалась: все-таки магистр не просто оставлял здесь вещи, а изредка работал.

– Заходите, госпожа Грандэ, – позвал слабым голосом Дрю и шмыгнул носом.

Откровенно сказать, выглядел он так, словно три часа кряду рыдал, как кисейная девица над письмом о расставании.

– Я вчера оставила мантию, – проговорила осторожно и указала на вешалку. Зеленая мантия была на месте, а пальто исчезло.

– Да, магистр меня предупредил, что вы заглянете, – согласился он. – И попросил передать вам записку.

Дрю вытащил из внутреннего кармана аккуратно сложенный конвертом и опечатанный лист. Пришлось пересечь кабинет. Я схватилась за уголок послания, но помощник его не отпускал. Как два болвана, мы замерли, держась за записку с двух сторон.

– Представляете, он нас покидает! – с надрывом произнес Дрю, словно провожал Рэнсвода не в отставку, а в последний путь. – Такая потеря!

– Я слышала, – сдержанно согласилась я и потянула письмо на себя. – Можно забрать?

– Ах, конечно! – Он наконец выпустил листик и, подняв очки, вытер платком покрасневшие глаза. – Собираю его бумаги. Завтра уже приходит новый преподаватель.

– Вот как… – пробормотала я, поглаживая большим пальцем твердую сургучную печать с личным оттиском магистра. – Ну я пойду?

– Вы должны быть очень осторожны, госпожа Грандэ, – неожиданно проговорил он мне в спину.

– Простите? – тщательно следя за выражением лица, обернулась я.

– Магистр сказал, что вы вчера пришли на пересдачу с лихорадкой и вам сделалось дурно, – пояснил Дрю. – Вам надо лучше заботиться о себе. Сейчас такое время, что легко подхватить какую-нибудь гадость и потерять здоровье.

– Да, – медленно кивнула я. – Спасибо за совет.

– До свидания, госпожа Грандэ, – попрощался он и вернулся к бумагам.

Перекинув через локоть мантию, я вышла из кабинета, спустилась на один пролет и вскрыла на послании печать. Рэнсвод оказался немногословным: никаких напоминаний об осторожности и ответственности, просто написал, что сам меня найдет. И поставил быстрый росчерк.

Однако Киар не появился ни после обеда, ни к последнему занятию. На практикум по бытовой магии я пришла наполненная силой. Странно, как в разные стороны не сыпались разряды, а волосы не стояли дыбом.

– Ой, ты бьешься магией! – поморщилась Альма, случайно задев мою руку.

Ах, нет. Разряды все-таки сыпались. Оставалось надеяться, что гладкий хвост не поднимется над макушкой, как длинный острый шпиль королевского дворца.

Практикумы по магии всегда проходили в просторных залах, чтобы никто не задел заклятием соседа. Мы с подругой разошлись в разные стороны. Я заняла привычное место, убрала на полку сумку, и на столе мигом сам собой появился ящичек с подсобными материалами.

В аудиторию постепенно стягивался народ. Вошел Финист с приятелями. Из всей компании он единственный всегда носил мантию строго по уставу: застегнутой на все пуговицы. Он зашагал по проходу в мою сторону, и я немедленно принялась открывать ящик.

– Привет, Грандэ. – Финист остановился возле моего стола.

Я отвлеклась от выламывания крышки и подняла голову. Он улыбался, опершись ладонью о край столешницы. Невольно в глаза бросался черный след от женских пальцев на мантии, в самом центре груди. Понятия не имею, почему Финист его не убрал, по-прежнему рассекал с этим отпечатком, как с медалью за заслуги перед Шай-Эром.

– Помочь? – предложил он и немедленно начал действовать. Крепление хрустнуло, но крышка сдвинулась с мертвой точки и натужно заскользила в полозьях. – Держи.

Внутри ящичка лежал моток обычной бечевки. Видимо, сегодня предполагалась работа с изменением материалов.

– Спасибо.

Финист не торопился отойти.

– Ты что-то хотел сказать? – не поняла я.

– Твое предложение еще в силе? – Он выгнул одну бровь. – Я подумал на досуге и решил согласиться.

– С чем? – вытаращилась я, лихорадочно пытаясь припомнить, чего необычного пообещала вчера парню мечты. Лекции, что ли, поклялась за него писать до конца года и напрочь забыла?

Он указал пальцем в выжженный след на мантии и потребовал:

– Исправь, что испортила.

Сила бурлила, непрозрачно намекая, что исправлять я сейчас не в состоянии, только портить. Вряд ли Финист обрадуется, если вместе с отпечатком исчезнет и половина мантии.

– Ты размышлял об этом целые сутки?

– Некоторые судьбоносные решения нельзя принимать на горячую голову, – улыбнулся он.

– Страшно представить, как ты выбираешь, что съесть на обед, – иронично протянула я. – За неделю, поди, с мыслями собираешься.

– Ну так исправишь?

– Нет, – покачала я головой. – Предложение имело срок давности, и он вышел еще вчера.

– А сегодня? – ухмыльнулся Финист.

– Сегодня я бесплатно чужие мантии не чищу.

Без заминок, словно ожидал такого поворота, он потешно задрал эту самую мантию, вытащил из кармана брюк динар и положил на стол. Крупная монета задорно поблескивала в свете магических ламп.

– А за деньги?

– Городская прачечная обойдется тебе дешевле, – заметила я, – еще благовонием на выбор сбрызнут, и сдача останется.

Несколько бесконечных секунд мы как дураки смотрели глаза в глаза. Финист улыбался, у меня под ложечкой сладко сводило.

– Начинаем практикум! – разнесся по аудитории зычный голос преподавателя бытовой магии, и нам пришлось разорвать зрительный контакт. – Господин Берт, самое время занять свое место. Вы заслоняете свет госпоже Грандэ.

– Деньги не забудь, – кивнула я на монету.

– Отдашь после занятия, – хмыкнул он и отправился в противоположный угол аудитории, откуда за нами наблюдали его приятели. Да что там приятели, сегодня за нашим обменом колкостями следил весь зал! Альма даже украдкой выставила два больших пальца, отвешивая весьма сомнительную похвалу.

Задание оказалось несложным: поделить веревку на несколько частей и преобразовать в разные материалы. Я так боялась выдать себя, показать чужим глазам много, что отмеряла магию по капле, словно сила не бурлила, а едва-едва теплилась. В итоге вообще ничего не показала. Половина веревочек расплелась, а вторая часть превратилась в пыль. Это был оглушительный провал на предмете, в котором я считалась лучшей в потоке!

– Госпожа Грандэ, останьтесь на пару слов, – сердито велел магистр, когда часовой бой возвестил об окончании практикума.

Альма кивнула на дверь, намекая, что подождет меня в коридоре. Я собрала записи, взяла монету, чтобы ее вместе с ящиком и испорченной бечевкой не сцапали хозяйственные домовики, и зашагала к преподавательской кафедре.

– София, я понимаю, что в вашем возрасте нормально думать не только об учебе, – с отеческой душевностью принялся отчитывать меня профессор, – но мне всегда казалось, что вы умеете расставлять приоритеты.

Почему я переживала, будто придется всем напропалую врать? Люди сами придумывали превосходные версии того, что со мной происходит. Вот и профессор решил, будто у девушки в середине зимы началась весна с сопутствующей любовной лихорадкой. Удобно, хоть и унизительно.

– Простите, магистр, – зажимая в кулаке дурацкий золотой динар, покаялась я.

– Сегодня я запишу, что вы пропустили занятие по болезни, но к следующему практикуму постарайтесь сосредоточиться на главном.

– Благодарю. Я буду прилежнее.

– Всего доброго, – сердито попрощался он.

Я вышла в людный коридор и осторожно прикрыла дверь.

– Распекал? – с сочувствием спросила Альма.

– Еще как, – хмуро согласилась я. – А где Финист?

– Ушел с приятелями, – неопределенно махнула рукой подруга. – Вы так мило ворковали, подруга. Я всегда говорила, что тебе надо самой сделать первый шаг, иначе так и окончишь академию, ни разу не поцеловавшись с Финистом Бертом.

Мы влились в поток студентов, торопящихся покинуть учебный корпус. Навстречу, что-то энергично обсуждая, двигались парни с факультета инженерной магии. Темно-синие одежды кричаще выделялись на фоне зеленых мантий.

Возглавлял процессию Эзра Ходж, высокий и мощный, как все профессиональные участники турнирных поединков. Черные длинные волосы были собраны на макушке невразумительной дулей.