Внутри газовых камер. Подлинный рассказ работника крематория Освенцима

Мы не отдавали себе в этом отчета. Лидеры общины собрались вместе, чтобы поговорить о ситуации. Они были обеспокоены и обратились к Торе, чтобы попытаться истолковать происходящее. Но для нас война была еще далеко. Мы слышали кое-что о Германии. Все, что я знал, – это то, что немецкий режим испытывал неприязнь к евреям. Мы были так голодны, у нас было так много проблем в жизни, что времени думать о будущем просто не оставалось. Вот почему впоследствии немцы без труда депортировали евреев из Греции. Они легко внушили им, что дадут дома по размеру каждой семьи и что мужчины пойдут на работу, а женщины останутся дома. Мы были наивны и не разбирались в политических событиях. И тогда, я полагаю, люди думали, что немцы – точные и честные люди. Если вы покупали что-то, что «сделано в Германии», оно всегда работало как часы. Люди верили тому, что им обещали. Если им не хватало еды, им рассказывали о доме в обмен на работу, это не казалось таким уж ужасным…

Для нас война началась с вторжения Италии в Албанию в октябре 1940 года[4]. Еще до того, как войти в Грецию, Италия разбомбила Салоники. Взрывы поджигали дома и пугали население. Когда Италия объявила войну, греческая полиция немедленно приступила к аресту итальянцев. Я еще не был совершеннолетним, поэтому меня отпустили, но забрали брата Мориса. Знакомый полицейский сказал, что я пока могу остаться, но должен быть осторожен и не носить в карманах ничего, что могло бы вызвать проблемы. Я не сразу понял, что он имеет в виду, но на самом деле, если бы у кого-то нашли зеркальце, его могли бы обвинить в подаче сигналов самолетам.

Так что моего брата забрали – но не только его, а всех граждан Италии, евреев и неевреев – и поместили в большое здание в центре города. Это была не тюрьма, но они не могли выбраться. Проблема была в том, что именно тот район итальянцы бомбили. К счастью, заключенные не погибли. Их перевели в место под Афинами и не выпускали до прихода итальянцев. Мой двоюродный брат Дарио Габбай, который тоже был там вместе со своими братом и отцом, рассказал, что один довольно состоятельный еврей заплатил за то, чтобы итальянские евреи жили в гостинице под наблюдением. По крайней мере, там они могли питаться лучше, чем дома.

Тем временем каждый день я забирался на крышу дома, в котором жили солдаты греческой армии. Я знал, что каждый день в одно и то же время приезжает грузовик с едой для солдат. Я подружился с ними, и, поскольку они не подозревали, что я итальянец, солдаты делились едой со мной. Я ничего не делал, но, по крайней мере, мог поесть. Так продолжалось три месяца: Италия продвигалась вперед, а затем была оттеснена греческой армией. Наконец немцы вошли в Грецию с севера, чтобы помочь своему итальянскому союзнику. К нашему несчастью, Салоники, главный город на севере Греции, был немедленно оккупирован немцами. Если бы вместо бомбардировок городов итальянцы бомбили мосты и стратегически важные места, они легко вошли бы в страну, ведь у Греции не было сильной армии. Вместо этого без особого труда в Грецию вторглись немцы.

В день, когда немецкие войска вошли в Салоники, мы находились в убежище под большими зданиями, рядом с портом и товарным складом. Наш дом находился очень близко к вокзалу, а район был под угрозой бомбежки, поэтому мы перебрались поближе к месту, где жили мои дяди. Как обычно, я постоянно искал что-нибудь поесть. Я видел, что люди возвращались из порта с провизией. Они забирали ее, чтобы ничего не досталось немцам. Я пошел, взял бочку масла и покатил ее туда, где укрылась моя семья. По дороге ко мне подошел владелец ресторана и спросил, не продам ли я масло. Я подумал, что с таким же успехом могу продать эту бочку и быстро вернуться за другой. Мы договорились, и он тут же дал мне приличную сумму. Я оставил ему масло и вернулся в порт, но там уже ничего не было. Я вернулся к матери и все рассказал. «Что ты наделал? – воскликнула она. – Мы могли бы что-нибудь сделать с тем маслом, а деньги теперь ничего не стоят». Я вернулся с матерью к владельцу ресторана. Она умоляла его вернуть половину масла, и он наконец согласился.

В другой раз мне повезло больше. Я нашел печь для лепешек и сумел унести несколько штук, потому что знал правильные маршруты внутри склада. Все хотели купить их у меня, и я начал продавать их, а потом вернулся туда, где их нашел. Тем временем кто-то закрыл вход, но я увидел небольшое отверстие, через которое можно было проскользнуть. Я забрал все, что смог ухватить, и вернулся домой с лепешками и деньгами.

С приходом немцев ситуация ухудшилась, и найти еду становилось все труднее. Будучи итальянцами, мы получали больше помощи, чем другие евреи. Итальянских солдат было не так много, поскольку город оккупировали немцы, но мне удалось подружиться с некоторыми из них. Так было легче найти еду. Итальянское консульство продолжало помогать нам, раз в неделю раздавая консервы, макароны и пармезан. Нас дома было шестеро, и нужно было много всего привозить. Поэтому я брал с собой в пункт раздачи тележку. На обратном пути, вместо того чтобы ехать по обычной дороге, которая была в хорошем состоянии, я предпочитал срезать путь – везти тачку было неудобно, зато можно было добраться быстрее. Однажды меня остановил греческий полицейский и сказал:

– Эй ты! Откуда у тебя все это?

– Мне это выдали. Я итальянец, имею на это право.

– Нет, я тебе не верю, пойдем со мной в полицейский участок.

– Почему я должен идти? Я ничего не крал, все принадлежит мне по праву! Пожалуйста, отпустите меня домой!

Я понял, что единственное, чего он хочет, – долю. Поэтому предложил ему пойти со мной, в обмен пообещав поделиться пармезаном. Он тут же согласился и проводил меня домой. Этот казус спас меня от столкновения с другим полицейским, который неизбежно спросил бы меня о том же. Я встречал его каждую неделю, и каждый раз сценарий был одинаковым. В любом случае, если бы я пошел по другой дороге, меня бы все равно арестовали. Этот полицейский, по крайней мере, меня защищал.

Но поскольку этой помощи было недостаточно, я начал торговать на черном рынке. В основном я проводил дни вместе с другими, ожидая на вокзале проходящие военные поезда. Итальянские и немецкие солдаты выходили на станции Салоники и продавали и покупали все, что могли, например сигареты или лекарства от малярии, которые мы в деревне обменивали на картофель или муку для выпечки хлеба. Нам приходилось садиться на поезд и проделывать долгий путь в поисках товара на обмен. Чтобы не платить за проезд, я цеплялся к вагону сзади, даже когда было холодно. Это было тяжело, но я был молод и здоров.

Однажды, когда мы ждали, прислонившись к стене, пришел греческий полицейский и увел нас всех в участок. Мы все были евреями. Он заводил нас по одному в свой кабинет для допроса. Я должен был идти последним и вскоре понял, что полицейский заставляет всех раскрыть руки и бьет их до крови железным прутом. Когда подошла моя очередь войти в кабинет, я сказал ему:

– Вы не можете меня трогать, я итальянец!

– Мне все равно, что ты итальянец, открой руку! – приказал он мне.

Но мой брат, которого не было со мной, когда меня арестовали, услышал, что я в полицейском участке, и пошел предупредить итальянского солдата, которого мы хорошо знали. Этот солдат ворвался в кабинет, схватил полицейского за воротник и закричал:

– Он итальянец! Берегись, если хоть волос с его головы упадет!

Значит, то, что вы были евреем, было менее важно, чем ваше итальянское гражданство?

Да, мы были защищены, пока итальянцы находились в Греции. Даже если я и был евреем, все же прежде всего я был итальянцем. И это защищало меня даже от немцев. Потому что они сразу же начали преследовать евреев. Когда нуждались в рабочих, они оцепляли район и ловили всех, кто пытался сбежать. Затем сортировали людей и оставляли только евреев. На площади Элефтерии (площадь Свободы) они собрали около сорока еврейских мужчин в возрасте от восемнадцати до сорока пяти лет. Чтобы унизить их, они заставили их делать то, что иронично называли «гимнастикой». Греческое население присутствовало на этом представлении и с удовольствием наблюдало за тем, как евреев заставляли выполнять эти нелепые движения. Часто после этих унизительных моментов мужчин отправляли на принудительные работы в места, зараженные малярией. Они работали там месяц или два и возвращались истощенными и больными – скорее мертвыми, чем живыми.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Рукопись Залмана Левенталя на идише была найдена в октябре 1962 года, захороненной во дворе крематория. Она была написана незадолго до начала восстания зондеркоманды, чтобы оставить запись об уничтожении евреев в газовых камерах. Левенталь умер в ноябре 1944 года, всего за несколько недель до освобождения. Из книги «Des voix sous la cendre. Manuscrits des Sonderkommandos d’Auschwitz-Birkenau», под редакцией Жоржа Бенсуссана, Revue d’histoire de la Shoah, № 171, январь – апрель 2001 г.

2

 Изгнание проходило в XV веке. – Прим. науч. ред.

3

 Фашистская молодежная организация. – Прим пер.

4

 Подробнее см. историческую справку о ситуации в Греции и Италии во время войны, с. 270. – Прим. авт.