Кататония. Палач миров

Евгения Минаева

Кататония. Палач миров

Глава 1

– Миледи, а сундук-то синий тож намок, кажись!

Амайя резко обернулась и кинулась в угол. Какое там «кажись», сундук плавал в воде.

– Где Брен?!

– С милордом наверху…

– Ох…

Амайя взялась за кованую ручку, потянула вверх. Тяжело, конечно.

– Ну-ка, Рада, помогай.

Служанка, поджав губы, подошла к сундуку и взялась с другой стороны. Амайя тыльной стороной ладони свободной руки утомленно убрала со лба прилипшие волосы.

В каком там сундуке была самая ценная книга Фредерика? Вряд ли в синем, но Амайя точно не знала. Фредерик любил перепрятывать свое сокровище, так что лучше уж спросить у него самого. Книга вполне могла как остаться в кабинете, так и отправиться с хозяином в поездку.

Амайя дернула сундук на себя, подтаскивая в сторону выхода. Ценные там книги, или нет, ей без разницы. Это все вещи ее мужа, чего-то да стоят.

Всю прошлую неделю Фредерик готовился к отъезду. Но что-то теперь Амайя сильно сомневалась, что торговая поездка состоится…

– Ты сама-то за ручки не хватайся, – голос мужа гулко разнесся по подвалу. – Сейчас Брен придет, достанет.

– Я про Брена уже час назад слышала, – ответила Амайя. – Его все нет и нет, а воды все больше и больше.

– В следующий раз я до дня отъезда продержу товар на втором этаже, – мрачно пошутил Фредерик, оттеснил жену, взявшись за ручку, волоком потащил сундук к лестнице. – Подвал оказался плохой идеей…

Амайя смолчала. Книги для продажи сложены в полтора десятка сундуков и заняли бы пол кабинета. Можно было, конечно, расставить по комнатам… и натыкаться на них все время.

Лучше бы натыкались…

Вода все прибывала. С десяток минут назад вдали раздался грохот, и Амайя подумала, что над городом разразилась гроза, а значит, воды станет еще больше.

Фредерик согнал в подвал всех слуг. Без разбору: и мужчины, и женщины – все вытаскивали хозяйское добро. Амайя, раздав указания, следила за работой. Она слышала, как хлопнула наверху дверь, слышала голос мужа, что-то кому-то отвечающий, слышала обеспокоенные интонации говорившего. Чувствуя неприятности, не выдержала. Поднялась по лестнице.

В проеме распахнутой двери она увидела сына бургомистра. Всегда аккуратный молодой человек сейчас выглядел на редкость неряшливо: всклокоченные волосы, местами порванная одежда. Фредерик, стоявший подле него, был очень бледен.

– Что случилось, дорогой? – спросила Амайя.

– Большая неприятность, – ответил Фредерик, а дополнил гость:

– Миледи, обрушилась ратуша. К счастью, мой отец был на улице, как и я, нас не задело. Но там люди под завалами. Все оставшиеся служащие ходят по домам, мы просим помощи, нужно разобрать завалы. Но помощи мало: все спасаются от наводнения.

Выходит, причиной услышанного из подвала страшного грохота была вовсе не гроза. Это падала ратуша.

Фредерик посмотрел на Амайю:

– Что там с подвалом?

– Почти все вынесли, – ответила она.

Муж перевел взгляд на сына бургомистра:

– Я пришлю людей. Двоих или троих точно. В таком горе нельзя не помочь.

Тот кивнул, скомкано поблагодарил и направился к следующему дому.

Амайя подошла к двери.

Улицы тонули не только в воде, но и в суете. У каждого дома бегали люди, тащили вещи. Кто-то ограничился тем, что перенес скарб на верхние этажи, а кто-то, опасаясь прибывающей воды, грузил сундуки на телеги, готовясь покинуть город. Воды на улицах стояло по щиколотку, она залила подвалы, но первые этажи в домах знати еще оставались сухими – их строили не вровень с землей, и жилые части домов наводнение зацепить не могло. Что творится в домах простолюдинов, где с улицы можно сразу шагнуть в комнату, Амайя думать не бралась.

– Брен так и не пришел, – заметил Фредерик. – Боюсь, с ним случилось что-то в этом столпотворении. – Если нет, он у меня получит. Лишние руки нам бы пригодились.

– Ты сам пойдешь к ратуше?

– Да, – Фредерик нахмурился. – Ты бургомистра знаешь. Он теряется, когда предстоит что-то сложнее устройства благотворительного обеда. Если никто с организацией не поможет, большого толку не выйдет.

Амайя уважительно посмотрела на мужа. Какой он все-таки надежный и серьезный, ее Фредерик. Не только своими делами, своей семьей интересуется. Не боится замарать одежду: бывало, что и телеги вместе со слугами из грязи вытаскивал. Если понадобится, он и на развалины ратуши полезет. Разбирать.

– Возьми меня с собой, – внезапно сказала она.

Живя в девичестве в родительском доме, Амайя и предположить не могла, что однажды захочет выйти в охваченный смятением город во время наводнения. Что вообще сможет об этом попросить. Но семейная жизнь с Фредериком была гораздо проще того утонченного бытия, что вела Амайя до замужества. Фредерик не бедствовал, но жил проще. Он не считал зазорным зайти на рынок и лично выбрать там птицу на ужин. За столом в его доме часто собирались люди, которых в доме отца Амайи не пустили бы дальше приемной: разного рода торговцы, главы гильдий, художники и музыканты. Сначала Амайя пугалась разнообразия людей в жизни ее мужа, но потом ей даже стало нравиться. Муж жил жизнью более полной, чем большинство знати.

Фредерик пристально посмотрел на жену.

– Пойдем, конечно, если хочешь. Возьми тогда с собой марли и спирту, если мы достанем людей из-под завалов, им понадобится помощь.

Спустя несколько минут Фредерик, Амайя и несколько слуг шли к площади. Они были не одиноки: другие люди тоже выходили из домов. Кто-то шел помогать, кто-то поглазеть. Из окон высовывались встревоженные растерянные женщины и сразу же принимались смотреть на восток. Вглядывались в пустоту, на месте которой раньше была ратуша с часами.

Надвигалась гроза. Страшная фиолетовая туча ползла с востока, и молнии озаряли ее изнутри вспышками, будто грозя разорвать. Но страшнее всего была не туча, а то, что за ней.

Ни единого просвета. Одна сплошная мгла.

Площадь, посреди которой раньше высилась ратуша, ничем больше не напоминала ранее спокойный центр города. Повсюду валялись куски стен и черепицы. По осколкам когда-то красивого здания потерянно бродил бургомистр. Фредерик оказался прав – управитель города не понимал, с чего начать и чего требовать от людей.

Едва увидев бургомистра, Фредерик поспешил к нему.

– Милорд… – радостно воскликнул глава города. – Как хорошо, что вы пришли! Я представить себе не мог такой ужас! Должно быть проклятая вода подмыла фундамент, и…

– Месье, я понимаю ваши чувства, но давайте потом поговорим о причинах беды, – Фредерик прервал бургомистра. – Сколько людей было в ратуше на момент обрушения?

Они говорили, потом Фредерик принялся командовать, а Амайя медленно пошла по краю площади, обходя обрушенную ратушу. На ее обломках сидел писарь с окровавленной головой и выл, но у Амайи не хватило духу подойти к нему: несчастный выглядел как сумасшедший.

«Надо врача!» – поняла Амайя и, подозвав слугу, велела бежать в проулок Лекаря – там жили городской врач, аптекарь и две травницы.

По завалам лазали люди. В одном месте женщина, причитая, оттаскивала в сторону кусок черепицы.

«А ведь под этими развалинами лежат чьи-то отцы и мужья», – внезапно поняла Амайя. Она никогда раньше так тесно не соприкасалась с болью и смертью.

Оглушительный громовой раскат ударил по ушам.

– Буря надвигается, надо поторопиться! – услышала Амайя голос мужа.

– Да где тут успеть! – раздался крик в ответ.

Кричавший оказался прав. Завалы не разобрали и на треть, когда хлынул дождь, да не так, как обычно начинается ливень: с тяжелых редких капель, нет, острые косые струи шли стеной. Спасатели, жертвы, обломки… все мгновенно пропало в водопаде.

Какое-то время люди все же старались работать, и, пожалуй, не ушли бы с завалов, но помешала темнота. Свинцовая туча закрыла все небо, подмяла под себя город, казалось, касалась крыш домов, верхушек деревьев. Разряды молний изредка сверкали в ее нутре, не давая света. Люди приносили факелы, но те гасли от воды: ливень не унимался.

Насквозь промокшая Амайя потерянно стояла на крыльце одного из окружавших площадь домов и не могла сдвинуться с места. Человеческое горе, смешанное с сошедшей с ума природой приковало ее к месту. Страх? Да, вероятно, Амайя испытывала страх, но было и нечто, кроме того. Ощущение собственной мелкости, ничтожности.

Вероятно, так ощущает себя муравей, попавший в ручей.

Ни малейшей надежды на спасение.

Из мглы и тьмы выступил Фредерик.

– Амайя! Я же сказал тебе идти домой! Почему ты еще тут?

Амайя лишь смотрела на мужа полными ужаса глазами. Она не помнила, чтобы он что-то ей говорил…

– Ладно. Давай руку, – Фредерик крепко взял ее за ладонь. – Мы уже больше никого не спасем. Это безнадежно.

Амайе хотелось спросить, почему, разве нельзя ничего придумать, разве можно оставлять под завалами людей, которые, может быть, еще живы. Не спросила. В глазах Фредерика она читала то же смятение, что испытывала сама.

Глава 2

Начало сентября, 2021 год.

Влада проснулась в 7:30 – по привычке. Сходила в туалет, заглянула в детскую, хотя и так было понятно: спят. Родительский рефлекс, заставляющий по пять раз вскакивать за время обеда, дремать вполглаза, жить в полжизни, работал без нареканий.

Влада вернулась в кровать, поворочалась минут двадцать. Нет, со сном все, в голове уже кипит бульон мыслей, всплывают недоваренными фрикадельками недоделанные дела.

Влада подтянула со стола ноутбук, подложила под спину подушку и, как была неумытая, принялась строчить жалобу в страховую.

Влада в мыслях обзывала страховщиков козлами. Сидела и думала: «Все можно понять: и большое количество обращений, и предполагаемую стоимость ремонта, но совесть иметь надо! Это же моя родная страховая. Я пятый год подряд оформляю КАСКО тут, ни разу до этого не обратилась по поводу наступления страхового случая! Этот – первый! А они решили меня кинуть, уж пардон за маргинальный слэнг!»

Основания злиться у Влады были: после полутора месяцев молчания (вместо пятнадцати рабочих дней) сотрудники страховой все же разродились извещением о направлении на ремонт… чтобы через неделю сообщить, что по факту обращения принято отрицательное решение.

Влада сидела и размышляла, что, наверное, у каждого человека бывало такое: будто остановился перед тобою самосвал и сгрузил прямо сверху тонны три песка. Песок навалился тебе на грудь, на живот, сдавил ребра, и каждый вдох требует физического усилия. И не отгрести этот песок, потому что налиты тяжестью руки, ты пробуешь их поднять, но тянет к земле, тянет кисти, тянет пальцы. Зато голова в такие моменты становится легкая-легкая, и появляются мысли: а может, ну его все. К черту эту страховку, к черту машину, все к черту. Оторваться бы от земли и…

И все. На этом моменте в подобных размышлениях к Владе обычно приходило небольшое успокоение. Она говорила: «Ну, хорошо, сейчас мне крайне погано, но так будет не всегда. Сейчас я потерплю, а через час-другой это ощущение пройдет. Я проветрю голову, и тогда подумаю, как с этим быть».

Так она поступила и в этот раз, решив, что, в конце концов, большинство современных человеческих проблем можно решить деньгами.

Деньги у Влады были. Прямо сейчас Константин был в командировке, а командировки всегда хорошо оплачивались. Влада ждала премии на работе. Так что дело вовсе не в том, что грозит ремонт машины за свой счет. Просто… это несправедливо.

«Ссылаясь на п. 10.12 Правил страхования, позволяющих страховщику исследовать обстоятельства страхового случая, страховщик необоснованно оспаривает вступившее в законную силу постановление от 7 марта, согласно которому вред автомобилю причинен вследствие действий третьих лиц…»

Жалоба получалась длинная. Влада, тем не менее, почти успела ее дописать, когда в комнату вошел Ростик.

– Гуд монинг, мама.

– Гуд монинг, сына. Дай мне десять минут, чтобы закончить. Иди пока покупайся.

Ростик ушел, спустя минуту в ванной полилась вода.

«Данное заявление прошу рассматривать как претензию в рамках досудебного урегулирования спора», – закончила Влада, нажала на ноутбуке кнопку «печать», и в комнату вошел Ромка.

– Доблое утло, мамочка!

– Доброе утро, солнышко. Дай мне две минутки, я распечатаю и отправлю жалобу, а потом займусь вами.

Принтер, конечно, заартачился, как всегда бывает, когда печатать надо срочно. Влада, глубоко и ровно дыша, понажимала на нем разные кнопочки (а их две всего, и слава Богу!), и три вожделенных листа, шурша, выползли-таки из нутра белого чудища.

Влада датировала последний лист, размашисто расписалась и достала телефон, чтобы отсканировать документ.

– Маааам!!! Вытели мне попу!

Рома всегда зовет ее после того как покакает. Полгода назад он учился сам пользоваться туалетной бумагой, но получалось очень грязно. Костя зачем-то сделал замечание. И все. С тех пор Рома решил, что попу вытирать не способен. «Я маленький, – говорит он, – я не могу сам, не умею».

Очень просто отбить у человека желание что-либо делать самому.

Влада сходила до туалета, разобралась с гигиенической процедурой и снова взялась за телефон. Наконец, проклятая жалоба улетела в телеграмм-канал. А вы что хотели, бумажную корреспонденцию эта продвинутая страховая компания не принимает!

Вылез из ванной Ростик. Вытерся полотенцем, бросил на пол. Влада подняла и повесила на место: бесполезно ругать ребенка, если крючки на уровне двух его ростов. Спасибо хоть, что Ростик сам берет полотенце и сам вытирается.

Завтрак прошел без проблем. Дети ссорились и пачкали не больше обычного. Съели весь омлет. Влада позанималась йогой – минут десять, не больше – и налила себе кофе. Рома качнул стол, кофе расплескался. Ростик взял тряпку, вытер лужу.

Хорошие все же растут сыновья, заботливые.

После завтрака Влада, наконец, умылась, замечая, что кожа на лбу выглядит плоховато. Пара прыщей красной болезненной припухлостью вскочила над правой бровью. К косметологу бы…

Часы показывали 10:30. Влада помыла посуду, убрала сушившееся с вечера белье, успокоила хнычущего Рому, отчитала ударившего брата Ростика, протерла с Пемолюксом кухонный шкаф, на котором кто-то из детей наставил синих печатей «Все х…ня, переделывай» («удачный» подарок Косте от коллег по случаю 23 февраля), помыла стол, пропылесосила пол, успокоила Ростика, отчитала ударившего брата Рому…

На часах было 12:30.

– Я пью чай и идем гулять! – прокричала Влада в пространство убранной квартиры.

Из их с Костей спальни донеслось: «А теперь мы с Куки покажем вам, что к нам приехало сегодня с Алиэкспресса, вы глазам не поверите!»

Дети смотрели Ютуб.

«Надо удалить эту срань с телевизора к хренам собачьим!» – зло подумала Влада.

Она думала так каждый раз, но Костя смотрел на телике свои подкасты и переключаться на комп не хотел. Экран там, видите ли, меньше. А то, что дети без родительского контроля включают всякую дрянь (кошка Куки еще не худший вариант!), это проблемы мамы.

Она же с парнями каждый день.

13:00. Влада оделась, накрасилась, собрала детей. Погода в тот день выдалась несуразная: то солнце выглядывало, то туч натягивало, поэтому на всякий случай она заставила детей надеть куртки – лучше снять, чем мерзнуть, не надев.

– Пойдем в парк? – предложила без особой надежды.

– Неее, на площадку! – в один голос заявили мальчишки.

Ну конечно, площадка. На площадке есть другие дети, можно играть в войнушку, кататься на карусели, скатываться с горок. На площадке после 14:00 играют школьники – розовая мечта мальчишек возраста 4-7 лет: дерзкие, крутые. Если очень повезет, они даже возьмут в свою компанию малышню. Если не повезет…

Да, сколько раз Влада говорила старшему, Ростику: «Если кто-то не хочет с тобой играть, не навязывайся. Не надо унижаться перед другими». Не помогало. Старшие смеялись над малышом, а он бегал как обезьянка, стараясь им понравиться. Прыгал на вертящуюся карусель, демонстрируя ловкость, громко смеялся каждой идиотской шутке…

У Влады сердце больно сжималось.

Хотя и нормальные ребята попадались, что уж там. Из тех, кто зимой катает малышню на санках, а летом учит играть в футбол.

Но таких меньше. В детском мире самоутверждаются за счет других.

Отдельная история это конфликты на детских площадках. Нормальные дети решают их сами. Не наученные этой сложной процедуре идут жаловаться. Владу особенно удивляли 10-13 летние детки, подходившие к ней со словами «ОН МЕНЯ УДАРИЛ», она все никак не могла понять, кто тут больший дурак.

Сильнее удивляли Владу только мамы, с матом и воплями налетающие на чужих детей. Ромку даже шлепнула одна… но это уже другая история.

Сегодня, впрочем, погуляли без эксцессов. Два часа, как и планировалось. Пообедали, поехали к логопеду.

17:30. Влада припарковала машину у парадной («дети, выходим из машины аккуратно! Смотрим другие машины!»), вышла, скрипнула зубами при взгляде на побитый бампер и пошла домой. Надо было бы зайти в магазин, дома кончилось молоко, но идти с детьми за продуктами – себе дороже. Мало того, что кучу ненужного наберешь, так еще и разругаешься. Не ходят ее дети в магазин спокойно, ну ни в какую.

Спас «Самокат». Влада заказала две бутылки молока, хлеб, упаковку фарша и, немного подумав, два мороженых.

Дети ушли играть в детскую. Вообще-то, сегодня им нужно было читать и писать в прописях, но Влада занялась ужином, потом прилетело сообщение с работы в стиле «Срочно! Сделать вчера!», потом она заглянула в детскую, а там…

Очнулась она в 20:30. Три часа будто одним глотком выпила. Покормила детей ужином, покупала, почитала сказку на ночь (сегодня 40 минут, Ромка долго засыпал), и в 22:20 легла в ванную.

На столе ждало недописанное задание на грядущий семинар. На телефоне высвечивалось 3 сообщения и один непринятый звонок. На ноутбуке в отдельной папке хранился забытый файл, а в нем – целый мир.

У Влады ни на что уже не было сил.

Обычный день Владиславы Усольцевой закончился в 23:10. Чтобы новый начался в 7:00.

Глава 3

Амайя пришла на площадь рано утром. Со дня наводнения и падения ратуши прошла почти неделя. Делать на площади было нечего, любоваться нечем. Обломки рухнувшего здания убрали, обнаруженные останки людей захоронили. Остался лишь фундамент, как корень сломанного зуба выглядывающий из каменной мостовой. Но не на остов когда-то прекрасного строения приходили смотреть собравшиеся на площади люди.

Дело было в туче.

Прошедшая гроза не миновала бесследно. Туча, пролившаяся дождем на город, которая, казалось бы, должна развеяться, исчезнуть, избавившись от своего груза, никуда не делась. Она немного отступила и зависла в стороне. Да так и стояла там, по-прежнему мерцая изнутри молниями.

– Мне кажется, там конец мира, – внезапно сказала стоявшая рядом с Амайей женщина.

Амайя только кивнула. Мысль-то была не нова.

Горожане ничего не могли с собой поделать. Трудно заниматься делами и вообще – делать вид, что в жизни все в порядке, когда из окна видишь, как часть привычного мира потерялась во тьме. Будто некий великан огромным ножом отхватил долю земли, и на месте недостающего куска открылась бездна. Вот они и собирались на площади – месте, с которого все началось и с которого пугающую тьму было видно лучше всего, и смотрели. Постоят, посмотрят и идут жить дальше.

Каждый приходил на площадь хотя бы раз в день. Будто проверял, на месте ли туча, не сдвинулась ли… не отхватила ли себе еще кусочек бытия.

Самое интересное, что погруженный во тьму мир все же существовал. Фредерик говорил: группа мужчин ходила в сторону тучи и не нашла ничего интересного. Стены города, за ними поле и лес. Храбрецы рассказывали, что тьма не трогала людей, просто постепенно становилась все гуще и гуще, и уже невозможно было идти в ней дальше.

Амайя отвернулась. Хватит зря тратить время, пора возвращаться домой. Остальные все продолжали стоять, вперив взгляд в небо. Лица у многих были пустые …

Амайю передернуло. «Призраки», – отчего-то подумала она и сама ужаснулась своей мысли.

Поправилась: «Нет, не призраки. Просто напуганные люди».

Быстрым шагом она пошла к дому. Приближалось время обеда, а они с Фредериком всегда садились за стол вместе. Конечно, муж никуда не уехал: боялся оставлять дом, когда природа творит такое безобразие. С трудом спасенные сундуки так и остались на верхних этажах.

Дома Амайю встретила тишина. Рада, медленно двигаясь, накрывала на стол в столовой, то и дело застывая с очередной тарелкой в руках, будто крепко над чем-то задумывалась.

– Рада! – позвала служанку Амайя, и та вздрогнула.

– Миледи! Простите, я что-то… сама не знаю, как зимняя муха ползаю. Я сейчас быстренько накрою.

– Где мой муж? – Странно, что Фредерик сам не поторопил прислугу, он очень ценил время и следовал расписанию.

– В кабинете у себя, миледи.

Амайя поднялась по лестнице наверх, открыла дверь в кабинет мужа. Фредерик сидел за столом, застыв смотрел в одну точку.

– Фредерик?!

– А? – он вздрогнул, как и Рада за пару минут до этого. Взгляд его постепенно становился живее, осмысленнее. – Прости, я что-то задумался. Ты что-то сказала?

– Ничего, просто позвала тебя по имени. Что со всеми такое? Люди будто спят на ходу, меня это пугает.

– Меня тоже, – ответил муж и положил руки на раскрытую перед ним на столе книгу, словно пряча ее содержимое от жены, а на деле – привлекая внимание.

– Что это? Твое сокровище?

– Да, та самая книга, о которой я тебе однажды рассказывал… Я пытаюсь понять, что такое происходит, природа, да все вокруг… раньше никогда не случалось такого. А тут, знаешь, написаны интересные вещи…

– Я могу о них немного узнать?

– Конечно. Но позже. Когда я сам разберусь, – Фредерик закрыл книгу и бережно убрал ее в ящик стола. Амайя услышала, как звякнул ключ, которым муж закрыл замок ящика. – Скажи, тебе на глаза не попадался Брен?

Амайя задумалась…

А ведь действительно, она не видела слугу уже давно. С момента падения ратуши так точно… и еще до этого… Амайя вспомнила, как ждала его, чтобы поднять из подвала сундуки…

– Так я и думал, – грустно сказал Фредерик.

Амайя поежилась.

– Что ты имеешь в виду? Думаешь, он сбежал? Но куда и зачем?

– Если он куда-то сбежал, – ответил муж, – то я только рад буду за него. Знаешь, Амайя, любой другой мужчина скрыл бы от жены, не сказал правды, но у нас с тобой жизнь организована по-другому. Ты не только женщина, делящая со мной дом и постель. Поэтому я не собираюсь ничего утаивать. У нас в городе пропадают люди.

Амайя всхлипнула, прижав ладони ко рту. Ее утомленное происходящими кошмарами сознание нарисовало образ чудовища, страшного мохнатого монстра, бродящего по городу и похищающего людей, а потом сжирающего их в своем логове… Фредерик, конечно, ничего такого не имел в виду, спокойно продолжая:

– Уже не досчитались как минимум двух десятков, и Брен, похоже, среди них. Пропал купец, остановившийся на постоялом дворе, причем, хозяин двора божится, что вечером постоялец спокойно пошел в свою комнату спать. Пропало несколько слуг… Этих людей как будто и вовсе не было: раз, и исчезли.

– Но так ведь не бывает. Наверное, они уехали из города, или кто-то их… похитил, убил, я не знаю.

– Может быть, может быть… Скажи, а тебе вообще не кажутся странными люди в нашем городе?

Амайя вспомнила пустые лица горожан на площади, медленную Раду, собственного мужа, будто превратившегося в истукана. И предпочла промолчать.

– Мне – кажутся, – сказал сам Фредерик. – Я и сам чувствую себя очень странно. Будто иногда оказываюсь в мешке, где нет пространства, времени и вообще ничего нет. А когда я выныриваю оттуда, оказывается, что прошло уже два часа, а я даже не помню, чем эти два часа занимался. И усталость… Амайя, я чувствую страшную усталость. Ты – нет?

Она покачала головой. Ее мучали тревоги, глупые и не глупые страхи, но усталости не было. Напротив, было желание действовать, что-то делать, только Амайя не знала, что.

Фредерик слабо улыбнулся:

– Ну хоть это хорошо… Знаешь, ведь и я лучше чувствую себя в твоем присутствии. Словно ты приносишь с собой глоток свежего воздуха. Ладно, воздух воздухом, но я не отказался бы и от глотка чего-то посущественнее. Обед уже готов?

– Пойду проверю, – сказала Амайя, испытывая насчет Рады большие сомнения.

Подходя к двери, она украдкой бросила взгляд на мужа. Он читал какие-то бумаги и выглядел вполне живым.

Всю ночь над городом звучали раскаты грома. Амайя спала дурно, то и дело вставала, подходила к окну, вглядывалась в темноту. А наутро слуга принес от бургомистра красивый конверт с приглашением на ужин.