Белиал. Проклятая душа

Бам.

Я чувствовала собственное дыхание на руках. Чувствовала, как от него двигались мои волосы, которые рассыпались по плечам и коленям и щекотали кожу. Чувствовала, как пятая точка посылает болевые сигналы в мозг, потому что ей не нравился жесткий пол в холодном углу. Все это так нереально.

Бам.

Сердце билось, кровь пульсировала в венах, а грудная клетка расширялась, когда легкие наполнялись воздухом. Одно это крошечное движение лишало меня способности думать, потому что ткань при соприкосновении с кожей вызывала настоящий фейерверк в нервных окончаниях.

Бам.

Я помнила, каково это – иметь тело, вот только забыла, что это может вызывать такие интенсивные ощущения.

Бам.

Но пока я фокусировалась на большом пальце, мне удавалось не потерять себя.

Бам.

Звук, который он при этом издавал, не мог заполнить бесконечную тишину. Никаких воплей. Никаких криков о помощи. Никаких голосов, умоляющих меня их освободить.

Я не знала, что произошло. Остальные сходили с ума и оттеснили меня. Мне было все равно, потому что у меня не осталось сил, чтобы заявлять о себе. Не против множества новеньких, которые всегда так сильно и буйно требовали того, что все равно невозможно. Но когда нас захлестнула та невероятная энергия, я сразу поняла, что что-то должно измениться. У меня появилась надежда. И эта надежда сбылась. Вечная Краснота разбилась, как стекло. Темнота окутала нас, подобно одеялу. Мы освободились. Избавление. Счастье. Я видела, как другие души засияли звездами, и на меня снизошло спокойствие, более прекрасное, чем все сохранившиеся воспоминания. Но как только моя душа попыталась принять этот покой, что-то дернуло меня назад. Прочь из темноты, к свету. Меня пронесло по миру, наполненному болью, и наконец я очнулась здесь.

Все так, как он мне обещал. Это никогда не закончится. Никогда больше. Никогда больше я не буду свободна, никогда больше не обрету покой, никогда не спасусь, никогда не найду покоя.

Что-то скатилось вниз по моей щеке. Теплое. Влажное. Слезы. Опять. На этот раз я не совершу ошибку и не уберу ладони от глаз, чтобы их стереть. Кровь, которая текла по моим закрытым векам, окрашивала зрение в цвет моей тюрьмы. Красный.

Однако о том, чтобы открыть глаза, по-прежнему не могло быть и речи. Я к такому не готова. Осмелилась сделать это только один раз в самом начале. Свет оказался буквально невыносимым. Он заставил все цвета вспыхнуть, так что у меня едва не лопнули глаза. Я упала. Кто-то пытался меня поймать, но от прикосновения стало лишь хуже. Чей-то слабый голос старался меня успокоить, но слова были не в силах заглушить шум у меня в ушах. Я сбежала. В угол. Там и сидела до сих пор, плотно прижав ладони к глазам.

Единственное, что я знала, – это что находилась в какой-то белой комнате. Еще смутно вспоминались цветы. А может, мне просто так казалось из-за тяжелого сладкого запаха, который с каждым вдохом втягивался в мои легкие.

Слезы добрались до губ, и во рту появился солоноватый привкус. В тот же момент открылась дверь и послышались шаги. Дуновение теплого воздуха погладило мою кожу. Я невольно вздрогнула, почувствовав новый пряный запах. Такое множество разных сигналов повергло мой разум в панику. Сердце начало колотиться быстрее, а мышцы напряглись сами по себе.

Сохраняй спокойствие, велела я самой себе.

Мужчина с надломленным голосом возвращался не в первый раз. И ни разу больше не предпринимал попыток до меня дотронуться. Как всегда, он просто приносил что-то, ставил рядом со мной, тихо звякнув этим предметом и сказав пару слов о том, что мне приготовил, а затем снова уходил.

На этот раз он, похоже, был недоволен.

– Тебе нужно что-то съесть, девочка, – пробормотал мужчина. – Твое тело нуждается в питании. Как иначе ты наберешься сил?

Ответа он не ждал. Вместо этого поковылял обратно и закрыл за собой дверь.

Еда…

…чтобы набраться сил? Чтобы выяснить, где я? Чтобы сбежать? Зачем? Кроме того, одна мысль о том, чтобы положить что-нибудь в рот, прожевать и проглотить, вызывала новый приступ паники. Для меня просто быть живой – уже перебор.

Стараясь отвлечься, я снова сосредоточилась на большом пальце. Одна мысль, сухожилия напряглись, мышцы сократились, и он поднялся. Вторая мысль – он упал обратно на холодный каменный пол.

Бам.

Бам.

Бам.

Белиал

Скелет в шкафу и труп в подвале

– Наверно, я никогда к этому не привыкну, – заявила Ари, пока мы шли по моей личной темнице. – В подвале под гостиной надо устраивать вечеринки, а не пыточные.

– Тут я с тобой полностью согласен, – сухо отозвался я. – Вопрос лишь в том, что понимать под «вечеринкой».

Люциан позади меня неодобрительно хмыкнул.

«Тебе стоило заключить сделку, малышка. Наша помощь в обмен на отдых от его самодовольных фразочек».

Ари ухмыльнулась.

«Я не могу с ним так поступить. Для Бела это будет равносильно обету молчания».

Пересилив себя, я подавил желание напомнить им о минимальных правилах вежливости. Они прекрасно знали, что мне слышно их разговоры, и развлекались, провоцируя меня. Не доставлю им удовольствия почувствовать себя победителями. Так что я нацепил на лицо скучающее выражение и произнес:

– У самодовольства множество лиц, юный Анку.

Небольшим ментальным толчком я активировал одно из многочисленных заклинаний, вплетенных в стены моего дома, и таким образом заблокировал любую мысленную коммуникацию. Осталось только наслаждаться замешательством своих гостей и долгожданной тишиной в голове.

– Обломщик, – буркнула Ари, сообразив, что не так.

Тут мне ей возразить нечего. У моего терпения и чувства юмора тоже есть предел. Особенно когда я шел по коридору, который заканчивался простой белой дверью.

– Вот это да, – выдохнула Ари. Очевидно, они с Люцианом издалека почувствовали защитную магию, наложенную на эту комнату.

– Надеюсь, оно должно предотвратить только проникновение туда, – напряженно проговорил Люциан, – а не побег оттуда.

Я заметил, как его рука инстинктивно потянулась к ациаму, и вздохнул.

– Там тебе не пригодится оружие, брахион.

А потом без лишних слов открыл дверь и шагнул вперед, в полупустую темную комнату. Я уже и сам точно не помнил, почему построил ее много лет назад. Возможно, считал, что не имею права находиться рядом с ней.

Дождавшись, пока Ариана и Люциан войдут, я силой мысли небрежно захлопнул дверь. Вторая мысль привела в движение тяжелый занавес. Не считая его, здесь ничего не было. Даже стула. Это помещение создано не для удобства. Оно создано для того, чтобы взглянуть в глаза собственной неудаче.

За шторой показалось большое стекло, сквозь которое открывался обзор на светлую комнату с книжными стеллажами, картинами и множеством синих цветов. В центре комнаты стоял каменный постамент, который едва можно было распознать как таковой. Он густо зарос волшебными лозами. Они продолжали излучать слабое, но устойчивое свечение, хотя основное заклинание пало несколько дней назад.

– Для камеры в твоей темнице тут довольно миленько, – заметила Ари, шагнув ближе к стеклу. Ей потребовалось некоторое время, чтобы разглядеть маленькую фигурку, скорчившуюся в самом дальнем углу между шкафом и цветочным горшком.

У меня болезненно сжалось сердце. Каждую минуту, которую не тратил на охоту за Янусом, я проводил здесь и все равно как будто в первый раз обнаружил ее в том углу. Безудержную радость вытеснило холодное отрезвление и наконец заменила ярость. Слепая ярость на самого себя. Тот проклятый медный кинжал, который я велел выковать Сотириосу, заслуженно носил свое имя. Он не оставлял после себя ничего, кроме выжженной земли. Нужно быть слепым, чтобы не видеть, как страдало это прекрасное создание. С тех пор как вернулась, она не сказала ни слова, ничего не съела, ничего не выпила и ни на сантиметр не сдвинулась из своего угла. Она просто сидела там, прижимала руки к глазам и время от времени шевелила пальцами на ногах.

И больше ничего.

Она еще даже не установила ментальный барьер, и тем не менее я не улавливал от нее абсолютно никаких эмоций. Ни страха, ни гнева, ни растерянности, ни разочарования. Такое ощущение, что ее душа утратила способность испытывать эмоции. Соответственно, вполне возможно, что и ее сознание разорвано в клочья.

Чувствуя отвращение к собственной работе, я отвел глаза. Она не заслужила такую жизнь.

– Кто это? – спросила Ари.

– Кассия… – выдохнул Люциан, не отрывая взгляда от сжавшегося в комочек существа. Он узнал ее быстрее, чем я предполагал. А вот сам я оказался не готов услышать ее имя. Здесь ее никто так не называл. На самом деле, кроме меня, в этом доме никто не знал, как ее зовут.

Кассия… Три слога, нежные, как заря, и мучительные, как клинок.

– Ты знаком с этой девушкой? – удивилась Ари.

Люциан пораженно кивнул. Осознание того, кого я спрятал совсем рядом, стерло все эмоции с его лица. Кажется, он пытался расставить по полочкам собственные воспоминания, так что все остальное я взял на себя. Изобразил максимально беззаботное выражение лица и выбрал подчеркнуто деловой тон. Не чтобы что-то скрыть, а чтобы защитить самого себя от чувств, бушевавших у меня внутри.

– Это, моя дражайшая Ари, женщина, о которой я тебе рассказывал. Кассия. Первая жертва кинжала, с помощью которого ты взорвала Тихий омут.

У Арианы открылся рот.

– После того как душа Кассии освободилась, заклинание, наложенное на ее тело, вернуло ее обратно. Возможно, поэтому в последнее время я стал немного раздражительным и…

– Подожди, что?! – в смятении перебила меня она. – Ты четыре месяца держишь в плену в подземелье эту девушку?

– Конечно, нет. Ее возвращение заняло какое-то время. Честно говоря, я уже почти потерял надежду, пока пару дней назад она не проснулась.

Это ни капли не уменьшило ее шока.

– Но ты все это время хранил ее труп здесь?!

– Не труп. А покинутое душой тело, – поправил подругу я.

– Что в принципе одно и то же. Сколько? Сто лет? Двести?

– Скорее две тысячи, – проворчал Люциан, похоже, справившись с первым шоком.

Ари округлила глаза и ошеломленно уставилась на меня.

– Господи, Бел. Ты же понимаешь, что это выглядит, как не очень… эмм… адекватное поведение?

Я вздохнул. Да, я сам все прекрасно знал. Недаром никому об этом не говорил и даже думал покончить с этой авантюрой.

Теперь на мне остановился и взгляд Люциана. Сверкавшие в нем обвинение и презрение сложно было не заметить.

– Ты утверждал, что она погибла при пожаре.

Я пожал плечами:

– В некоторой степени так и есть.

Его сила уплотнилась и начала потрескивать.

– Ты скрывал ее от меня!

Его нелепые угрозы ничуть меня не впечатлили. Он не переступит грань. Не в моем доме, не перед Ари и уже точно не из-за собственных представлений о морали. И нам обоим это известно.

– И какое же право ты имеешь так говорить? – надменно полюбопытствовал я. Потому что, пусть часто мне именно так и казалось, в действительности не я один ответственен за цепочку неблагоприятных событий, которая привела нас сюда. Часть вины за судьбу Кассии лежала на плечах Люциана. И да, я позволил ему поверить, что она умерла, лишив его шанса избавиться от угрызений совести. Это его проблемы. Все его претензии на Кассию испарились в тот момент, когда он отдал ее в лапы Янусу.

– А по какому праву ты мне врал? – В глазах брахиона заплясали черные полосы. Он сделал шаг в мою сторону. – Какой же ты лицемерный, эгоистичный ублюдок!

– Всегда к твоим услугам! – ледяным тоном парировал я.

– Тайм-аут! – Вытянув руки, Ариана встала между мной и своим вспыльчивым любовником. – Мне нужна информация! Начните историю с самого начала, тогда в конце я решу, кто на кого может злиться!

Ей нужна информация. Хорошо. Ей нужно начало истории. Еще лучше.

– Танатос и Люциан продали Кассию рабыней Янусу, чтобы она собрала в императорском дворце доказательства его преступлений.

Брови Ари взлетели вверх. Видимо, постепенно до нее стало доходить, какие масштабы примет это дело. Она удивленно взглянула на Люциана.

– Эта девушка была вашей шпионкой?

Тот нехотя подтвердил.

– Кассия обладала иммунитетом против демонических сил – как Джимми. Только у нее иммунитет в тысячу раз сильнее, поскольку она полукровка в первом поколении, и ее способности не ослаблены наследственностью.

– Это далеко не причина подсовывать ее, беззащитную, демону-психопату, – строго откликнулась Ари.

– Как с языка сняла! – прокомментировал я, не без удовлетворения наблюдая, как она устраивала головомойку своей паре.

– Решение принимал Танатос, – попытался оправдаться Люциан.

Ариана резко выдохнула.

– Ну конечно! Даже мертвый мой дорогой папочка доставляет сплошные неприятности. Зная его, я даже не удивлюсь, если окажется, что он специально выбрал Кассию, поняв, как она дорога Белу.

Люциан, который уже раскрыл рот, чтобы ответить, снова его закрыл. Сбитый с толку, перевел взгляд с Кассии на меня. А когда я не стал отрицать слова Ари, его замешательство только усилилось.

– Когда мы завербовали Кассию, Бел вообще ее не знал.

– Погоди. Стоп. Что? – С новой волной недоверия Ари развернулась ко мне и скрестила руки на груди. – Тогда сколько вы были вместе?

– Важно не «как долго», а «как», – уклончиво произнес я.

Ариана не сдавалась.

– Сколько?

Ее кудрявый красавчик-брахион тоже сложил руки перед грудью и встал за своей девушкой, словно прикрывая ей спину.

– Прошло не больше пяти дней, – сказал он. Оба продолжали буравить меня укоризненными взглядами.

– Пять дней?! – рявкнула на меня Ари. – После пяти дней ты утверждаешь, что она любовь всей твоей жизни?

Мое терпение лопнуло. Я бы вытерпел любое унижение и признал любую вину, но никто не смеет сомневаться ни в моих мотивах, ни в моих чувствах!

– Нет, не после пяти дней, – холодно ответил я. – Но спустя две тысячи лет я позволяю себе делать такие заявления. Даже через две тысячи лет я не могу ничего съесть, не задаваясь вопросом, а понравилось бы это ей? Не могу смотреть на море, не вспоминая ее прекрасные глубокие глаза. Не могу наслаждаться красотой, не сравнивая ее с прелестью Кассии. Никакое прикосновение не трогает меня так, как нежность Кассии. Я не чувствую радости, не подумав о ее улыбке. А без ее улыбки, ее такой редкой, драгоценной, умопомрачительной улыбки, я просто не нахожу счастья. Так что да, я вправе говорить, что она любовь всей моей жизни. Ни к кому ни до, ни после я не испытывал ничего и близко похожего на те чувства… и поверь, дело не в том, что я не старался.

Пара брахионов хлопала глазами, глядя на меня. По их лицам невозможно было понять, верили они мне или нет.

– Вау, – пробормотал в итоге Люциан. – Только ты способен испортить такое трогательное признание в любви одним полупредложением. Очень надеюсь, что при Кассии ты об этом не упоминал.

Я избегал его взгляда. Очень не хотелось наступать на это больное место.

– О, только не это, – простонала Ари. – Ты сказал ей все слово в слово?

– Нет. Конечно нет, – прорычал я. – Я… я с ней еще не разговаривал.

– ЧТО-О-О?! – Пара секунд, и подруга уже схватила меня за грудки и встряхнула. – На две тысячи лет твоя любимая застряла в этом чертовом кинжале, а теперь она наконец вернулась, и вы можете броситься в объятия друг друга, но у тебя не хватает духа показаться ей на глаза?!

– Сомневаюсь, что она упадет в мои объятия, – тихо признался я.

От удивления на пару мгновений воцарилась тишина. По лицу Ари было видно, как она пытается осмыслить полученную информацию. А потом у нее словно пелена с глаз упала. Смирившись, девушка потерла лоб, как при внезапной мигрени.

– Серьезно, Бел? – устало выпалила она. – Ты же не серьезно? Как ты умудрился всего за пять ничтожных дней разбить ей сердце?

Ответ на этот вопрос слишком сложен, поэтому начать пришлось с простой версии:

– Я ее заколол.

По маленькой комнате пронеслось холодное дыхание ужаса. Это лишь тень кошмара, вечного спутника моих воспоминаний, и все же этого оказалось достаточно, чтобы мои гости потеряли дар речи. Стоило отдать им должное, по крайней мере они не спешили с выводами. Все-таки Ари по собственному опыту знала, что при определенных обстоятельствах может просто не остаться иного выбора, кроме как вонзить клинок в тело самого любимого человека. В моем случае ситуация была не настолько апокалиптической, но тем не менее…

– Почему? – в конце концов глухим голосом спросила Ари.

А потом я им рассказал. Всю историю, начиная со своего визита в императорский дворец. Я рассказал им о Кассии и моих чувствах к ней, о споре с Янусом, о проклятии крови, которое он наложил на душу Кассии, о сражении в Большом цирке и ее кровавом финале, когда осталось лишь одно желание – спасти свою любовь.

Ари и Люциан слушали меня молча. На этот раз обошлось без язвительных комментариев и ехидных замечаний. Пока я рассказывал, как приговорили Януса и как в течение двух тысяч лет я разыскивал кинжал с душой Кассии, ко мне хлынула волна сострадания. Невыносимо. Я не имел на него права. Поэтому снова подобрал более точные слова и описал, как бесцеремонно проигнорировал последнее желание Кассии, вырвал ее душу и заточил в кинжале.

– И да, ко всему прочему я лгал вам и использовал, – подвел итог я, – чтобы найти Януса и убить, прежде чем он потребует душу Кассии как свою законную собственность.

Ари задумчиво кивнула, после чего у нее на лице отразилась мрачная решимость. Мне знакомо это выражение. Оно появлялось у нее всегда, когда кто-то осмеливался угрожать ее друзьям. То, что она причисляла меня к этому кругу, трогало меня сильнее, чем могла бы приторная жалость.

– Что ж, ладно, насколько я понимаю, у нас две разные проблемы, – резюмировала она. – Проблема первая: по улицам разгуливает кровожадный убийца, губящий людей без разбора и готовый на все, чтобы отомстить Белу, Кассии и, предположительно, Люциану.

– Это легко решается, – заметил ее парень все тем же суровым тоном. – Мы найдем его и прикончим.

Парочка обменялась многозначительными взглядами, в которых бурлили боевой азарт и сексуальное напряжение. Как будто для них охота – что-то вроде прелюдии. Это раздражало, но мне все равно. Я уж точно последний, кто стал бы осуждать странные наклонности. Наоборот, пусть детки развлекаются, лишь бы избавили меня от Януса.

– Кстати, что там за проклятие на крови? – поинтересовался Люциан. – Разве Янус не должен разлагаться в какой-нибудь дыре, вопя от боли, вместо того чтобы радостно бегать по свету и убивать людей?

Мрачная картина, описанная Люцианом, – не преувеличение, к тому же он видел это собственными глазами. Проклятая душа Кассии на самом деле оказывала такое действие на демона, которому принадлежала.

– Честно говоря, я на это и надеялся, но, судя по тому, что Янус явно отлично себя чувствует, у него, должно быть, выработалась определенная устойчивость. Магия проклятия крови Кассии родственна магии Тихого омута. После двух тысяч лет плена в этой мерзкой жиже более слабое проклятие Кассии, вполне возможно, кажется ему настоящим праздником.

– Неважно, – решила Ари. – Ослабленный или нет, скоро он превратится в кучку пепла. – Я благодарно ей улыбнулся, а подруга усмехнулась в ответ. – Значит, остается проблема номер два, – продолжила она и подошла к неприметной двери у окна, ведущей прямо в комнату Кассии. У меня перехватило дыхание, но я не мог остановить Ари. – Сейчас ты с ней поговоришь!

– Я…

– Больше никаких отговорок. Это условие нашей помощи.

Она демонстративно распахнула дверь – последний барьер, который я возвел между собой и Кассией. Просто смешно, если задуматься. Как будто меня удержала бы дверь. И все же теперь все ощущалось иначе. Ближе. Мне даже было слышно дыхание Кассии.

Разумеется, я понимал, что Ари не будет заставлять меня и все равно не откажет в помощи. И тем не менее она права. Давно пора это сделать. Так что я двинулся вперед. Пять шагов до двери. Один внутрь.

В моем воображении переступить порог казалось гораздо труднее. На самом же деле ноги словно сами меня несли, как будто я освободился от какого-то давления.

Я бесшумно шел дальше. Мимо всех синих цветов, значение которых известно лишь Кассии. Мимо каменного постамента, на котором две тысячи лет покоилась ее телесная оболочка. Мимо письменного стола Грим, который я так и не убрал в память о ней.

И наконец увидел ее. Без стекла. Без защитной дистанции. Она подтянула колени и руки вплотную к телу. Такая маленькая. Такая хрупкая. Ее практически черные волосы рассыпались по плечам, слегка взлохмаченные и все же прекрасные, шелковистые, струящиеся ночные тени.

Кассия…

Вдруг она оцепенела. Как пугливый олень, почуявший опасность.

Я замер.

Она затаила дыхание.

– Рад снова увидеть тебя, безымянная девушка, – произнес я со всей нежностью, на которую только был способен.

Никакой реакции. Никаких эмоций. Ничего.

Семь невыносимо долгих секунд.

А затем она подняла голову и одновременно опустила руки. Видимо, свет ее слепил, потому что Кассия едва приоткрыла глаза и щурилась от яркого освещения. Может, она просто меня не узнала или…

Внезапно ее синие глаза пристально посмотрели на меня. Безумно. Недоверчиво. Пусто.

– Я никогда не переставал тебя искать.

А потом случилось нечто, на что я совершенно не рассчитывал. По ее телу заплясали зеленые молнии. Вокруг ее радужек вспыхнули круги, а в ладонях загорелось зеленое пламя. Ведьмовская магия! Настолько мощная, что мне редко доводилось видеть людей, способных контролировать такую силу. Только когда внутрь ворвались Ари и Люциан, до меня дошло, что о контроле тут речи не шло.

Слишком поздно, потому что в комнате Кассии уже бушевал пожар, сжигая все, что не было бессмертным.

Кассия

Соль и пепел

Абсолютная темнота. Но этот запах… Огонь, опаленная плоть, дым. Это было так давно и все же казалось таким знакомым.

Я лежала на полу, и вдруг меня накрыла волна самых разных эмоций. Столько ярости, столько горя и разочарования. Столько бессилия. Они – часть меня и так стары, что я даже не помнила, каким могло быть мое сознание без них. Однако сейчас я физически чувствовала боль, которую они вызывали. И эта боль неумолимо пожирала мои конечности. Инстинкт бегства заработал с полной силой. Я поползла вперед сквозь темноту, даже не задумавшись, куда вообще направлялась. Нужно убраться отсюда. Просто убраться отсюда.

Кто-то закашлялся. Я застыла. Меня охватила паника. Возможно, они меня не заметят, если я сделаю вид, будто меня здесь нет. В кинжале всегда получалось.

Снова кашель. Вспыхнуло пятно света. Вскоре после этого второе и третье. Я зажмурилась так сильно, как только могла.

– Ты забыл упомянуть, что она ведьма, – рыкнула женщина.

– Она не ведьма. – Мое сердце пропустило несколько ударов. – Или, по крайней мере, ей не была.

Голос, похожий на солнце. Теплый и в то же время разрушительный. Высокомерный, уверенный в себе и наполненный безоговорочным авторитетом, который давала лишь абсолютная власть.

К горлу подкатила ярость. По щекам покатились непрошеные слезы. Появился вкус соли и пепла.

– Не притрагивайтесь к ее эмоциям. Заклятие крови их отравляет.

Неожиданно все ощущения потеряли значение, потому что я почувствовала, как на мне сосредоточилось внимание сразу нескольких демонов. Тело реагировало инстинктивно и выставило ментальный барьер.

– Ого, – выпалила девушка. – Вот это я называю однозначным предупреждением.

Однако. Я сама удивилась, что еще способна на это, но сознание резко прояснилось, чего не случалось уже долгое время. Видимо, это тот самый адреналин, о котором все постоянно твердили.

– Давайте смотреть на это позитивно, – раздался третий голос, низкий, хриплый и почему-то все равно звучащий по-доброму. – По крайней мере она, похоже, помнит Бела.

Бел…

Как я могла его не помнить? Он стал единственным, о чем я думала. Он пронзил мое тело кинжалом. Он отнял у меня душу, пленил меня, обманул. Он виноват во всем. И вместе с тем все это время оставался моей единственной надеждой. Единственный, кто, возможно, искал меня и мог освободить. Воспоминания о нем так же поддерживали во мне жизнь, как и безудержный гнев на него.

– Поговори с ней! – потребовала девушка.

Нет!

Распахнув глаза, я увидела, что через горы обугленных обломков ко мне направлялся мужчина. Одна его манера двигаться… плавные шаги… дремлющая под внешней оболочкой доминантность… все это катапультировало меня обратно в Рим. Обратно в Большой цирк. Обратно к моей борьбе со смертью. Пространство и время размылись. Я не понимала почему, но знала, что он не должен подойти ко мне ближе. Нельзя этого допускать – любой ценой.