Воздаяние монстру

Хозяин торжественно поставил бутылку на середину стола, сходил к холодильнику, принес консервированные огурцы и сливочное масло. Достал и нарезал хлеб. Ловким движением откупорил бутылку и разлил по граненым стаканчикам.

– Давай, за все хорошее, – и залпом опрокинул стаканчик.

Анисим медлил. У него появился страх, он вспомнил те дни, когда после беспробудного пьянства дрожащими руками брал чайник и прямо из носика долго пил холодную воду… И ужасное состояние, когда не хочется вообще существовать на этом свете.

– Давай, не задерживай тару.

Голос Аркадия привел его в чувство. Он зажмурился, поднес стаканчик к губам и стал медленно пить, словно воду. Выпив половину, остановился, тошнота подступила к горлу. Глубоко вдохнув, он резко опрокинул в себя остальное содержимое стаканчика. Потом долго сидел с закрытыми глазами.

– Давай, по второй, – Аркадий, разлив водку, пододвинул стаканчик.

– Нет, ты сам, – замахал он рукой, не открывая глаз. – Я немного посижу.

Постепенно он почувствовал приятную истому в теле, в голове полегчало, настроение стало подниматься. Уже не было того тягостного чувства, которое давило на сердце.

– Можно и по второй, – и Анисим сразу опрокинул стаканчик.

Пошатываясь из стороны в сторону, он шел домой.

«Сейчас Варя впервые увидит меня в таком состоянии. Что она скажет, простит или выгонит? Простит. Конечно же, простит! Еще и накормит и уложит спать. Она нормальная баба, просто детство было тяжелое, вот и характер тяжелый. Простит!»

Когда он зашел домой, была уже полночь. Анисим, не включая свет, крадучись направился на кухню. И вдруг в отблеске луны перед ним возникла чья-то фигура. Анисим с испугу вскрикнул:

– Ой, кто здесь?!

– Ты где шляешься, уже ночь!

Загорелась лампа, и Анисим увидел перед собой Варвару.

– Посидели с друзьями, задержался малость. – Анисим пытался говорить ровно, но во рту была каша, голос выдавал в нем пьяного.

– Ты что, выпил?! – Варвара подошла поближе и принюхалась, а затем громко и злобно расхохоталась. – Наконец-то, долго же я ждала, когда напьешься, алкоголик несчастный. Я знала, что этим все закончится. А ну, вон из дома!

– Куда я сейчас пойду, на ночь глядя? Давай утром поговорим…

– Иди туда, где пьянствовал! Нечего в таком виде приходить домой, – и стала толкать мужа к выходу.

Анисим сначала вяло сопротивлялся, а затем повернулся и вышел из дома.

Идти было некуда, и он направился к Аркадию. Тот уже спал. Анисим разбудил приятеля и протянул деньги.

– Иди, купи водки…

Анисим пил у Аркадия неделю, пока жена и дочь хозяина были в городе. Аркадий хоть и составлял ему компанию, но каждое утро ходил на работу, прикрывая товарища от начальства.

Анисим же лежал пластом на полу, поднимаясь только для того, чтобы выпить очередную дозу алкоголя и снова лечь.

Через неделю приехала жена Аркадия и выгнала задержавшегося гостя. Денег в кармане уже не было, зарплата растворилась у подпольных торговцев спиртным. Он, немного поболтавшись по селу, вернулся домой. Тихо прошел в дальнюю комнату. Упал на кровать и всю ночь мучился, вставал и жадно пил холодную воду. Жена демонстративно не разговаривала с ним. Когда он захотел заглянуть в комнату младшего сына, которому исполнилось всего два с лишним годика, она сильно толкнула его в грудь кулаком. Старший сын Степа к отцу не подходил вообще.

Утром Анисим собрался на работу. Его недельного отсутствия никто не заметил. Предприятие дышало на ладан, совхозы закрывались, и поголовное увольнение работников было делом времени.

Через три месяца Анисим оттуда уволился и снова устроился в сельпо, на этот раз сторожем. Через полгода его выгнали за пьянство. А еще через месяц уволилась и Варвара, поскольку сельпо закрылось.

Варвара мыла полы на предприятии и там же работала сторожем. Во время ночной смены детей брала с собой.

А вот Анисим уже нигде постоянно не трудился, найти работу в селе было уже проблемно, перебивался временными заработками. И пил. Ночью, придя домой, тихо проскальзывал в свою комнату, а утром так же тихо уходил из дома, чтобы найти собутыльников и выпить. Жена не обращала на него никакого внимания, не разговаривала, жила своей жизнью и делала вид, что Анисима не существует.

Однажды Анисим пришел домой поздно вечером. Варвара еще не спала, он позвал ее на кухню.

– Варя, иди сюда, надо поговорить.

– Что тебе надо, пьяница, хочешь полностью нас пропить?!

– Нет, я хочу с тобой серьезно… Подойди, пожалуйста, – просящим тоном позвал он Варвару.

– Давай, говори быстрее, – жена ненавидящими глазами сверлила Анисима. – Денег у меня нет, чтобы тебе дать на пойло!

– Варя, я уезжаю, не хочу быть тебе обузой. Да и дети чтобы не видели такого отца… Короче, я поехал в город. Там из наших Митя есть, я знаю, где он обитает… Пропадаю я тут, может там найду какую работу, детям буду помогать…

– Работу! Кто тебя возьмет на работу, бродяжничать поехал. Ну и пропадай там! – Варвара развернулась и пошла в свою комнату, крикнув по пути: – А про детей забудь!

Анисим потоптался в зале, хотел попрощаться с сыновьями, которые уже давно спали, но испугался гнева жены. Он тихо вышел из дома. Ночь Анисим провел у своего приятеля, а утром на автобусе поехал в город.

3

Оставшись одна с двумя детьми, Варвара продолжала работать на двух работах, еле сводя концы с концами. В год, когда уехал Анисим, летом напротив них на пустующем участке началась стройка. Варвара знала, что строит дом молодая семья с тремя детьми, мама их работает учительницей, а отец частный предприниматель.

Еще не пообщавшись с новыми соседями, Варвара их возненавидела. Сыновьям своим постоянно твердила, что соседи нехорошие, богатые и зажравшиеся люди, запрещала общаться с их детьми, во всех своих бедах обвиняла соседей.

– Вот видишь, у тебя нет нормальной одежды, – говорила она сыну, – а соседские дети меняют ее, когда хотят. Потому что воруют, живут за счет таких, как мы.

В детском неокрепшем мозгу Степы слова матери засели крепко, отравляя и разъедая его сущность.

Анисим не давал о себе знать. Варвара о нем и не вспоминала.

Однажды, спустя год после того как Анисим ушел от них, Варвара, оставив детей у родственников, поехала в город покупать мальчикам одежду. Побродив по рынку, купив все, что надо, она пришла в автовокзал. Автобус отходил через два часа, она отправилась в зал ожидания и, чтобы скоротать время, ходила по торговым рядам, с интересом рассматривая диковинные китайские безделушки. Вдруг кто-то ее окликнул.

– Варя, здравствуй.

Она обернулась и сначала не узнала его.

– Анисим, это ты?

– Да, это я. Как живете, как дети?

Перед Варварой стоял опустившийся, грязный, дурно пахнущий человек, подобных людей в городе называют емким словом «бич», и виновато мял в руках замусоленную кроличью шапку. Почерневшее лицо, разбитая губа, сломанный нос… Узнать в этом человеке прежнего Анисима было трудно.

– Живем хорошо, дети растут, тебя не вспоминают. – Варвара брезгливо отодвинулась от Анисима. – А ты забудь дорогу к нам, тебя никто не ждет.

Анисим постоял немного, а потом тихо произнес:

– Прощай, Варя, вряд ли еще увидимся. Детям передай от меня привет, – и, хромая, поковылял к выходу.

Приехав домой, Варвара Степе ничего не сказала о встрече. Слава же отца вообще не помнил.

Степа учился хорошо, и, когда он окончил школу, по линии министерства образования ему, как сыну матери-одиночки, предоставили место в московском институте.

Первый курс Степан окончил успешно, но на втором у него что-то не заладилось. Не доучившись до конца курса, он бросил учебу и вместе с таким же горе-студентом из Саратова устроился работать у «сетевых маркетологов», а попросту – у мошенников. Прошли курсы искусства обмана доверчивых граждан по впариванию им товаров самого низкого качества, презентуя их как мировые бренды. За азиатскую внешность Степану было предписано быть «менеджером совместной китайско-японской фирмы, осуществляющей прямые поставки товаров в Россию».

Контора за определенную плату, сопоставимую с платой за полноценную комнату, предоставила приятелям койко-место в комнате какого-то заводского общежития. В небольшом помещении расположились еще четыре таких же, как они, сетевика.

Первые полгода торговля прошла бойко, люди хватали все подряд. Внешность Степана играла решающую роль при сбыте товара. Покупатели, в основном люди преклонного возраста, пенсионеры, уверенные в том, что перед ними стоит торговый агент продвинутой азиатской фирмы, брали ненужное барахло без лишних разговоров.

Однажды приятель из Саратова рассказал Степану, что их соседи по койко-месту при обходе квартир в поисках покупателя, примечают одиноких граждан и позже их грабят.

Торговля пошла на убыль, виной тому была сезонная пассивность граждан (которые по необъяснимым причинам зимой покупали товар гораздо охотнее, чем летом), а также все более набирающая силу людская молва, что представители сетевого маркетинга – это обманщики-лохотронщики. Приятели нуждались в деньгах, их могли выкинуть из общежития, поэтому они решили последовать примеру своих соседей.

Нагрузившись несколькими утюгами и пылесосом, они обходили квартиры большого дома. Люди на звонки открывали, но увидев распространителей дешевки, ничего не говоря, захлопывали перед их носом двери. Только в одной квартире им улыбнулась удача. Дверь открыла сухонькая старушка.

– Что вам угодно, молодые люди?

– Здравствуйте, бабушка! Мы представители японской фирмы «Шарп», продаем утюги и пылесосы, прямые поставки, товар ограничен, у нас осталась последняя партия! – выпалил приятель Степана, как их учили на курсах по оболваниванию доверчивых граждан. – Следующая только через два месяца, в связи с инфляцией цена будет в полтора раза дороже. Поэтому рекомендуем купить сейчас. Очень выгодная сделка!

Бабушка впустила мошенников в квартиру.

– Сынки, а сколько будет стоит купить утюг и пылесос?

Узнав цену, она пошла в зал за деньгами. Следом за ней заглянул приятель Степана и шепнул:

– Есть! В комоде прячет.

Всучив бабушке утюг и пылесос, подельники покинули квартиру.

– Она живет одна, квартира однокомнатная, там всего одна кровать, – приятель был возбужден, глаза горели. – Она вытащила кошелек из комода, там, по-моему, деньги еще остались.

На второй день, в десять часов, когда народу в подъездах бывает меньше всего, парни стояли возле квартиры бабушки. Как только она открыла дверь, приятель Степана с ходу ударил старушку в живот. Та ойкнула и присела. Степан прижал ее голову к полу, чтобы она не видела их лица, а приятель забежал в зал и выбежал оттуда с сумочкой в руках.

– Побежали! – крикнул он.

К своему разочарованию, в старинном ридикюле обнаружили лишь небольшую сумму денег. Посоветовавшись, решили продолжить свою преступную затею.

За полгода работы они совершили с десяток подобных ограблений.

Однажды поехали в Саратов к родителям приятеля. Уже в поезде друг предупредил:

– Я родителям буду говорить, что мы учимся в институте. Пусть думают, что у меня все хорошо. Ты подтверди это.

Погостили три дня, наелись до отвалу домашней еды, а когда вернулись в Москву, их встретили встревоженные соседи по комнате.

– Что вы натворили? Менты ночью нагрянули, искали какого-то «китаёзу», скорее всего тебя, Степа. Нас всех повезли в отдел, чуть почки не отстегнули. Вы давайте, уматывайте отсюда, не то и до нас докопаются.

Пришлось сразу же уйти из общежития, болтались по ночной Москве, а утром были на Казанском вокзале. Приятель договорился с проводницей, и она за деньги устроила Степана в плацкартном вагоне. Попрощавшись, друзья расстались навсегда.

4

Домой Степан приехал на попутках поздно вечером. Мать, увидев грязного, непричесанного сына, сразу все поняла:

– Что, бросил учебу?

– Да, слишком сложно учиться, не смог выдержать.

Степан пошел в комнату, свалился на кровать и проспал сутки.

На второй день он, выспавшись, встал с постели, налил себе чай, сделал бутерброд с маслом. Слава играл на улице. Не успел Степан допить чай, как пришла Варвара.

– Что собираешься делать? Ищи работу, на моей шее посидел достаточно, прокорми себя сам!

– Ты не вмешивайся в мою жизнь, как хочу, так и буду жить, – грубо отреагировал Степан и бросил на стол в сторону матери недоеденный хлеб с маслом, – на, подавись!

Варвара впервые почувствовала, что сын после Москвы изменился, перед ней сидел уже не тот робкий мальчишка, во всем повиновавшийся ей.

– Но работу-то искать надо, – повторила она.

– Не твое дело, – грубо бросил Степан и вышел на улицу.

Один раз он не ночевал дома, вернулся под утро пьяным. Мать встретила его у порога.

– Что, напился?! – крикнула она. – В отца пошел, тот был пьяницей, сын алкоголик!

Степан шагнул к матери и ударил ее ладонью наотмашь по лицу. Варвара от неожиданности и боли закрыла лицо руками.

– Не смей меня бить, даже твой отец на меня руку ни разу не поднял!

– Отца изжила, теперь вспомнила про него! Сейчас от меня хочешь избавиться? – процедил он сквозь зубы, схватил ее за волосы и потащил на улицу.

Степан поволок кричащую Варвару до середины двора, хотел попинать, но громкий окрик соседки через забор остановил его.

– Степа, прекрати, милицию позову!

Степан бросил плачущую маму на земле посреди двора, вернулся в дом и свалился спать.

В эту ночь Варвара, лежа на кровати, впервые по-настоящему вспомнила Анисима.

«Правильно ли я поступила, не поддержав его в самую трудную минуту? Где он сейчас? Сгинул, наверное, в городских трущобах. Последний раз я видела его лет пять назад, тогда он уже был совсем плохой, сгинул наверняка. Надо было быть терпимей, многие живут в селе с пьяницами-мужьями, и ничего. Но, с другой стороны, почему он пил? Назло мне? Ему надо было вытерпеть, подавить свое желание, с двумя детьми оставил! Все, уже поздно… Где ты теперь, Анисим?»

Варвара тихо заплакала и с этими противоречивыми думами уснула беспокойным сном.

Утром мать сварила детям кашу и тихо вышла из дома. Она направлялась к родственникам Мити. Именно к нему в город поехал Анисим, когда расстался с ней.

Ее встретили с удивлением, дома была жена Мити и двое ее дочерей.

– Вы меня помните? – Варвара сняла платок, чтобы ее лучше разглядели. – Я жена Анисима. Он несколько лет назад уехал в город и не дает о себе знать. Перед отъездом говорил, что поедет к Мите…

– Умер Митя, уже три года прошло. Участковый отправил сообщение, замерз прямо на улице… – Женщина вдруг всплакнула, вытирая глаза подолом халата. – С братом съездили в город, там и похоронили.

Ничего не говоря, Варвара повернулась и вышла из дома. Она брела как в тумане, слезы застилали глаза, женщина пыталась сдержать рыдания.

«Анисим, где ты теперь, где?»

Через несколько дней Варвара засобиралась в город. Славу оставила у родственников. На вопросы родни отвечала, что едет к доктору на прием.

В городе Варвара долго ходила по автовокзалу, показывая фотографию Анисима таким же, как он, опустившимся людям, которых было там достаточно, но никто не смог узнать его. Показала фотографию и дежурному милиционеру, но тот тоже ничем не смог ее обрадовать.

– Я здесь два года работаю, такого не видел. Я их всех знаю в лицо, – заверил он Варвару.

На следующий день она вернулась обратно в село с твердым намерением написать заявление в милицию о пропаже мужа.

Почему искала Анисима – она и сама не смогла бы ответить на этот вопрос. В душе она осознавала, что его, скорее всего, нет в живых, ведь она видела его пять лет назад, уже тогда было ясно, что дни его сочтены. Но какое-то необъяснимое чувство толкало Варвару заняться его поисками. Возможно, она по прошествии лет поняла, какого монстра воспитала, и теперь неосознанно искала отца, мягкого и доброго человека, для младшего сына – отца, которого она собственной рукой отторгнула, оттолкнула от себя и детей.

После того случая, когда Степан избил Варвару, между сыном и матерью установились натянутые отношения. Варвара целыми днями работала, стараясь больше любви и внимания уделять младшему сыну. Со Степой она общалась только по мере необходимости, он же, в основном, болтался по селу или сидел на заборе. Искать работу не собирался, матери по домашнему хозяйству демонстративно не помогал.

Однажды Степан увидел, как идут со школы и громко кричат дети ненавистного ему соседа.

Он перегородил им дорогу.

– А ну-ка, подойдите ко мне! – он указательным пальцем поманил мальчиков к себе. – Чего разорались, берегов не видите, совсем обнаглели!

Старший мальчик загородил собой младшего.

– Чего тебе надо?

– Ах ты мелюзга, еще зубы скалишь!

Степан подошел и замахнулся на старшего. Паренек не стал стоять на месте, он ловко увернулся от удара, и началась драка. В конце концов Степан одолел мальчика, несколько раз попинав лежащего ребенка.

– Смотрите, еще будете барагозить, рога пообломаю!

Через день, когда Степан сидел на заборе, к нему подошел отец мальчиков. После резкого разговора они схватились было в драке, но силы оказались слишком неравны, Степан с позором убежал, затаив смертельную злобу на соседа.

«Я хочу видеть твои глаза, прежде чем ты сдохнешь страшной смертью», – с ненавистью думал Степан. Эта навязчивая мысль возвращалась к нему вновь и вновь. Теперь он жил только ею – у него появилась цель в жизни.

Версии

1

В городе было неспокойно. Министерство внутренних дел был всерьез обеспокоено осложнением оперативной ситуации в столице республики. Уголовный розыск сбился с ног, разыскивая банду, совершающую дерзкие нападения на водителей частных такси. Эта банда появилась из ниоткуда и начала орудовать в городе сразу после нового года. Ни одной оперативной информации от агентуры оперативникам не поступало, и это навевало на мысль, что бандиты скорее пришлые. За ним уже числились три убийства и десяток нападений с ограблением. Люди стали возмущаться бездействием милиции, общественная организация, выступающая против разгула преступности, грозилась пикетировать здание министерства внутренних дел и правительства.

Но, наконец, оперативникам улыбнулась небольшая удача. Ночная милиция остановила автомобиль, за рулем которого находился молодой человек, как позже выяснилось, житель Амурской области. Милиционеры сдали парня в дежурную часть УВД, а вскоре туда прибежал водитель такси, который сообщил, что на него было совершено нападение, бандиты его несколько раз ударили ножом, но попали в плечо, он вырвался и убежал, оставив машину преступникам. Автомобиль свой он узнал сразу, но находившегося за рулем парня не смог опознать, поскольку лица бандитов, сидевших на заднем сиденье, он не видел, а тот, которого он смог бы опознать, не был похож на задержанного.

Первый допрос не обнадежил оперативников. Задержанный утверждал, что ночью, гуляя по городу, он наткнулся на брошенную машину. Увидев, что ключи от замка зажигания на месте, решил немного покататься по городу. Никого не грабил и не убивал, готов понести наказание за угон.

Парня арестовали, но никаких доказательств его причастности к бандитским нападениям не было, и, если так будет дальше, арестованного придется выпустить на свободу, вменив ему только угон автомобиля, да и то под большим вопросом, поскольку он утверждал, что нашел брошенную машину. А это уже тянуло к полному оправданию арестованного.

Вчера, встревоженный складывающейся ситуацией, министр лично проводил совещание по этому поводу, где присутствовало все высшее руководство ведомства. Министр дал указание пригласить на совещание начальника убойного отдела Владлена Семеновича Димова, который должен доложить руководству о ходе расследования. Начальник уголовного розыска был в отпуске, поэтому Владлен исполнял его обязанности.

Совещание начал министр.

– Я сегодня собрал вас в связи с тревожной ситуацией, которая складывается в городе. В столице целых четыре месяца орудует банда головорезов, уже убили и ранили несколько человек. Общественность обеспокоена данными происшествиями, люди грозятся выйти с пикетами, а наш доблестный уголовный розыск не ловит мышей. Так город превратится в бандитское логово! – Министр обвел всех грозным взглядом и продолжил: – Я специально пригласил на это совещание начальника отдела по раскрытию убийств Димова, давайте послушаем его, как он собирается ликвидировать эту группу.

Владлен, прежде чем выйти на трибуну, обвел взглядом зал и не увидел ни одного сотрудника, которого бы напрямую касалось раскрытие этих преступлений, – штаб, кадры, хозяйственная часть, собственная безопасность, в общем, вспомогательные службы.

«Пустая формалистика. Министр, скорее всего, испугался пикетов, хочет мобилизовать силы в случае непредвиденных ситуаций», – думал он, поднимаясь к трибуне.

– Наши наружные службы три дня назад, ночью, остановили машину, за рулем которой находился гражданин Смолин, двадцати пяти лет, уроженец Амурской области, – начал он свой доклад. – Оказалось, что машина принадлежит потерпевшему, на которого накануне напали бандиты. Они его хотели убить, несколько раз ударили ножом, метили в шею, но попали в плечо. Потерпевший не смог опознать задержанного. Подозреваемый арестован, доказательств его вины у нас нет, но внутреннее убеждение подсказывает, что он причастен к банде. Сейчас ведем разработку с целью установления остальных его подельников. Все, мне больше нечего добавить.

– Разрешите, товарищ министр, – заместитель министра по кадрам, как школьник, протянул руку верх. – Можно задать вопрос докладчику?

– Давайте, – разрешил министр.

– Владлен Семенович, вы будете оперировать своими внутренними убеждениями, когда тут начнут пикетировать здание? Несерьезно все это, делом надо заняться!

– Мы тут ваньку не валяем, – резко ответил Владлен. – Опера работают днями и ночами. Рано или поздно, мы все равно их схватим.

– Желательно рано, – заместителю министра не понравился дерзкий тон Владлена.

– Ну, вот что, – сказал министр, заканчивая совещание, – даю вам ровно неделю, за это время банда должна прекратить свое существование. В противном случае будем делать оргвыводы, наказания никто не избежит!

– Есть ликвидировать банду в течение недели! – Владлен вложил в свою реплику долю иронии, так как считал это совещание несерьезным, и, соответственно, ответ должен быть подобающим статусу мероприятия.

Поздно вечером, ближе к одиннадцати часам, Владлен вызвал курирующего раскрытие этих преступлений оперативника.

– Каковы успехи, Егор? – спросил он подчиненного. – Руководство волнуется, хотят быстрого раскрытия.

Егор Софронов, немолодой уже оперативник, опытнейший сыщик, работал сутками, пытаясь найти хоть какую-то зацепку в этом сложном деле. Он служил в уголовном розыске уже больше пятнадцати лет, был до мозга костей сыщиком-раскрывальщиком. Именно раскрывальщиком. Не секрет, что далеко не все сыщики могут похвастаться, что относятся к этой немногочисленной касте чистой воды раскрывальщиков. Годы брали свое, и Егор стал частенько хандрить. После очередного раскрытия какого-либо жестокого преступления он жаловался товарищам:

– Старею, еще год-два, и уйду из уголовного розыска. Через сердце стал все пропускать – это первый знак, что сыщик должен перейти на другую работу, – и горестно вздыхал.

Все только улыбались, потому что никто не представлял Егора на другой службе. Да и знали все, что он никуда не уйдет и будет работать здесь до последнего.

– Семеныч, ну никак! Подняли всю агентуру, никакой информации, – оперативник тяжко вздохнул, разведя руками. – Да и этот, Смолин, молчит как партизан, мы ему подсадили своего в камеру, он его враз вычислил, сейчас рот вообще на замке держит.

– Давай сделаем так… – Владлен решил пойти на крайние меры, он практиковал их редко, в особых случаях, поскольку эффективность их всегда была мизерна. Но делать нечего, другое что-то, что еще можно предпринять для раскрытия, он уже не представлял. – Смолина с машиной задержали в районе ГРЭС, правильно? Так вот, завтра начнем облаву в этом районе, небось, какая-нибудь информация да и проскочит. Надо договориться с учебкой, чтобы нам в помощь милиционеров подкинули. Как говорят военные, начнем общевойсковую операцию. А что еще? Другого я не вижу.

Когда Владлен со своими операми закончил работу, был пятый час, уже рассветало. Идти домой не имело смысла, и он, составив несколько стульев в ряд, лег спать в кабинете.

2

Владлен проснулся в семь утра, спустился в туалет, ополоснул лицо холодной водой и зашел в дежурную часть. Сонный дежурный заканчивал набивать сводку происшествий по республике, и Владлену достался первый экземпляр.

– Никого из руководства пока нет? – спросил он беспрерывно зевающего дежурного. – Что, тяжелые сутки были, не удалось поспать?