Варяг. Мечи франков

Целил Сергей в грудь, но из-за встречного рывка Стевнира в грудь не попал, влепил точно в подбородок.

Челюсти у нурманов крепкие. И шеи тоже. Опять-таки борода смягчила удар. Смягчила, но не радикально. Стевниру прилетело так, что устоял бы разве что такой гигант, как Хрольв. Хотя до челюсти Хрольва Сергей бы вряд ли дотянулся. Он бы и до Стевнировой не достал, если бы тот не ринулся навстречу.

Бум!

Голова нурмана дернулась назад, а сам он рухнул вперед. Ничком. И остался лежать.

«Вот черт! Неужели я ему шею сломал?» – испугался Сергей.

Хрольв бросился к упавшему, ухватил за плечи, легко, как ребенка, перевернул, придерживая голову…

Глаза Стевнира открылись. Он сделал попытку встать…

Неудачную.

– Тихо, тихо, друг… – пророкотал Хрольв. – Полежи немного.

– Что это? Где мы?

– Все хорошо. Ты и Дерзкий поборолись немного. В кругу.

– Дерзкий – это кто?

– Это я, – сказал Сергей, становясь рядом. – Помнишь меня?

– Ты… – Лицо Стевнира напряглось, но тут же разгладилось: вспомнил. – Ты – младший брат по браку вот его! – И показал на Ререха. Сергей заметил, что рука его недавнего противника дрожит. – А еще у тебя конь такой красивый, черный, сердитый… – И с тревогой: – Это конь меня лягнул, да?

– Это я тебя лягнул, – сказал Сергей. – Уж извини, что ногой. Но руками я б с тобой не совладал. Может, лет через пять, а пока только так.

– Он что, меня победил? – спросил Стевнир у Пешехода. – Он? Меня? Быть не может. Не верю…

– А придется, – вмешался Ререх. – Мой брат умеет… удивлять. Рёнгвальдсон, надо нашего друга в дом отнести. На солнце ему сейчас вредно. Я пошлю за носилками.

– Не надо. Сам отнесу. – Стоящий на коленях Пешеход подхватил Стевнира, без видимого усилия встал и зашагал вверх по дорожке. Немаленький Стевнир у него на руках казался ребенком.

До чего ж он огромный, этот Хрольв-конунг. Нет, без тролля тут точно не обошлось.

Глава 4. Дела семейные по-варяжски

– Он хорош, этот безусый хёвдинг, – сказал Хрольв Пешеход, поглаживая пухлую задницу лежащей на коленях девки.

Задница была хороша. Даже лапища Хрольва не могла накрыть ее целиком.

– Когда я убил своего первого врага, мне было меньше, чем ему сейчас, – возразил Стевнир. – И мне тоже было пятнадцать, когда я взял в руки кормило своего первого драккара.

– Так и есть, – согласился гигант. – Только он добыл свой драккар сам, а тебе его подарил отец.

– Мой отец – йотландский[2] ярл! А кто его отец, вообще неизвестно!

– Ну, положим, кое-какие мысли на этот счет есть, – пророкотал Хрольв, всовывая ладонь между девкиных ляжек.

Та тихонько охнула: больно. Охнула, но так и осталась лежать ничком поперек вытянутых ног конунга.

Друзья сидели на брошенных на пол медвежьих шкурах. В предоставленных Пешеходу покоях не нашлось мебели под его размер. Но Хрольв к такому привык. Так же, как и к тому, что многие его недооценивали. Полагали, что боги наградили Пешехода могучим телом, и только. И он не спешил их в этом разубеждать, так что о том, что он, Хрольв Рёнгвальдсон, умеет думать не хуже своего отца, знали немногие.

– И я говорю не об умении убивать, – рассудительно произнес гигант. – Проткнуть человека копьем или срубить ему башку – дело нехитрое… Помолчи, дай договорить! Я о том, что он умеет думать. Думать, находить правильное действие и использовать это. Согласись, с тобой у него вышло отменно!

– Да я сильнее его вчетверо! – возмутился Стевнир. – Он схитрил, но больше я на такое не поймаюсь!

– В бою «больше не поймаюсь» не бывает, – сказал Пешеход. – У мертвецов нет второго раза. А суметь победить врага, который вчетверо сильнее, – это как раз свойство хёвдинга. А говорят, что он удачлив. Нет, не спорь! Этот юнец – прирожденный вождь. Нет, ну как он тебя ловко уложил! Как вспомню, так восхищаюсь.

– Это потому что он не тебя лягнул, а меня… – проворчал Стевнир и потрогал челюсть.

Больно, однако. Хорошо хоть, голова больше не кружится и не болит.

– Меня он бы так не лягнул, – усмехнулся Пешеход. – А ты радуйся, что борьба была дружеская. Вот если бы он тебе так по мудям приложил… – И хохотнул.

– Тебе бы он точно по ним и попал, – сердито проговорил Стевнир. И поглядел на девку, распластавшуюся на бревноподобных ляжках Хрольва. Девка была здоровенная и раскормленная, как моржиха. Как раз какая и нужна другу. Пешехода не всякая выдержит.

– Не попал бы, – мотнул головой конунг. – Я сразу увидел, что он не споткнулся.

– Это потому что ты сбоку стоял. – Стевнир не понимал, почему друг так нахваливает варяжонка.

Не понимал, потому что его не было рядом, когда юнец сказал Хрольву о том, что франкский конунг предложит ему землю франков. Вот о чем Хрольв никак не мог забыть. И то, как парнишка расправился со Стевниром, лишь добавило дровишек в костер конунговых мыслей.

Но одно Хрольв Рёнгвальдсон знал точно: юный хёвдинг должен пойти с ними на землю франков.

И еще его обязательно надо помирить со Стевниром. Может, передать ему то, что сказал о парне Дёрруд? Ведь если Убийца прав, то другу стыдиться нечего. Сыграть в кости с одним из… Нет, вряд ли Дёрруд прав. Но Стевниру он предположение Убийцы передаст обязательно. Позже. Сейчас у Хрольва будет другое занятие.

Девка тоже почувствовала шевеление под своим животом и вздохнула. Хотя, может, все и не так плохо. Этот нурманский князь очень богат. Вдруг подарит ей серебрушку?

– Ты заправил моей холопке! – Колхульда была возмущена.

– Что за вздор? – изумился Сергей. – Кто тебе такую глупость сказал?

– Так мне сама Искора и сказала! – Глаза юной супруги пылали яростью.

Неожиданный поворот.

– Искора – не холопка, – внес поправку Сергей, выигрывая время, чтобы придумать способ урегулирования ситуации. – Ее отец был владетелем и воеводой князя там, на своей земле.

– Она моя прислуга!

– Она твоя охрана. По моей воле. А род у нее – достойный. Скажешь тоже… Холопка!

Но сместить предмет разговора не удалось. Искора и об этом позаботилась.

– Поэтому ты хочешь взять ее женой? Потому что у нее род достойный? – выкрикнула Колхульда.

– Это тебе тоже Искора сказала? – уточнил Сергей.

– Да! – И слезы на глазах.

Какая-то она слишком эмоциональная нынче.

– Кому моей женой быть – это мне решать. – Сергей приобнял Колхульду за плечи. – Но главной и в доме, и в моем сердце всегда будешь ты.

Покривил душой маленько насчет сердца. Но по хозяйству Колхульда была главной и такой останется.

– И насчет жены я тоже пока не решил, – добавил он.

А нечего было Искоре впереди саней бежать.

– Ах ты еще не решил? – задохнулась от гнева Колхульда, развернулась стремительно, аж юбки взлетели, и выбежала из дома.

Оно и к лучшему. Лишнего наговорить не успела. Уступать право решать за себя Сергей не собирался. Никому. Ни Колхульде, ни Искоре.

Но Искора… Хор-роша девка. Неужели и впрямь думает, что секс, даже такой классный, позволяет ей говорить от имени Сергея?

– И как это понимать? – Он отыскал Искору на стрелковом полигоне. Вгоняющей в центр мишени одну стрелу за другой. Со ста шагов. Практически не целясь. Талант, однако.

– Ты о чем, княжич? – И взгляд такой… Невинный-невинный.

– Я не княжич, – рыкнул Сергей, отнимая у девушки лук и отправляя в налуч. – Как понимать твой разговор с Колхульдой?

– А что я сказала? – похлопала ресничками.

– О второй жене!

– А разве нет? – совершенно искренне удивилась Искора.

– Что «нет»?

– Ты же возьмешь меня второй женой… – Умильная мордочка. – После того, что ночью было?

Огорчила. Сергей думал, что она умнее.

– А что-то было? – осведомился он.

– А что, не было? – Искора сердито прищурилась. Хороша. Так бы и взял прямо здесь. Не в жены, разумеется.

– Полагаешь, я должен жениться на каждой, кто мне норку подставил?

Дернулась. Первое желание – врезать. Второе желание – сбежать. Сергей читал ее, как рукопись.

Как совсем недавно – Колхульду. Нет, эта опаснее.

Потому что оба рефлекса подавлены.

– Я не каждая! – Четко так, с расстановкой. И после короткой паузы: – Я тоже… ведаю.

– И что ты ведаешь?

Боковым зрением засек, что к ним идет Машег, показал ему жестом: не сейчас.

– Все, – отчеканила Искора. – Что хочешь меня. Что проверяешь сейчас. И что в жены возьмешь! Так чего ждать? Пока ты в вик уйдешь с этим здоровым нурманом?

Уже интереснее. Откуда такая уверенность?

– А если я скажу – нет?

– Тогда ты меня больше не полу…

И осеклась, увидев его насмешливую улыбку.

А может, вспомнила, как Колхульда когда-то предъявила аналогичный ультиматум и как Сергей на это отреагировал.

В любом случае сориентировалась она мгновенно и тут же внесла поправку:

– Я клялась тебе как вой, а не как женщина! Коли не хочешь быть моим мужем, то и я вольна выбирать, с кем мне быть.

– Конечно, ты свободна.

Пожалуй, Сергей тоже поспешил. Поторопился. Разбираться с ней следовало точно не здесь, а в каком-нибудь более укромном месте. И уж точно не на стрелковом полигоне, на глазах у нескольких десятков его собственных бойцов.

Кстати, о стрельбе.

– А скажи мне, свободная, как ты так метко стрелы кладешь?

Сергей просто хотел сменить тему, но получилось любопытнее.

– Я же сказала: чувствую. И тебя чувствую. И куда стрела попадет – тоже.

Ух ты!

– А на мечах?

– На мечах – нет, – с искренним огорчением сообщила Искора. – Не получается.

– А давай попробуем! – загорелся Сергей.

Секс – это очень круто. Но битва, битва – это куда важнее.

Сергей огляделся. Взгляд упал на новичка, которого муштровал Машег. Мелкий пацан, но уже с мечом. Чей-то сын… Нет, не сын. Брат Наслава. Как зовут… Сергей тоже не помнил.

– Искора, вон того позови!

Сорвалась, побежала. Без вопросов. Может, и впрямь взять ее в жены? Ладно, сейчас поглядим.

– Меч покажи, – велел он пареньку.

Достал. Аж глазки загорелись.

Сергею просто был нужен его клинок. Но не будем расстраивать своего будущего гридня.

– Покажи, что умеешь.

Парнишка показал. А ничего так. База есть.

– Коли меня! Еще раз!

Да, рубил он лучше. О, и Наслав тут. Беспокоится за родича.

– Наслав, дай свой!

Длинноват и тяжеловат. Для Сергея. Наславу – в самый раз.

– Гляди, вьюнош!

Сергей изобразил короткий укол. Потом укол с выпадом. Потом классический строевой: вперед-вправо.

– Повтори!

Парнишка, гордый тем, что вождь назвал его, детского, вьюношем, старательно повторил.

– Локоть не оттопыривай, плотнее к боку. И резче. Клинок – острие копья, рука – древко. И вес вкладывай… Вот так, хорошо! А теперь… лови! – Сергей бросил меч Искоре.

Перевернувшись в воздухе, клинок лег рукоятью в выброшенную ладонь. И почти в ту же секунду Сергей в два прыжка оказался рядом и… Клинок Наслава лязгнул, уведенный в сторону сильной частью позаимствованного у подростка меча.

Неплохо. С минуту Сергей чередовал рубящие и колющие, постепенно наращивая темп. Искора отбивалась и уклонялась. Уверенно, но не более чем. И не отвечала.

– Атакуй! – потребовал Сергей.

– Смысл? – пропыхтела девушка. – Ты закрыт!

– Так раскрой!

Попыталась. Не слишком умело. И безуспешно. И это притом, что Сергей работал в четверть силы и очень неторопливо.

– Почувствуй меч, как ты чувствуешь стрелу! – крикнул Сергей.

Попытка не удалась.

– Он… неуклюжий! – пожаловалась девушка.

– Закончили!

Позаимствованные мечи вернулись к хозяевам. Чуда не произошло.

– Та-ак! Это что такое? – рявкнул Сергей, обнаружив, что вокруг собрались все обучающиеся, включая стрелков и их наставника Машега. – Бар Захариах! Ты что, отдых объявил?

Машег опомнился, ухмыльнулся:

– Наслав! Почему твои отроки бездельничают?

Варяг встрепенулся:

– На рубежи, косорукие! А вы двое взяли тупые стрелы и в пару. В голову не бить! Одноглазые нам в дружине не нужны!

Все разошлись, включая и Искору. Воспользовалась моментом и сбежала.

Остался только Машег.

– Пойдем-ка в тень, к ручью, – сказал он. – Промочим горло.

Брусничная водичка. Прохладная. Кисленькая. Какой контраст с пылью, которую глотают сейчас твои подчиненные. Хорошо быть хёвдингом.

Сергею вспомнился Избор, который так любил прихлебывать горячий медок, сидя на крылечке… И глядя, как его подопечный истекает потом, несмотря на утренний морозец.

– Наконец-то ты решился, порадовал девочку! – Хузарин несильно ткнул Сергея в бок.

– Так заметно?

Сергей никак не мог привыкнуть к «новому» Машегу. Тот, из прошлой жизни, едва доставал ему макушкой до подбородка. А этот, хотя и похож на того, будто родной сын, уже перерос Сергея минимум на вершок и в свои пятнадцать успел обзавестись усами, намеком на будущую бороду и смотрелся если еще не мужем, то уж точно не юнцом. А у Сергея, ровесника хузарина, только-только белесый пушок начал пробиваться на верхней губе и даже плечи толком не раздались. Что, впрочем, не так уж плохо. Значит, ему еще расти и расти.

– Еще бы не заметно! Так и сияет! – Машег подмигнул. – Славно ты ее отпахтал!

– Она к Колхульде ходила, – пожаловался Сергей. – Сказала, я ее второй женой беру.

– Огонь девка! – Машег засмеялся. – А и бери! Если Колхульду не жалко.

– Сейчас не понял?

– А что тут непонятного, – пожал плечами хузарин. – Колхульда твоя хороша. Но она – вода текучая, медленная, а Искора – пожар степной. Пока жена твоя старшая будет в зеркало глядеться, эта все вокруг дотла сожжет. А из лука она уже сейчас бьет лучше всех, хотя и сила у нее женская. Но ты бери ее, брат! А нет, так мне отдай! Ух каких она мне сыновей родит! – Машег закатил глаза. – Такие не журавля, сокола в небе достанут!

– Мечтай, – буркнул Сергей. – Пойдем железом поиграем.

– А пойдем!

Машег теперь проигрывал Сергею десять из десяти, но, оптимист, не терял надежды взять реванш.

* * *

А вот кто десять из десяти брал у Сергея, так это Ререх.

Но при этом не забывал дипломатично сообщить: «Неплохо. Растешь».

Вот и сегодня, разделав Сергея, как охотник – заячью тушку, тоже похвалил:

– Лучше, Варт. Не зря тебя Избор хвалит.

– Меня? Избор?!

Сюрприз. Наивысшая похвала, которой он сам удостаивался от ведуна во время трех последних поездок, это хмык и пренебрежительно оброненное: «Сойдет для убогих».

– Он самый. Говорит, этак ты скоро меня обгонишь в Вильдовой пляске.

Ну да. Вильд Мореход. Тот, от кого у их рода секретная техника. Секретная! А Ререх о ней так громко…

Сергей быстро огляделся. На княжьем подворье народу полно. Жара спала. Самое время гриди потренироваться, а старшим – погонять детских и отроков. Детских, правда, здесь нет. У них свое место. Но… «Вильдова пляска». Вслух.

– Не беспокойся. – Ререх, как это часто бывало, угадал его мысли. – Слова – это слова. Слушай, смотри – не жалко. Это как сквозь запертую дверь глядеть. Ее открыли для отца, для меня, братьев. Скоро и ты войдешь. А больше никто.

– А сам Избор?

– Избор дверь и открывает. Он… хм… ключник. Пойдем кваску попьем и о семейном поговорим. Слыхал от Кольгримы, ты вторую жену взять хочешь?

Ну, бабьи языки…

– Еще не решил, – буркнул Сергей.

– Решишь, мне покажи. Все же в наш род входит.

– Да ты ее видел. – Сергей принял у холопки деревянный ковш… Теплый, зараза. – Искора, десятника моего Милоша дочь.

– Знаю Милоша, – кивнул Ререх. – И ее знаю. Доброй крови девка. Красивая, храбрая и стреляет метко.

– Это да, – подтвердил Сергей. – В бычий глаз со ста шагов. А уж какая проворная! Той ночью с ней побыл, а сегодняшним утром она уже к Колхульде: «Вартислав меня женой берет!»

Ререх заржал.

Отсмеявшись же, сказал:

– У тебя теперь два пути: или в жены брать, или сказать Милошу, чтоб кнутом ее поучил – за длинный язык. Ну, или взять в жены и самому поучить. Ха-ха-ха!

Весело, блин, ему.

– Наложницей ладно, возьму, – заявил Сергей.

– А вот это нехорошо. – Ререх перестал ухмыляться. – Не того она рода. И ее, и отца ее кровно обидишь. Лучше уж так, полюбовницей оставь.

И Ререх прав. У Сергея язык опять впереди ума оказался. И, в отличие от бабьего, Искориного, не в цель угодил, а мимо ляпнул.

– В общем, решай, – подытожил княжич. – Я, считай, одобрил. И отцу о том тоже сказать могу. А ты, знаешь… С Колхульдой посоветуйся. И поаккуратней с ней. Когда женщина дитя носит, ее…

– Чего?! – взвился Сергей. – Какое еще дитя?!

– Думаю, твое. Или сомневаешься? – Ререх удивился.

– Не сомневаюсь, – проворчал Сергей, переваривая услышанное. – Но хотелось бы такие новости от жены узнавать.

– А ты дома с утра появлялся? – уточнил Ререх. – Вот то-то. А мне Кольгрима сказала. За трапезой.

– А мне – молчок, – буркнул Сергей.

– И ты б с ней к знахарке пошел? – скептически приподнял бровь Ререх.

Сергей мотнул головой.

– Вот и я о том. Кому ж твоей жене открыться, если не сестре старшей? Так что двигай домой и порадуйся. Не напивайся только. После заката отец старшую гридь собирает. Будем решать, кому с Хрольвом на франков идти.

– А чего тут решать? – проворчал Сергей. – Ты и пойдешь. И я с тобой.

– Так и есть, – согласился княжич. – Однако поговорить надо. Ряд заключить. Пешеход хоть и родич, а все же нурман. Сам понимаешь…

Сергей понимал. О дележке добычи надо уговариваться заранее, на берегу. Обязательства, клятвы взаимные. Причем правильные клятвы, потому что… нурман. Такой любые договоры похерит, если нужда в союзниках отпадет. Сергей это по прошлому опыту помнил очень хорошо. И потому ответственность за выполнение клятв должен нести не конкретный нурман, а боги, у которых он на доверии. И они же в случае нарушения клятв будут с ним разбираться. Но только в том случае, если все формальности соблюдены. И пусть этим занимается Стемид. Он – князь. У него опыт, авторитет. А Сергей поприсутствует и тоже, может, что-то полезное вставит, если понадобится.

Деятельный сегодня денек, однако. И вечерок тоже будет еще тот… Насыщенный.

Но поговорить Сергей решил сначала не с Колхульдой.

* * *

– Пусть решает сама, – вздохнул Милош. – Я вмешиваться не стану.

– Она – твоя дочь, – напомнил Сергей. – Что думает она, я знаю. А что думаешь ты? Забудь о том, что ты мой человек. Ты ее отец. Что бы ни сказал, я приму.

Следовало уточнить: «Приму, но сделаю по-своему», но зачем?

– Искора – моя дочь, да, – вздохнул Милош. – Но я воспитывал ее без матери и, наверное, не так, как следовало воспитывать дочь. Может, потому, что боги не дали мне сына…

– Пока не дали! – перебил Сергей. – Не вижу седины в твоей бороде. И ты слишком хороший воин, чтобы погибнуть в бою. Не в моей дружине, старина…

Не помогло. Мрачный-мрачный.

Его можно понять. Милошу досталось. Человек верно служил своему князю, водил сотню, ждал боярства…

И новый князь выкинул его из дому, как собаку. Из старшей гриди – в скоморохи-шпионы. Так себе карьера. Да еще и дочь с собой пришлось взять. Так что росла девушка не в домашней обстановке, а в условиях, приближенных… Нет, даже не приближенных, а просто боевых.

В общем, сложная получилась девушка. По здешним понятиям не из лучших невеста. Такой в приданое пару килограммов серебра маловато. А если жених уровня Сергея, так по понятиям не меньше сорока гривен требуется. Деньгами или имуществом. Милош, само собой, не беден. В дружине Сергея бедных гридней нет. Но Сергей знал: долю свою Милош не в сундуке хранит, а в дело пускает. А поскольку дело у них воинское, то, значит, в броню и оружие. А учитывая, сколько стоит качественный меч, добрый хузарский лук, ладная кольчуга… Та же синдская сабля, доставшаяся Сергею трофеем, для понимающего человека тянет на свой вес в золоте.

В общем, нет у Милоша свободных сорока гривен. Даже десяти нет. И это проблема.

Сам-то Сергей и без приданого обойдется, но тут уж для Милошевой чести урон. И это сейчас Искора на все согласна, лишь бы Сергей ее принял. А вот потом… Бесприданница – это на всю жизнь пятно. И детей ее этим попрекать станут.

И тут в голову Сергея пришла отличная мысль.

– А знаешь, Милош, я готов жениться на твоей дочери! И в приданое за ней потребую немалое. И не серебром. Делом.

Насторожился. Но не запротестовал. Доверяет. И, наверное, вспомнил, какое приданое Сергей с Торвальда-ярла потребовал. Не имуществом, а бойцами. Правда, и серебро в договоре тоже имелось.

– А дело это такое: ты должен жениться сам. И справим мы две свадьбы разом. И женишься ты на той, на кого я укажу.

Уточнять, что невесту Милошу он подберет не абы какую, а тоже достойную, Сергей не стал. Милош дочь любит, но даже ради ее счастья честью поступаться не станет.

– Ну, княжич… – Милош настолько растерялся, что даже порядок обращения нарушил, хотя и знал, что Сергей не любит, когда его княжичем именуют.

Пусть думают что хотят, тут он даже за, но никаких пап-князей.

«Я в своем роду старший», – напоминал Сергей строго.

В общем, удивил он Милоша. Но соображал тот быстро, так что уже через пяток секунд осознал, что ему предложено, поразмышлял полминутки, взвесил плюсы-минусы, оценил подарок, оценил отличный выбор «взаимозачета» по старшинству, встал, поклонился и сообщил уважительно:

– Да, вождь! Я благодарю!

Но благодарность благодарностью, а навыки разведчика взяли свое, и Милош тут же, на правах будущего родственника, попытался извлечь из Сергея сакральную информацию: узнать, кому он, Милош, в открывшейся перспективе станет сватом[3].

– Не скажу, – мотнул головой Сергей. – И поверь, друже, эта тайна из тех, что перевернут все, во что ты веришь.

И не соврал, что характерно.

Они посидели еще немного, поговорили о всяких воинских мелочах, а потом пришло время Сергею отправляться на княжий совет, и он ушел, оставив Милоша пусть и в изрядной озабоченности, но в целом вполне счастливого.

…Чего нельзя было сказать о Колхульде, к которой Сергей заявился уже ближе к полуночи, потому что «посиделки» у Стемида изрядно затянулись. И продолжались едва ли не до рассвета. Причем безрезультатно, если не считать результатом опустевшие бочки с пивом. Но Сергей смылся значительно раньше. Желания участвовать в пылкой дискуссии о том, кто и сколько вкладывает в будущий поход и какие дивиденды должен получить в случае, если… и если иначе… и если… у Сергея не было. Тем более никто его и не спрашивал, поскольку торговались главным образом Хрольв со Стемидом.

– Пойду я, – шепнул Ререху Сергей. – Мне домой надо. Ну ты знаешь. А если кто спросит, своих к походу я подготовлю сам, а долю в добыче нам – как обычно.

Это «как обычно» тоже рассчитывалось непросто. Но регламент такой дележки был стандартный практически для всех относительно независимых участников похода.

– Иди, – разрешил княжич. – Я за тебя все, что нужно, скажу.

И Сергей ушел. Очень надеясь, что этот бесконечный день наконец-то закончится и можно будет как следует выспаться.

Но – увы. Колхульда ждала. И она была сердита.

И что характерно: ждала не в дневной одежде, а в короткой рубахе из голубого шелка, подаренной Сергеем. Рубаха Колхульде шла. Смотрелась в ней юная супруга очень сексуально. Хотя голенькой она выглядела еще лучше.

Надо полагать, изначально она собиралась поработать исполнителем желаний. Но за прошедшие часы перешла из состояния правильно выдержанного джина в ипостась джина передержанного.

Остановившийся в дверях Сергей и сказать ничего не успел, как на него едва не обрушился гнев прекрасной валькирии.

– Как ты смеешь… – начала Колхульда, предварительно вдохнув поглубже.

Но больше ничего сказать не успела.

Сергей сгреб ее, стиснул, поднял, закружил по комнате. Потом аккуратно уронил на ложе, прижал, глянул в расширенные зрачки, в которых плясал огонек изложницы, и спросил строго:

– Почему я узнаю об этом от других, жена? Почему о моем первенце я узнаю не первым?

– Отпусти меня! Раздавишь!

Ну надо же. Прошлой ночью такой груз ее не смущал. Вряд ли за сегодняшний день Сергей стал существенно тяжелее.

– Отвечай!

Со Сладой он ни за что бы себя так не повел. Потому что любил. И был любим. А с Колхульдой…

Нет, ее он не любит. Хочет, да. И сейчас хочет. Но это точно не любовь. Сергею было с чем сравнивать. Любил он Сладу. И бедную Елену…

А Колхульда… Да, он взял ее в жены. И только. Хочется верить, что ребенка, которого она родит, Сергей любить будет.

– Обойдешься! Отпусти меня немедленно!

– Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил? – ледяным тоном поинтересовался Сергей, не ослабляя захвата.

– Да!

– Ты действительно этого хочешь?

– Ты оглох? – Ярость так и рвалась из нее. – Я же сказала: отпусти меня!