S-T-I-K-S. Неадекват. Нереальная реальность

– А вдруг это действительно эпидемия, и скоро появятся спасатели, как говорила Алла? Придётся ведь за всё отвечать… – Аня вдруг замолчала, так и не закончив озвучивать свою мысль.

Народ недовольно загудел. Максим зачем-то вскочил с места.

– Эй-эй, полегче! – Олег демонстративно положил на колено руку с зажатым в ней «Ижом». – Торопиться не надо, да!? Магазин полный, патрон в патроннике, предохранитель… Ну мы же сидим и спокойно обсуждаем ситуацию. Только сядем все и ладошки на коленочки положим, чтоб мне их видно было, так безопасней будет для всех. И не нужно искать возможность поиграть в героев, я вам не враг. После того как закончим, решите вернуться – лодки вон они, садитесь и плывите навстречу спасателям. Ага. Держать никто не будет, – он повернулся к Татьяне, отметив, что за оружие никто хвататься не стал. – Ты не права. Пришёл не сразу, тупил сильно, кучу времени потерял. Пропустил мимо ушей информацию от Андрея о кислом тумане, – все посмотрели на Андрея, и тот, подтверждая сказанное, кивнул. – Отсутствие газа, света, воды и связи вообще проигнорил, списав на аварию. Да и про книжку эту не вспомнил ни разу, пока та деваха не заурчала и не откусила приличный кусок человечинки. Вот тогда да, картинка сложилась в ту, что родом из книжки. А поскольку книженция в красках описывала ту задницу, в которую мы угодили, нет, даже не задницу, из той всё же есть выход, единственное, что мне оставалось – действовать. Причём так, чтобы спасти свою любимую шкурку, да и ваши кстати тоже. Но я вижу, ты и так всё поняла. У вас же кроме как посидеть и подождать, вроде никаких планов не было? Ну посидели бы, подождали, зачем всяких придурков слушать? До чего досиделись бы? Андрей, кстати поведай, что случилось с тем народом, который с нами в автобус не полез? Я не видел, упражнялся в беге с препятствиями.

Коллеги Олега промолчали, но было очевидно, что воспоминания для них приятными не были.

– Ну, это… – нехотя ответил Андрей. – Эти, ваши… толпой набросились. Похватали, повалили. Да чего уж там – хана им.

– Но не уверен? Алла, Сергей напомните пожалуйста, что у вас с руками?

– Укусили. – отозвались оба одновременно.

– Значит, как минимум, была угроза здоровью? А если к ней прибавить трупы того парня у автобуса и Ольги, то и жизни. Ну и кто после этого скажет, что не имела места необходимая оборона? Магазины? На лицо крайняя необходимость. Если интересно кому будет… – Смирнов мрачно усмехнулся, полез в карман, вытащил промокшую пачку сигарет, поглядел на неё, словно видел впервые в жизни, потом забросил в кусты. Несмотря на приличный стаж, он за весь день ни разу не вспомнил об этой привычке. – Ну и правильно. Вредно это, а тут ещё и смертельно, чуют гады дым и, как мухи… – он вновь обратился к молча сидевшим у костра людям. – Только вот не будет никому интересно, точнее, некому тут интересоваться. И общества защиты злобных гоблинов, чтоб предъявлять претензии за сокращение поголовья пустышей, тут тоже нет. Ну разве что те ребята, которые меня летать и плавать учили.

– Погоди, бро! Что-то совсем мозг заклинило, – Андрей демонстративно почесал затылок. – Ты реально думаешь, что мы сейчас не на Земле? Мы весь день по местам моего детства топали, я ж их как свои пять пальцев знаю, да вон и Серёга с Юлей подтвердят…

– Вылетело совсем… – прервал того Олег. – Скажите, аборигены, что за Московской находится?

– Торговые центры там, парк городской, спальники, – впервые подала голос Юля.

– То есть коровников там быть не должно?

– Какие коровники? – удивился не только Андрей, но и Сергей с Юлей.

Смирнов рассказал о своей встрече с полицейскими утром, дословно пересказав монолог, услышанной из рации.

– Да ну-у, – протянул Сергей. – Быть не может!

– Какой мир? Какая книжка? Какие коровники? – сорвался на истеричный тон Павел. – Да он ахинею какую-то несёт, а вы варежки распахнули. Ещё скажи, что нас зелёные человечки для опытов похитили.

– Да ты достал уже, – не выдержал Смирнов. – Не хочешь верить мне, да и хрен с тобой. Себе то веришь? Тогда задери морду в небо, и глаза разуй? А потом сам себе мозг выноси на тему, что может быть, а что – нет!

Морду задрал не только Павел, морды задрали все. На землю уже успела опуститься мгла, и на небе проступили звезды, чужие звезды, никаких тебе Медведиц и Крестов. Скопления мелких туманностей, каких на матушке Земле точно никто не видывал. И такой луны, именно так, с маленькой буквы, бОльшего этот спутник не заслуживал. Наступила тишина, которую нарушал только едва слышный шелест речной волны, больше ни единого звука. Такая тишина добавляла давления на психику привычных к городскому шуму людей. Все молчали, пытаясь осознать увиденное и произошедшее и, наверное, попробовать как-то принять эти изменения.

Смирнову тоже было не по себе. До сих пор он действовал в соответствии с ситуацией, больше интуитивно, чем сознавая реальность происходящего. А ещё он отчётливо себе представил, как его будут рвать и есть. Картинка была настолько чёткой и красочной, что заполонила всю его сущность целиком, без остатка. Сразу захотелось как-то обойтись без такого сценария. Наверное, только поэтому проявления новой реальности он принял за хороший пинок к действию. Но это вовсе не означало, что он вот так просто вклеился в этот мир и вдруг осознал себя его частью. Понять далеко не значит, принять.

А вот сейчас он действительно прочувствовал, что потерял, попав сюда. Осознал, что возврата нет. И отмахнуться от этого вот так просто, смирившись с потерей, он не мог. Именно поэтому он сам искал доказательства, опровергающие безвозвратно случившееся, и сам до конца не верил. И теперь он вместе со всеми таращился на небосвод, практически захлебнувшись в буре накативших далеко не самых радостных эмоций. И из этой бури пришло понимание того, что если она захлестнёт его окончательно, то погребёт в пучине уныния и обречённости, и это будет означать смерть, его смерть. Этот мир, если уж верить прочтённому, не то место, где можно хоть сколько-то просуществовать в таком состоянии. И смерть как раз из той самой почти реальной картинки. Шах…

– Мля–я… – тишину разорвал тихий, но показавшийся таким громким, вздох Виктора. Всегда тихий, по большей части молчаливый, от которого слова, даже отдалённо напоминающего русский разговорный, никто не слышал.

– Ну, если убивать меня больше никто не собирается, то это могу убрать? – Олег покрутил «Иж» и, не дожидаясь ответа, убрал его в кобуру.

– А почему ты нам раньше ничего не сказал? – спросил Тимофей. – Или позже, когда Татьяна тебя спрашивала?

– Тим, ну не тупи. Вы весь день сталкивались с непонятками, некоторых вон даже на зуб попробовали, Меня пытались учить летать. На набережной целый табун колоритных персонажей нарисовался, но уже третий час вы упорно ставите каждое моё слово под сомнение. Ну, и кто бы из вас поверил мне тогда? Начались бы вопросы, претензии и прочая муть. Пока суть да дело, нас бы как раз посетил зверёк с пушистым хвостом. Ну ты понял. И спасибо можете не говорить, – Олег оглядел присутствующих, но все только отводили глаза в сторону, признавая его правоту. – Да ладно, не грузитесь. Я и сам до конца уверен не был, пока обратно с Колей не сплавали. Трудно принять этот факт.

– И что мы теперь всю оставшуюся жизнь тут коротать будем с этими весёлыми зверушками? – Денис растерянно переводил взгляд с одного на другого.

– Какими зверушками? – не понял Олег.

– Теми, которые вас по берегу гоняли, – уточнил тот.

– Вот это ты правильную формулировку подобрал: «всю оставшуюся жизнь». А вот кто и сколько её коротать будет, зависит теперь только от вас самих. И я уже говорил, они не зомби и не зверушки, они заражённые.

– Не поняла. Как это заражённые? – удивилась Анна, практически не подавшая ни разу за весь день голос. – Заражённые же это те, кто заразился вместе с нами. А эти – монстры какие-то.

– Я думаю, что необходимо поделиться с вами тем, что я вычитал, и что ещё сохранилось в памяти.

Все промолчали, но говорить что-либо и не требовалось. Всё и так было написано на их хмурых лицах. Олег продолжил. – Судя по описанию, заражённые проходят несколько этапов развития. Сначала, когда паразит захватывает их разум, они становятся заторможёнными, а их движения дёрганными и не очень скоординированными. Двигаются медленно, но способны на короткие скоростные рывки. Таких называют «пустыши». Паразит требует пищи для своего развития и развития тела. Такой пищей, как я уже говорил, являются в том числе и иммунные, но люди не первоочередное блюдо в меню заражённых. На втором месте для них травоядные. Кстати, травоядные по каким-то причинам не заражаются в отличие от хищников. А люди расположились на третьем месте, как иммунные, так и не заражённые. Да, да, есть не заражённые. Живность, включая людей, весом до пятнадцати килограммов не заражается совсем. В основном это конечно дети. Не спрашивайте почему не заражаются, и почему именно до этой массы – не отвечу. Именно они стоят на первом месте в рационе заражённых. Маниакальная их тяга к кошкам и мелким собачкам просто запредельна.

И уже в последнюю очередь они едят себе подобных, каннибалы они. Видимо мясо заражённых сильно уступает по своим вкусовым качествам всем остальным, но, как говорится, голод – не тётка.

После заражения происходит трансформация мозга, утрачивается сознание и навыки, происходит сбой координации, поэтому движения изначально будто дёрганные. Для адаптации нужно время, хотя и немного. И еда. Их медляками принято называть или пустышками. На этой стадии у них не очень хорошо со зрением, что вполне компенсируется неплохим слухом и обонянием. Но силы у них изначально переизбыток.

Если пустыш не получает по каким-то причинам пищи, то он теряет силы и становится практически беспомощным ползуном. Он не в состоянии никого догнать и уж тем более убить, если только не попасться ему пьяным и связанным. Но, несмотря на его беспомощность, за спиной оставлять таких не стоит. Будет очень неприятно, если в самый неподходящий момент он подползёт и ухватит вас сзади. К тому же своим урчанием он может дать знать своим, в том числе более развитым собратьям, что рядом находится потенциальная еда, заражённые могут общаться с помощью урчания.

Когда пустыш отъедается, его организм начинает меняться и перестраиваться, он набирает массу, его тело развивается, и двигается он уже гораздо быстрее. Это происходит не сразу, но довольно быстро. Эти уже способны на небольшие скоростные рывки, их вроде «прыгунами» обзывают. От пустышей они, конечно, недалеко ушли, но при хорошем стечении обстоятельств, посылающих кормёжку, их развитие идёт дальше. И они уже становятся способными пробегать определенные дистанции в погоне за добычей, в зависимости от развития, довольно немаленькие. Потом они начинают терять человеческий облик, на затылке образовывается нарост, похожий на половинку головки чеснока или половинку очищенного апельсина. Таких называют «бегунами». Те «голые», которые напали на нас на набережной, скорее всего они и были. Кстати, такой нарост есть у всех без исключения более-менее развитых заражённых, его называют споровым мешком. Это самое уязвимое место любого заражённого, при его повреждении смерть наступает мгновенно.

По мере насыщения организма питательными веществами, заражённые трансформируются дальше. Перекачанные монстры, как тот, что бронежилет мне попортил, это уже как раз следующая ступень развития заражённых, их называют «лотерейщиками». Мощные, быстрые, с опасными когтями и уже изменённым жевательным аппаратом. Ещё их жрачами зовут. Все успели разглядеть их «будки»? – Олег, сделал паузу, и уловив едва слышимое: «Такое хрен забудешь», – со стороны Андрея, продолжил. – У них и зубы меняются на более крупные и острые.

Дальше они при постоянном питании перерастают в «топтунов». Их так называют за то, что на пятках пробиваются костяные шпоры, которыми те стучат при ходьбе. На теле кое-где уже начинают формироваться костяные пластины, прикрывающие наиболее уязвимые места. Если пустыша, бегуна или даже лотерейщика, при удачном раскладе, можно успокоить с помощью арбалета, то с этим тягаться без огнестрела можно уже даже не пытаться. Да и обычным огнестрелом его мышечную массу пробить проблематично. Маленькие пули в ней тупо вязнут, а учитывая то, что с момента заражения их болевой порог падает почти в ноль, воевать с таким очень и очень сложно.

Дальше за топтуном следует «кусач», эдакая горилла-переросток с длинными передними конечностями и огромной хлеборезкой с двумя рядами зубов. Такого ножичком уже не поковыряешь, да и огнестрел покрупнее чем «пятёрка» почти не пляшет.

Эта тварь развивается в «рубера». Рубер – это уже не просто боевая машина с огромной массой и костяной броней, покрывающей его голову, грудь и верхнюю часть спины, это ещё и тварь, довольно часто обладающая зачатками интеллекта. Он уже не просто нападает, он умеет организовывать засады и совершать весьма логичные поступки. Споровый мешок у него защищён костяным наростом типа капюшона. Да и с самой этой броней вроде как не всё понятно. Если стрелять в мёртвую тварь, то броня пробивается на раз из обычного охотничьего огнестрела, на живом рубере костяная броня уже неплохо держит даже крупный калибр.

Ну и последняя стадия – «элита». Это полностью закованный в броню, а по мере развития ещё и покрытый шипами монстр с огромной «хлеборезкой», достигающий в весе нескольких тонн. Стремительный, с превосходной реакцией и развитым интеллектом. Несмотря на свой вес и броню, может передвигаться абсолютно бесшумно. Элиту, вроде как, тоже делят на молодую и матерую, но принципиальных различий я не помню, остаётся только анализировать сами названия. Против элиты абсолютно не пляшет ни стрелковка, ни бронетехника. Даже у танка она способна башню сковырнуть и пушку в узел завязать. Глушат таких из пушек, ракет и гранатомётов, но и то не факт, что с первого выстрела. А ещё она может управлять более низшими заражёнными. Иногда охотится одна, а иногда собирает вокруг себя свиту из менее развитых, и они выполняют для неё роль загонщиков. Вероятно, этому мы сегодня и были свидетелями.

Вот от них-то я и торопился нас увести. Тактика кормёжки заражённых довольно проста. Сразу после перезагрузки, пока ещё не произошло обращение, они ломятся в обновлённый кластер и выедают иммунных. Если кластер бедный на иммунных или наоборот слишком богат на заражённых, то выедаются ещё и пустыши. В первом случае потому, что еды им всегда мало. Во втором, в целях исключения конкуренции. Почти как у нас, если нет врага, мочат своих. По моему разумению, нас спасли те самые коровники. Кластер с ними перезагрузился либо одновременно с нашим, либо с незначительным интервалом. И развитые пришли в наш кластер только после того, как покончили с несчастными бурёнками, иначе нас давно бы уже доели, – Олег сделал паузу.

– Хрена се, мирок! – выдохнул Тимофей. – И как тут жить? Ты сказал, что этих танками глушат. Откуда тут танки? И кто глушит?

– Оттуда танки. В этом мире никто ничего, ну или почти ничего не производит, почти всё прилетает вместе с кластерами. В каком-то часть воинская загрузится, в каком-то склады с вооружением, где-то состав железнодорожный с ништяками, города с магазинами и прочим хабаром. Вот и пользуются местные иммунные, шкурки то свои нужно как-то от заражённых защищать, да и не только от заражённых, хватает тут народца. Тут настоящая война. И воюют тут иммунные против всех.

Предвосхищая ваши вопросы, сразу скажу, что народу здесь хватает самого разного.

Есть иммунные, которые просто стараются выжить, организуют на стабах базы и поселения. Механика управления различна, от тирании до вече. Живут в основном за счёт собирательства и охоты. Ага, прямо как в первобытные времена. Те, кто собирает ништяки с кластеров – «сталкеры». Те, кто охотятся на заражённых – «трейсеры». В целом общее название добытчиков – «рейдеры». Но единства между стабами нет, каждый сам по себе, удельные княжества, блин, что зачастую оказывается для них фатальным. Историю все помнят?

Ещё тут есть «внешники» – это те, которые сами установили связь между Ульем и своим миром с помощью технологий, вроде как порталы построили. У этих самое навороченное вооружение, поставляемое как раз из их миров. Они не занимаются собирательством, их цель – охота за иммунными. Иммунных они разделывают как животных, поскольку нашли способ из их органов вырабатывать разные вещества, затормаживающие старение, излечивающие людей в их мире от различных тяжёлых заболеваний. Богатых людей, поскольку затраты на всё это безобразие просто колоссальные, но, к сожалению, они окупаются. Вот и ловят теперь уже нашего брата. Чем дольше здесь пробыл иммунный, тем дороже стоят его органы. Благо, что внешники территориально привязаны к воротам, связывающим миры, и весь Улей контролировать не могут. Чтобы «удлинить свои руки» они используют «муров».

Муры – это тоже иммунные, которые в основном работают на внешников, то есть попросту ловят или отстреливают других иммунных без разбора, иногда даже своих накосячивших под нож пускают. Бывает фермы организовывают. Набирают новичков в перезагрузившихся кластерах, пихают в клетки, и как животину на убой. И всё это, чтобы продать органы внешникам или обменять на оружие и технику. Не брезгуют и собирательством. Вот такие аморальные наши собратья. В книжке даже типа поговорки было: увидел мура – убей!

«Стронги» ещё есть. У этих свой бзик по жизни – мочат внешников с мурами на почве личных счетов или моральных убеждений, очень профессиональные бойцы.

Ещё, как мне помнится, есть некая организация, которую называют Институтом. Контора скрытная и сильная. Эти по информации никого не мочат. Занимаются изучением Улья и его возможностей, своими знаниями ни с кем не делятся. Много чего умеют, от того их если не боятся, то уважают многие, но больше боятся. Подозреваю, что вряд ли такое изучение возможно в этом мире без жертв, а жертвоприношение без опоры на силу чревато. Вроде, как и с внешниками могут дела крутить. Выводы делайте сами.

Ну и, наверное, последние по списку, но не по воинственности и отмороженности – это «килдинги», называющие себя «Детьми Стикса», религиозные, если так их можно назвать, фанатики. Считают себя наследниками первых чуть ли не со времён Вавилона обитателей Улья и хранителями их знаний. Поклоняются Стиксу, устраивают человеческие жертвоприношения в его честь. Скармливают заражённым людей живьём или просто убивают под танцы с бубнами. Организация тайная, практически во всех стабах запрещённая, но неистребимая. Шифруются хорошо, как правило, под рейдеров. Если таких выявляют, то особо с ними не церемонятся.

Вот как-то так… Я же говорил, что пустыши это только намёк на тень того веселья, которое нам теперь обеспечено.

– Твою мать! – процедил сквозь зубы Денис, запустив пальцы в волосы и усиленно массируя голову. – Если это всё правда, то мы оказались в том ещё гадюшнике. Тут ещё только мутантов не хватает. Блин, хотя все эти, как их там, руберы и лотерейщики мутанты и есть. Полный… восторг, блин!

– Да, ещё про одних забыл, – спохватился Смирнов. – Не всё так и вспомнишь. Мутанты тоже тут есть, точнее не совсем мутанты, а иммунные, изменённые радиоактивным воздействием. Сюда прилетают до кучи и всякие реакторы и полигоны, и свалки, заражающие территорию. Вот народ, который переносится с ними и меняется, их «атомитами» называют. Им приписывают то, что они тоже едят иммунных, но не уверен, что это стопроцентная правда. Но то, что они ненавидят всех, это точно. И ещё эти ребята от воздействия радиации деградируют постепенно. Вот теперь почти полный, как ты говоришь, восторг.

– Хрена се! – поддержал Дениса Андрей. Остальные угрюмо молчали, переваривая услышанное. – Вот это фарш! У меня мозг сейчас вскипит. Людям, что мало заражённых, зачем они ещё и между собой режутся?

– Что тут непонятного? – откликнулась Нина. – Власть. Это основная и единственная причина, по которой человечество всегда убивало себе подобных. Почему тут должно что-то поменяться? Люди всегда остаются людьми. Я вот только одного не понимаю, точнее многого, но это как-то совсем не укладывается. Защищаться от заражённых – это понятно. Полностью их извести, с учётом постоянных обновлений, нереально. Но тогда зачем специально за ними охотиться? Ведь если они такие опасные, что танк им не помеха, это занятие не оправдано во всех смыслах.

– А вот тут, солнце, ты не права, – усмехнулся Смирнов. – Этот мир не только устраивает иммунным пакость, но как правило, даёт и всё необходимое, чтобы выжить. Я уже говорил, что паразит не может подчинить разум иммунных, но он воздействует на их тела. На сколько я понимаю, он старается обеспечить себе выживание, как и в случае с заражёнными, поэтому иммунные со временем тоже меняются. Я бы сказал – совершенствуются. Они не болеют, они не стареют, становятся сильнее, быстрее и выносливее. У них, теперь уже можно сказать у нас, в разы увеличивается скорость регенерации. Кроме этого, проявляются способности, которые на матушке Земле принято было называть экстрасенсорными или добавлять приставку «сверх» к естественному. Не то чтобы кто-то сразу стал сверхсильным или сверхбыстрым, сначала проявления минимальные. Они развиваются со временем, если их конечно развивать. Из-за этих изменений иммунные и стали мишенями для внешников.

Но вот какая ирония, паразиту требуется постоянная подпитка, которую организм иммунных дать не может. Для того, чтобы выжить иммунным приходится постоянно употреблять ингредиент, который есть только у заражённых. Другими словами, иммунные нужны заражённым на столько же, на сколько заражённые нужны иммунным. Вот такая вот взаимосвязь получается, – Смирнов обвёл взглядом ошарашенных товарищей. – Оцените каждый своё состояние, не нужно ничего говорить. Я опишу признаки, а вы убедитесь, что они характерны для всех. Постоянная головная боль, пока притупленная, но периодически усиливающаяся. Тошнота и постоянная жажда. Мы все ещё с утра постоянно хлебаем воду литрами, но никто ещё так и не напился.

Все подтвердили. Исключений действительно не было.

– Это называется споровым голоданием. Пока вновь прибывший иммунный находится в пределах того кластера, с которым загрузился, то это голодание в полной мере не проявляется. То, что сейчас с нами, это лишь отголоски. Но стоит выйти за границы кластера, как все прелести почувствуются сразу. Жажда постоянно будет усиливаться и становиться нестерпимой. Человек будет слабеть и сходить с ума от боли, как при ломке у наркомана, и в конце концов умрёт. Сроки точно не помню, но то, что каюк ему придёт довольно быстро, это точно. Вот такая вот ирония судьбы.

– Подожди, – вдруг спохватилась Нина, – что значит «есть только у заражённых»? Они же голые. Нужно есть мясо заражённых или потроха?

Смирнов запустил руку под бронежилет и вытащил целлофановый пакет. Из него на свет появились пучки темной паутины. Поковырявшись в этой паутине, Олег извлёк серую виноградину, едва не пару сантиметров в диаметре. Положил её на ладонь и поднёс ближе к огню, чтобы смогли рассмотреть все.

– Это споран, он есть у всех заражённых, кроме пустышей. Собственно, их потому так и называют, что пустые они. На пустышах даже патроны не окупаются, потому и уничтожают их только холодняком. Ну или если совсем писец подкрался, тогда, да, не до экономии.

Чем выше по уровню заражённый, тем больше в нем споранов. Споран и есть тот самый ингредиент, из которого готовится подпитка для иммунных. Он же является и основной местной валютой наряду с патронами. Вообще, насколько я понял, тут в ходу только натуральный обмен, так что, Сергей, можешь те ассигнации, что в магазине по разгрузке пихал, использовать не по назначению. Да и то не айс.

– Да кто ж знал? – неожиданно засмущался бывший директор магазина. – Я выручку сохранить хотел. Думал, пропадёт, потом не отмоешься.

– Знаете, а он эту фигню действительно у них из башки вытащил, – бледнея произнёс Николай. – Сам видел. Думал… Неважно.

– Я ж говорил, что он с катушек слетел, – вновь завёл свою шарманку Павел.

– Уймись ты уже, – не дал ему развить тему Смирнов. – Реально достал! Тут тебе не там, дырку в шкуре сделаю, мама не заштопает. Сам сказал, нет у меня крыши, снесло. Кстати, для всех – следите за тем, что и кому говорите, тут за свои слова отвечать принято. Народец, сами понимаете, всё чаще с оружием трётся. А судебная система не зародилась ещё. В почитании – талион и законы Хаммурапи. Все помните – «око за око»?

Смирнов попросил Андрея передать ему бутылку коньяка, предпочтя его водке. Дальше потребовал внимательно следить за тем, что он делает. Отлил четвертую часть из пол-литровой бутылки с водой прямо на песок и долил недостающее армянским алкоголем. Виноградина упала на дно бутылки, через несколько минут она растворилась, оставив на дне осадок из опавших хлопьев. Смирнов процедил жидкость через марлю в пустую полуторалитровую бутылку. Ещё с пятью виноградинами проделал ту же операцию. Разлив всё полученное поровну в две полуторалитровых бутылки.