(Твоя) плохая девочка

– Могу повторить: пожалуйста, скажи мне адрес, где мы находимся. Я хочу вызвать такси.

– Что ж… Твои вещи – в ванной комнате. Я сам тебе машину вызову.

Сама внезапность, а не человек: резко оторвал от стены руки, отвернулся от меня и ушел обратно к плите.

Фразы бросал через плечо. Так, словно потерял ко мне всякий интерес.

Наверное, это и к лучшему…

Трусики и лифчик одиноко болтались на горячей трубе полотенцесушителя. В стерильно чистой ванной, в которой не было ничего лишнего, кроме двух белых полотенец, – мое черное белье.

Зубы скрипнули от стыда и раздражения.

Когда я успела постирать их и повесить? До того, как у нас все случилось, или после?!

Вряд ли Дэн смиренно сидел на своей постели и ждал, пока я постираю вещички… Скорее, содрал и выбросил куда-нибудь. А я потом ползала, собирала, стирала…

Боже. Какой позор!

– Эй, ты там живая, крошечка? Может, зайти, помочь? Или хочешь, помою тебя, потру спинку?

– Уже выхожу! – Сколько времени я зависала над тупыми вопросами, забыв, что пришла сюда за одеждой?

Наверное, долго, раз Дэн забеспокоился, начал стучать в дверь.

Только-только успела натянуть платье и расправить. Чулки искать и не пыталась даже – они испарились в неизвестном направлении. Запасная пара должна валяться в сумочке.

– Оу! Крошка! Ты меня заводишь! Можешь, останешься еще на денечек? Освежим впечатления, так сказать?!

– Ты машину вызвал?

– Значит, боишься, да?

– Тебя? Боюсь? Тоже мне, сексуальный террорист… – Деланно скривилась. Изо всех сил притворилась, как мне смешно и противно… Очень сексуальный террорист. До чертиков!

Я даже умудрилась вспомнить, что могу хотеть не супружеского долга, а реального, настоящего секса! И даже сейчас, трезвая и в полном рассудке, я его продолжала хотеть!

С ним нельзя находиться рядом – сразу все начинает сжиматься, увлажняться, изнемогать и болеть – от желания.

– Знаешь, милая Маргаритка, ты очень злая… Похоже, я мало тебя удовлетворил.

Твою же мать! Значит, все-таки, было! А ведь тлела надежда, что у нас не вышло ничего…

– Чересчур, дорогой Денисочка. Твоя юношеская прыть меня просто утомила. А теперь – либо скажи адрес, либо вызывай машину. Иначе я пешком уйду.

– Да вали ты, куда хочешь! – Его перекосило от обиды. Чем-то зацепила, и сильно. И слава Богу. Отошел в сторону, пропуская к двери. И рукой махнул, указывая дорогу.

– Отлично. Спасибо. Где моя обувь?

Он молча отодвинул дверцу шкафа, демонстрируя аккуратно составленные босоножки.

Какой педант, посмотри-ка ты! Даже у меня нет в квартире такого порядка. Особенно, после гулянок-то, да бессонных ночей…

– Садись, помогу.

Его мотает из стороны в сторону, не хуже, чем меня.

Только что пылал злостью и праведным гневом, готов был вышвырнуть, как шелудивую кошку… И вот: садится на колени, берет мою ступню, чтобы ее обуть.

Хорошо, что я уже сижу.

Икры, бедра, живот, грудь – все тело сводит судорогой и жжет. Ужасные ощущения. Ужасно сладкие и острые.

Дергаю ногой, чтобы освободиться от наваждения.

– Прости. Не хотел тебе сделать больно.

Ползет руками и глазами по лодыжкам, коленям, выше…

Заставляет подпрыгнуть на месте. Зашипеть злобно:

– Послушай, мальчик! Не придумывай себе лишнего! Я здесь оказалась случайно! И больше никогда не появлюсь! Не нужно стараться и производить на меня впечатление!

– Послушай, девочка! – Я ведь снова его уколола возрастом. Он явно младше и должен комплексовать. Обязан просто! Я точно это знаю!

Но он отвечает такой же насмешкой в голосе. Ничуть не теряется, наоборот: обнимает мое лицо ладонями, шепчет прямо в ухо, щекочет дыханием, заводит снова..

– Ты можешь притворяться хорошей сколько угодно. Я даже сделаю вид, что поверил. – Пауза. Он ждет. И я жду – продолжения. – Но мы ведь оба знаем, какая ты плохая, правда же? Ооочень плохая…

– Да какая бы ни была – не твоя, понял?! И даже не мечтай!

Злость придает мне силы: умудряюсь толкнуть его в сторону, выскочить из дома, ворваться в лифт.

А дальше уже неважно, что ноги подкашиваются. И что такси мне никто не вызвал. Разберусь как-нибудь. Главное – убраться отсюда!

Глава 2

Утро совсем раннее.

Я обычно в это время готовлю завтрак и провожаю Севу на работу.

И он, скорее всего, уже проснулся, но из дому не ушел.

Так стыдно! И противно.

Видеть его не хочу… А попадаться ему на глаза – тем более.

Хоть сиди на верхнем этаже лестницы в подъезде и жди, когда он уйдет…

Только в этой блестящей тряпочке, едва прикрывающей бедра, можно околеть. А еще – нахватать на задницу приключений. Плащ, конечно, прикрывает все стратегические места, но чужие грязные взгляды притягивает, словно магнит.

Таксист всю дорогу рисковал свернуть себе шею, пытаясь незаметно меня рассмотреть в зеркало заднего вида.

Хочется нырнуть в ванну с хлоркой и хорошенько помыться. Жаль, что мысли из головы не выведешь таким способом…

– Привет. Хорошо погуляла? – Незаметно проскользнуть в квартиру, как я надеялась, не вышло. Всеволод стоял у зеркала в прихожей и тщательно заправлял рубашку.

Кажется, она его волновала гораздо больше, чем возвращение блудной жены.

Что ж… не так и стыдно сразу же.

– Привет. А тебя совсем не волновало, что я целую ночь отсутствую? Ни одного звонка, ни одной смс…

Злость и обида на него, притушенные тяжелым утром, да еще и моим собственным косяком, снова вспыхнули. И рвали меня изнутри еще сильнее!

Муж, наконец, оторвался от зеркала.

– Как ты интересно выглядишь…

Приготовилась к долгой и нудной нотации с осуждениями. Я – замужняя женщина, и не должна никому показывать свои прелести, кроме законного супруга. А жопу свою демонстрируют только распутницы и гулящие!

– Да. Старалась. – Это был вызов. Наглый.

Я честно и старательно нарывалась на скандал.

– Как-нибудь вечером наденешь эту тряпицу для меня? Прикольно смотрится…

Охренеть.

Почему я раньше не замечала равнодушие своего мужа? Всю ночь провела черт знает где, не предупредив. Спала у чужого мужчины в постели, в его футболке. И свое белье сушила в чужой ванной!

А он…

Глаза искали на стенах и полу хоть что-нибудь, чтобы зацепиться и больше не смотреть на Севу. В горле противный ком: еще немного и стошнит. От унижения, обиды и разочарования.

– Похмелье, да? Говорил же – много не пей. – Он потрепал меня по щеке, словно собачонку. И с интересом погладил по ногам. Мини-платье волновало его намного больше, чем мое состояние.

– Почему ты не волновался, Сева? Неужели тебе совсем неинтересно, где я и что со мной? И жива ли, вообще?!

Со злостью отбросила его руку, блуждающую по моему колену.

– Не трогай меня!

– Рит, мне нравится, когда ты такая… – Улыбка на любимом лице, такая игривая, когда-то могла вызвать умиление и радость. А сейчас казалась похотливым оскалом и пробудила только отвращение.

– Какая «такая»? – Сбросила, наконец, босоножки, вырвалась из его рук, дикой кошкой отпрыгнула в сторону.

– У меня еще есть время до работы. Можем немного пошалить… – Он вдруг начал расстегивать запонки и выправлять рубашку, которую до того так тщательно разглаживал.

– Шали на работе! Я ничего не хочу!

Чуть не отломала ручку на двери ванной. Мне нужно было срочно спрятаться от него.

Перед глазами стояла все та же картинка: Сева что-то ищет в трусах у незнакомой блондинки!

Тоже, наверное, шалит! Пока есть свободное от работы время…

– Я думал, ты отдохнула и выспалась… Наталья вчера рано написала, что ты немного перебрала и уже спишь…

Он не вставил ногу в щель между дверью косяком, не позволил закрыться.

– И что? Зачем ты мне это говоришь?

Махровый халат, накинутый поверх платья, скрыл непотребство от самой шеи до лодыжек.

Стало немного спокойнее и уютнее.

Я больше не казалась себе продажной куклой в глазах своего собственного мужа.

– Послушай, Рита. – А вот Сева рассердился.

Он никогда не любил отказов. Особенно – от меня.

– Тебе пора, Всеволод. Пора на работу. А я… я плохо себя чувствую.

– Зря я тебя отпустил. – Он зло скривился. Глаза искрили раздражением.

– Можно подумать, я бы осталась дома, если бы ты запретил!

Что-то происходило между нами. Неправильное, гадкое, неожиданное…

Такого не случалось никогда!

Мы никогда не ругались и не спорили с Севой. Жили в любви и спокойствии.

А сейчас во мне бурлило что-то черное, едкое, рвалось наружу. И, что самое страшное, я не хотела это сдерживать! Хотела сделать ему так же больно.

– Хм… Такая стала смелая, да? – Конечно же, он сильнее.

И я не могу справиться, когда он хватает меня за руки и тянет к себе. Упирается пахом, чтобы доказать свое желание!

– Отпусти. Отпусти, не делай все еще хуже! – Шипеть сквозь зубы – вот и все, чем я могу ответить на это насилие.

– Хуже? Чем же? Мне все очень нравится, Марго…

– И не зови меня так! Ты знаешь, как я ненавижу это!

– Ну… Ты сейчас на Риточку не тянешь. Ты кошечка, такая злючка…

Сева заводился на глазах.

Его дыхание щекотало шею, губы прихватили кожу на щеке…

– Прекрати. Я же сказала: не хочу! Не буду! Не трогай меня!

Спина гудела от напряжения, от попыток выгнуться назад и увернуться. На глазах выступали слезы обиды и унижения.

– Какая интересная игра… Почему ты раньше так никогда не делала, Марго? Так намного вкуснее… Запретный плод – он знаешь, какой сладкий?

Возбужденный шепот облизывал мои уши, плечи, ключицы…

Муж обнял меня за талию, пальцы второй руки с силой и страстью впились в бедра. Даже толстая ткань халата не спасала от болезненных прикосновений.

– Синяков наставишь! Прекрати!

– Их все равно никто не увидит. Я надеюсь, ты никуда не собираешься больше ходить в этой развратной тряпке?!

– А если собираюсь? Что? Под замок посадишь?

Уперлась ему в грудь руками, колено выставила, больно нажимая на пах. Заставила слегка отодвинуться.

– Только попробуй! Лучше даже не пытайся, не проверяй мои возможности, Марго!

Все. Он точно меня сейчас изнасилует! И это будет концом. Такое простить невозможно!

Накрыло какое-то опустошение. Из меня словно выпустили все – не только воздух, но и само желание жить.

Тело обмякло, больше не имея сил сопротивляться.

Он что-то уловил. Понял, что перегнул палку…

– Ладно. Поиграем с тобой подольше. Вечером поговорим.

В нем как будто сработал переключатель: Сева успокоился, вышел из ванной, снова уставился в зеркало… Мое присутствие больше его не волновало.

– До вечера, милая. Веди себя хорошо! Вернусь – продолжим.

Он ушел.

А я начала собирать чемоданы.

Вот один, самый большой и красивый. Мы с ним ездили в свадебное путешествие…

С этим – катались на выходные в Европу. Туда помещаются только самые необходимые вещи…

Господи! Что же с нами случилось-то? Мы же были так счастливы с Севой…

Уселась над раскрытыми чемоданами, закинув голову к стене. Слезы текли по лицу, не останавливаясь. Я глотала их, захлебывалась, но никак не могла заткнуть этот потоп.

Что я делала не так? Почему?

Почему Сева захотел другую женщину? Он ведь сам от меня требовал быть тихой, милой, послушной… Говорил, что я – идеальная жена. Такая, о которой он мечтал всегда, и на других он даже смотреть не станет никогда!

Я ведь всегда для него старалась! Быть красивой, нежной, милой, доброй… Дома ждала с ужинами. Ребенка вот родить пыталась…

Какой-то странный шум заставил прийти в себя, оглянуться…

Черт знает, сколько времени я провела, упиваясь собственными страданиями.

– Да. Алло. – Шмыгнула носом в трубку. И еще раз. Стыдно было, что не могу справиться даже с такой ерундой…

– Эй, подруга! Ты как там вообще, живая? Все норм?

– Алён, это ты? Что за номер?

– Я вчера телефон потеряла где-то. – Подруга была в отличном настроении, хихикала в трубку. И потеря дорогущего гаджета ее, кажется, совсем не расстроила… – Пришлось покупать новый. Заодно и симку новую взяла. Старую потом восстановлю. Но пока… Пока только ты знаешь, как можно меня найти, Ритуль!

– Что ж. Поздравляю с обновкой… – Нечего было добавить. И портить Алёнке день своими жалобами – не очень верно. Пускай веселится. Я уж как-нибудь сама разберусь.

– А обмыть ее не хочешь? Мне кажется, отличный повод… – Ее игривость могла бы заразить кого угодно. И настроение поднять могла бы… Только не мне.

– Мы вчера с тобой неплохо так обмыли. Достаточно. Больше не хочу, спасибо.

– Эй, Рит? Не поняла, что случилось… Ты не хочешь со мной увидеться? А как же поделиться впечатлениями?

– Какими, Алёна?

Никто меня не видел. Никто.

А краска стыда затапливала все – лицо, шею, плечи, руки… И даже ноги, вытянутые вперед, сейчас порозовели…

– Ой, вот только не говори мне, что ничего не помнишь, Рит! Не юли, дорогая! Я хочу знать все!

– Нечего знать. Совершенно нечего!

– Да что ты говоришь? Если бы я вас двоих не провожала к такси… – Она многозначительно замолчала…

– Так это сделала ты?

– Что сделала? Танцевала, обнималась и целовалась взасос с молодым парнишкой? – Веселое хихиканье в трубке ударило по ушам. И по мозгам.

Швырнула телефон в стену.

Как назло, отличный аппарат оказался. Упал и не разбился.

– Алло?! Алло, Ритуль, куда ты делась-то?

Все тело – тяжелое, болело так, словно я всю ночь вагоны грузила… Наплясалась, блин. От души…

Подползла к трубке, взяла ее в руки снова.

– Почему ты не отправила меня домой, Алён? Почему не запретила ехать с чужим мужчиной?!

Ну, правда? Почему я одна должна страдать и расхлебывать? Ведь это не я затеяла этот поход на танцы! И была там не одна! Для чего еще нужны подруги, если не для поддержки и помощи?!

– Добра тебе желала, дурочка. Чтобы ты хоть немного забыла про своего дурака. Про предателя и изменщика!

– Ага. И теперь я ему уподобилась, да?

– Слушай. Выходи уже из дома. Я жду тебя в нашем кафе, у двора. Придешь, поделишься впечатлениями!

– Нечем делиться, Алён. Просто нечем!

– А мне кажется, милая, у тебя за один вечер столько случилось всего, сколько за всю жизнь и не происходило… – Ее настойчивость – в мирное бы русло. Эта женщина могла бы и мертвого воскресить, а потом обратно в землю уложить…

– Это случилось со мной. И тебя не касается!

– Ага… Значит, все-таки, случилось… – Черт! Ну, как меня угораздило-то?! Опять проговорилась…

Застонала, не понижая голоса…

– Тебя это не касается! Это – моя личная жизнь! Все. Забудь, пожалуйста! Мы вчера поваляли дурака, и хватит. Больше к этой теме не вернемся, поняла?

– Хм… Еще скажи, что ты мужа простила, сама себя коришь за выходки… А я – редиска, которая тебе жить мешает?!

Алёнка почему-то разозлилась. Это слышно было в каждой фразе.

– А почему ты так переживаешь за это, дорогая? Это же мой муж был на фотографии, а не твой! Как будто он тебе изменил, а не мне!

Прикрыла рот рукой. Чуть не ойкнула от этой догадки… А если она специально нас ссорит? Если не хочет, чтобы Сева был со мной?!

– Я ненавижу предателей, ты знаешь! И с мужем поэтому развелась! И не позволю, чтобы кто-то тебя водил вокруг пальца! Ты – моя любимая подруга, переживаю за тебя, как за себя, слышишь?!

– Алён. Мне плохо сейчас. А ты мне делаешь еще хуже… – Бездумно смотрела в стену. И никак не могла понять, стоит ли ей верить.

Я и себе-то сейчас верить перестала!

И мужу, и Алёнке, и Наташке даже…

Как жить-то дальше?

– Приходи. Кофе попьем. Поделишься со мной чувствами. И я с тобой… Как раньше было, помнишь?

– Ладно. Жди. Сейчас выйду…

Платье, сидевшее на теле, как влитое, никак не хотело сниматься.

Оно словно вросло в кожу. Отвратительная, гадкая, развратная, ненавистная тряпка!

И как она могла вчера мне нравиться? Почему доставляло удовольствие носить на себе вот это?

Собачка молнии оторвалась от резких движений. Дернула сильнее – молния разошлась.

Так и надо, значит! Незачем такую дрянь на людей надевать!

Запихала ее в пакет, свернув непонятным рулоном.

– Вот. Возвращаю. И деньги тоже держи. – Вручила пакет Аленке, не успев как следует поздороваться даже.

– Э? Что это, Рит? Зачем? И какие деньги, о чем ты?

Подруга опешила, но вещи взяла.

– Я испортила твое платье. Зашивать не стоит, наверное… Поэтому – отдаю компенсацию.

Она заглянула внутрь… Изящные брови подлетели до самой прически…

– Погоди, Рит. Это мое платье, что ли?

– Да. Я его порвала. Прости, пожалуйста. Я случайно… – Не было особого стыда. Но извиниться, вроде как, положено…

– Ого! Это как так? В порыве страсти, что ли?! – Хитрющая ухмылка разъехалась по ее щекам. И такая довольная, словно я кошку сметаной накормила…

– С ума сошла? Какой страсти?! – Голос дрогнул. От возмущения все передавило.

– Ну… Вы вчера так лихо обнимались с этим молодчиком… Я думала, он тебя разденет прямо там, принародно…

– И ты не могла меня остановить, Алён? Разве так подруги поступают?

Она меня не слушала. Пропускала все возмущения мимо ушей, зато разглядывала платье. Так внимательно и подробно…

– Ого. А кто его с тебя сдирал тогда? Неужели Всеволод?

– Алёна! Ты слышишь меня? Почему ты мне вчера позволила уехать с … этим? Ты разве не понимала, что происходит?!

– Ну… Так я тебя для этого в клуб и повела. Расслабиться, развеяться, получить удовольствие…

От каждого слова подруги меня корежило, как от ударов.

Мы совсем не понимали друг друга…

– Погоди. Рит. А ты что, вот в этом приехала домой, к Севе?

– А в чем было надо? Голышом? Или в мужской рубашке, чтобы уж совсем надежно поссориться?!

– Вообще-то, я тебя ждала с утра. Думала, ты приедешь, переоденешься, приведешь себя в порядок, а потом поедешь домой…

Алёнка сделала глоток кофе, зачерпнула ложечкой десерт… У нее все было хорошо.

Ее жизнь не разрушалась.

– Сева ничего не сказал. Он, кажется, не заметил, что я не ночевала…

Я ничего не ела со вчерашнего дня.

Но один только запах кофе вызывал тошноту… Заказала официанту стакан минералки… Могла бы и дома воды попить…

– Рита. Вот я же говорила тебе: нужно что-то делать в твоей жизни! Пора внести в нее разнообразие!

– У меня отличная жизнь. И не стоит за нее переживать.

Такое доброе участие подруги… Утомило.

– Ага. Поэтому ты себе во всем отказываешь? Никуда не ходишь, ничего не видишь… Только бегаешь по врачам, все мечтаешь о ребеночке… У тебя свет клином сошелся на этой мысли, Рит!

– Ты меня в чем-то обвиняешь, не поняла?!

– Я не тебя обвиняю, Рита! Не тебя! – Аленка демонстративно уставилась в тарелку. Притворилась, что меня здесь больше нет, и разговаривать нам не о чем больше!

– Ну, тогда закроем тему, да? Спасибо, что пригласила на завтрак… Но аппетита что-то нет. Пойду я.

– Да постой ты, дурная! Куда ты собралась? Я же тебе добра желаю! А ты бесишься, обижаешься на что-то… – Схватила меня за руку, удержала. Заставила сесть обратно за столик.

– Что это за добро? Сплошные претензии…

– Рита. Ты у меня – самая близкая, самая родная, самая любимая на свете! А твой муж… Сева этот, будь он неладен… Он же тебе ничего не дает, разве не понимаешь?! Ты сухой закон блюдешь, ни капли в рот! А он…

– Что он? Ты что-то знаешь еще про него, да? Не молчи, Алёна! Ты видела что-то, кроме той фотографии?!

Сердце никогда не болело же. И вообще, со здоровьем всегда все было хорошо… Левая сторона груди онемела, даже зажмуриться пришлось.

– Эй, что с тобой? Рита? Я не видела ничего, клянусь! Рита! Все хорошо! – Аленка подсунула мне стакан с водой, заставила сделать глоток – насильно. С беспокойством наблюдала, как пью, как дышу… Уселась на свое место, лишь когда я смогла вдохнуть полной грудью, выпрямила спину…

– Скажи мне правду.

– Правда, Рита, в том, что твой муж ни хрена не делает для тебя! Это ты вокруг него носишься, как собачонка, заглядывая преданно в глаза! Пора уже это прекратить, поняла меня? Уважай себя, Рита! Хотя бы ты, если муж тебя не уважает!

– Как я могу себя уважать? После того, что сегодня случилось?

– А что-то было, да? Правда, было? – Подруга снова оживилась, заблестела глазами…

– Я начинаю жалеть, что чересчур много тебе рассказываю, Алён. Пора прищемить язык…

– О! Девчонки! Какая неожиданность! – Я еще смотрела в глаза Алёнке. Смотрела, как их затягивает обида… И уже начала ощущать себя виноватой… Кажется, я начинала ее терять…

По спине пробежал холодок. Затем обдало жаром. По венам пронеслась кипящая лава.

Этот голос… Его же невозможно ни с чьим перепутать! Только от него мои колени превращаются в желе.

Бежать! Бежать отсюда! Нам нельзя больше с ним пересекаться!

Только сил не хватает, чтобы просто подняться из-за стола…

– А. Герой-любовник? Ты здесь откуда? – Аленка должна была удивиться. И удивилась. Кажется…

Только я ей не поверила. Ни на секунду.

– Искал свою лягушку-путешественницу. Ускакала, знаешь ли, в своей коробчонке утром… А сережки оставила. Я же должен был их вернуть, как порядочный принц?

– Сережки? – Растерянно потрогала мочки ушей… Голые… Странно. Я ведь их никогда не снимаю!

– Да. Вот. Они же твои, верно?

– Нет.

Врать я не умею. Сколько раз ни пыталась – все время попадала впросак.

Но плевать. Особо убеждать его и не хотелось.

– Откуда же они взялись в моей постели? – Денис напористо и нагло уселся с нами рядом. Локти составил вместе. Навис, почти упираясь лицом в мое…

Горячий, терпкий аромат его одеколона, смешанный с собственным, ярким мужским запахом, защекотал ноздри… Острое наваждение… Яркие вспышки в памяти… От которых мучительно хочется краснеть и плакать. И бежать. Бежать отсюда! Как можно дальше!

Вот мы танцуем, сливаясь в страстных объятиях… Руки Дениса плывут по моей талии, спине, шее… Зарываются в волосах… Его язык врывается в мой рот, заставляет мой позвоночник выгибаться, его словно пронизывает током…

И мне это нравится! Мне, замужней женщине, совсем не стыдно и не страшно обнимать, целовать, прижиматься к постороннему…

– Я не знаю, кто там у тебя спал. И с кого ты снимал украшения… А теперь пытаешься мне чужое подарить?

Отшатнулась назад, обожженная пылающим взглядом.

Он психанул. Взбесился.

Так ему и надо!

– У меня отличная память, милая кошечка… В отличие от некоторых…

– Молодой человек, я не знаю, кто вы такой.

– Что ж… Возможно, это освежит твою память… – Денис насупился, полез куда-то в куртку, достал телефон. Порылся в нем что-то разыскивая…

– Вот. Смотри. Никого не узнаешь? – Мое лицо. Крупным планом. В тех самых сережках… И Денис рядом.

Шальные, влюбленные глаза – у нас обоих.

– Удали это! Сразу же! Удали, я сказала!

– Нет. Не могу.

Он отдернул руку от моей, не позволяя выхватить трубку. Снова спрятал ее в карман

– Одно нажатие на кнопку- и все. Почему не можешь-то?

– Нет. Я теперь смотрю туда каждые пять минут, и никак не могу оторваться. Как можно лишить себя такой радости?

И ведь не врал же! Кажется…

Его рот изгибался в кривой, какой-то злобной ухмылке… Хотел мне сделать больно и страшно…

А глазами просто сжирал. Меня. Мое лицо. Мой рот… Хотел меня. И это скрыть было просто невозможно!

– А если ты хочешь меня порадовать… – Как же сложно с ним разговаривать. Невероятно… Язык не слушается. Присыхает к нёбу, к глотке. Таких усилий стоит просто пошевелить им, вытолкнуть из себя хоть слово.

Делаю жадный глоток воды, осушаю несчастный стакан до самого дна, захлебываюсь…

Денис и тут не теряется: ловит пальцами капли, стекающие с моего подбородка.

– Ты же, вроде, не так и много вчера пила? Откуда такое мощное похмелье, девочка моя?

Шершавые пальцы уже давно все вытерли, но почему-то не хотят отрываться от моей кожи. Разгоняют по ней мурашки – колючие, острые, болючие… Но мне, отчего-то, нравится, как они бегают по мне. Щекочут…

Это болезнь. Какая-то напасть, а не человек. Как только приближается ко мне – теряюсь. Не могу соображать.

–Не твоя! И убери от меня свои руки! – Трезвость, как ни странно, возвращает взгляд Алёны… Она такая странная. То ли завидует мне, то ли радуется…

– Моя. Уже моя. И даже не пытайся с этим спорить!

Его глаза затягивают. Привораживают.

Как будто под гипнозом, тянусь навстречу… Губы зудят от желания прикоснуться к нему…

– Эй, голубки! На вас тут люди смотрят! И дети! Здесь, между прочим, не ночной клуб…

Аленкин голос помогает избавиться от наваждения. Вздрогнув, вырываюсь из цепких пальцев, которые все еще гладят мой подбородок…