В 90-е – ведущий ревизор управления по труду Луганского облисполкома; находилась в отпуске по уходу за ребенком; после 90-х – ведущий специалист и заместитель начальника отдела Луганского областного центра занятости.

Суперприз

Шел 1996 год. Несмотря на то что мы с мужем работали, материальное положение семьи оставалось тяжелым. Супругу вместо денег давали продукты или автомобильные клапаны, которые выпускал завод. Запасные части надо было вывезти и продать за пределами области, чтобы получить наличные денежные средства для оплаты коммунальных услуг. Накопления моих родителей на сберегательных книжках в один миг превратились в фантики.

На руках у нас находилось двое детей – одиннадцатилетняя дочь и четырехлетний сын. Дочери Лизе очень хотелось иметь куклу Барби, как у одноклассниц, но как ее купишь, если на продукты не всегда денег хватало. В это время детский журнал «Барвинок» объявил конкурс по валеологии (науке о здоровье). Среди детей, правильно и оригинально ответивших на вопросы трех туров викторины, разыгрывались три приза – поездка на отдых в Италию, кукла Барби и школьные принадлежности. Мы с Лизой решили принять участие в конкурсе – ведь это реальный шанс получить куклу ее мечты! Чтобы правильно ответить на вопросы, дочь ходила в библиотеку, штудировала «Детскую энциклопедию», «Энциклопедический словарь» и медицинские справочники бабушки. Ответы оформлялись в виде сказок и в назначенные сроки отправлялись в редакцию журнала. И вот, наконец, все три тура пройдены, осталось ждать результата. В отличие от ребенка, я не надеялась на приз, но помогала дочери и подбадривала ее. Какова же была наша радость, когда из Киева пришла телеграмма, где сообщалось, что Лиза выиграла суперприз – бесплатную путевку на месячный отдых в Италии! Мы не верили своим глазам, но это оказалось реальным – в тяжелые 90-е годы отправить ребенка из небольшого украинского города в Италию за победу в викторине. Нам необходимо было оплатить лишь проезд в Киев и обратно. Отрадно, что все затраты на поездку брал на себя спонсор, хотя и не без выгоды для себя. Работы, присланные детьми на конкурс, вошли в изданный им учебник валеологии.

Я очень переживала, так как девочка должна была лететь в путешествие одна, без родителей. Для одиннадцатилетней дочери все было впервые – поездка на поезде в столицу Украины, знакомство с группой детей из Чернобыльской зоны, которые вместе с ней отправлялись в Неаполь, полет на самолете, общение с итальянцами при помощи разговорника, жизнь в чужой семье вдали от дома. С другой стороны, я понимала, что вторая такая возможность в ближайшей перспективе нам не представится. Вместе с моей мамой мы обновили ребенку гардероб для поездки, купили украинские сувениры итальянцам и спонсору. В августе я отвезла Лизу в Киев, и она отправилась в необыкновенное путешествие. Поездка оставила неизгладимое впечатление у дочери на всю жизнь. Итальянцы очень тепло ее приняли, купили подарки (одежду и игрушки), свозили на побережье Адриатического моря – отдохнуть, познакомили со своей национальной кухней и бытом. До сих пор мы любим рассматривать фотографии, привезенные Лизой из Италии, и читать журнал «Барвинок», в котором опубликован ее дневник о поездке. Куклу Барби нам все-таки удалось купить ребенку, однако уже после путешествия.

Путевка в Италию была для детей удачным стартом в завоевании призов. По мере взросления за победу в конкурсах дочь выиграла аудиоплеер, а сын – набор пазлов и вентилятор. Главный же урок, который вынесла наша семья из этой истории, – никогда не сдаваться при неудачах, продолжать идти вперед к намеченной цели и верить в свою мечту. Своим интеллектом, умениями, знаниями можно добиться многого в жизни. Если в 90-е годы произошло чудо, то почему бы ему не повториться?..

Лариса Ратич

Санкт-Петербург

С 1981 года и по сей день – учитель русского языка и литературы.

Рука спонсора

Конечно, это был пустяк, но уж очень Лерочке захотелось. А значит, надо сделать. Она девочка волевая, всегда добивается, чтоб было, как ей нужно; значит, это стремление надо поощрять. Валерий Алексеевич, не откладывая, набрал номер:

– Дарья Дмитриевна, Ершов говорит. У меня к вам дело.

Дарья Дмитриевна затрепетала: Ершов – это был не просто отец ее ученицы; он, как утверждал директор, являлся «главным и лучшим спонсором школы». И просьба Валерия Алексеевича невыполненной быть никак не могла. Что там у него на этот раз?..

– Мелочь, Дарья Дмитриевна, сущая ерунда. Но дочка мечтает поехать, как ей откажешь?..

Да… Не такая уж это маленькая просьба, не такая! Вчера позвонили из облоно и сказали, что есть одна бесплатная путевка в Международный центр для одаренных детей. И не куда-нибудь, а в саму Москву. И не позднее, чем через неделю, школа должна такого ребенка назвать. Непременное условие: это должен быть победитель (или победительница) какого-нибудь поэтического конкурса, можно – школьного. Дарья Дмитриевна очень обрадовалась, когда узнала. Есть, есть в школе такая девочка! Умница, талант. Стихи пишет – удивительно даже, что ей всего семнадцать лет. И как раз сейчас в школе проходит конкурс ученической поэзии «Осенние мотивы», итоги – послезавтра. Уже все работы просмотрены, и Дарья Дмитриевна (плюс двое коллег-филологов: жюри!) убедилась, что Таня Тимченко – снова вне конкуренции.

Тимченко – девушка тихая, робкая. Живет с одним только папой (мама Танечки умерла несколько лет назад, а отец так и не женился больше). Живут небогато, и такая престижная путевка – огромное событие в их жизни; да и шанс, наверное! Скорее всего, таких детей кто-то планирует продвигать и дальше.

Дарья Дмитриевна давно думала, что было бы совсем неплохо, если б девочку заметили не только в родной школе. Конечно, пока Танечка про путевку ничего не знала, но что она – заслужила, учительница ни на миг не сомневалась.

– Понимаете, Валерий Алексеевич, эта поездка – для одаренных детей; так сказать, для талантливых…

– Вы что ж, – немедленно обиделся Ершов, – хотите сказать, что моя дочь – бездарь?!

– Ой, нет, что вы, – засуетилась Дарья Дмитриевна, – Лера тоже способная, но ведь она никогда не писала стихи и даже не пыталась. Я же не первый раз провожу в школе подобные конкурсы…

– Слушайте, – снисходительно обронил Ершов, – не писала, так напишет. Завтра принесет. Устраивает вас?

– Да как сказать, – все мялась литераторша. – Если победит, то конечно… Тогда она и поедет.

– Победит, я уверен, – ухмыльнулся Ершов. – Вот увидите, Дарья Дмитриевна. До свидания.

Дарья Дмитриевна сидела, уронив руки на колени. Что делать?.. Она зачем-то набрала номер директора:

– Степан Сергеевич, извините, что беспокою… У меня – безвыходная ситуация.

Она, волнуясь, изложила суть дела. Директор слушал, не перебивая, и Дарья Дмитриевна вдохновилась:

– Степан Сергеевич, вы поймите! Лера Ершова может поехать куда угодно и без этой путевки, у них ведь денег – куры не клюют! Ну зачем ей – обязательно сейчас, а?! И потом: откуда Ершов узнал? Я ведь еще никому ничего не говорила!

– Дарья Дмитриевна, прекратите истерику! – Слышно было, что директор сердится. – Какая разница, откуда узнал? Это разве меняет дело?

– Ну все-таки, как же так? – лепетала учительница. – А Тимченко?.. Если мы объявим, что победила не она, а Ершова, нас даже первоклассники засмеют…

– Дорогая моя, переживете! – В голосе начальства уже зазвенел металл. – Дело не в том, что Ершов может и сам все оплатить. Просто Лере хочется выиграть и поехать как победительнице, а не за папины деньги, понимаете? По-моему, прекрасное стремление!

Наконец-то Дарья Дмитриевна сообразила, что директор уже давно в курсе. Это он, наверное, Ершова проинформировал… Она не ошиблась.

– И вообще, Дарья Дмитриевна, я считаю, что школа должна хоть как-то отблагодарить эту семью за все, что они для нас сделали. Вы не находите?

Да, конечно… Кондиционеры в учительской и в кабинете директора, два компьютера новейшего образца, линолеум в кабинете литературы… Это все – Ершов. Спасибо ему. Однако она попыталась в последний раз:

– Ну хорошо, Степан Сергеевич, я вас поняла… Только не знаю, как это сделать?.. Лера завтра принесет стихи, мне Ершов обещал, но ведь она…

Директор рассвирепел не на шутку:

– Слушайте, я от вас в шоке! Да напишите вы сами эти стихи, черт бы вас побрал!!! Вы ж печатаетесь! Ваши стихи – не хуже, чем у Тимченко; вот и будет победа! Только не болтайте, что это вы писали, а не Лера, и все! Вы помните, – повел он вкрадчиво, – что на следующий год у вас аттестация? Хотите высшую категорию?

Кто ж не хочет?.. Литераторша глубоко вздохнула:

– Хорошо. Я поняла.

– Вот и отлично! – уже теплее сказал директор. – Тогда до свидания.

Дарья Дмитриевна не ложилась до часу ночи. Во-первых, две пачки тетрадей надо было срочно проверить, а во-вторых… Сами понимаете… Она тщательно пересмотрела все черновики и нашла одно из давних своих стихотворений, как раз по теме. Оно, к счастью, нигде не публиковалось.

Дарья Дмитриевна торопливо переписала его, а потом, подумав, уселась за компьютер: пусть лучше будет набрано шрифтом, чтоб по почерку коллеги ни о чем не догадались. Проснулся муж и подошел ругаться:

– Даша, когда закончится этот фанатизм?! Ты на часы смотрела?

– Васенька, голубчик, не сердись… Мне очень надо, на завтра надо! – Она смотрела умоляюще. – Последний раз, обещаю!

– Ага, сразу поверил! – пробурчал муж, но, однако, ушел спать дальше.

…Наутро Дарья Дмитриевна помчалась на работу задолго до первого урока: надо было зайти к Ершовым. Дверь ей открыла заспанная Лера. Удивилась:

– Дарья Дмитриевна, а чего вы?..

Учительница торопливо сунула ей стихотворение и, пряча глаза, сказала:

– Лерочка, придешь в школу – отдай это Инне Григорьевне. Скажешь, что ты написала на конкурс…

– А-а-а, – равнодушно протянула девушка. – Ну что ж, спасибо.

…Дарья Дмитриевна шла в школу и чувствовала непреодолимое отвращение: к директору, к Ершовым, к себе… Да еще, как назло, столкнулась у самого крыльца с Таней Тимченко. Та, как всегда, приветливо поздоровалась. «Славная девочка!» – в который раз подумала литераторша. Но сейчас к мыслям об уме и таланте Тимченко подмешивалась ложка дегтя.

«Хватит! – одернула она саму себя. – В конце концов, своя рубашка ближе к телу. Против Ершова только дурак переть может…»

(По городу про него ходили нелестные слухи.)

«И к тому же, – продолжала себя успокаивать Дарья Дмитриевна, – у Тимченко еще будут шансы, ведь она способная. Не сейчас, так потом».

И учительница окончательно успокоилась. А дальше – все было даже проще, чем она ожидала: Лера отдала стихи, потом Инна Григорьевна подошла к Дарье Дмитриевне, потом они позвали Ольгу Антоновну. Удивлялись все втроем: надо же! Это называется «скрытые возможности»! И только одиннадцатый класс слушал недоверчиво, когда на следующий день их пригласили для объявления результатов: первое место – Ершова, второе – Тимченко, ну и третье – все остальные.

– Ребята! – сияла Дарья Дмитриевна. – Сегодня – не просто подведение итогов! Сегодня так удивительно совпало, что победитель нашего конкурса отправляется в Москву на новогодние каникулы в центр молодых литераторов! Поаплодируем Лере Ершовой!

Класс жидко захлопал, а язвительный Семенов громко и нахально сказал:

– Вот неожиданность! Да, Дарья Дмитриевна?

Семенов грубил всегда, и, конечно, не стоило обращать на него внимание: возраст у него такой. Тем более что никто ничего больше не добавил. И только Таня Тимченко посмотрела на учительницу с горькой укоризной. А может, показалось?..

В Польшу за товаром!

Гая Валерова

Москва

До и во время 90-х – октябренок, а потом пионер. По словам автора: «После 90-х и до сего дня так и остаюсь вечным пионером».

Контрабанда

Оксана, медсестра в недавно государственном, а теперь именуемом ОАО санатории на берегу Черного моря, уже три месяца сидела в неоплачиваемом отпуске. Жить было не на что. Подруга предложила съездить в шоп-тур в Польшу, деньги на поездку одолжила и своих сумок подбросила.

Благодаря рачительности Оксаны, а также исправно отовариваемым талонам в коробке из-под старого пылесоса оказались три картонные пачки стирального порошка «Лотос», двенадцать штук туалетного мыла «FA» с ароматом лаванды, пять бутылок «Русской водки», завернутых в газеты, 10 красных пачек сигарет «Прима». Сверху для маскировки контрабандного товара легли два жостовских подноса, 6 деревянных ложек, расписанных под хохлому, и две старые, но еще приличного вида юбки.

Вторую коробку решено было заполнить маленькими пальмами, которые в Европе очень любили и сажали в больших кадках у себя в домах. Вместе с дочкой пятиклассницей Оксана рано утром пошла в санаторский парк. Из земли, между волокнистых стволов китайских веерных пальм, зелеными пиками торчали молодые растения.

– Мам, нас не арестуют за воровство?

– Мне начальство разрешило, – успокоила Оксана дочь. – Сказали, что это компенсация за невыплаченную зарплату. Главный агроном обещал и справку выдать, что растения не болеют ничем.

Не обращая внимания на моросящий дождь, мама и дочь выкопали и бережно сложили в целлофановый пакет 40 ростков. Дома они каждую пальмочку с комком земли на корнях обернули в кусок мокрой ткани, замотали целлофаном и сверху еще обвязали резинкой.

* * *

В Мамоново приехали около десяти часов вечера. Российские таможенники, проверив документы и для виду поинтересовавшись целью заграничной поездки, без особых придирок пропустили автобус. Неприятности начались, когда через двадцать минут неспешной езды подъехали к польской таможне в Безледах. Машин на пропускном пункте было немного, но российский автобус попросили по какой-то причине подождать.

– Это они денег хотят, – компетентно заметила одна из челночниц, Луиза.

– Нет, вы что! – запротестовала молодая, впервые поехавшая в шоп-тур в качестве руководителя группы Тамарочка. – Они обязаны нас пропустить. Подождем немного. Наверняка скоро во всем разберутся.

– Но они даже документы наши не спросили!

– На обочину заставили съехать, и все.

– Пост закроется в полночь. Вдруг мы не успеем? – тихо спросила Оксана.

– Ничего, больше часа еще осталось, – пыталась подбодрить всех Тамарочка.

– Может, все-таки деньги дадим?

– Быстрее будет, – энергично закивала большой кучерявой головой Луиза. – Проверено лично. Но раз народ не хочет платить…

Тамарочка ни за что не соглашалась. Ждали до двенадцати, а потом граница закрылась до утра. Пропускной пункт погрузился во тьму, сотрудники уехали, и автобус с двадцатью пассажирами и водителем остался один в заросшем молодой травой поле.

– Я же говорила, что надо было бабки им дать!

– Но как же так! – У Тамарочки дрожали губы, она часто моргала, оглядывая присутствующих. – Я ведь хотела как лучше…

– Ладно, что уж сейчас говорить! – Луиза решительно взяла контроль над ситуацией. – Будем укладываться спать. Утром разберемся!

– Одни в незнакомом месте. Страшно… – Оксана попыталась вглядеться в темноту за окном.

– Как же спать тут!

– А нечего ездить тогда, если на перинах спать привыкла! Неженка нашлась!

– Да ладно, бабоньки, что вы взъелись! Всем тяжело сейчас…

– Ни прилечь, ничего…

– Даже умыться нечем!

– А я пить очень хочу. Кто может одолжить бутылочку?

Пассажиры кое-как устроились на жестких, неудобных креслах, и автобус «ЛАЗ» погрузился в тревожный, с частыми пробуждениями и вздохами сон. Оксана долго не могла уснуть. Болела спина от непривычно долгого сидения. Хотелось вытянуться во весь рост или походить немного, чтобы размять затекшие ноги. Она смотрела в черную безлунную ночь через грязное, с разводами от дождей и пыли стекло и куталась в болоньевую куртку. Лишь под утро женщина ненадолго задремала.

Как только открылся пропускной пункт, всем автобусом решили, что если будут намекать на деньги, то лучше заплатить.

Польские таможенники намекнули. После выплаты заявленной суммы началась проверка документов.

Оксана переживала, что могут найти контрабанду – водку и сигареты, спрятанные в вещах. К счастью, вытаскивать весь груз из автобуса не пришлось. Однако таможенники заставили открыть несколько коробок и сумок, лежащих на виду. К досмотру потребовали и одну из коробок Оксаны.

– Ого! – Сотрудник польской таможни присвистнул. – Контрабанду везете, пани.

– Какая же это контрабанда? Это растения. Пальмы! – всплеснула руками Оксана.

– Справка есть, что растения не больны? – Таможенник достал завернутый в кусочек влажной тряпки росток и повертел его в руке.

– Конечно! Вот, пожалуйста.

– Тут на русском…

– Но вы же хорошо по-русски говорите, наверняка и читать можете.

– Я-то все могу, а по правилам справка должна быть на языке страны въезда или английском… В общем, так, пальмы мы конфискуем.

– Но как же… – Оксана хотела спорить, но вспомнила про водку и сигареты и прикусила губу.

* * *

Через полчаса автобус с российскими челночницами подъехал к обшарпанной гостинице в небольшом городке Фромборк.

– Ну, слава богу, добрались! – Тамарочка громко вздохнула. – Напоминаю, граждане, автобус обратно уходит послезавтра в 7 утра. Прошу никому не опаздывать!

Выгрузив коробки, Оксана огляделась.

– Улица Коперника, – прочитала женщина табличку на стене здания.

– Тут жил этот самый Коперник, – сказала Луиза, подтаскивая свои тюки к двери гостиницы.

– Да вы что! Наверняка и музей есть.

– А то как же.

– Вот бы быстренько все продать да успеть по городу прогуляться…

– И не мечтай! – Луиза громко хохотнула. – Я уже пятый раз сюда езжу, так, кроме этой убогой гостиницы да городского рынка, ничего не видала.

Женщина выпрямилась и поправила сползшие бретельки бюстгальтера:

– Значит так! Ты пока стой здесь, вещи сторожи. Я пойду зарегистрируюсь, потом поменяемся. Запишемся в один номер.

– Мы не поднимемся? Умыться хотя бы…

– Ты что! На рынок надо к открытию идти. И так уже опоздали.

Городской рынок находился на Портовой улице. Самого залива видно не было, но иногда ветер доносил солоноватый запах рыбы и водорослей.

Торговля шла не очень бойко, но русские товары интересовали местных жителей. Они подходили, спрашивали цену, разглядывали вещи.

– А можно примерить вот эту кофточку ангоровую? – К Оксане подошла женщина средних лет с бегающими внимательными глазками.

– Да, конечно!

– Только я же не могу раздеваться тут при всех. – Женщина развела руки в стороны. – Тут недалеко за палаткой есть уголок. Я сейчас сбегаю туда померить и вернусь. Это пять минут!

– Хорошо, хорошо, пожалуйста!

Женщина радостно схватила кофточку и скрылась за палаткой.

– Ну и дура ты! – спокойно сказала Луиза.

– Почему?

– Стырила она у тебя кофту, а ты ей еще пожалуйста говоришь.

– Она же сказала, что сейчас вернется!

– Ну-ну!

Но ни через пять, ни через десять, ни даже через двадцать минут женщина с кофточкой не вернулась.

– Это же не моя кофта была! – сокрушалась Оксана. – Мне знакомая дала на продажу…

– В следующий раз умнее будешь, – без злобы сказала Луиза. – Надо мерить – вон, пусть к забору тулится, а ты с другой стороны тряпкой какой прикроешь.

На рынке стояли до самого закрытия. От усталости Оксана уже была в полуобморочном состоянии. Луиза выглядела все такой же энергичной и громкой.

– Все, сворачиваем удочки! Завтра пораньше опять сюда.

Второй день выдался более удачным. После обеда Оксана распродала оставшиеся товары. У Луизы изначально было раза в два больше коробок. Как она их тащила с самого Екатеринбурга, оставалось для всех загадкой.

– Новичкам всегда везет! – немного завистливо сказала Луиза. – А у меня тут осталось. Пару часов, думаю, еще постою.

Ранним утром следующего дня бело-голубой автобус вновь заполнился коробками и сумками с купленным импортом. Все громко переговаривались, хвалились вещами, строили планы на дальнейшие поездки. Больше всех радовалась Луиза.

– Девки, а я все продала! Даже лифчик! – В качестве доказательства женщина задрала кофту, продемонстрировав всем белые, грузно лежащие на круглом животе груди.

На мгновение в автобусе воцарилась тишина.

Довольная произведенным эффектом, Луиза плюхнулась на сиденье рядом с Оксаной:

– Теперь можно и домой!

Автобус с челноками возвращался через ту же польскую границу.

На обратном пути таможенники не придирались и особо не досматривали пассажиров.

– Ксюх, глянь-ка! – сидящая у окна Луиза больно пихнула Оксану в бок и постучала по стеклу.

Женщина посмотрела в указанном направлении. По обе стороны от пункта досмотра, на длинных, расчищенных от сорняков клумбах рядком были высажены все ее 40 пальм.

– Изверги! – вырвалось у Оксаны. – Их внутрь надо. Замерзнут…

Ирина Александрова

Нижний Новгород

Профессия на момент событий, описанных в рассказе, – педагог. На данный момент – журналист.

Ода клетчатой сумке

Челночницами не рождаются – ими становятся. И не из любви к перемене мест, а из суровой необходимости. Когда по телевизору показали сериал «Челночницы», память вернула меня в тот период жизни, который принято называть «лихие 90-е», и оживила картинки воспоминаний, потускневшие за давностью лет.

Картина первая, отчаянная

…Начало девяностых. Мне едва минуло двадцать пять, за плечами – университетский диплом, муж-офицер и двое детей (младший еще грудничок). Страна разваливается, зарплату мужу (единственный источник дохода семьи) не выплачивают месяцами. В военторговском магазинчике у разухабистой продавщицы Катьки под прилавком толстая засаленная тетрадь, куда она вносит суммы за отпускаемые в долг продукты. Беззлобно матерясь, она заворачивает в серую оберточную бумагу тощую курицу – и в ее «амбарной книге» появляется очередная запись. Потом Катька заговорщически шепчет: «Вечером приходи ко мне домой, у меня одеяльце есть детское буржуйское и молочные смеси». Ее шепот слышу не только я, и спина горит от недобрых взглядов таких же, как я, истерзанных безнадегой офицерш.

Вечером иду к Катьке домой. Мне не стыдно, потому что у нее есть импортная молочная смесь, а у меня только водянистое грудное молоко, которого ребенку уже не хватает. Я знаю, что Катька, имея доступ к так называемой «гуманитарке», втихаря ею приторговывает, но мне дает ее бесплатно. Бесплатно, но не безвозмездно: два раза в неделю я занимаюсь с ее старшим сыном, двенадцатилетним балбесом, английским языком.

Однажды обнаруживаю, что в холодильнике ничего нет. Из съестного в доме только соль, сахар и банка томатной пасты. И купить не на что: порог допустимого долга Катьке давно превышен. Уложив детей спать, жду мужа в состоянии полного смятения. Мне нечего дать ему на ужин, а самое страшное – нечем завтра кормить детей. Денег занять не у кого: в нашем военном городке все живут в одинаковых условиях. Скрипнула входная дверь – пришел с работы муж. Выхожу в коридор и вижу у него в руках старую спортивную сумку. И она определенно не пустая! Муж ставит ее на пол, открывает молнию – а там картошка и несколько больших жестяных банок армейской тушенки. «Начпрод расщедрился», – говорит супруг. Я смотрю на картошку и тушенку и начинаю плакать. От счастья! Еще бы – в доме есть еда.

Тот случай, видимо, и определил характер моей деятельности на два последующих года. Муж, тяжело переживавший невозможность полноценно содержать семью, принял волевое решение – занял крупную сумму под серьезные проценты у местного кооперативщика и купил пачку акций МММ. До сих пор факт этого безумия, проявленного неглупым человеком, я оправдываю только крайней степенью отчаяния. Пирамида Мавроди грохнулась за три дня до намеченной мужем «сделки века». Когда благоверный, придя в себя, раскрыл карты (свою финансовую авантюру он держал от меня в секрете), голова сначала помутилась, а потом заработала ясно и четко. Биться в истерике и заламывать руки не было смысла: причитаниями детей не накормишь. Так и пришло решение ездить торговать в Польшу, благо от нашего городка в Калининградской области до польской границы рукой подать. О том, чтобы в Польшу ездил муж, не было даже речи – он же офицер, а значит, невыездной.

Картина вторая, практическая

К первому визиту в Польшу я готовилась тщательно: взяла в долг у того самого кооперативщика и просчитала, что и сколько могу купить здесь и какую сумму могу выручить там при продаже. Закупать дефицит в Польше я не собиралась: задача была привезти оттуда деньги, а не кофточки и сапожки. Главное – запастись спиртом и сигаретами, потому что самую весомую выручку обеспечивали именно эти позиции. По закону в Польшу можно ввезти не более двух блоков сигарет, а за реализацию любого количества того самого знаменитого «Ройяля» можно было загреметь в кутузку. Поэтому каждая «бизнесвумен» исхитрялась как могла, чтобы провезти запрещенный товар и не «загреметь» на таможне. Свой вклад в контрабандистский арсенал внесла и я: вернула из небытия длинные панталоны с начесом, которыми снабдила меня мама, когда я уезжала с мужем по распределению, и пришила по задней стороне каждой штанины по большому карману. В каждый карман влезало по литровой бутылке спирта. Скрыть весомые емкости под ягодицами помогла широкая юбка-брюки в складку. Логика была простая: даже если на таможне меня будут обыскивать, не будут же хлопать под попой!

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

2 из 5