Целитель. Малышка из Рио

– Одноклассник мой, – смутился Почтарь.

Титов серьезно покивал.

– Если честно, – признался он с кривоватой усмешкой, – я сам только сегодня узнал много всего интересного. Про физику пространства, про параллельный мир… Просветили с Земли. Мы в этих делах, с бета-пространством, ведем, американцы догоняют. А ваш друг, Павел, уже всех на уши поставил – и Минобороны, и КГБ… Старт «Атлантиса» был секретным, о нем не сообщали. Аналитики из Комитета уверены, что шаттл переходил в «Бету», от того и вспышки. Похоже, «Атлантис» запустили в разведывательных целях. Его экипаж собирал сведения об этом… м-м… Сопределье – записывал тамошние телепередачи, слушал радио, снимал… И до меня лишь сегодня стало доходить. Смотрите!

Титов всплыл, шлепая ладонью по большой фотографии лунной поверхности – кратеры рябили на ней, как лужа под дождем.

– Вот база «Звезда». Здесь вот, рядом – каньон Хэдли Рилл, где добывают ископаемый лед. Адская смесь! Вода, углекислый газ, метан, аммиак… А чуть дальше – не слишком большой безымянный цирк. Присмотритесь… Видите? Он будто паутиной заткан! Это радиусы и кольца УМП, уложенные в его чаше. УМП – значит «улавливатель межпространственных полей»… – Титов усмехнулся. – Ну, ваш одноклассник лучше в этом разбирается! Мне только известно, что Луна – самое удобное место, она всегда обращена к Земле одной и той же стороной, и никаких помех. Сиди и наблюдай за всеми этими совмещенными пространствами. Вот я и подумал, а не связана ли гибель тех двоих с МП-локацией? Из НАСА ли был пропавший штатовец? Или из ЦРУ? Я понимаю, засылать шпиона аж на Луну – это низкопробная голливудщина, но жизнь порой такие сюжетики подкидывает, что куда тому кино! В общем… – он отчетливо смутился. – Меня председатель КГБ убедительно просил уговорить вас… Просто чекисты не в состоянии отправить сотрудника на «Звезду», а вот, если… Тем более, что вы, хоть случаем, хоть краем, но посвящены во все эти пространственно-временные секреты…

С мелким удовольствием досмотрев, как космонавт номер два барахтается в затруднениях, Паха весело рассмеялся.

– Да согласен я! – воскликнул он. – Только кого там ловить и выслеживать? Вы же сами сказали, что американец пропал без вести.

– Так они уже другого прислали! – фыркнул начальник станции, одновременно радуясь и винясь. – На «Челленджере»! В общем… К-хм… Ваша тайная миссия начнется ровно через неделю. А сегодня… – он задумался. – Так… Я скажу, чтобы освободили второй или третий модуль снабжения. Запретесь там, и уже без свидетелей потолкуете с комитетчиками. Вопросы есть?

– Вопросов нет, товарищ генерал-полковник! – отчеканил Почтарь.

«Но будут, – подумал он. – Потом…»

Понедельник, 20 февраля. Утро

Московская область, Шереметьево

Пепельная хмарь с ночи копилась над головою, затаривая небеса. Ранняя весна спозаранку…

Алое солнце, вскатываясь в зенит, будто растворилось в тучах – зоревые лучи угасали в грязно-белесых клубах, помалу набиравших угрюмой синевы. Нервные порывы ветра дышали промозглой влагой, однако хляби так и не разверзлись.

Натужные хлопья мокрого снега испятнали бетонные плиты аэропорта, да оставили косые росчерки на стеклах прозрачных стен. Вот и все осадки.

Выдохлись кумулюсы, и будто застеснялись своей немощи – расплылись тихонечко, уступая место солнечной ясности.

– Погода шепчет, – улыбнулся я, тиская Риту.

– Пап! Па-ап! – возбужденно подпрыгивала Юлька. – Мы на настоящем самолете полетим?

– Полетите, – заверил я чадо.

– А ты? – карие глазенки захлопали чудными ресницами. – Ты один, что ли, останешься? Без нас?

– Я потом к вам… Приплыву! Будете ждать?

– Ну, конечно! – возрадовалась доча. – Да, мам?

– Да, – Рита с улыбкой притянула к себе девочку, изнывавшую от впечатлений.

– И ты со своей? – прозвенел за спиной смеющийся голос Инны.

Я обернулся. Молодая женщина в элегантном пальто стряхивала с волос растаявшие снежинки, держа сына за руку. Подросший Васенок покраснел, и его ладонь рассталась с маминой.

– Здравствуйте, – сказал он мужественным голосом. Ну, так ему казалось…

– Привет, – улыбнулся я, и подумал: «В пятом классе уже…»

Мне было сложно рассудить, какие отношения нас связывают. Что за нити между мной и сыном нужно протягивать, а о каких лучше умолчать?

– А-а, и ты тоже? – рассмеялась Рита, оживленно блестя глазами. – В одну школу будете ходить! Да, Вася?

Мальчик стеснительно кивнул красивой тете.

– Ты тогда проследи, чтобы Юлю не обижали! Ладно?

– Ладно!

Сощурившись, я осмотрелся. Боярский, Видов, Крамаров стояли в сторонке, окруженные галдящей толпой, и раздавали автографы. Проклова шушукалась с Аней Самохиной и Наташей Гусевой, а многочисленная съемочная группа всё подкатывала и подкатывала огромные чемоданы, сумищи, кофры…

С изяществом циркуля стремительно прошагал Гайдай, сражаясь с ярко-красной «аляской». Он то ли натягивал ее, то ли пытался снять.

– Миша, приветствую!

Я с почтением пожал правую костлявую кисть нашего классика.

– Здравствуйте, Леонид Иович.

– Ваша бесценная супруга – настоящий клад! – стал уверять меня режиссер, отчаявшись попасть левой конечностью в зловредный рукав. – Мало того, что Рита прирожденная актриса, спортсменка, комсомолка и просто красивая женщина, она еще и муза! Весь фильм теперь станет другим!

– Ну-ка, ну-ка! – заинтересовался я, поглядывая на музу, чьи щеки заметывались румянцем.

– Во-первых, ее героиня больше не Лида Арькова, – горячо толковал Гайдай, – а Лита Сегаль!

– Да это мою однокурсницу так звали, – робко вмешалась Рита, – она откуда-то из Белоруссии…

– Главное, что звучит! – воскликнул Леонид Иович, и произнес, словно пробуя на вкус: – «Лита Сегаль, расхитительница гробниц»! Каково?!

– Это не я, – зарумянилась девушка, – это Мишина идея…

Мне сразу пришел на ум давний пересказ голливудской картины про Лару Крофт, еще не снятой в этом времени. Надо же, запомнила…

– Снимайте скорее! – широко улыбнулся я. – Хочется же посмотреть!

– Осенью, Миша! – хохотнул Гайдай. – Осенью!

Бархатно ударил гонг, и чувственный женский голос разнесся по гулкому залу:

– Объявляется посадка на рейс номер триста тридцать три «Аэрофлота» Москва – Шеннон – Гандер – Гавана. Пассажиров просим пройти к терминалу номер два…

– Товарищи! – возопил режиссер. – На посадку! Паспорта, билеты…

И актеры шумною толпой двинулись за Гайдаем.

Наскоро потискав Юльку, я сунул Рите в карман энную сумму в долларах, журча:

– Будете по два часа скучать в Ирландии и Канаде, так хоть пирожочком угоститесь… Гамбургерчиком…

Бесценная супруга ощупала купюры, и сделала большие глаза.

– Ну, ничего себе – пирожочком!

– Пригодится в хозяйстве!

Рита с чувством меня поцеловала, а Юлька никак не могла дотянуться. Пришлось самому наклоняться к подставленным губкам.

– Чмоки-чмоки, папусечка! – запищала девочка, и обе красавицы поспешили вдогонку за киношниками. Секунда – и все перетасовались.

Проклова с Видовой что-то с жаром внушали Рите, Самохина сюсюкала с Юлей, но тут мой сын взял сестричку за руку, и та не стала вырываться.

А я глядел им вслед, и грустил. Бывает со мной такое, накатит иногда печаль. Что толку изучать время, когда нет сил замедлить его беспощадный бег? Вот, уже тридцатник разменял…

Хотя, мне ли жаловаться? Что ни говори, а моя «новая» жизнь удалась – яркая, временами бурная, переполненная событиями, подчас странными и удивительными. Чего тебе еще, старче?

Мои губы искривились усмешкой. Житие далось мне дважды, но как же иногда хочется, чтобы трижды! Смешные эти попаданцы… Угодят в свою юность, и радуются – о, сейчас мы все глупые ошибки исправим! А толку?

Вот, вроде переписал я свою биографию, учел все промахи… И тут же допустил новые! Меня, например, до сих пор точит произошедшее с отцом. Устал уже убеждать совесть, что невиноватый я! А она все равно грызет…

Неудивительно, что достает порой слабовольное мечтанье – дожить бы до две тыщи восемнадцатого, встретить бы снова Лену с Наташей… Пусть бы еще разочек закинули в прошлое!

Заломив уголок рта в злой иронии, я медленно приблизился к прозрачной стене – белые авиалайнеры медленно катились под гул турбин – горячий воздух дрожал и свертывался за оперением.

Белоснежный «Ил-86», готовый улететь на Остров Свободы, еще цеплялся за телетрап-гармошку. Моим девчонкам не увидеть любезного их сердцам «папусечку», но я все равно дождусь улета.

И развалился на диванчике.

Я не знал, что мне делать, как быть с Васенком. Встречались мы очень редко, но всякий раз я чувствовал – мальчик рад мне. Однако раскрывать тайну его рождения было нельзя. И что тогда? Ждать?

А вот на Инну я обиды не держал вовсе. Она дала мне всё, что мне хотелось. Да, всего лишь однажды, но такой вулканической пылкости, такого накала страсти я не испытывал ни до, ни после. «Хорошистка» будто искупала свой обман амурной разнузданностью. В те тающие минуты она любила меня до безумия, меня одного, а прочий мир не существовал вовсе.

Можно ли винить ее за тогдашний порыв? Но вот свою вину я ощущаю все отчетливей…

Февраль скоро истает. Отплываем мы марта десятого. Будем изображать обычный сухогруз компании «Юниверсал экспортс», следующий под либерийским флагом. Из Ленинграда в Роттердам доставим партию магнитофонов с нашего «Точмаша». В Роттердаме загрузимся какими-то приборами для завода «Карибсталь», и почапаем в Сантьяго-де-Куба. Свидимся…

Я упруго поднялся. «Ил-86» вырулил, и катил по «взлетке», ускоряясь… Оторвался от земли… Убрал шасси, словно лапы поджал… Потянул наискосок, набирая высоту, догоняя пышное кучевое облако… Канул в «кучу».

Тот же день, позже

Щелково, улица Парковая

Въехав на Центральную, я подчинился капризу, и свернул к Парковой. Ни разу сюда не заглядывал, да и зачем? Высотки, где я заселился в «прошлом будущем», еще не существовало в проекте, на ее месте стояли старые двухэтажные дома.

Что за фантазии меня сюда привели? Или правду пишут в детективах – «редиску» влечет на место преступления?

Как ни крути, а злодеяние я совершил-таки – изменил реальность. Стало лучше? Безопасней? Справедливей? А это кому как. Теперь отпрыску богатенького папашки, бандита из «лихих девяностых», уже не подкупить избирателей, чтобы те подсадили мажора в Госдуму. Зато хорошенькая выпускница не станет «путаной», то есть шлюхой, а поедет на ударную комсомольскую, где влюбится в простого, работящего парня, и всё у них будет хорошо…

Действительность весьма относительна и условна. Нельзя добиться блага, не причинив кому-то зла. А соблюдать баланс, знать меру… Сие не в воле человечьей.

Я припарковал «Волгу» возле магазина-«стекляшки» на Зубеева. Мне он помнился, как «Пятерочка», а ныне тут обычный «Гастроном».

Покупателей было мало, и я не спеша прогулялся по торговым площадям, отыскивая и не находя знакомых примет. Все течет, все изменяется…

Сгорбленная старушка в смешной шапочке набивала пакет желтыми бананами, а ее бойкая внучка взвешивала сосиски. Широкоплечий колхозник, выпустивший шикарный чуб из-под ушанки, с подозрением нюхал горлышко бутылки с «Кока-колой». Видать, опасался, что покроется родимыми пятнами капитализма, ежели сделает глоток…

Подумав, что ностальгировать по несбывшемуся, как минимум, странно, я решил позаботиться о бренном существовании. Взял грамм триста окорока и баночку «Нескафе». Хлеб дома был, и кошачьего корма еще целая упаковка. Проживем.

И, уже став в очередь к кассе, понял, что кофе – это зря. Ведь Рита лишь летом вернется…

«Ай, ладно! – махнул я мысленно рукой. – Запас карман не тянет!»

Моим вниманием завладели большие электронные часы над выходом. Зеленые цифры складывались в «11.40» и вдруг, незаметно для глаза, сменились на «11.41».

Будущее накатывало из туманных далей Вечности, окунало в себя этот мир, и тащило его дальше, ко временам, чья история еще не была написана.

«Напишем! – пообещал я себе. – Только бы без помарок…»

Четверг, 2 марта. День по БВ

Луна, Море Дождей, база «Звезда»

– Хто заказывал такси на Дубровку? – весело грянул Крикалев, вплывая в обитаемый отсек. – Выметайтесь! Только сначала груз перетаскаете, товарищи пассажиры!

– Вот, наглые, – ухмыльнулся Почтарь, с трудом отрываясь от иллюминатора – проползавшая внизу Луна завораживала. – А экипаж на что?

– А вы безбилетники! – крикнул Джанибеков из командного отсека.

– Вот так, Гас, – вздохнул Павел, – угнетают «зайцев», как хотят…

Квадратное лицо американца перетянуло слабой улыбкой непонимания.

– Sorry, Paul… – прогудел он. – Гнуть, угнетать – понимаю. Заяцы – не понимаю!

– «Зайцами» у нас прозывают тех, кто ездит без билета. Understand?

– Oh, yes!

– Cam on тогда… – Почтарь «рыбкой» нырнул в грузовой отсек.

Перетаскать невесомые контейнеры в ЛК – лунный корабль, было несложно, «зайцы» даже не запыхались.

– Всё, пока!

– Bye-bye!

– Берегите уши, чтобы люком не прижало, хе-хе…

– Язва ты, Джанибеков!

– И еще какая!

«Элкашка» была очень тесной, а сиденье полагалось лишь пилоту – рулил кораблем Рюмин.

– О, какая встреча… – запыхтел Павел, кое-как поделив место с Гасом Рикрофтом, и еле дотянулся до протянутой руки пилота. – Привет, Викторыч! А говорили – ты на пенсии!

– Не дождутся! – хохотнул Валерий Викторович. – Возраст не помеха! Так, всё – расстыковка.

ЛК мягко толкнулся, отходя от «Зари-2». Рюмин бубнил в усик микрофона, держа связь с ТМК, а Почтарь вытягивал шею, заглядывая в иллюминатор. Пилот загораживал лунные пейзажи, но кусочек зрелища все ж таки давался глазу.

…ДЛБ «Звезда»4 расположилась в Море Дождей, в местности под названием не особо сладкозвучным – Болото Гниения. С запада этот район прикрывали горы Архимеда, к северо-западу располагался кратер, посвященный славному жителю Сиракуз, а на севере стелился Залив Лунника, названный в честь «Луны-2».

Однако самым примечательным был восточный край Болота, вздыбленный гористым районом Аппенин. Именно там, рядом с кратером Хэдли С, и заложили долговременную лунную базу. Выбор места очевиден – вал кратера рассекала так называемая «борозда Хэдли» – извилистый каньон, с километр в поперечнике, и глубиной метров четыреста.

На дне «борозды» залегало настоящее сокровище – ископаемый кометный лед. В нем больше всего воды, немного угарного и углекислого газа, плюс аммиак, формальдегид, метан и метанол…

Все эти сведения выдал Рикрофт, как бы убеждая своего спутника: «Я точно селенолог! Really!»

– А в пяти километрах от каньона Хэдли Рилл – гора Хэдли Дельта, она выше земного Олимпа… Где-то там осталась посадочная ступень «Фэлкона», лунного модуля «Аполлона-15», – вдохновенно болтал он.

– Цыц! – любезно сказал Рюмин, прерывая лекцию. – Идем на посадку.

Он пригнулся, а Почтарь вытянул шею. В тишине только и слышно было, как свистят двигатели: «Ш-ш-ш-ш-ш…»

На темном «море», гладком издали, проступили неровности, расселины, воронки, кольца каменных обломков, кусков лавы или спекшегося реголита. И до чего ж приятно было увидеть среди этого дичайшего хаоса серебристые цилиндры, выложенные в форме косой восьмерки.

Жесткое лунное солнце освещало базу косыми лучами, рождая слепящий блеск и кромешные тени.

– It`s beautiful! – выдохнул Гас.

Павел задумчиво глянул на спутника.

«Может, он все-таки из НАСА?» – подумал он.

Шуршащий свист двигателей усилился, огрубев до зуда, и «элкашка» сотряслась. За иллюминатором взвихрилась пыль.

– Контакт!

Почтарь разом повеселел.

– База, прием! – сказал Рюмин обычным голосом. – Мы сели.

Понедельник, 6 марта. День

Москва, площадь Дзержинского

Где я только не встречался с чекистами, но в это монументальное здание угодил впервые. Особенного трепета не ощущалось, разве что история поддавливала чуток, наполняя длинные коридоры тенями Феликса Эдмундовича или Лаврентия Павловича.

Дежурный офицер кивнул мне, и отворил дверь. За порогом распахивался просторный кабинет, отделанный деревянными панелями. Мартовское солнце светило не по чину ярко, и темные шторы шоколадного оттенка пригашивали несанкционированное сияние. Но не мой шалый настрой.

– Товарищ председатель Комитета государственной безопасности СССР! – отбарабанил я. – Заместитель директора научно-исследовательского института Времени явился по вашему приказанию!

– Шутим?

Иванов легко поднялся из-за стола, и шагнул мне навстречу. Давненько я его не видал, но генерал армии ничуть не изменился – всё такой же простецкий с виду, бодрый, энергичный, мягкий снаружи, твердый внутри.

– Здравствуйте, Миша!

– Здравия желаю, Борис Семенович… Простите, это я по инерции.

С негромким смешком Иванов пригласил меня за небольшой столик.

– Сядем рядком, поговорим ладком… Не то, чтобы вопросы накопились… Просто хочу навести порядок в мыслях. С «Атлантисом» мы малость разобрались. Похоже, шаттл действительно шпионил в бета-мире… Но меня больше интересует иное ЧП, на Луне…

Я нахмурился.

– Не понял… Что-то с улавливателем?

– Хуже. Двое из персонала базы «Звезда» пропали без вести – исследователь из Штатов Джо Гарфилд и ваш сотрудник. Роман Почкин.

Эта новость заставила меня похолодеть и тоскливо напрячься. Ромка не числился в моих друзьях, будучи самим по себе – реял на втором плане, но он все равно оставался товарищем. Без малого десять лет мы с ним толклись на одном пятачке, с пристрастием допрашивая природу. Нам есть, что вспомнить.

– Пропасть на Луне… – вытолкнул я. – Это гибель, Борис Семенович.

Генерал досадливо крякнул.

– Возможно, вы правы, Миша, и я рассуждаю слишком уж по-земному… Но по-прежнему повторяю присказку, что ходит в уголовном розыске: «Нет тела – нет дела». Понимаю, что выгляжу по-детски упрямым, но уж такой я закоренелый оптимист! Наш человек сейчас на лунной базе, так что… Жду добрых вестей, несмотря ни на что.

– Ну, пусть хоть тела найдет, – мрачно вымолвил я.

Иванов понятливо увел разговор с траурной темы.

– А вы мне можете доступно объяснить, что, вообще, такое этот ваш улавливатель? Может, я тогда стану лучше понимать, с чего вдруг американцы так на него облизываются.

– Да там такая гонка была… – поморщился я. – Почище атомного проекта! Пока мою тему наглухо не засекретили, кое-какая информация утекла на Запад, и Фейнберг собрал хронокамеру в Колумбийском универе. Ну, это вы знаете… А Лит Боуэрс сделал еще один шажок, в сторону инверсии времени, и те же тахионы приоткрыли ему дверь в сопредельные пространства. Если судить по данным разведки, мы все же лидируем, с нашей-то хронокамерой четвертого поколения. Боуэрс завяз на втором. Та же картина с преобразователем пространства – выйти они могут только в «бету» или «гамму», причем с вероятностью в шестьдесят с чем-то процентов, смотря как четырехмерные МП… межпространственные поля «лягут». Вот как раз с ними-то основная морока… Представьте себе, что «альфа» и «бета» двумерны, и смыкаются на исчезающей линии границы, как положительные и отрицательные цифры – на нуле. Трехмерные структуры соприкоснутся гранями, а совмещенные поля многомерных пространств соседствуют по всему объему. Недаром Колмогоров предлагает называть М-поля «нуль-пространством». Представить его невозможно, разве что хорошему математику, вроде Андрея Николаевича, но именно так выглядит наше мироздание. А что касается улавливателя… Он выстроен по схеме Крапивина – это антенная полусфера из металлических колец и радиусов, собранных в чаше кратера. По радиальным дугам челночат тележки с тахионными детекторами, которые – цитирую первых межпространственников: «улавливают пространственные связи и конфигурации, которые мгновенно и без системы возникают в точках совмещения четырехмерных полей». А совмещенные поля, по официальной теории МП, излучают сигналы независимо от трехмерных координат. Поэтому вращать улавливатель, как обычный радар, не нужно – лежит себе в кратере, и пускай лежит. – Я помолчал, ворочая тяжелые мысли. – Так мы нащупали гамма-пространство, дельту и эпсилон. Они тоже сопредельны нашей «альфе». Ну-у… изучаем. Пока в улавливателе шесть радиусов. Выложим еще столько же, запустим новые детекторы – информации поступит больше, и будет она точнее и полней. Вот… Как-то так.

– Не хреново девки пляшут, по четыре сразу в ряд… – задумчиво проговорил Иванов, пальцем поправляя очки. – Ла-адно… И последнее, Михаил Петрович, – его голос построжел. – Товарищ президент гневаться изволил, и велел ваше участие в экспедиции сократить до минимума. Вам приказано не покидать судно ни при каких обстоятельствах, а в случае прямой внешней угрозы – немедленно осуществить переход из «Беты».

– Осуществим, – покладисто сказал я, и мило улыбнулся.

Глава 5.

Среда, 8 марта. День

Луна, ДЛБ «Звезда»

Женщин на базе было трое. Анна, она же Нюра, она же Анечка, миниатюрная шатенка, перекрасившаяся в блондинку, заведовала кухонным хозяйством, и мужское население уважительно числило ее в инженерах-гастрономах. Подлизывалось, короче, но безуспешно – к своим двадцати пяти Аня успела дважды выйти замуж и столько же раз развестись, отчего к сильному полу относилась с предубеждением.

А вот Татьяну Евгеньевну красавицей не назовешь, хотя женщина приятная. Трудилась она на поприще энергетики, весь день хлопоча, аки пчела – то солнечные батареи протирает, то реактору профилактику затеет, то на базовой подстанции красоту наводит.

Татьянин муж, геолог по профессии и призванию, каждый год пропадал в экспедициях, пока не «остепенился» – докторскую защитил. Теперь он корпел в институте, перелопачивая горы инфы, добытой в походах, и супруга ему «отомстила» – улетела на Луну, где «вахта» полгода длится…

А Ясмина царствовала в медотсеке. Хирург божьей милостью, она и в терапии знала толк. Хрупкая, нежная – ангелица во плоти – Яся обладала натурой волевой и решительной, просто в последнюю пару недель глаза у нее на мокром месте…

Поговаривают, было у них что-то с Ромкой. И каково врачине теперь?

У Почтаря даже пальцы на ногах поджались от неловкости. Горестная растерянность и упадок настроения угнетали весь персонал, но директор базы был тверд: «Отметим, как полагается!»

Торжественное собрание устроили в командном пункте. О том, чтобы чинно занять места, и речи не заходило – чай, не актовый зал. Усадили женщин, а мужчины поздравляли их стоя.

– А как правильно, – затруднился Рикрофт, – «С Восьмым мартом!» или «С Восьмым марта!»?

– Пиши проще – «С Восьмым!» – покровительственно хмыкнул Рюмин. – Леди поймут…

Прокашлявшись, Леонов, переодетый в «парадный» комбинезон, сказал с добродушной ворчливостью:

– Дорогие наши женщины! Всё понимаю, но и лишать вас праздника негоже. Давайте отметим день Восьмого марта без пышных фраз, без шуточек и музыки. Просто посидим… И выпьем!

Алексей Архипович ободряюще кивнул Павлу, и тот гордо выставил на откидной стол бутылку «Советского шампанского».

Женские бровки вскинулись в изумлении, а особи мужеска полу разом оживились.

– По половинке! – громко сказал Почтарь. – Чтобы каждому хватило.

Невесомые пластиковые стаканчики сошлись без звука.

– Ну, за дам! – обронил директор.

Павел потянулся своей мелкой посудой к Ясмине, но та отвела стакан, и тихонько сказала:

– Не чокаясь.

В ее голосе подрагивала такая боль, что у Почтаря даже дыхание сперло. Он медленно сделал два глотка, осушив тару, и негромко пообещал:

– Яся, я обязательно найду его, живого или мертвого.

Высохшие с утра глаза девушки влажно заблестели под слипшимися ресницами…

* * *

Леонов шагал впереди, ловко управляясь с малой силой тяжести. Он даже не шатался, лишь изредка касаясь пальцами вогнутой стенки. У Павла так не получалось, и земная привычка подводила – обычный шаг выглядел, как толчок. Подпрыгиваешь… на полсекунды зависаешь… И вовсе не факт, что прилунишься на ноги, а не на колени. Или вовсе выстелишься.

«Найти бы глыбу «нифе»,5 – мечтал Почтарь, – килограмм на пятьдесят! Таскал бы на спине, хоть человеком себя почувствовал…»

– Я заметил, вы удивились, Паша, когда встретили меня здесь, – сказал Алексей Архипович, не поворачивая головы.

– Да не-е… – промямлил Паха.

– Да ладно! – сказал директор базы, посмеиваясь. – Я и сам удивился, если честно. Береговой вызывает, и с ходу: «Пойдешь?» А я даже не раздумывал! Пойду, говорю! А я ж его зам, должность нервная… Думал, на Луне отдохну! Ага, отдохнешь тут…

Пройдя тесный герметичный тамбур, они вошли в обитаемый блок и свернули налево от комнатушки оператора. Жилплощадь техник с директором делили на двоих – санузел общий, а спальный отсек рассекала пополам полупрозрачная панель. Тесно, зато приватно.