Люди в общем придают слишком много значения словам. Им кажется, будто слова всегда чрезвычайно действенны. На самом деле слова обычно обладают весьма слабой убедительностью. Они лишь смутно передают те глубокие, бурные чувства и желания, которые за ними скрыты. И сердце прислушивается только тогда, когда ему перестает мешать язык.

Теодор Драйзер. Сестра Керри

Любить – значит «не могу без тебя быть», «мне тяжело без тебя», «везде скучно, где не ты».

Это внешнее описание, но самое точное.

Любовь – вовсе не огонь (часто определяют), любовь – воздух. Без неё нет дыхания, а при ней дышится легко. Вот и всё.

Василий Розанов. Опавшие листья

ISBN 978-5-0050-0240-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

Одиночество

3007 год. «Демократия-5».

Тонкие пальчики уверенно стучали по выпуклым кнопкам клавиатуры, набирая на широком мониторе причудливые слова, сплетая их с разнородными символами и будто бы случайными цифрами в огромные предложения. Строки заполнялись иной раз пробелами, другой – длиннющей последовательностью из тысячи знаков. Местами написанное было выделено другим – относительно основного текста – цветом, и в специально отведенном поле к «подсвеченным» фрагментам девушка добавляла соответствующие комментарии и уточнения, которые в дальнейшем должны были помочь как ей самой, так и ее товарищам.

Молодая девушка сидела слегка сгорбившись. Очки на ее переносице часто скатывались с носа, так что каждые две минуты уже на автомате она поправляла их указательным пальчиком и вновь продолжала набирать объемные тексты. Вся ее фигура была неподвижна в этот момент творчества, и лишь руки плавно скользили по шершавым клавишам. Словно робот без нужды в пище и дыхании, она сидела перед монитором часами, пока кто-нибудь ее не отвлекал.

Еще в школе она испытывала особый интерес к технике, к принципам ее работы. Казалось бы, не самое женское увлечение. Но стоило видеть огонек в ее глазах, когда на уроках информатики учителя давали классу задачи на составление легкого программного кода! Пока другие неумело пытались смастерить по учебнику рандомайзер, она делала полноценные игры, хотя бы и текстовые, лишенные визуального сопровождения.

– Кама, как у тебя это получается? – спрашивали ее одноклассники по пути домой из школы.

– Не знаю, – по-детски надменно лгала она им. – Это же проще простого!

Приходя домой, она даже не садилась за уроки – ей это было неинтересно. За это она много раз получала от своих родителей и учителей. И ее бы давно выгнали из учебного заведения, если бы не ее потрясающие результаты на региональных и международных состязаниях по программированию. В какой-то момент она даже стала кадровым сотрудником своей родной школы, специалистом по информационным технологиям.

Уже в выпускном классе она успешно собрала своего собственного робота, способного поднять до трехсот килограммов веса, имея своего лишь пятьдесят. Вся работа над ним производилась ей самой (не считая советов от знакомых инженеров) – от пайки микросхем и составных деталей до составления кода в компиляторе. Этот труд и позволил поступить ей в престижный колледж по технической специальности.

– Кама! Ты меня слышишь? – над ухом девушки раздался громкий мужской голос. – Может, пойдешь, отдохнешь?

– Капитан, – она повернула голову в сторону голоса, – мне еще нужно немного посидеть, я уже почти закончила. Я пойду через пару часов…

– Кама, ты сидишь здесь уже почти полдня. Ты не ела, не спала. Сохраняй наработки и иди в каюту. Завтра закончишь. – Капитан отвернул взгляд от девушки, отошел к своему месту и продолжил работу по составлению отчетности. В отделе разработки больше никого не было.

Мерцающие огоньки, плывущие в фиолетовых облаках пыли, способны надолго приковать к себе внимание, унося мысли в дальние дали. Сидя у иллюминатора в своей каюте, Кама наблюдала за извилистыми формами звездных скоплений, следила за пролетающими мимо осколками бывших небесных тел.

– Я не спорю, ты талантливая девушка, – говорила мать Камы накануне ее отъезда в колледж в далеком 2070 году, – Но разве ты сможешь найти там мужа? Мальчикам ведь не нужны невесты, любящие копаться в железках или просто разбирающиеся в них. Они чувствуют, что их ущемляют, и видят в таких девицах не свое счастье, а лишь бесконечную гонку «кто кого умнее». Подумай, может быть, ты хочешь быть поваром? Может, врачом?

– Мама, я уже все решила! Я хочу заниматься тем, что мне нравится, а не что нравится тебе. Да и не хочу я пока никакого мужа! Мне еще рано об этом думать.

Они обе были на кухне. Кама сидела за столом, сложив руки перед собой, пока ее мать стояла над раковиной и намывала одну и ту же тарелку, не решаясь взглянуть дочери в глаза.

– Рано! Ах, ей рано! Тебе уже сколько лет! – мать начала повышать голос. – Дорогой, ты послушай что она говорит! – она повернула голову в сторону гостиной, где сидел муж, затем снова вернулась к раковине. – А дети? А внуки? Когда я увижу внуков?

– Успокойся, пожалуйста, мам…

– Не хочу я успокаиваться! Моя родная дочь уезжает за тысячи километров от меня, будет заниматься там не пойми чем, а я должна успокоиться?

Руки обхватили талию матери, голова Камы упала ей на плечо. Сердца обеих бешено бились не то от азарта ссоры, не то от страха грядущих событий. Мать убрала тарелку сушиться, уперлась руками в край раковины и заплакала.

– Все будет хорошо, – усмиряя подрагивающую нижнюю губу, говорила Кама. – Верь в меня и не бойся.

Вечером того же дня, когда мать уже уснула у себя в спальне, сжимая в кулаке детскую простыню своей единственной дочери, Кама подсела на диван в гостиной к своему отцу, смотрящему в темноте какой-то боевик. Яркие взрывы с экрана непостоянным светом обдавали контуры частично седого мужчины. Морщины на его лице создавали тени, словно накидывали строгую маску безразличного ко всему человека. Его взгляд был всецело устремлен к телевизору, и создавалось впечатление, что ничего вокруг он и не замечает. Если бы была возможность спросить его сейчас, о чем он думал в тот момент, когда его дочь робко уместилась рядом с ним, он бы ответил, что переживал не меньше своей жены за будущее их общего ребенка. Но будучи мужчиной, воспитанным в старых традициях, он должен был сохранять внешнюю холодность. Девушка обняла отца за шею и с чувством поцеловала его в колючую щеку.

– Я буду скучать, – прошептала она чуть дрогнувшим голосом. Сердце отца кольнуло, но он лишь приобнял ее одной рукой за талию. Они просидели вместе перед телевизором, пока оба не начали клевать носом.

3007 год. «Демократия-5».

Аккуратный мазок кисти по шершавому холсту оставил на нем изящную линию. Еще один – и вот уже появились абстрактные очертания будущей картины. Спустя всего полчаса вся предоставленная палитра цветов была разлита по полотну, почти хорошо изображая тихую деревеньку на склоне холма.

– Талантливый человек талантлив во всем, – сказала женщина средних лет, проходя мимо Камы, доводящей картину до личного эталона совершенства.

– Спасибо, – улыбнулась девушка в ответ, – но эта работа не стоит комплиментов.

– Любое проявление творчества уже само по себе достойно комплимента, – женщина погладила Каму по плечу и удалилась к своему рабочему месту в окошке приема готовых картин.

«Комната сублимации» – это то место, где каждый желающий без помех для других и для работы корабля может выразить себя, излить свои эмоции в искусство, тем самым сбавив глубокое чувственное напряжение. Местные поэты, художники, музыканты – словом, все приходят сюда в минуты грусти или жажды самореализации за пределами своей специальности. Иногда это место даже прописывается медицинским персоналом для тех членов экипажа, что подвержены депрессии.

Комната, хоть она так и называется, больше похожа на огромную овальную залу с высокими потолками. Вдоль стен располагались металлические столы с письменными принадлежностями и простенькими компьютерами. По всему помещению были раскиданы широкие шкафы с бумажными книгами и расходными материалами для изобразительного искусства, создавая огромное множество небольших извилистых коридоров. В дальнем углу находилось огороженное прозрачными звукоизоляционными стенами пространство для музыкантов, обеспеченное инструментами и средствами звукозаписи. Местами в «Комнате сублимации» народ сходился вокруг очередного поэта, решившего декларировать свои стихи. И абсолютно везде – хоть на книжных полках, хоть посреди проходов – художники мажут краской окружение, разбрызгивая цветастую радугу агрессивными движениями.

Оценивая свою работу после доведения ее до ума, Кама вдруг заметила одинокого паренька, сидящего на полу между книжными шкафами. Он сидел вдалеке, и если бы Кама не прищурила глаза, чтобы лучше рассмотреть детали на своем рисунке, она бы так и не увидела этого юношу, спрятавшегося за ее полотном. Сдав свою работу на хранение щедрой на комплименты женщине, Кама решила составить молодому человеку компанию. «Нам всем здесь бывает одиноко».

– Привет, – она встала прямо над ним, закрыв его своей тенью. – Можно к тебе присоединиться?

– Да, если хочешь, – устало проговорил парень, подняв свои серые глаза.

Кама села на пол рядом с ним и представилась, протянув руку новому знакомому.

– Александр, – ответил юноша, пожимая нежную ручку девушки.

– Почему ты сидишь один? Даже не занимаешься ничем.

– В моей каюте слишком много мрака, – говорил он приглушенно, – Воспоминания не дают мне отдохнуть, а здесь полно людей, которые своим видом отвлекают меня.

– Ну, так почему ты один? – улыбнувшись, Кама решила переспросить Александра.

– Не думаю, что я должен с кем-то говорить в моем состоянии. Испорчу всем веселье.

– Мне ты пока ничего не портишь.

Молчание затянулось на многие минуты. Александр сидел смирно и смотрел в пол, обняв колени руками. Кама сидела в нерешительности, бросая взгляды на проходящих мимо людей и пытаясь сообразить, как продолжить беседу.

– Что ты думаешь о нашем корабле? – девушка наконец нашла тему для разговора.

– Мне сравнивать не с чем, – почти моментально ответил Александр, – но говорят, что наш «Демократия-5» не самый лучший. В противоположную от нас сторону вылетел «Демократия-9» – вот это машина так машина. Я даже слышал, что от них уже прилетел сигнал, и они уже колонизировали свою планету.

– Мы тоже скоро где-нибудь сядем…

– Ты в это веришь? У нас была цель прилететь на хорошую по всем параметрам экзопланету, но в итоге она оказалась не такой, как обещали все эти спутники и телескопы. И теперь мы ищем другую планету, пытаясь воссоздать работу земных ученых с нуля, не имея этих ученых. Мы потерялись, Кама, и я не верю, что мы найдем Новый Дом. Мы летели до планируемой экзопланеты почти тысячу лет. Сколько мы теперь будем лететь до места, которого еще никак не существует в наших планах? Лучше бы я остался на Земле.

– Но ведь…

– Да, Земли больше нет, – он немного помолчал. – Лучше бы и меня больше не было.

Александр встал с пола, отряхнул зад от пыли и, не прощаясь, ушел по своим делам.

Кама вернулась в свою каюту. Лежа в кровати и смотря в округлый потолок, она думала над словами нового знакомого. Она пыталась понять их, пыталась принять его точку зрения, но в конце концов решила откинуть от себя подальше эти серые мысли и не подвергаться унынию. Однако тьма уже была в ее голове. Кама вспомнила свое детство, своих родителей. Тоска по прошлому больно сдавила грудь, и две маленькие росинки скользнули по ее щекам к подушке.

Карие глаза смотрели в пустоту. Бесконечные строки программного кода уже не первый час стояли нетронутыми перед задумчивым взором бледной девушки. Она уже давно забыла, где находится и зачем сюда пришла. Ее руки расслаблено лежали на клавиатуре, а спина сгорбилась под тяжестью гудящей головы.

В своих фантазиях Кама вновь возвращалась к разговору с Александром, вновь слушала его угнетающие слова (хоть они уже успели видоизмениться в ее голове) и пыталась сделать выводы. Она представляла различные исходы их разговора. Она думала над тем, как могла бы ему ответить в тот момент. В одной из таких придуманных сцен она даже крепко приложила его по голове крупным учебником по программированию. Но в итоге каждая такая воспроизведенная в голове сцена заканчивалась одинаково – девушка просто переставала ее развивать и начинала все с начала.

– Кама! – прокричал капитан со своего места. – Ты либо занимаешься АСКом, либо уходишь на перерыв!

Кабинет, в котором они находились, достаточно просторный и вмещал в себя тонны техники, но так, чтобы немногочисленный персонал в виде дюжины человек мог одновременно и спокойно заниматься своей работой. Табличка на двери в это помещение гласит: «Отдел разработки автоматической системы колонизаторов (АСК)», а чуть ниже – «Руководитель капитан Шефер». Стоит заметить, что на корабле «Демократия-5» около сотни капитанов, и все они руководители своих собственных отделов. Они также составляют Главный совет корабля, в котором присутствуют люди более высокого ранга, как генералы и полковники, образующие Верховное руководство. Еще ни разу за весь полет Главный совет не был созван, зато созывались малые и судебные.

– Простите, – откашлявшись, ответила Кама. Дальше ее мысли были посвящены программе.

После выполнения своей работы девушка решила снова встретиться с этим мрачным парнем, чтобы еще раз поговорить с ним и получше узнать его мысль. Посмотрев историю посещений «Комнаты сублимации», она узнала, где нужно искать Александра.

Инженерный отдел находится на втором или на третьем месте по своей численности. Тысячи людей трудятся здесь, копаясь в проводах, трубах и на обшивке корабля, латая дыры, оставленные небесными телами. Если где-то пропало энергоснабжение, то именно инженеры идут смотреть и устранять проблему. Если перестали работать фильтры сточных труб, то именно они занимаются ремонтом.

Кама пошла в то крыло корабля, где сейчас идут активные работы по починке коммуникаций. Там она хотела спросить не только, где искать Александра, но и каким он видится своим коллегам.

– Знать такого не знаю, – ответил первый инженер, розовощекий толстяк с взъерошенными усами.

– Уйди отсюда, девочка, пока дяденьки не задавили, – ответил второй, находящийся в компании таких же, как он, грязных и дурно пахнущих товарищей. Вместе они обсуждали земных женщин и травили друг другу истории про свои похождения.

– Да, помню такого, – отвечал уже десятый ремонтник – все предыдущие не смогли и не захотели ничего отвечать. – Молчаливый, не идет на контакт. Мы, если честно, уже давно положили на него… Простите за мой французский, как говорили на Земле, – он вздохнул, на мгновение вспомнив свою жизнь дома. – Короче говоря, странный тип.

– Вы не знаете, где он сейчас?

– Он вроде как сварщик, а их сегодня отправляли к третьему выходу. Может быть, там его и найдешь.

Кама поблагодарила инженера и отправилась к указанному выходу. Там, находясь на втором этаже за широким защитным окном, она увидела внизу возле тяжелых ворот с десяток рабочих, занимающихся ремонтом внутреннего слоя защиты. В руках у каждого разбрызгивали искры бесшумные лазерные сварки. Александр, хоть его тело и лицо было закрыто защитным костюмом, выделялся среди них, снова отдалившись от своих товарищей. Когда из изолированного помещения, где велись работы, удалились все, кроме Александра, Кама решила подойти к нему поздороваться. Никто из инженеров не видел этого, так что не смог остановить ее или дать защитную экипировку, ведь без нее заниматься работами в таких местах, где случайно может произойти открытие выходных ворот, категорически запрещается и наказывается.

Она не успела сделать и трех шагов за дверью, как небольшой баллон с газом у ног Александра взорвался, отбросив того прямо в защитное стекло на втором этаже, за которым недавно была Кама. Зазвенела сирена, двери заблокировались, и ворота третьего выхода стали открываться, образуя разгерметизацию помещения. Кама успела сообразить и быстро ухватилась за торчащие металлические трубы, пока ее ноги не оторвало от пола. Александр безвольно сполз с окна и зацепился костюмом за острые элементы конструкции стен, так что выход воздуха в безмятежный вакуум не смог унести его с собой. Девушка принялась карабкаться по неровностям помещения, чтобы достать горе-сварщика, надеясь скоро преодолеть эти четыре метра образовавшиеся между ними. Им повезло, что щель в воротах открылась лишь на пару сантиметров, а сама она обладала неплохими физическими показателями. Сирена надрывно кричала. Команда тревоги, рассеивающаяся АСКом по крылу корабля, твердила: «Внимание! Несанкционированное открытие выхода номер три!» С силой сжимая пальцы вокруг тонких железных прутов и труб, цепляясь за щели между листами перекрытий и борясь со сводящими судорогой мышцами, Кама добралась до Александра и, еще до этой аварии заметив неподалеку дезактивированный вентиляционный тоннель, в который они могут протиснуться, решила протащить инженера в бессознании дотуда. Рывком оторвав инженера от всех крючков, шипов и торчащих болтов, девушка за две секунды дотащила его до люка спасения. В ее глазах уже давно начало темнеть, но только сейчас она осознавала, что теряет сознание. Из последних сил она протиснулась в тоннель в след за спасенным и упала в гулкую темноту воздухоносных коридоров.

Мерное гудение аппаратов периодически сменялось негромким писком кардиомонитора. Приглушенные голоса персонала госпиталя и шепот посетителей заполняли слуховую пустоту окружения и врывались в полубессознательные сны пациентов. Под закрытыми веками мерещились тени, то сливаясь вместе в странном танце, то вновь расходясь в разные стороны. Тело не чувствовалось. Теплое одеяло по шею накрывало одетое в больничную робу тело юной красавицы. Немытые волосы были собраны в пучок медсестрой, но несколько волосинок выбились из прически и необычными рисунками лежали на блестящем лбу девушки.

В своем сне Кама вновь видела событие, которое отправило ее сюда. Память уже исказила те минуты под действием травм, но основные моменты все еще сверкали яркими незабываемыми пятнами. Громкий взрыв, ноги оторвались от пола, она попадает в темный провал, затем яркий свет, бьющий прямо в глаза и, наконец, длительное беспамятство.

– Как скоро ее выпишут? – вполголоса спросил капитан Шефер, начальник Камы, решивший навестить свою подопечную.

– Травмы не критические, гематомы проходят быстро, – врач посматривал то на девушку, лежащую в двух метрах от них, то на медицинскую карточку в своих руках, то в глаза капитану. – Перелом ключицы уже сросся – а это была самая большая ее проблема. Ожидайте ее возвращения через недели две, может, три.

Уже через неделю Кама очнулась. Первое, что она увидела, открыв глаза, был капитан, сидящий рядом с ее койкой. Его заспанное лицо, подернутое трехдневной щетиной взрослого мужчины, было напряжено. В дремотном бреду ему явно чудились нехорошие сны, связанные с состоянием Камы. Но девушка, только что очнувшаяся от долгого сна, была не способна ничего осознать, в том числе и чужие эмоции. В эти минуты и даже часы она не могла даже подумать о том, какие переживания претерпевает капитан на ее счет.

– Капитан… – слабым голоском прошептала больная. Шефер услышал его и мигом пробудился.

– Кама, наконец-то! – мужчина улыбнулся и взял нежную ладошку девушки в свою руку. Он знал, что ей ничего не угрожает, но не мог себя заставить не думать об ее спокойствии. Уже очень давно, почти что с самого первого дня на корабле, он не может не думать о ней. Он боится своих чувств, боится их осуждения и, что самое страшное, неприятия их Камой. Ведь как-никак десять лет разницы, да еще и эти отношения власти-подчинения между ними.

– Где я?

– Отдыхай, Кама, спи! Медсестра!

На зов Шефера пришла женщина во врачебном халате и ввела Каму в новый искусственный сон.

– Мы смогли кое-что выяснить, – начал говорить товарищ Камы по отделу, Туман. Прошло два дня, и девушка сейчас уже в состоянии воспринимать и реагировать на информацию. – Этот твой друг, Александр Матвеев, скорее всего, сам устроил взрыв и разгерметизацию, и это не было случайностью. – Он присел на край больничной койки. – Я не буду вдаваться в подробности, но была проведена экспертиза, анализы, были опрошены люди. Этот дурак хотел совершить самоубийство. Странно, конечно, что он не пошел старыми и верными способами, но кукушка у него знатно съехала. Люди из его отдела даже не удивлены этому. Одинокий, тихий, угрюмый, унылый, депрессивный – это только часть тех эпитетов, которыми его наградили коллеги. Были и более оскорбительные.

– И вместо того чтобы помочь, его просто игнорировали… – задумчиво сказала Кама. Капитан, сидящий на стульчике по правую руку от нее, гладил своим большим пальцем бледную ручку девушки, сжимавшую его ладонь.

– Кама, он псих! – восклицание получилось слишком эмоциональным, так что под светом ламп были заметны брызги слюны.

– Это больной человек, а не псих! Никому до него не было дела, никто не решился с ним поговорить! Некому было остановить его разрушительные мысли!

– Думай как хочешь. – Туман встал с койки. – Но ему обещают жесткую терапию и, возможно, трудовую изоляцию в дальнем крыле корабля. Сейчас он, кстати, в терапевтическом изоляторе для подверженных депрессии, можешь навестить, если хочешь.

Еще через несколько дней, когда Кама смогла без помощи встать с койки, она все-таки решила посетить палату Александра. В изолятор, где лежал самоубийца, ее не пустили, но позволили посмотреть в его палату через камеру видеонаблюдения.

Александр сидел в позе лотоса на расправленной кровати, которая располагалась в центре небольшой палаты. Стены, полы и потолок были оснащены экранами, которые врачи включали и отключали по расписанию. Окружение играло красками, на нем была изображена земная природа: маленький водопад, узкий ручеек, зеленые деревья высотой с небоскребы, пышные кусты и мельтешащие по окрестностям силуэты зверей и птиц. В динамиках палаты играли шумы этой композиции: пение птиц, шум воды, шелест листьев на ветру. Даже воздух фильтровался там так, чтобы в изоляторе присутствовали запахи лесного духа. Пациент находился в полном спокойствии.

– Как он? – поинтересовалась Кама у медперсонала.

– Трещины в ребрах, полученные от удара об стену, ликвидированы, переломы правого предплечья и правой голени устранены. Ссадины, раны и ожоги были незначительны и прошли за неделю. В физическом плане он здоров. Но не в психическом.

– Он здесь надолго?

– Курс терапии рассчитан на месяц, но он делает успехи. Возможно, выпишется он даже раньше вас.

– С ним все будет хорошо после этого?

– Вообще, мы часто практикуем подобную терапию на экипаже корабля. Сами понимаете, далеко от дома в открытом космосе: кто-нибудь, да и начнет сходить с ума. Пока еще никто не вернулся к саморазрушению. Но тут стоить заметить, что он первый, кому мы проводим курс уже после попытки суицида. Мы надеемся, что это сильно не отразится на результатах терапии, и он скоро и надолго поправится.

Когда Кама выписывалась из госпиталя, Александр уже давно вернулся в инженерный отдел и продолжал работу со своей старой бригадой. Никакого изолированного трудового места ему не дали, чем оказался расстроен Туман. Шефер был рад снова видеть в кабинете свою подчиненную. Как жаль, что под действиями лекарств из ее головы выветрились все те моменты оказываемой капитаном к ней нежности, которые имели место в госпитале. Работа продолжилась, будто и не было никакой заминки.

Сигнал тревоги с бешеным ревом разнесся по всему кораблю. «Внимание! Угроза террористического акта! Просим экипаж корабля занять свои места, согласно утвержденному протоколу АТС-ноль три!» – синтетический голос автоматизированной системы с жутким хрипом старался перекричать гул сирен. Несмотря на подготовленность персонала к такому раскладу, многие люди предпочли предаться либо панике, либо праздному интересу, уткнувшись в мониторы с камер видеонаблюдения.

Кама, согласно предписанию протокола, закрылась вместе со своими товарищами в рабочем кабинете. Их основная задача по сценарию – обеспечивать системный контроль за ситуацией и оборонять доступ к коду АСК. Подключив свои экраны к камерам, откуда, согласно датчикам, пошла тревога, капитан Шефер начал следить за происходящим.

1 2 3 >

На страницу:

Перейти

1 из 3

Другие книги автора

Путешествие принцессы

Алексей Хома