Азиэль

Вот и ринулась толпа охранников кто к горящему амбару, кто к колодцу за водой, а остальные к дому, в первую очередь защищать хозяев своих. На складах никого и не осталось, как я и планировал. Наёмники – это обычно хорошо тренированные солдаты, но эти явно зажрались и потеряли форму, питаясь ежедневно жирной свининкой и салом. Они и полпути к амбарам не преодолели, как я уже добежал до той части леса, что напротив кладовых.

Немного отдышавшись, я побежал снова, до ближайшего склада с вяленым мясом было не более пятидесяти метров. В это время я молился, чтобы на ферме не было больше собак. Бегать я умею, но четвероногие явно делают это лучше, да и приведут озлобленную погоню.

Кладовые сбоку, немного позади дома, так что охрана меня не видела. Здесь уже на дверях был тяжёлый засов, на котором ещё висела тяжёлая цепь с замком. Но, к счастью, здесь имелись окна, хоть и под самой крышей. Никто и не думал, что ферму будут грабить так нагло, так что у складов стояли ящики, в которых перевозят мясо в город для продажи. Забрался на один, на другой, подпрыгнул и подтянулся прямо в окно. Темнотища страшная, но что поделать.

Я аккуратно спрыгнул вниз, но лететь, как оказалось недалеко, и я приземлился прямо на приготовленный к погрузке товар. Тут было столько мешков с мясом, что вся Лесная могла бы прожить на этих харчах не один месяц! Как жаль, что я такой худющий, много не утащу. Три мешка положил на другие, дабы смог дотянуться до окна, через которое я сюда попал. Ещё два, один поменьше, другой побольше, выкинул через то самое окно на улицу.

Вылез я назад без всяких проблем. Оглянулся – наёмники метались вокруг амбаров, пытаясь потушить огонь, который уже переметнулся и на соседние здания. Марфа, судя по всему, не добежала до пожара, упала посреди поля и орала на всю ферму, кому чего сделает, если хоть что-нибудь сгорит. Пару секунд я посмотрел на безуспешные попытки пары её сыновей поднять её, но время не ждёт, и я спрыгнул, ухватил добычу и побежал в спасительный лес.

Я бежал ещё долго, почти до самого Волосатого холма. Погони слышно не было, собак я тоже не видел, которые могли бы выследить меня по следу. Хорошо, что мясо укладывают в хорошие, прочные мешки с подвязками. Оба мешка я повесил на плечи, так что бежать было не так уж и трудно. Хотя их вес и давал о себе знать, но страх придавал мне сил. Я остановился, когда до места назначения было уже совсем недалеко. Минут десять ходьбы от силы. Вполне разумно было немного отдохнуть, не хотелось представать в первый раз в виде загнанного в ловушку зверя.

У холма никого не было, на дворе стояла уже глубокая ночь, небо ярко освещала луна и тысячи других звёзд. Я взобрался на холм, оценив прочность своих кожаных поножей – колючки и вправду мне не приносили никакого беспокойства. На вершине холма кусты росли уже не так обильно, была даже небольшая полянка.

Пока никого не было, можно было и осмотреть добычу. С замиранием сердца начал развязывать первый мешок, тот, что побольше. В нём оказалась вяленая говядина! Все кусочки, как на подбор, один красивее другого. Взяв один кусок, я с жадностью начал грызть его. Вкус был просто изумительный! Что сказать, какая бы тётка она злая не была, но мясо готовить Марфа умела. Насладившись говядиной, я посмотрел, что во втором мешочке. Там была вяленая свинина, на вид ничем не хуже говядины.

Так я и лежал, смотрел на звёзды, слушал пение сверчков и ел, наверное, впервые в жизни, настоящую вкусную еду. Деньги, добытые как честным трудом, так и не очень, отец все отбирал. Так что питался я обычно тем, что найду, в основном ягоды и фрукты, коренья разные. Готовить отец не умел, но меня заставлял. Ему я варил разного рода каши и супы, но мне редко доставалось что-то после него. Больше всего я ел супы из трав и кореньев, да чёрствый хлеб. Кашами баловался тогда, когда мог украсть зерно, а это удавалось не так уж и часто.

Лучшее, что я ел до сегодняшнего дня, это во время, когда я был с Санделом. Кроме упражнений с ножами и уроков выживания в лесу, мы с ним охотились и даже ловили рыбу. Ему очень нравилось, как я готовил добычу, тут мне пригодились мои знания кореньев и трав. Этим я обязан нашему старику-травнику Элдоту.

Когда он стал уже слишком стар для того, чтобы целыми днями ходить по лесу за нужными травами, он предложил мне заняться этим делом. Старый жлоб заставлял сутками носиться по лесу в поисках нужных трав, а когда я возвращался, одаривал меня своим ценнейшим знанием, как он говорил. Иногда удавалось выпросить медяк-другой на еду, мотивируя это тем, что если я с голоду помру, то никто не будет ему травы носить. Недолго думая, он и научил меня варить всякие травяные супчики, сказал ещё вдобавок: "Ты и с голоду не помрёшь, и деньги тебе теперь не надо давать! Это ещё ты мне приплачивать должен, за такую-то ценную информацию!". Ага, как же. С голодом хоть и стало легче бороться, но что-то я не видел, чтобы остальной народ на травах сидел.

Я поймал себя на мысли, что вот ещё и банда меня не приняла, а я уже настоящий разбойник. В первый же день украл мясо из свинофермы, устроил пожар, и… убил двух собак, наёмника, и даже своего отца. И ничуть об этом не жалею! Слишком долго надо мной все издевались, слишком долго я терпел все эти муки. Пусть горят все в аду, в который меня сами же постоянно и отправляли! Я ничуть не жалею о содеянном!

Но вскоре гнев перешёл в страх. Меня начало трясти от ужаса. Что я все-таки наделал? Картина, где лежит окровавленное тело отца, а я стою на коленях перед телом, с моего лица, шеи и рук медленно стекает его кровь… А собаки, как жалобно они смотрели на меня перед смертью! Меня охватил первобытный ужас, я уже не слышал ни сверчков, ни шелеста деревьев, в голове звучал только одна фраза: "Поймают и казнят". Поймают и казнят.

Не знаю, сколько бы времени я ещё провёл в таком состоянии, но тут я услышал чей-то голос.

– Малый, ты чё, глухой что ли? – скрипучим голосом спросил меня кто-то.

Я оглянулся и увидел двух небольших мужиков, одетых в кожаные туники поверх всяких лохмотьев. У одного из них была такая отвратительная рожа, вся покрытая шрамами, а второй мог похвастаться, наверное, самой грязной бородой в Долонии. Да уж, не таких красавцев ожидал я увидеть в рядах разбойников.

– Ты смотри, кожа да кости одни. И зачем нам такой дохляк? Только на суп и пойдёт, – зловеще ухмыльнулся бородач.

– Чего вы так долго-то? – делая раздражённый вид спросил я. – Ещё бы немного, и меня бы тут комары съели, они каннибалы похлеще вас будут.

– Да ты остряк, я смотрю! С чего ты взял, что мы тебя тут не прирежем, да барахлишко-то не заберём, а? – морда в шрамах потянулся за ножом и сделал пару шагом ко мне.

– С того, что Борода прислал меня, – судя по их лицам, это значило для них ровным счётом ничего, – и с того, что нет у меня ничего, а то, что есть, и так вам принёс.

– И чем же ты нас подкупить-то собрался, а малец? – жадно спросил бородатый.

Я сунул руку в мешок с вяленой говядиной, нащупал два куска побольше и бросил им в руки. Готов поспорить, они давненько такого не ели.

– Мясо? Ты серьёзно? Малый, мы в лесу живём, по-твоему, мы охотиться не умеем и жрём одни корешки?

– Да куда вам, потравитесь ещё. Ты попробуй сперва, ещё спасибо скажешь, да дорогой короткой в лагерь поведёшь. Я-то знаю, где разжиться ещё таким, – хитро ухмыльнулся я.

Мужиков просить дважды не понадобилось, они жадно впились зубами каждый в свой кусок и смачно зачавкали. Спустя несколько секунд они переглянулись и заржали в голос.

– Ай да малец, ай да не промах! В жизни такой вкуснотищи не пробовал! – с набитым ртом восхищался бородатый, морда усердно кивал.

– У меня этого добра целый мешок, и я знаю, где взять ещё, – с надеждой сказал я, хоть и старался делать уверенный вид.

– Да все знают, где взять ещё, у старой карги Марфы, да только охраны у неё там, что блох у дворняги! В жизни не поверю, что ты на её свиноферме это достал! Стащил, небось, в Лесной из погреба у кого, – уверенно сказал морда.

– Да нет, красавец ты мой, именно оттуда я и увёл-то мешочек. Собак двух прирезал, да охранника завалил. Ну что, нужны вам такие люди в банду? – я даже попытался придать немного грозный вид.

– Ты-ы? Охранника? Да не смеши мои портки! – бородатый чуть не подавился бедняга, а морда аж до слёз рассмеялся.

– Да-да-да, я очень рад, что вам весело, но я жутко устал сегодня. Может, пойдём уже, а? – как не старался я, но голос мой всё же стал довольно жалким.

Я и правда устал. Моя жизнь и так проходила в напряжённом состоянии, но таких дней, как этот, конечно же, не было. Только сейчас я понял, насколько сильно я вымотался. Ещё утром я был простой сельский парень, озорной, радующийся простой беззаботной жизни. Если мою жизнь можно так назвать было, в чём я очень сомневаюсь. Но сегодняшний день ни в какие ворота не вписывается. В любом случае теперь я стою на вершине холма с двумя разбойниками и вот-вот стану одним из них.

– Ладно, в лагере Глазастый решит, что с тобой делать, – манул рукой грязнобородый. – В любом случае ты сам к нам припёрся, никто тебя не заставлял. Путь отсюда займёт несколько часов, выйдем на рассвете. Ложись спать, я покараулю, а Красава меня потом сменит.

– Красава? – удивлённо спросил я. Уж на кого-кого, а на красавчика морда никак не был похож.

– Он самый, – сказал борода. – А что, не нравится? Ты погляди, какая рожица у него! А если серьёзно, думаешь, от хорошей жизни он разбойником стал? Жена его узнала, что на ферму он баб щупать ходил, да порезала ему всю рожу. Ну тот и того её… этого. А теперь в бегах.

– Мы тут все друг друга по кликухам зовём, – тут уже Красавчик вступил в разговор, – только наоборот, так веселее. На урода я бы обижался, и прирезал бы во сне кого-то невзначай. Что до тебя, так кто ты и как тебя звали до того, как ты пришёл к нам, всем насрать. Банда как назовёт тебя, тем и будешь. Меня ты уже знаешь, а это у нас Чистюля.

– Да уж, по нему и видно, что Чистюля. И по запаху всё понятно, – рассмеявшись, выдал я.

Остальные тоже заржали. Так мы и легли спать, на голую землю, а Чистюля остался караулить. Мешок со свининой я положил под голову, а со вторым лёг в обнимку. Последние мои мысли были о завтрашнем дне. Завтра я стану разбойником.

Глава 2

Я проснулся от смачного пинка под зад. Сперва я даже не понял, что случилось, думал, опять меня отец будит валить из дома. Потом за секунду у меня перед глазами промелькнули все вчерашние события: кража фруктов, убийство отца, побег из города, свиноферма тётки Марфы и, наконец, Волосатый холм.

– Ну чего пинаешься, – жалобно простонал я.

– Скажи спасибо, что проснулся с сапогом в заднице, а не ножом под ребром, – по голосу я понял, что это был Красава.

– Пошевеливаемся, солнце уже встало, не хватало, чтобы нас ещё увидел тут кто, – командирским голосом приказал Чистюля. – Перекусим по дороге тем, что у нас есть, мясо нужно поровну поделить между бандой, а то если мешок будет полупустой, все догадаются, кто сожрал всё.

Долго собираться нам не нужно было – встали и пошли. Из того, что было у двух разбойников поесть, оказалось пару корок хлеба, бурдюк с речной водой и три жареных рыбки. По-моему, это была плотва. Судя по всему, они сразу рассчитывали, что будут возвращаться втроём. Поели на ходу, шли быстро, мужики явно знали здесь каждый куст. В пути почти не разговаривали, только иногда звучали направляющие команды наподобие "сюда", "туда", "куда прёшь, идиот" и тому подобное.

Я много раз был в этом лесу. Обычно я вполне мог сориентироваться, как вернуться назад в деревню, где находится наша река Криворожка, кстати, довольно-таки большая. Название получила такое потому как напоминала огромный изогнутый рог. Она проходила через всю Долонию, а её изгиб уходил в земли баронов и лордов. Но вот сейчас, пройдя пару часов с этой парочкой, я вообще не мог понять, где я. Лес стал какой-то слишком густой, слишком тёмный, он пугал своей дикостью, за каждым деревом я боялся увидеть волка или того хуже, медведя.

Один раз мне пришлось сидеть на дереве полтора дня, пока внизу меня ждала стая волков из пяти. Я уже и с жизнью простился, и подумывал, как лучше так спрыгнуть прям себе на голову, чтобы шея сразу сломалась, но тут, откуда ни возьмись, появились охотники. Они вмиг расправились со всей стаей, меня водой напоили и даже дали еды на дорогу. Я был удивлён такому отношению, но оказалось, это были не охотники, а разведчики одного небольшого отряда армии. Их просто послали в лес пополнить запасы еды добычей. Отряд, кстати, посылали прочесать район нашей деревни, чтобы поймать банду разбойников. Я поймал себя на мысли, что теперь такие вот отряды будут и меня искать. В тот день судьба была ко мне благосклонна. Наши местные охотники не то, что ничего бы не дали, ещё бы и ставки делали, смогу ли я добраться до деревни сам или нет.

– Так, мы подходим уже к лагерю, он небольшой, не заблудишься, но ты держись за нами и ступай осторожно, здесь не все такие дружелюбные, как мы, – глядя прямо в глаза сказал мне Чистюля. Господи, ну запах от него....

Мы остановились у ничем непримечательных деревьев, между которыми росли высокие кусты сирени. И тут мои спутники подошли с двух сторон, взяли эти кусты и, как ни в чем не бывало, спокойно подняли их и отставили в сторону! Только потом я понял, приглядевшись внимательней, это было хитро замаскированная доска, исполнявшая роль ворот. Слева и справа от входа были такие же кусты, или, вернее сказать, такие же стены. Вот как разбойники ухитряются так долго скрываться от патрулей армии! Те попросту не могут их найти, несмотря на регулярное прочёсывание леса.

Мы вошли в лагерь с его западной стороны. Был он не такой уж и маленький, как описывал его Чистюля. Здесь было добрых две дюжины палаток и один большой натянутый тент, под которым виднелся длинный стол, коряво сбитый из разных досок и других подручных материалов. Вероятно, именно за ним и обсуждалось, где и когда будут грабить караванщиков из Салодона, а потом где сбывать краденое. То тут, то там стояли большие бочки с водой. Колодец здесь не вырыть никак, скорее всего таким образом они накапливают дождевую воду. И вода питьевая есть, и умываться есть чем. Было и несколько мест для кострищ. Я сразу заметил по меньшей мере шесть штук, а рядом с несколькими из них стоял вертел. Я уже представляю, какие пиршества тут проходят, как переворачивается на вертеле сочный кабанчик, как льётся рекой пиво и вино… Да уж, не зря мне Борода говорил податься в разбойники, а я, дурак, не слушал.

В лагере на глаз я насчитал с десяток человек, остальные наверное, на охоте, или, может быть, даже в рейде. Больше всего мой взгляд привлёк крепкого сложения мужик, с повязкой на глазу. Вероятнее всего, это и был Глазастый, о котором говорили мои новые друзья. У него были короткие черные волосы и такая же короткая борода на подбородке. Он сидел, развалившись на гамаке, подвязанном между двух небольших деревьев, и уставился на меня.

– Что, ещё одного дармоеда привели? Мало нам своих? Да он ещё и дохлый такой, даже не накормишь им всех, – проворчал главарь банды.

Что-то уже второй раз они говорят о каннибализме, это начало меня тревожить. Или это у них все же такие шутки по поводу моей худобы?

– Здравствуйте, господин, – я поклонился так низко как мог, чем вызвал волну негромкого смеха среди остальных разбойников, – позвольте примкнуть к вашей славной банде вольных братьев, кою в народе кличут разбойниками.

Говорить с почтением меня научил каждый житель Лесной, даже если сам он так не умел. Но, почему-то разбойников такой слог только смешил.

– Эвон как он говорить то умеет. Господин. Позвольте. Вольные братья. Ты и понятия не имеешь, куда попал, да? – ехидно сказал Глазастый, по крайней мере, я думаю, что это он. – Ты малой, наверное, мечтаешь о приключениях? Сбежал из-под гнёта своего отца, думаешь, теперь тебе никто указывать не будет, даже закон теперь не для тебя. Думаешь, будешь брать что захочешь и не будет тебе наказания никакого? Посмотри вокруг! Это выгребная яма, а не лагерь бандитов, о котором ты так мечтаешь.

Только теперь до меня дошло. Только теперь я увидел. Часть палаток стояла, но они были пусты. Те люди, которых я принял за матерых разбойников, были всего-навсего несчастные люди, которым некуда идти. У половины из них не было ни оружия, ни тем более хоть какого-то боевого снаряжения. Одеты были в такие старые лохмотья, что даже я постеснялся бы надеть. Но следующее просто заставило меня трястись от ужаса. Возле кострищ, где стояли вертела, были кости явно не кабанчиков, а были они похожи на человеческие. Среди них я обнаружил даже один череп. Ясно, почему им не нравилась моя худоба.

– Назови мне парень, по какой причине нам не разжечь костёр и не зажарить твои глупые мозги, которые привели тебя прямо к нам? – принял угрожающую позу главарь, настолько, насколько это было возможно сделать сидя на гамаке.

Другие тоже было оживились, всем явно было интересно, что они сегодня, или вернее, кого они сегодня будут жрать.

– Давай парень, че стоишь, – шепнул мне Красава.

– Вот, поешьте нормальной еды, а не своих собратьев, – кинув мешок с вяленой говядиной, с укором сказал я. – Более того, я знаю, где достать ещё. И да, ты прав, я представлял себе разбойничью жизнь совершенно по-другому, где люди не едят друг друга, и выглядят настолько… убого.

– Убого? А как же господин, как же вольные братья? Чем ты там хочешь откупиться? – он дёрнул головой в сторону мешка, и один из его людей быстро подбежал и высыпал содержимое прямо на землю.

Заметив настоящее мясо, большая часть людей ринулась как к сундуку с золотом, расталкивая друг друга и пинаясь по возможности.

– Стоять! – проорал главарь, и все замерли, только с мольбой в глазах смотрели на хозяина. Почему-то в данной ситуации, Глазастый напоминал мне именно хозяина этих людей, а не вожака. – Ты смотри-ка, мясцо. Да ещё и вяленое, хранить можно долго. Да много-то как, цельный мешок! – восхищался он не на шутку. – Говоришь, знаешь, где ещё достать? Это ты про второй мешок, что у тебя за спиной?

– Нет, это мои пожитки. Вас, стервятников, – я посмотрел на тех, кто стоял на коленях перед кучей мяса, – касается это больше всех. Это моё. А взять ещё можно там же, где взял я – на свиноферме у тётки Марфы.

– Ты ограбил старую каргу? Ха, как-то не верится! – с усмешкой на лице сказал вожак.

– Да он грит, мол, ещё при этом двух собак прирезал, да охранника завалил, – тут вступил в беседу Чистюля.

По лагерю прокатилась волна смеха, и тут я резким движением метнул нож прямо глазное отверстие того самого черепа, который я приметил у кострища. Расстояние было небольшое, я и не сомневался, что попаду. Тут смех сменился уже ахами и вздохами, однако, Глазастый и, эм-м, глазом не моргнул.

– Что ж, похоже, ты не врёшь. Но как же так, хочешь сказать, что Марфа настолько уже зажралась, что и охрану-то распустила всю? – задумчиво спросил главарь. – Я её давненько знаю, давно грабануть хотели, да не было никогда такого момента, когда бы у неё не тёрлись пару десятков отборных наёмников.

– Тут, в том-то и дело, что раньше у неё может, и были отборные, да теперь они, на сале, сами тоже жирком поросли. От тихой жизни и бдительность у них меньше стала, на собак понадеялись, да те в жизни воров не видели. Но обчищать свиноферму я вам и не предлагаю. Насколько я слышал от Бороды, вы мастера караваны грабить, а у неё как раз всё готово для отправки мяса в город, – я говорил с неожиданным для самого себя азартом, – вот только я думал, что вас здесь побольше и, честно сказать, выглядите вы не такими уж и грозными. Что с вами случилось? Борода мне рассказывал совсем другое, неужели это всё были байки?

– Не байки, чего бы он там тебе не наплёл. Раньше мы и правда шороху наводили на всю округу, но его величеству королю, будь он неладен, надоело это и теперь нас тут выслеживает целый отряд вооружённых до зубов дружинников из города. У них и приказ такой – без моей головы не возвращаться. Вот мы и сидим тут второй уже месяц, головы высунуть не можем, – совсем уж угрюмо произнёс Глазастый. – Мы сперва думали, что они послали обычное ополчение, напали на них первые. А не тут-то было, там оказались дружинники, а у них и кольчуги есть, и мечи со щитами, и копья. Лучники тоже имеются. Вот нас и порешили всех, считай…

– Вы что, даже на разведку не ходили сперва? – поразился я.

– Ходить-то, мы ходили, да только продали нас, паскуды! – глаз может у него был и один, но взгляд его источал такую злость, что мне стало совсем не по себе. – Трое в разведку ходили, да поймали их, в обмен на их жалкие жизни предложили им заманить нас в ловушку, ну те и согласились. Их было около сотни против наших едва ли шести десятков, учитывая, что большая часть из нас была из таких вот дармоедов, – он со злостью подскочил и пнул одного из тех бедняг, что стояли на коленях перед едой.

– Батюшки, вас там всех, считай, положили. Сколько вас в лагере? Восемь бойцов я насчитал, ещё ты, да эти четверо, получается тринадцать, – с ужасом посчитал я выживших.

– Чёртова дюжина, да. Только вот в лагере не все выжившие. Или ты думаешь, мы тут сиднем сидеть будем, смерти дожидаясь? Шестеро человек караулят подступы к лагерю, нельзя, чтобы нас застали врасплох. Ещё пятеро пошли добывать еду, сегодня должны вернуться.

– Дружинники решили взять нас измором, они каждый день прочёсывают реку вдоль и поперёк, не давая нам ловить рыбу, – в разговор снова вступил Чистюля. – Лес тоже патрулируется, мы не можем нормально охотиться, тем более, не говоря уже о том, что у нас и нет-то настоящих следопытов, которые смогут заметать за собой следы и не привести к лагерю.

– Да уж, натерпелись вы лиха. Получается, ограбить караван с мясом сейчас у вас лучший вариант, – подытожил я.

– Не у вас, а у нас, – единственный глаз вожака уставился на меня, – ты принят, малец. Мальцом и будешь зваться. Меня Глазастым кличут, причина, как говорится, налицо. Вечером, если наши вернутся, обсудим твоё предложение. А теперь иди, пригляди себе палатку, вон та не плохая, – он указал на одну из дальних палаток, не такую уж и большую, но и не такую дырявую, как остальные. – Эй, Патлатый, собери мясо, оставь по не большому куску этим мешкам с костями, – Глазастый обратился, как неудивительно, к одному из лысых разбойников.

Парень был крепкого телосложения, наверное, бывший солдат, может быть, дезертир. Он взял в охапку все мясо, оставив несколько самых пыльных лежать на земле. Четверо несчастных, даже не знаю, как их назвать, язык не поворачивается назвать их разбойниками, подползли на карачках и с жадностью принялись кусать своими гнилыми зубами твёрдые куски мяса. Я смотрел на них с ужасом, сколько же они голодали? Даже я не помню, чтобы ел с таким… нет, это даже не назовёшь аппетитом. Я сам, бывало, не ел по несколько дней, но как назвать то, что я сейчас наблюдал, я не знаю.

Я было пошёл к той палатке, на которую мне указал Глазастый, но тут Красава схватил меня за рукав:

– Куды пошёл, сюдой ходи. С нами рядом спать будешь, вон та большая палатка наша с Чистюлей, твоя та, что поменьше будет, – он повёл меня в совершенно противоположную сторону.

– С нами тебе безопаснее будет, не знаю, что у тебя там за пожитки, но когда вернутся остальные, им будет все равно, что ты еду достал, прирежут тебя во сне от одного любопытства, – быстро прошептал Чистюля.

– О, я гляжу, вы уже сдружиться успели, а, парни? – окрикнул нас Глазастый.

– Да пусть Малец с нами будет, а то насмотрелся он на наш лагерь, ещё сбежать удумает, – ответил ему Красава.

Что ж, похоже, вернуться в лагерь должен не столь добродушный народ, и у меня появились друзья, которые помогут не проснуться мне с ножом под ребром. Нужно быть готовым ко всему.

Глазастый поделил еду, они порезали два куска на восьмерых, и принялись заниматься своими делами, то есть ничего не делать, с разницей, что теперь было чего пожевать.

Честно признаться, я был в шоке. Я совершенно не ожидал увидеть то, что увидел. Я начал вспоминать всё то, что рассказывал мне Борода про разбойников, и стал переосмысливать рассказанное. Я мечтал о свободной, вольной жизни, делать что хочешь, когда хочешь, жить в лесу, ни от кого не зависеть. Разбойники мне казались именно такими людьми. Но теперь я начал понимать, как сильно я ошибался. Это бандиты, которые отбирают у честных людей их нажитое тяжёлой работой добро, у них нет чести, они готовы резать друг друга за кусок хлеба. Не чураются, как оказалось, и предательства. Три человека погубили всю банду в обмен на свою жизнь, хотя я не верю, что им её оставили. И с этими людьми мне придётся теперь жить. Жутко-то как.

Я не знал, чем мне заняться, поэтому просто сидел и наблюдал за остальными. Чистюля и Красава лежали пузом кверху и негромко переговаривались о чем-то. Патлатый сидел неподалёку от Глазастого, наверное, он был его телохранитель, или, может быть, они были даже друзьями. Сидели они молча, ели своё мясо, однако лысый не спускал с меня глаз. Трое остальных бандитов сидели на земле и играли то ли в кости, то ли в нечто подобное, не углядеть отсюда. Оставшаяся четвёрка костлявых расползлась по углам, кто куда. Точно, буду называть их костлявыми, им вполне подходит.