Счастье на дне оврага

Неожиданно внимание ее привлек стремительно приближающийся звук копыт. Она резко обернулась и, вскрикнув, отскочила на обочину дороги, чуть не упав в канаву. Мимо, поднимая клубы пыли исполинскими копытами, проскакал огромный вороной конь. Верхом на нем сидел парень лет пятнадцати. Из всей одежды на нем были лишь шорты до колен. Его слегка вьющиеся пышные каштановые волосы, доходящие до середины шеи, развевались на ветру в такт движениям лошади.

– Осторожно! – крикнул он и потянул за поводья, пытаясь остановить коня.

– Сам осторожнее! – крикнула в ответ Надя сорвавшимся голосом. Сердце все еще колотилось в горле от испуга.

Парень направил успокоившееся животное к девушке и ловко спрыгнул с седла. Он был невысокого роста, но все же выше нее, стройного, но в то же время крепкого телосложения, загорелый – видно, часто проводил время на солнце. Он окинул быстрым взглядом Надю с ног до головы. На секунду его серые глаза задержались на коротком желтом сарафане, и он едва заметно улыбнулся.

– Ты кто такая? – спросил он без лишних церемоний.

Надя уставилась на него в негодовании. Как этот деревенщина смеет так с ней разговаривать?

– Тебя манерам не учили? – резко ответила она вопросом на вопрос. – Здороваться не умеешь?

– Городская, что ли? – он усмехнулся, снова разглядывая ее маленькую сумочку через плечо и босоножки с пайетками.

– Ну, городская, и что? – ей вдруг стало неловко от этого взгляда.

– Хочешь на Крыле прокатиться, городская? – парень кивнул в сторону коня и протянул Наде руку, будто был уверен в ее согласии.

– Может, представишься сначала? – Надя поймала себя на мысли, что весь их диалог состоит из одних вопросов.

– Никита. Башаров. А тебя как звать?

– Башаров? Как актер? – девушка хмыкнула. – А я Надя. Перова, – она сощурила глаза, – и я не собираюсь кататься на лошади с незнакомым человеком.

– Как с незнакомым? – Никита изобразил искреннее удивление. – Мы же только что познакомились!

Надя испытующе взглянула на него. Было в этом парне что-то забавное и внушающее доверие. На секунду ей даже показалось, что они давно знакомы, еще с детства, будто ходили в один детский сад, а потом много лет не виделись. Никита все еще держал руку протянутой и лукаво улыбался.

– Хорошо, я спрошу по-другому, – сказала наконец Надя. – Куда мы поедем?

– Я покажу тебе одно место. Уверен, ты там еще не бывала! – он загадочно поднял вверх палец.

– Ха, сомневаюсь! – Наде становилось все веселее. – Я в этой деревне раз сто была уже.

– Спорим? – он хитро сощурился и с вызовом посмотрел ей в глаза.

– Спорим! – Надя усмехнулась и протянула руку в ответ.

Глава 8. Долгожданный звонок

Беспрестанно одергивая короткое платье, Надя сделала несколько попыток взобраться на коня. Наконец, спустя десять мучительных минут, ей все же это удалось. Сконфуженная и покрасневшая, она обхватила Никиту обеими руками. Лошадь нетерпеливо переступала с ноги на ногу, и у Нади, не привыкшей к такому неустойчивому положению, да еще и на такой высоте, закружилась голова.

– Держись крепче и не смотри вниз! – предупредил Никита, почувствовав, как девушка покачнулась.

Цокот копыт раздавался в ушах Нади отбойным молотком. Она зажмурилась и прижалась лбом к теплой спине парня. Никита не торопил коня, и тот, мерно покачиваясь, как верблюд в пустыне, побрел по улице.

Постепенно Надя привыкла к монотонным движениям лошади и, открыв глаза, поняла, что даже не заметила, как они оказались на краю деревни.

– Ты не из здешних, правда? – осмелев, громко спросила девушка, когда последние дома остались позади.

– Нет, я приехал к родственникам на лето, – крикнул Никита, слегка повернув голову назад.

– А откуда ты?

– Из Уфы. Бывала там?

– Нет.

Лишь спустя некоторое время Надя поняла, как неприлично должна выглядеть со стороны: молодая девушка сидит на коне, растопырив ноги в коротком сарафане и обняв обнаженный торс едва знакомого парня. Отца бы точно хватил удар от такого зрелища! Тем не менее, новые ощущения начинали ей нравиться. Солнце грело бока животного, и сидеть на теплом шелковистом крупе оказалось довольно приятно. Ветер обдавал свежестью лицо и трепал распущенные волосы.

Никита ловко правил. Казалось, конь был его продолжением и, словно тело кентавра, слышал мысли парня и легко повиновался. Дух свободы мало-помалу передался Наде, как заразная болезнь.

По обе стороны от грунтовой дороги раскинулись поля, поросшие молодыми побегами пшеницы. У края обочины, вытянув головки к солнцу, красовались васильки и ромашки. Назойливые мухи преследовали наездников: они садились на голые икры и плечи и, несмотря на движение лошади, ухитрялись лезть в лицо, щекотать нос и уши.

– Долго еще? – крикнула Надя через некоторое время.

– Уже подъезжаем! Видишь вон те деревья? – парень указал рукой в направлении рощи. – Вот как раз за ними.

Надя взглянула на рощу и вдруг словно очнулась. Зачем они туда едут? Что там, за этими деревьями? Она стала испуганно оглядываться. Ни одного дома нет в зоне видимости, дорога пустынна, вокруг ни души. А что, если он нарочно заманил ее? И вообще, что это на нее нашло? Она никогда не вела себя так бездумно. Вот так просто поехать неведомо куда с незнакомым парнем! Не предупредив никого. Постой, ведь у нее в сумочке телефон!

Все еще держась за Никиту одной рукой, другой она потянулась в сумку. Нашарив мобильник, она быстро вынула его и нажала кнопку последних вызовов, но лишь тут заметила, что нет охвата сети.

«Тихо, без паники» – сказала она себе мысленно.

– Ты что там делаешь? А ну, держись обеими руками! Мне тебя еще живую обратно везти! – крикнул через плечо Никита.

Надя поджала губы и в сердцах бросила телефон обратно в сумочку.

Через минуту они оказались на краю поля, однако от рощи его отделяла довольно широкая невспаханная полоса, поросшая густой, некошеной травой. Дорога резко поворачивала вправо, огибая кромку леса на некотором расстоянии, словно опасаясь подойти ближе. Тем не менее, Никита смело съехал с нее и направил коня в самую гущу деревьев. Тоненькие березки робко прятались одна за другой, высокая сочная трава мягко стелилась под тяжелыми копытами Крыла, а ветер совсем затих. Проехав метров сто, ребята оказались на краю крутого спуска, резко уходящего глубоко вниз. Огромный овраг, противоположный склон которого едва виднелся вдали, а дно скрывалось в густом тумане, лежал бескрайней и бездонной пропастью. Надя ахнула и широко раскрыла глаза от удивления. Она и не подозревала, что в окрестностях деревни есть такие красивые места.

– Ну, что? Не была ты здесь? – спросил Никита тихо, остановив коня.

И только тут Надя заметила, какая невообразимая тишина стоит вокруг. Ни шелеста листьев на ветру, ни пения птиц. В ушах звенело, словно в зимнем лесу в безветренную ночь. И лишь дыхание лошади доносилось до слуха глухим, не оставляющим эха, звуком, точно в маленькой комнате без окон.

– Нет, – так же тихо ответила Надя. – А где мы?

– Ну вот, а говоришь, что была в деревне сто раз! – усмехнулся Никита. – Название Немой овраг тебе о чем-нибудь говорит?

У Нади холодок пробежал по спине. Обезумевшими от страха глазами она оглядела овраг.

– Ты с ума сошел?! Сюда же нельзя ни одной живой душе приближаться! – Перова не заметила, как с силой прижалась к спине Никиты. – А ну, вези меня обратно сейчас же!

– Ты что, правда веришь в эти байки? – парень, как смог, обернулся к ней.

– Ты не слышал о Кольке Хромом? – яростно прошептала Надя, боясь издать лишний звук.

– Ну и трусиха! – засмеялся Никита и, разжав ее руки, спрыгнул на землю.

Надя чуть не потеряла равновесие и с силой вцепилась в тело Крыла, который тут же почувствовал нервное прикосновение и сердито зафыркал.

– Ты что делаешь, идиот? – зашипела Надя, округлив глаза.

В глазах Никиты мелькнуло безумие. Он стал спиной к оврагу и сделал шаг назад. В этой невыносимой тишине Надя услышала, как колотится ее сердце. Казалось, оно прыгало от живота до горла и от плеча к плечу.

– Ты бы видела свое лицо, – Никита расхохотался во весь голос, указывая на нее пальцем. Его смех, как и дыхание Крыла, не разлетелся по роще, а словно завис в воздухе. – Ладно, поехали, пока ты тут от страха не окочурилась, – сказал он, перестав смеяться, и вернулся к лошади.

Всю дорогу до дома Надя дрожала. Что такого было в этом жутком месте, о котором она столько слышала еще с детства, но ни разу не удосужилась спросить, где именно оно находится? Одно лишь она знала наверняка: ни один местный житель в здравом уме не отважился бы подойти близко к оврагу. Так вот почему край поля не засеян – даже трактористы не рискуют подъезжать туда на своих крепких железных конях. Немой овраг… Чертова дыра, как еще называют овраг в деревне. Он и вправду чертов! Это Надя почувствовала кожей.

Несколько раз Никита попытался завести разговор на отвлеченные темы, но девушка упорно молчала, поджав губы. Когда ребята подъехали к воротам дома Перовых, Никита первым спрыгнул на землю и подал Наде руку, однако она, гневно сверкая глазами, проигнорировала его. Неуклюже свесив ноги с коня и скатившись по округлому корпусу, она плюхнулась на дорогу. Затем грубо оттолкнула протянутую руку парня и, не прощаясь, убежала в дом.

– Надя, где ты была? – строгим голосом спросил отец, когда, сняв помявшийся сарафан и переодевшись в шорты и майку, она вошла в зал. Иван Анатольевич сидел в кресле под окном, закинув ногу на ногу, и пальцем проверял наличие пыли на рамках с фотографиями, что стояли на журнальном столике. Затем он поправил очки донельзя педантичным жестом и внимательно пригляделся к кончику пальца. Результат, по всей видимости, удовлетворил его – он довольно хмыкнул и, наконец, посмотрел на дочь.

Надя ответила ему пристальным взглядом таких же карих глаз, с той лишь разницей, что у нее они горели эмоциями после пережитого страха, а у него если что-то и блестело в них, то это было не что иное, как лед.

– В Немом овраге, – ответила девушка, зная, что он все равно не поверит, и не ошиблась.

– Тебя бабушка обыскалась. Работы полно, а ты, как всегда, отлыниваешь, – надменно произнес он. – Иди матери помоги на кухне. Будем обедать.

Надя просверлила отца желчным взглядом и молча вышла из зала. Вернувшись в свою комнату, она взяла телефон и автоматически взглянула на экран. Пропущенный вызов от Роберта! Надя подскочила. Не может быть! Сколько дней прошло? Десять? Больше? Палец машинально нащупал кнопку вызова, но в последний момент замер в нерешительности.

Она глубоко и с шумом вздохнула, забралась с ногами на кровать и уселась на подушки. Нет, она не будет звонить сейчас. Лучше подождет. Глядишь, сам перезвонит.

Прошла минута. Надя все так же гипнотизировала экран телефона, словно пытаясь через него передать свои мысли на расстоянии. Роберт непременно должен почувствовать это, уловить взволнованный ритм ее сердца.

Прошло пять минут. Может, все же набрать самой? От напряжения запульсировало в висках. Ну как она могла пропустить его звонок? Столько ждать и в самый нужный момент упустить его!

– Надюш, идем обедать, – раздался из-за кухонной двери голос матери.

Обедать? Да разве сможет она съесть что-нибудь теперь? Меньше всего сейчас хотелось идти на кухню и притворяться спокойной. Все ее внимание сконцентрировалось на телефоне, но он предательски молчал, а пальцы так и чесались нажать кнопку вызова.

– Ладно, пойду пообедаю. Может, успокоюсь немного, – сказала она себе, встряхнув волосами.

С трудом заставив себя разжать пальцы, Надя положила телефон на кровать и вышла из комнаты. Но через мгновение вернулась и проверила экран. Как и следовало ожидать, никаких новых звонков за прошедшие несколько секунд не было, и Надя в нерешительности снова повертела мобильник в руках. Затем, подумав, включила громкость звонка на полную мощь и вышла, оставив дверь открытой. Однако секунду спустя вернулась снова и взяла телефон с собой. Она знала, что строгие правила главы семьи запрещают пользоваться гаджетами за столом, и отец, конечно, будет ругать, если ей позвонят во время еды, но да ладно. Не впервой. Сегодня этот риск оправдан.

Вся семья собралась на кухне. Иван Анатольевич, как всегда, сидел во главе стола и с видом начальника наблюдал за остальными. Он никогда не занимал руководящей должности на службе, хоть и считал себя человеком амбициозным и достойным управлять коллективом. Поэтому дома он не упускал возможности воплощать в жизнь все свои нереализованные мечты. Справа от него, словно главный советник, сидел Паша, хотя парню больше подошла бы роль придворного шута. Согнувшись, как вопросительный знак, и поставив локти на стол, он скучающим взглядом следил за приготовлениями женщин. Лариса Андреевна, в домашнем цветастом халате и шлепках, с заколотыми парикмахерскими прищепками короткими рыжими волосами, разливала горячий борщ по тарелкам. На спокойном лице ее, как всегда, была смиренная улыбка, без которой редко кто ее когда-либо видел. Антонина Михайловна уверенными движениями разрезала свежеиспеченный ароматный хлеб. Кусочки его хрустящей корочки разлетались в разные стороны, под напором большого кухонного ножа. Пахло лавровым листом и свежей зеленью, которую Лариса Андреевна щедро нарезала в тарелки с супом. За большим окном в белой раме росла вишня, и лучи полуденного солнца проходили сквозь ее ветви и наполняли комнату причудливыми тенями шевелящихся на легком ветру листьев.

Оглянувшись на отца и удостоверившись, что тот занят выравниванием столовых приборов, Надя украдкой положила телефон на столешницу кухонного гарнитура. Затем она подошла к матери и машинально схватила по тарелке в каждую руку, но вдруг вскрикнула и со стуком поставила их обратно на стол, расплескав часть супа. Горячая керамика больно обожгла кожу.

– Наденька, ты в порядке? – бабушка быстро отложила нож и подошла к внучке.

– Да она голову потеряла после свидания, – насмешливо произнес Паша.

Надя бросила на брата уничтожающий взгляд, и тот моментально замолк.

Когда все сели за стол и принялись есть, в кухне, наконец, воцарилась гармония вызывающих аппетит звуков: звон ложек в тарелках, прихлебывание и причмокивание, разламывание хрустящего хлеба. Надя, на минуту оторвавшись от трапезы, постаралась придать своему голосу как можно более спокойный тон и спросила:

– Бабушка, помнишь, ты как-то рассказывала о Немом овраге?

– Ну, – просто ответила Антонина Михайловна.

– Расскажи еще, а? Где он находится?

– Что еще за разговоры за столом? – строго произнес Иван Анатольевич с набитым ртом, тщательно разжевывая большой кусок мяса.

– Зачем тебе это? – бабушка с подозрением посмотрела на внучку и отложила ложку.

– Да она хочет желание загадать, чтобы ковбой в нее влюбился, – Паша подмигнул сестре и снова засмеялся.

– Какой же ты дурак, Пашка, – прошипела Надя, готовая испепелить его взглядом. Потом с недоумением посмотрела на бабушку: – О чем это он? Там что, можно желания загадывать?

– Павел, не мели чепуху! – строго сказала Антонина Михайловна.

– Дети, ешьте суп, остынет же, – Лариса Андреевна придвинула корзинку с хлебом к сыну.

– Дети? – с сарказмом произнес тот. – Мне вообще-то семнадцать лет уже!

– А раз такой взрослый, так и веди себя по-взрослому! – сказал Иван Анатольевич. – Нечего сестре голову морочить всякой ерундой. И прекратить разговоры!

– Да и пожалуйста! – Паша схватил толстый ломоть хлеба, с силой откусил большой кусок и принялся хлебать борщ.

– Бабушка, так это правда? – не унималась Надя, пропустив приказ отца мимо ушей и пристально посмотрев в глаза Антонине Михайловне. – Про желания? Почему же тогда никто не ходит туда?

Бабушка открыла рот, чтобы ответить, но не успела – ее опередил резко и пронзительно запищавший мобильник.

Надя, словно ужаленная, вскочила и, бросив ложку в тарелку и забрызгав скатерть супом, выбежала из кухни, схватив на ходу телефон.

– Это что еще такое? – крикнул ей вслед Иван Анатольевич. – Надежда Ивановна, сейчас же вернись к столу!

Но Надя уже бежала в сени, зажав в руке мобильник с заветным именем на экране.

Глава 9. Колька Хромой

– Алло, – ответила Надя так тихо, что сама себя едва расслышала.

– Привет, Надь, – любимый и такой долгожданный голос Роберта медом влился в ухо, и девушка поняла, что и вполовину не осознавала, как сильно по нему соскучилась.

– Привет, – Надя толкнула входную дверь в темных сенях и вышла на освещенный двор.

– Как дела? – просто спросил парень, словно они разговаривали только вчера.

– Нормально, мы в деревню переехали, – с наигранным спокойствием ответила Надя. Она вошла в сад и теперь шла по дорожке, петляющей между грядок с душистым укропом и цветущей клубникой.

– Да, – Роберт замялся, – я знаю. Мне Алина сказала.

– Так это она попросила тебя позвонить? – Надя остановилась.

– Да нет, я сам. Видишь ли, – он прочистил горло, – я просто думал сделать небольшой перерыв. Я не хотел, чтобы все так закончилось, – он немного помолчал, а потом заговорил быстрее, будто оправдываясь: – Я же не знал, что вы уедете.

– Ну, хотел не хотел, а все именно так и закончилось. Мы не вернемся в Казань, – сказала Надя и едва удержалась, чтобы не расплакаться. Ком подступил к горлу, и девушка прикрыла рот рукой, чтобы не выдать взволнованного дыхания.

– Мне жаль, правда, – тихо произнес Роберт. – Я соскучился.

– Правда? – Надя улыбнулась и все же заплакала. – Почему тогда столько времени не звонил?

– Ну, не знаю, Надь. Значит, так должно было быть, наверно, – он вздохнул. – Расскажи-ка мне лучше о себе. Как тебе там?

– Да как тут может быть? – воскликнула Надя. – Отстой! На каникулы еще ладно, но жить! – она помолчала немного и грустно добавила: – Роберт, мы что, больше никогда не увидимся?

– Не знаю. Может, вы еще вернетесь, – неуверенно произнес парень. – Эх, Надька, если бы не твои придирки, не потеряли бы столько времени в спорах. Смогли бы увидеться перед отъездом, хоть попрощаться нормально.

– Ну да, конечно, я во всем виновата! – Надя всплеснула свободной рукой. – Это же я все время с друзьями тусовалась. Это же мне надо было постоянно дополнительно учиться, чтобы на юрфак поступить. Это же у меня не было времени встречаться с тобой…

– Надь, ты опять?

– Да, опять! Заладила одно и то же, достала бедного мальчика своими истериками, – Надя сорвалась на крик, но тут же испуганно покосилась на дом – не услышали бы родители. Она подошла к забору, выходящему на дорогу, и с силой ткнула одну из досок кулаком. – Ладно, Роберт. Я все поняла…

– Надь, ну не злись, ладно? Ну, прости! – в голосе парня послышалось сожаление.

Надя прижалась лбом к шероховатой деревянной рейке, соединяющей доски забора, и снова заплакала.

– И ты меня прости! Мне так плохо здесь! Я сама не знаю, что говорю, – произнесла она, тихо всхлипывая и не замечая, что своей густой челкой преградила дорогу цепочке муравьев, бодро перебирающим лапками по рейке. Строй распался, и насекомые суетливо разбежались в поисках обходного пути.

– Не плачь, не надо. Надь, мне надо идти, – девушка отчетливо услышала, как какой-то парень позвал Роберта, и поняла, что он снова встретился с друзьями. – Я тебе позвоню, ладно? Целую!

– Да, звони, конечно, – ответила она, растирая слезы по щекам. – И я тебя. Пока.

В трубке послышались гудки, и Надя, как никогда прежде, осознала глубину безысходности и отчаянности своего положения. Она конвульсивно всхлипнула и вытерла нос рукой. Неужели все вот так и закончится? Больше никогда в ее жизни не будет радости. Больше никого она не полюбит так, как Его. Да ей и не хочется никого любить, пока Он живет на этом свете. В их любимой Казани, куда она больше никогда не вернется. Так и останется пропадать в этой дыре! Она зажмурилась и с невыразимой болью в груди вспомнила, наверное, самое счастливое из всех их свиданий…

– Надя! Я здесь! – голос Роберта доносился откуда-то сверху.

Надя запрокинула голову и увидела друга, машущего ей с крыши пятиэтажки.

– Иди сюда!

– Ты с ума сошел? – крикнула Надя и расхохоталась на весь двор. – Как ты туда забрался?

– Поднимайся на пятый этаж, я тебя там подожду! – услышала она в ответ, и Роберт скрылся из виду.

Надя сломя голову вбежала в темный подъезд и помчалась вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Она и не заметила, как четыре этажа остались позади, и вот девушка уже стоит на лестничной площадке пятого. Сверху, над самой головой, раздался скрип – посмотрев на потолок, она увидела открытую дверцу люка. В проеме показалась голова Роберта. Он широко улыбнулся и протянул руку. Надя, недолго думая, вцепилась в нее и полезла вверх по железной лестнице, привинченной к стене. Забравшись на плоскую крышу, она перевела дыхание. От быстрого бега стало жарко, на лбу выступили капельки пота. Девушка сняла красный берет и засунула его в карман черной куртки из искусственной кожи. Роберт смотрел на нее и смеялся. А Надя смотрела на него большими круглыми глазами и чувствовала всем сердцем некую важность происходящего.

– Идем, – крикнул парень и потянул ее за собой.

Надя послушно побежала за ним по черному смоляному покрытию, приглушающему звук шагов. У самого края крыши они остановились, и девушка с опаской взглянула вниз.

Стоял солнечный мартовский день. Весна уже вовсю гуляла по улицам, дыша на сугробы потеплевшим дыханием. Снега с каждым днём становилось все меньше и меньше, а то, что еще осталось, лежало грязными кучами в углах двора, под скамейками и вокруг детской площадки. Воздух был наполнен запахом влажной земли и звуками капели. В огромных черных лужах резвились довольные воробьи, а дворовые кошки, наоборот, ходили осторожно, на цыпочках, боясь замочить лапки. Покрытые толстым слоем грязи машины выстроились у подъездов, и на их стеклах красовались сердечки, выведенные пальцами романтически настроенных особ.

От нахлынувших чувств Надя не удержалась и звонко, во весь голос, закричала. Крик пронесся по всем углам двора, пугая птиц и привлекая внимание пешеходов. Она обернулась к Роберту. Глаза ее сияли.

– И часто ты здесь бываешь? – спросила она его, расплывшись в восторженной улыбке.

– Нет, в первый раз. Хотел тебя удивить, – он приблизился к ней вплотную. – Закрой глаза.

Надя опустила ресницы. Мгновение она ждала, что будет дальше и вдруг ощутила теплое, мягкое прикосновение к своим губам. Она открыла глаза и увидела лицо Роберта, такое спокойное и родное, совсем близко, как никогда раньше. Увидела его черные брови, черные ресницы. Он вдруг тоже открыл глаза, словно почувствовав ее взгляд, и Надя поняла, как безвозвратно погружается в глубину двух черных бездонных колодцев…

Поглощенная воспоминаниями, Надя все еще стояла, прислонившись лбом к деревянной перекладине забора и не замечая ни проехавшего по улице трактора, ни промчавшейся ребятни. Внезапно отчетливый звук прерывистого дыхания рядом с ее лицом заставил девушку очнуться от оцепенения. Надя медленно, словно только проснувшись, подняла голову и открыла глаза.

В следующее мгновение лицо ее исказила гримаса ужаса. Она вскрикнула и отпрыгнула в куст крапивы. Однако даже не почувствовала жжения на коже – все ее внимание было приковано к бледно-зеленому глазу, уставившемуся на нее в щель между досками забора.

– Вы что, обалдели? – крикнула Надя надломившимся голосом. – Я сейчас папу позову!

Незнакомец тяжело вздохнул и просунул в щель палец.

Наде стало не по себе. Судя по силуэту, который угадывался в расщелинах ограды, человек был взрослым. Скрипнула доска, и над забором медленно показалась голова – незнакомец поднялся на скамью.

На секунду девушке показалось, что она смотрит фильм про зомби – жидкие с проседью волосенки, бессмысленный, мутный взгляд, печальная полуулыбка… Надя словно приросла к земле, не в силах оторвать глаз от странного гостя, хотя здравый смысл настойчиво твердил: беги! Чего доброго, еще вздумает лезть через забор. Однако человек такого намерения не проявлял.

Надя замахнулась зажатым в кулаке телефоном.

– Вы меня слышите? Уходите!

– Ы-ы-ы, – с силой выдавил из себя незнакомец. Он всхлипнул и почесал затылок, взъерошив и без того лохматые волосы. Потом медленно слез со скамьи и, хромая, отошел к дороге.

Надя бросилась к забору и припала глазом к щели. Человек, облаченный в короткие штаны, серое до колен пальто и рваные кроссовки тихонько брел по улице, подволакивая одну ногу.

«Колька Хромой!» – мелькнуло в голове у Нади. Она с силой выдохнула, сбрасывая оцепенение, и только тут заметила жжение на ногах, уже покрывшихся волдырями.

– Черт бы побрал эту проклятую деревню! – крикнула она в сердцах и стала энергично растирать ноги ладонями.