#ЯЗемля

Да, его терпение и настойчивость – притча во языцех в отделе. Но нужен результат, а его нет. Арест очередного звена в цепи говноядцев без понимания ее начала и конца сродни провалу. Его нельзя допустить. И потому Серафим будет с Фаном вместе в любую погоду и в любое время дня, чтобы установить все пути и выходы этого противного Серафиму до ощущения мерзости человека, который спустя полчаса встает-таки с дивана и, наскоро для него (минут десять) одевшись, покидает квартиру, заставив Серафима отвернуться от входа. Контроль краем глаза. Главное, отследить, не вызывает ли Фан по ходу дела такси. Похоже, нет. Общественным транспортом Фан брезгует. Значит, пешком. Идеальная наружка. Но все равно приложения такси придется отслеживать каждые несколько минут. Пару раз Фан так уже уезжал. Приходилось догонять также на такси. Весьма неудобно и хлопотно. Сегодня, похоже, одной проблемой меньше. Возможно, Фан учитывает происходящее в городе. Сплошные красные линии по основным трассам. Еще вопрос: какое отношение он имеет к происходящему? Вся эта братия на колесах с Фаном и ему подобными. Вопрос не праздный. Заявка одна. Но поколения разные. Фан не так груб и прямолинеен, но смысл всего, что он писал и пишет, тот же. Они одной крови. Пусть большинство из этих тинейджеров на колесах наверняка не подозревают о его существовании. Но разрисовывая дороги и стены утренними пятью буквами, они занимаются ровно тем же, чем Фан и прочие говноядцы.

А что если связь прямая?

Задается вопросом Серафим, но поиск ответа на него приходится отложить. Фан выходит из подъезда. Осматривается. Обнаружив Серафима, довольно улыбается. Идет к Садовому, сразу повернув направо, в сторону Орликова переулка. Почти на углу одна из точек его общепита и точка говноядцев. Бельгийская пивная. Возможно, лучшая в городе. Серафим почти не пьет. Бокал пива – предел, за который за всю свою жизнь он выходил лишь однажды: при первом свидании с нынешней гражданской женой. Опыт получился удачным, но повторять его пока что нет необходимости. Так что при оценке данного заведения Серафим ориентируется больше на отзывы и общий антураж – приходится заходить порой. По выходным да и в будни вечером здесь живая музыка и литературные вечера. Последние, по определению Серафима, «говнядческая тусовка под поэтическим прикрытием». Серафим был дважды и быстро понял вторичность художественных смыслов и первичность политических. Читаемые тексты, впрочем, были достойного качества. Но авторы, почти все, в картотеке отдела еще с советских времен.

Фан на этих встречах проходил исключительно как зритель. Пусть и не рядовой. Знакомый владельца. Но аудитория для него мелковата. Куда уж нескольким десяткам человек в офлайне против сотен тысяч онлайн-поклонников. И не предлагает себя, наверное. И не просят.

Серафим выходит на Садовое и вскоре с удовлетворением отмечает, что предчувствие не обмануло его: Фан сворачивает в Орликов. Серафим максимально ускоряется, благо с самокатерами и скейтерами на этом легком спуске ему по пути. Надо визуально отследить вход Фана в ресторан, и Серафим едва успевает сделать это. Фана наигранно галантно пропускает внутрь какой-то парень в дизайнерском темно-синем вельветовом пиджаке с красным платочком в кармане. Хипстерский ершик, туманно-полупьяный то ли с вечера, то ли уже с утра взгляд. Серафим прокручивает в голове список. Нет, такого не значится в ближайшем круге Фана. Случайный посетитель.

Подопечный сегодня необычно подвижен. Четыре с лишним калебаса с утра дают свое. Это нужно учесть в дальнейшем. Возможно, в дизайнерской тряпочной сумке еще и походный набор на два-три калебаса. С учетом возможного пива к вечеру Фан только что летать не будет, соревнуясь с райдерами если и не в трюках, то в скорости на коротких отрезках.

Пока Серафим может выдохнуть. Фан здесь задержится на какое-то время. Серафим сбавляет скорость и уже на входе отмечает еще несколько ставших уже привычными надписей, на этот раз на здании Минсельхоза напротив. Там же и странность, на которую он как-то не обратил внимание ранее. Возможно, такое имело место и где-то на Патриках. По периметру министерства канава, больше похожая на трещину, оставляемую землетрясением. Но чего-чего, а подземных толчков в городе точно не было. Слишком специфическая инфа. Первая в рассылке всем специальным службам. Не было такого. Даже на самом минимуме Рихтера. Да и глупо подобное ожидать в Москве. Не та местность, чтобы саму по себе трясло.

Тогда что это? И почему ровно по периметру именно Минсельхоза?

На уровне предчувствия закономерности Серафим открывает камеры по ряду ведомств, и вскоре предчувствие становится явью. Три министерства и две федеральные службы окружены точно такими же трещинами. Надеясь ошибиться, Серафим выводит на экран Кремль и окрестности и опустошенно выдыхает: трещина причудливой линией тянется от Большого Каменного моста до Москворецкого, отделяя Кремль от прочей Москвы и страны рвом – сплошным, глубоким и нерукотворным.

Земля возвращается в квартиру. Переодевшись, замешивает опару московского ржаного. Теперь четыре, а лучше пять часов до итогового замеса. Хлеб пока можно предоставить самому себе. Он разберется. Он умный. Он живой.

Земля будит Ивана. Надежды на будильник мало. Отключает и засыпает вновь. Даром что спортсмен и привык жить по режиму. Выходной, по его выражению, «пересып», сменяющий будний недосып, никто не отменял. Да и можно себе позволить. Тренировка в отличие от будней ближе к полудню, а не в обычные семь утра. Плюс не стандартная для первой половины дня ОФП с толикой холостой работы в тире, а исключительно стрельбище. И взрослому радость, не то что подростку.

Земля входит в комнату сына и останавливается над кроватью. Спит. Плюс десять к будильнику. Иван похож на нее. И отношением к будильнику, и лицом, и комплекцией. От Луна почти ничего нет. Внешне не за что зацепиться памяти. От мужа психология. Из поведения, пожалуй, только неразговорчивость, да упертость в отдельных вопросах. Например, в том, что касается оружия. Практическая стрельба началась еще при Луне. Земля не приветствовала, но и не спорила. Более того, даже стала составлять им компанию, с удовольствием припоминая момент знакомства. Продолжалось это недолго. Ее неумелые потуги не укладывались в профессиональные тренировки. У Ивана почти сразу пошел спортивный результат. На данный момент уже международного уровня. Сборная страны. Хобби грозит стать профессией. Если уже не стало ей. Учитывая судьбу Луна, это пугает. Хотя есть надежда, что спортом все и ограничится. Надежда не праздная, но никак не гарантированная.

После обнаружения схрона и заказов Луна тренировки пришлось возобновить. Земля сказала тогда, что хочет отвлечься, а Иван не стал уточнять мотивы, повторно приведя ее в свой клуб на Ботаническом саду. Смутил его только выбор оружия ПМ и аналог АК «Сайга». Ружье не его профиль, и здесь он не стал высказываться. Мол, хочешь так хочешь. Мучайся. Но пистолет…

Зачем эта советская древность, если есть нормальные? Например, Глок.

Если бы он знал мотивы, если бы знал…

К тому времени в теории изучив доставшийся ей арсенал, Земля поняла, что Вальтер в тирах Москвы редкий случай, а ПМ – его очень близкая альтернатива. «Сайга» же совмещала в себе подобие калашникова с ружьем. Два лекарства в одном флаконе. Правда, спортивную винтовку в конспиративном интересе Земля нашла в другом клубе. И ходила туда независимо от сына. ПП-2000 она тогда пока решила не трогать. Всему свое время. Тем более что под первым листом, с которого надо было начать исполнять заказы Луна, стояла мина, а не стрелковое оружие и время на освоение всего арсенала у нее еще имелось. Зачем нужен весь арсенал, если заказов всего два и Лун четко обозначил вид оружия, она как-то не удосужилась дать тогда себе ответ. Просто потому что – он есть и все. И что будет после выполнения двух имеющихся заказов, Земля старалась не думать, параллельно копаясь еще и в сопутствующей оружию Исландии. Язык и культура. Для человека с истфаком за спиной само по себе интересно. Правда, язык бесил длиннотами и архаичными мелочами в грамматике, а история и культура показались какими-то пустыми и провинциальными. Извечная борьба человека с природой где-то на периферии общечеловеческого. Периферии настолько далекой, что, если бы Исландии не было, этого бы никто не заметил и в книгах, посвященных всемирной истории, не пришлось бы, строго говоря, исправлять ни строчки.

Без ремарок и исключений принята была только музыка. Чудная, странная, полярно-космическая, она затянула сразу. Исландскими стали и заказы Луна. Обозначаемые ею порядковыми числительными для рабочего пользования, они выходят в тираж точно в обозначенный срок.

Fyrsti (Первый)

В отношении Первого Лун предполагал использовать мину-ловушку МС-3 разгрузочного действия. Земля не смеет ему перечить. Кроме того, в мине ее привлекает моральная и практическая простота. В случае ее применения убивает как бы не она да и наблюдать за происходящим можно издалека. Чтобы понять механизм действия мины, Земля пользуется книгами Луна по минно-взрывному делу и немного интернетом. В книгах Земля, 110%-ный гуманитарий, не понимает почти ничего, сходу запутавшись уже в инициирущих взрывчатых веществах. В бризантных она улавливает только знакомое по прессе выражение «тротиловый эквивалент». Что до мин, то понять, как работает МС-3, Земля смогла только в самом общем виде. Благо роликов в сети с разборами более или менее подробными, а главное, наглядными, оказывается достаточно. Впрочем, она смотрит их ограничено, сразу решив не привлекать к себе внимание даже таким относительно безопасным образом.

Наряду с оружием, пользуясь заготовками Луна, Земля подробно изучает Первого, поняв, что муж искал его слабость.

И нашел.

Первый – бизнесмен. Деревообработка, бумага, мебель. Близко к списку Форбса, но никогда внутри. Слабость – аквариумы. Хобби с детства, с возрастом ставшее манией. Занимается как пресноводными травниками, так и морскими рифами. По этажу в огромном загородном доме. Общий объем далеко за 10 тысяч литров. Первый настоящий аквариумный гик. Будучи мультимиллионером, он сам занимается обслуживанием как технической части, так и дисплеев. Население аквариумов до последнего дня в каждом даже мелком случае проходит через его руки. В аквариумном сообществе ходит байка о случайно попавшем в набор живых камней куске биокерамики и диком скандале, который Первый учиняет по этому случаю, медийно уничтожив поставщика, который так и не смог полноценно вернуться в бизнес.

Но хобби Первого в отношении заказа, как оказалось при ближайшем рассмотрении, не работает само по себе, а в связке с историей любви.

За пару лет до на выставке знакомятся два аквариумиста средних лет. Отношения идут в личку да такую, что оба бросают прежние семьи с детьми. На бракосочетание супруги дарят друг другу рыбок-ангелов. Она – Clarion. Он – Мятного ангела. Так их именует Лун. Земля не стала уточнять, как рыбок называют ученые, и без труда нашла их в сети, вбив именно эти обозначения. Рыбки оказались красивыми и жутко дорогими. Так цена на Мятного достигает 30000 долларов. Ее подарок был много дешевле, но тоже не копейки. Впрочем, брак длится не долго. Через год она умирает. Рак в неоперабельной стадии убивает ее за считанные месяцы. Истерика утраты Первого приобретает особую форму. Ангелы живут вместе в отдельном аквариуме в спальне Первого, к которой с этого момента сводится его жизнь. Он почти не покидает комнату, всецело посвятив себя двум рыбам, впервые за все время отдав попечение над прочими объемами нанятой прислуге. Дом Первый покидает только раз в неделю, в четверг, строго на рассвете, посещая место, где сделал покойной жене предложение, – искусственный холм в парке, неподалеку от ее дома. Метра три высоты, не более. Приезжая, Первый всякий раз садится на траву на самой вершине. Кладет, по-видимому, на место умершей букет полевых цветов. Сидит молча около часа. После чего возвращается к ангелам. До четверга. И так по кругу уже около года, в течение которого родственники уже предпринимают пока что безуспешные попытки признать Первого ограниченно дееспособным.

История любви смущает Землю, как девочку, но недолго. В конце концов ее уже нет, а его память, как и память Земли, уйдет вместе со второй половиной некогда целого. Жалости не было. Был страх. Она никогда не убивала людей. Да что людей – ничего живого, кроме каких-либо комаров и мух. И первый раз, как и во всем, был первым. На беду, историей любви анализ Луна как раз-таки заканчивался, и Земля, не имея практики, долго ломает голову, причем здесь МС-3. Мина-разгрузка. Значит, нужен груз, который Первый в обязательном порядке возьмет или просто двинет с места. Ключевое здесь «обязательно». Повторной закладки быть не может. МС-3 обезвреживается только подрывом. Значит, Первого нужно категорически вывести из себя, не оставив ему вариантов не взяться за груз.

Как?

Однажды пронаблюдав посещение холма, Земля замечает, что Первый приходит на место в состоянии, близком к сомнамбуле. Было ли это самовнушение или действие каких-то медикаментов/наркотиков, она так и не узнает. Первый был абсолютно погружен в свои воспоминания. Что-то новое на вершине холма он может и не заметить. Проблема – охранник, неизменно его сопровождавший. Он точно обратит внимание на любую нестыковку в программе и наверняка захочет проверить, что и как. Значит, грузом должен быть предмет, который бы вернул в реальность именно Первого.

Решение пришло при случайном чтении одного из многочисленных форумов аквариумистов. Один из них с нескрываемым презрением упомянул гуппи как ничтожный предмет интереса любителей и новичков. И не то чтобы все с ним оказались согласны, нашлись их ярые защитники, но Первый, очевидно, гик из гиков, и, возможно, не потерпит…

Накануне очередного посещения Первым холма Земля покупает в маркетплейсе круглый десятилитровый аквариум. Пять гуппи она берет в разных магазинах и за наличные. До утра аквариум стоит в ее комнате. О его существовании никто не знает. Аквариум и рыбок Земля проносит мимо вахты в закрытом пакете, а Иван еще со времен Луна не имеет привычки заходить в родительскую спальню просто так, без приглашения.

В тот памятный своим первенством четверг, незадолго до рассвета, Земля устанавливает аквариум на холме поверх поставленной строго по инструкции на боевой взвод МС-3 точно на том месте, на которое Первый каждый четверг кладет полевые цветы. Для маскировки мины Земля накрывает ее старым плащом, для верности густо испачканным, создавая впечатление ночевки кого-то без определенного места жительства. Все манипуляции Земли, как показало в дальнейшем следствие, остаются незамеченными. Камер в этой части парка не наблюдается. Охрана спит на парадных входах. Что до редких бегунов и собачников, то холм находится в стороне от их обычных маршрутов.

Установив мину, Земля занимает место метрах в двухстах от точки, запасшись на всякий случай одним из многочисленных найденных в схроне Луна монокуляров.

Первый является строго по расписанию в сопровождении водителя-охранника, держащегося по обычаю метрах в десяти позади, обеспечивая хозяину необходимое по случаю одиночество. Первый несет всегдашний букет. Несет с все тем же сомнамбулическим погружением в прошлое. Но лицо его резко, до нервного гневного тика меняется, едва Первый замечает на вершине сооруженную Землей конструкцию. Что конкретно выводит Первого из себя: гуппи, аквариум или плащ – останется тайной, но его реакцию Земля просчитывает верно.

Ускорившись, Первый быстрее обычного достигает вершины холма, стремясь, кажется, во что бы то ни стало убрать аквариум-чужак со святого для него места. Охранник, заподозрив что-то неладное, бросается следом, но поздно. Он получит в итоге лишь «незначительные осколочные ранения и легкую контузию».

Что до Первого, то у него не было шансов – МС-3 срабатывает штатно. Ее сестра по внешнему виду и массе тротила, ПМН, как правило, отрывает ступню, когда и выше. Характер ранений Первого Земле неизвестен. То, что они оказываются несовместимыми с жизнью и «известный предприниматель скончался на месте», она узнает из дневных новостей. Тогда же, зафиксировав факт взрыва, Земля спешно покидает парк, не в силах пока еще смотреть на дело рук своих. Это придет позже. И принесет неожиданное удовольствие. Пока же на выходе из парка ее, как водится, рвет. Киношная банальность, вдруг оказавшаяся правдой. Банальность, которая больше ни разу не повторится.

III

Я знаю, где ты был. Я видела по…

Как концерт?

Не ходили.

Где видела?

Страшно было?

Да.

Врешь. В новостях.

Твои?

Спят. Это Георгий? Какой степени?

Разбудим? Четвертой.

Ничего. Давно легли.

Котлеты?

Вчерашние. Я думала…

Задержали. Особист.

Тебя?

Политика. Объяснял.

И что теперь?

Котлеты.

Я про войну.

Идет.

Но ведь сказали мир…

Где-то идет. Не бывает, чтобы не шла…

Завтрак с сыном на кухне как ритуал. Всегдашняя еще при Луне яичница. Меняются виды. Земля иногда уговаривала его на пашот. Был не восторге, но съедал все. Земля любит сваренные всмятку с крупной морской солью. Иван предпочитает омлет.

Земля наблюдает, как сын неторопливо крошит омлет вилкой, листает страницы в соцсетях, отламывает ломти хлеба, цепляет вилкой черри в салате, мычит, жуя, что-то не всегда раздельное в ответ на ее редкие вопросы. Обычный подросток. Дети клиентов из той же оперы. Другое дело, что она общается с ними официально и по предмету, а здесь сын. Еще и в отсутствие отца, который для него был богом. Она же хоть и мать, но просто земная женщина. С ней можно пререкаться. Или того хуже – не обращать внимания. До скандалов доходит редко. Ивана, как и Луна тяжело вывести на эмоции. Один темперамент. Торжествующая флегма. Помогает ему в спорте, но в быту напряжение часто витает в воздухе. Мелочи вроде цвета кроссовок и «чтобы к десяти был дома» цепляются одна за другую, превращаясь пару раз в месяц в хлопающие двери, звенящую посуду и напряженное суточное молчание с примирением таким же беззвучным, без положенных где-то и у кого-то извини и прости.

Ее вторая жизнь, столь отличная от первой, репетиторско-учительской, будучи абсолютно скрытой от сына, никак не влияет на их отношения. Земля умеет хранить секреты. Выездная работа и частое отсутствие дома в помощь. Иван не видит в ее отлучках ничего необычного. Земле даже не хочется представлять, что будет, если он вдруг узнает, в чем порой их причина. Она не придумывает заранее ни объяснения, ни оправдания. В конце концов, он сын Луна. Он все в конечном итоге решит сам. А ее просто поставит в известность.

Пока же на омлете в четыре яйца, еще и с хлебом и салатом Земля, дивясь и радуясь аппетиту сына, припоминает Второго. С ним она впервые посмотрела жертве в лицо, а после так же, как и Иван сейчас, много ела. И улыбалась, как сейчас. И даже смеялась. До слез смеялась.

Annað (Второй)

Соблазн использовать МС-3 и далее, раз все так удачно прошло с Первым, разумеется, был. Но еще в тот четверг, сразу после рвоты, Земле приходит в голову мысль, что нельзя повторяться, нельзя иметь почерк. Тем более такой заметный. Единичное использование армейской мины не приведет по цепочке к действующим и бывшим военным (пусть уже и погибшим) и их родственникам.

Мало ли каким путем одна МС-3 могла здесь оказаться?

Да кто угодно мог вывезти ее из зоны боевых действий. Но серия неизбежно вызовет проверки. Их надо избежать, если есть такая возможность. Тем более, что Лун, как в случае с Первым, четко обозначил оружие в отношении Второго: спортивная малокалиберная винтовка с максимальной кучностью МЦВ-56 «Тайга» под патрон 5.6. Обозначена была и точка на карте, которую, по аналогии с Первым, Земля прочитала как место исполнения заказа. Прибыв на нее (электричка под ЦКАД и три километра лесом по более или менее проходимым тропам), она понимает, что выбор оружия, как и в Первом случае, идеален. Обрывистый, густо заросший берег реки шириной в этом месте метров семьдесят-восемьдесят. Усадьба Второго напротив. Беседка для медитации выходит к воде. Исполнена в китайском стиле. Берег дополнительно укреплен камнем. Проход вдоль берега с прочих участков вопреки всем законам закрыт глухим каменным забором. До цели с учетом ширины обрыва на ее стороне не более ста метров. Спрятаться есть где. Не попасть в неподвижную мишень еще и с малокалиберной винтовки сложно. Подготовленному человеку сложно. Но тогда еще она не могла считать себя таковым.

Некоторое время уходит на знакомство с оружием и тренировки. Благо патронов достаточно. В одном из клубов нашелся и полный аналог того, что у Земли на руках. С винтовкой Луна тренируется на местности, неподалеку от схрона. Находит похожую точку на обрыве местной речушки.

«Тайга», конечно, оружие максимально комфортное, но для новичка любой огнестрел поначалу проблема. Земля сдергивает, пережимает, зацеливает – обычные беды. Приходится много читать и смотреть. Настрел в итоге относительно невелик. Около шестисот с обоих стволов. Время поджимает. Смущает еще маломощность оружия, впрочем, на поверку оказавшаяся достаточной для убийства человека при попадании в голову, шею, сердце. На руку и относительная бесшумность. Что до мощности, то в ходе самостоятельных тренировок обнаруживаются патроны с экспансивными пулями. Вероятно, самоделки от Луна. Он просто сделал насечки по кругу для раскрытия оболочки. Не сразу поняв, что это такое, Земля едва их не выбрасывает, решив, что они брак. И только опять же почитав и посмотрев материал по теме, понимает, что именно их нужно использовать. Впрочем, даже при использовании такого боеприпаса гарантированно, с одного патрона заказ исполнялся только при попадании в голову.

Охрана Второго не заходит в беседку, оставаясь на некотором от нее удалении. Вооруженная стандартными девятимиллиметровыми пистолетами, она, учитывая расстояние и скрытность оружия, вряд ли может серьезно угрожать Земле, стреляя в белый свет как в копеечку. Но открытие перестрелки не входит в ее планы. Один-единственный выстрел и скрытный отход. В идеале охрана, разбираясь, что и откуда прилетело, так и не откроет огонь. Земля должна уйти абсолютно незамеченной, получая фору по крайней мере в пять минут. Второй выстрел если и мог быть, то только по лодке. Также стилизованной под Китай пироге на веслах, привязанной к ступеням, спускающимся от беседки к воде. Другого средства переправы не было. Брод выше по течению. Метров двести. Здесь яма. Метра три-четыре. Только плыть. Впрочем, оставалось вопросом, насколько она может повредить лодку и стоит ли тратить на это время. Затопить ее быстро с малокалиберной винтовки невозможно. Переправа не займет и нескольких минут. Она просто не успеет затонуть за такое время. Не лучше ли просто уйти, пока охрана будет корпеть над телом и разбираться, откуда именно был выстрел.

Очевидность ответа несколько успокаивает Землю. Удобной была и ситуация, в которой все должно произойти. Второй действительно регулярно медитирует. По ее наблюдениям, едва ли не ежедневно, с акцентом учитывая его занятость на выходные дни. Медитирует лицом к реке и часто с открытыми глазами. Приглядевшись, на второй-третий раз Земля понимает, что он максимально погружен в себя и не видит при этом дальше своего носа. Охрана без какой-либо оптики разглядеть ее в диком сборище кустов и деревьев на противоположном берегу не сможет ни при каких условиях. Собаки, которые могут что-либо почуять, остаются на воротах, на противоположном конце усадьбы. Насколько Лун все это просчитал, остается неизвестным. Остается обеспечить пути отхода и решить, что делать с оружием и снаряжением после.

Стандартное «оставить все на месте» Земля, покопавшись в сети и в книгах по криминалистике, отвергает. Не должно остаться никаких следов. В том числе и ДНК. Понимая, что ее суждения могут выглядеть дилетантскими, а возможности отечественной криминалистики она несколько преувеличивает, Земля тем не менее неуклонно решает следовать этому принципу. Мина уничтожила практически все следы в Первом случае. Теперь Земля должна позаботиться об этом сама.

Она приезжает на место за полночь на такси. Выходит не на ближайшей к обрыву ж/д платформе, а на следующей от Москвы. Лишние три километра по СНТ и посадкам добавляют физической нагрузки, но обеспечивают скрытность выхода на точку. Винтовка разобрана и уложена в рюкзак частями. Догадаться, что Земля с оружием, невозможно.

Придя к обрыву уже в предрассветных сумерках, Земля заворачивается от комаров в снайперскую кикимору и дремлет до будильника на вибросигнале. Съедает несколько кусков сахара и обозревает в монокуляр окрестности. Пусто. Тихо. Загородная весенняя благодать. Никаких признаков, что она как-то обнаружена. Винтовка собирается на рассвете, примерно за полчаса до обычного появления Второго в беседке. Рюкзак с основной одеждой сразу закинут на спину. Кроме того, на всякий, чтобы уже не вставать с места, она надевает памперс, на случай если медитирующий вдруг основательно задержится.