Цветные туманы

Люся вздрогнула от неожиданности и чуть не пролила прозрачную жидкость, которую она отливала из стеклянного флакона с притёртой пробкой. Этого ещё не хватало!

Вера появилась совсем некстати.

Обычно Люся приезжала в лабораторию раньше всех. Справившись с волнением, она плотно закрыла крошечный флакон, убрала в сумку и спокойно пояснила: Ничего особенного… Стеклоочистительное средство делаю. Рецепт в журнале нашла. Очень эффективно мыть окна. Пару капель на ведро воды и окно блестит. Не болтай Клаве. А то поднимет шум из-за пяти миллилитров.

– А, понятно. Конечно, не скажу. Вы, Людмила Сергеевна, – хозяюшка, чистюля. Понятно, почему вы так удачно вышли замуж за этого брюнета. Дочка у вас очень хорошенькая, надо сказать. Вся в отца. Я бы на вашем месте всем уши прожужжала про свою семью, а вы ни словечка. Скромная вы, Людмила Сергеевна… Боитесь сглаза? Я – не глазливая! Я – ленивая! И невезучая! Вдобавок, толстушка. Мне лень такие чистящие средства составлять, капли считать, вымеривать… Покупаю, что есть в магазинах, – произнесла Вера. Зевнула и пошла на своё рабочее место.

Люся проводила взглядом свою коллегу и приступила к выполнению рабочего задания.

* * *

– Вот скажите мне честно, вы до сих пор любите своего мужа? Вы никогда не рассказывали историю вашего знакомства. Мне всегда интересно, как можно столько лет прожить в счастливом браке! Расскажите, Людмила Сергеевна, пока Клавдии нет! – пристала Верочка во время обеденного перерыва, округлив свои блестящие, как жёлтые пуговки, глаза. Клавдия Ивановна была в Москве на конференции.

Они сидели за столиком в заводской столовой и ели пиццу с помидорами.

Люся вспомнила про свою нехитрую схему обольщения Альберта. Он оказался очень лёгкой жертвой, оставившей горький осадок разочарования. Один из тех случаев, когда потраченные усилия не стоили полученного результата.

– Конечно, я люблю своего мужа. Но в начале нашего знакомства, он проявлял инициативу. Ну, понимаешь… Он так настойчиво ухаживал за мной, выслеживал меня повсюду, устраивал сцены ревности, один раз чуть не порезал себе вены… в конце концов я сдалась, – беззастенчиво соврала Люся. Она научилась сочинять на ходу, причём выглядело это правдоподобно.

– Вот это да! Везучая вы, Людмила Сергеевна! Вот бы за мной так убивались… Но, вот слушаю вас и верю, что у меня с Юрочкой тоже всё получится. Вот только надо время, чтобы он оправился после трагедии, – восхищенно сказала Верочка. Её каштановые кудряшки, собранные в пучок на макушке, затрепетали от волнения.

Верочка Крутикова была одной из немногих, общение с которой не вызывало внутреннего раздражения у Люси. Пухленькая, как сдобная сайка, наивная, как подросток, Верочка вызывала сочувствие, смешанное с непониманием. Люся, которая привыкла скрывать под разными масками своё истинное отношение к окружающим, видела в людях только фальшь и лицемерие. Со временем, она с изумлением убедилась, что Верочка не умеет лгать. Что эта миловидная женщина с чистыми карими глазами, способна видеть хорошее даже там, где быть его не должно. Что прошлые неудачи не заставили Верочку ожесточиться.

Между тем, Верочке исполнилось пятьдесят два года. За счёт полноты на её лице не было ни одной морщинки. Те же розовые пухлые губы, курносый носик и тот же наивный взгляд. Несмотря на солидный возраст, она по-прежнему совершала поступки, простительные для девицы лет семнадцати.

Верочка Крутикова искала своё счастье. Неутомимо, настойчиво и постоянно. С приходом технических возможностей, она пыталась найти свою единственную любовь на просторах многочисленных сайтов знакомств.

Прожжённые альфонсы, недавно освободившиеся сидельцы, алкоголики, изгнанные жёнами, просто скучающие бездельники сразу подмечали недалёкую женщину, видя в ней идеальную жертву. Несколько расхожих фраз, парочка пошлых комплиментов и Верочка начинала верить, что вот сейчас она, наконец, встретила того, кто самоотверженно полюбит её и останется с ней до конца её дней. Отдельные сайты напоминали интернет-помойку, в которой Верочка бродила в надежде, что среди человеческих отбросов для неё блеснёт бриллиант, случайно выброшенный кем-то.

* * *

Когда-то Вера Крутикова жила в прекрасной трехкомнатной квартире, доставшейся ей по наследству от дедушки – профессора столичного университета. Родители Верочки погибли на Кубе, когда девочке было двенадцать лет. Они были инженерами – проектировщиками, работали в советской строительной бригаде, устанавливающей оборудование на промышленном комплексе в Панаме. Во время местного мятежа один из боевиков в упор расстрелял их прямо в заводской столовой.

Фёдор Фёдорович Решетников, дедушка по материнской линии, приложил все усилия, чтобы Вера была хорошо образована и культурно развита. Девушка закончила музыкальную школу, университет. Она хорошо рисовала, интересовалась танцами.

Поскольку дедушка преподавал в университете, он мало находился дома. Всю нагрузку по воспитанию Верочки взяла на себя молодая жена профессора, Анастасия. Мечтательная, пребывающая в мире своих фантазий, красавица Настя днём музицировала на рояле или писала стихи. Вечерами читала книги из огромной профессорской библиотеки и ждала мужа к ужину. Анастасия со всей серьезностью отнеслась к поручению профессора. Она полюбила Верочку, которая была моложе её на десять лет и научила всему, что умела сама.

После смерти дедушки, воспитавшего внучку в заботе и излишней опеке, Верочка осталась одна в роскошной квартире, заставленной антиквариатом. К чести Анастасии, она поровну поделила наследственное имущество. Себе она взяла деньги, вырученные от продажи престижной дачи, а квартиру оставила Верочке. Затем отбыла в далёкий сибирский городок Январск к бывшему другу детства, Константину Аверину, позвавшего молодую вдову замуж.

Анастасия была из редкой категории женщин, которые живут весело, радостно и плывут по жизненной реке лёгкой лодочкой. Они никого не ждут и никого не ищут. Напротив, мужчины сами находят их и, если надо, ждут десятилетиями.

Покойный дедушка Фёдор Фёдорович сохранил коллекцию старых дорогих полотен и костяных статуэток, доставшихся ему от его деда. Эксперты оценивали наследство Верочки в сотни миллионов рублей. Благодаря многолетним стараниям предков, Верочка была обеспечена на всю жизнь. Однако, выросшая среди этого великолепия, она мало ценила эти бесценные картины и статуэтки. Оглушенная наступившим одиночеством, Верочка стала искать сердечного друга, который полюбит её не за богатство, а за её добрую душу.

Окончив химический факультет университета, Вера работала в производственном объединении по изготовлению фармацевтических препаратов. В цехе трудились одни женщины. Шанс встретить в огромных цехах мужчину своей судьбы равнялся нулю.

По совету бывших однокурсниц Верочка села за компьютер и зарегистрировалась на сайте знакомств. Оказалось, что претендентов на её руку больше, чем она ожидала. Простодушная Вера с удовольствием всем рассказывала о своей жизни. Увидев, что желающих полюбить её великое множество, Верочка загордилась и даже стала выбирать лучших, с её точки зрения. На одной из фотографий ей запомнилось мужественное загорелое лицо. Она остановила на нём свой выбор. Это был Дмитрий, руководитель полярной станции на Кольском полуострове.

Их переписка была полна взаимных комплиментов. Однажды страшно занятой полярник выкроил пару дней, чтобы обнять свою драгоценную подругу. Мужчина нагрянул к Верочке в гости и просто оглушил своей любовной страстью. Вера моментально начала строить в своей голове дальнейшую счастливую жизнь с любящим её Димочкой. Но полярника внезапно вызвали снова на дрейфующую станцию и он уехал, горестно целуя руку любимой и обещая писать ежедневно.

Грустная Верочка стала убираться в квартире и обнаружила, что исчезли все костяные статуэтки, стоящие в стеклянных шкафах. На стене, где висел подлинник Мане, темнело пятно не выцветших обоев. Верочка уронила голову на стол и горько заплакала.

После расставания со следующим возлюбленным, «наследным принцем из Арабских эмиратов» Вере оказалась в Январске, в однокомнатной квартире на окраине города. Спасти часть потерянного имущества ей помогла Анастасия, её бывшая мачеха. Теперь Анастасия Егоровна Аверина, совместно с мужем, опытным юристом владела юридическим центром в Январске. Анастасия Егоровна не осталась равнодушна к судьбе Верочки и уговорила её поселиться в Январске, чтобы та была под её неусыпным присмотром.

Едва оправившись от психологической травмы, Вера снова включилась в увлекательный поиск желанного мужчины своей мечты.

Следующий «ведущий сотрудник секретной компании по разработке ракетного топлива» оставил Верочку без сберегательного счета, деньги на котором она накопила для поездки в Таиланд.

Но неутомимая Верочка через месяц воспрянула духом и нашла «героя России, потерявшего близких во время опасной транспортировки из Донецка». Одолеваемая патриотическими чувствами, Верочка в настоящее время помогала своему страдальцу пережить горе. Она покупала ему одежду, кормила, дарила свою женскую ласку. Её не смущало, что «герой России» не имел паспорта и прочих документов.

– А зовут его как? – спросила Люся, увидев на фото затравленный взгляд человека, который прячется от мира. Эту категорию мужчин она хорошо изучила. Такие же лица были у сожителей её матери.

– Юра. Юрий Смирнов, – с гордостью ответила Верочка.

– Он здесь неудачно получился. Не любит фотографироваться… застенчивый он у меня… Недавно только признался, что его именем скоро будет называться новый проспект в Мариуполе… – тихо добавила она.

«Ещё бы. Его физиономия, небось, украшает ни один стенд под названием «Их разыскивает полиция»… А насчёт улицы, ничего удивительного. Разве мало в Иркутске улиц, названных в честь кровавых убийц и террористов? Улица Войкова, улица Софьи Перовской, улица Степана Халтурина… Это у нас запросто» – подумала Люся.

Но вслух ничего не сказала. Зачем? Сбежит Юра, появится другой аферист с ещё более героической биографией. Ничто не могло пробить стену Верочкиной веры в «мужественного героя».

Главное, сейчас Верочка испытывает момент душевного подъёма и вдохновения.

* * *

После работы Люся забежала в супермаркет. Вечером Альберт обязательно попросит рюмочку перед ужином. В последнее время он совсем упал духом. Немного водки, хорошая еда и его настроение становится приподнятым. Наконец, он перестал твердить о своей поездке в Москву.

Люся знала, что его бывшая невеста Ольга живет и работает в Москве. Вполне возможно, что она ещё ждет Альберта. Что ж, не дождётся. Будет несправедливо, если к материальному благополучию Ольги ей добавится и личное счастье. Вот ещё бы Эльвиру наказать. За что? Трудно сказать.

Несмотря на то, что Альберт с каждым годом становился зависим от неё, чувство зависти к его сестре никак не стихало. Люся разумом понимала, что Эльвира не сделала ей ничего плохого. Но любое упоминание о красоте, успехах Эльвиры ранило Людмилу, вызывало из глубин её подсознания темное чувство зависти. Она сравнивала себя с огромным осьминогом, который в случае опасности выделял из специальных желез чернильное ядовитое облако. Вроде опасности Эльвира не представляла, однако ядовитое облако выделялось само собой. Наверное, ежедневные материнские фразы закрепились к Люсе навсегда. А тут еще Арина без умолку твердила: тётя Эля сказала то, тётя Эля сделала это, тётя Эля подарила!

В свой очередной приезд Арина рассказала о новой книге Эльвиры. О том, как её показывали по центральному телевидению, как участницу всероссийского книжного фестиваля. Довольный Альберт принялся расхваливать свою старшую сестру, вспоминая какой умной она была с детства. А настроение Люси, с утра бывшее превосходным, внезапно испортилось.

Её дочь, казалось, совершенно не скучает по матери. Приезжает домой очень редко, никогда не интересуется здоровьем своих родителей. Зато находит время для тётки. Разве может быть тётка важнее матери, которая выносила и вырастила дочь, дала ей образование? Когда она перестанет слышать про эту выскочку? Тоже мне, нашли писательницу!

Люся наблюдала за своими домашними и слушала, как Альберт с Ариной обсуждают достоинство Эльвириной книги. Она подумала, что если бы захотела, могла бы раз и навсегда убрать ненавистную Эльвиру из их жизни. Надо только хорошо подумать… Должна же и в её жизни быть какая-то радость. Если кому-то счастье валится само в руки, то ей, бедной Люсе всё приходится добывать, буквально выцарапывать своими руками.

«Уродина! Почему ты такая? Кто на тебе женится! Разве что, слепой?» – снова раздался в Люсиной голове пронзительный материнский крик.

«В этот раз ты ошиблась, мать. Хотя, кое-что в твоих словах показалось мне полезным… Я отбила мужа у этой вертлявой московской красотки. Помню, как исказилась её лисья мордочка от слёз, когда она узнала про измену своего Алика, куда вся красота делась. Вот тогда я испытала настоящее блаженство. Может, и не удалась личиком и фигурой, но мозги у меня работают превосходно» – мысленно ответила Люся матери.

Когда Альберт заснул, Люся взяла в руки книгу Эльвиры, и начала листать пахнущие свежей типографской краской страницы. Ничего интересного, никакой интриги. Правда, один из абзацев зацепил её внимание. Там был диалог двух женских персонажей. Люся внимательно перечитала текст и похолодела. Это было написано о ней. Точно о ней. Но откуда Эльвира узнала?

«Ты дорого заплатишь мне за свою болтливость…» – мрачно подумала Люся, захлопнув книгу.

* * *

– Эль, недавно Люся ездила к моему офтальмологу Охтину. Она так переживает за меня, ты даже представить себе не можешь. Охтин договорился с израильской клиникой. Там его друг работает. Сказал, что есть надежда вернуть зрение. Но нужны деньги. Сама знаешь наше стесненное положение. Ты не одолжишь? – Альберт позвонил ей в Иркутск.

– Сколько? – спросила Эльвира. Она была удивлена, что Охтин ни словом не обмолвился с ней о лечении в Израиле в последнем телефонном разговоре. Впрочем, он был настолько загружен приёмом, что это понятно.

– Два миллиона четыреста… разумеется, рублей. Это на лечение. На проживание в отеле при больнице мы деньги найдем. Понимаю, что сумма большая. Обязательно напишу тебе расписку, пока что-то вижу… Люся выставила квартиру на продажу. Вернем тебе деньги в течение трех месяцев, – голос Альберта звучал глухо, словно он был нетрезв. Может, ей так показалось? Такого не может быть. Скорее, брат в сильной депрессии.

– Давай обойдёмся без расписок. Я доверяю тебе брат! – ответила Эльвира.

Эльвира копила деньги на новую квартиру для Тима. От брата у неё не было секретов. Они с Климом планировали приобрести сыну жильё в новостройке в Свердловском районе. Деньги хранились на депозите, чтобы не возникало соблазна потратить их. Но как отказать брату в помощи? Если Альберт откажется от поездки, она себе этого не простит. Кроме того, речь идет о каких-то трёх месяцах.

* * *

– Что случится, если поездка отложится до того времени, как Люся продаст свою квартиру? Ты и так оказала помощь своему брату, отдав половину материнской квартиры, которая полагалась тебе по наследству. Что-то быстро братец это забыл. Кстати, он обещал выплачивать тебе половину аренды за Люсину квартиру до полного погашения суммы за твою часть наследства. Прислал хоть рубль? То-то же… Подумай хорошенько, прежде чем снова давать брату деньги. Считай, что ты даешь их ненасытной Люсе, – сказал Клим, узнав о просьбе Альберта.

– Но брат сказал, что врач в Израиле долго ждать не будет. Может отказаться от операции. Что тогда? Альберт ослепнет? Это ужасно! – Эльвира закрыла лицо руками. Клим вздохнул, но промолчал. Они ужинали в полной тишине.

– Делай, как считаешь нужным, – наконец, сказал Клим, вставая со стула.

Назавтра Эльвира расторгла депозитный договор и перевела деньги на карточку Альберта.

Это было в конце января. С тех пор прошло полтора месяца. С тех пор телефон Альберта не отвечал. Эльвира решила, что брат уже уехал в Израиль. Но Арина недавно была дома, никакой речи о поездке за границу не было. Что изменилось?

Глава 4

Клим с раннего утра громыхал какими-то алюминиевыми конструкциями для туристического снаряжения. Снаряжал большой рюкзак и доставал тёплые куртки. Они с Ильей Верманом готовились к очередному восхождению на горные хребты Кавказа. Клим недавно стал представителем Русского географического общества, чем очень гордился. На этот раз друзья едут в составе небольшой группы в восемь человек покорять пятитысячник Дыхтау. Мужчины воодушевленно обсуждали детали своей поездки.

Эльвира посмотрела на часы. Всего шесть часов утра. Она решила, что подремлет до восьми. Тем более, что Клим не любит, когда она вмешивается в их мужской разговор. Особенно Климу не нравится, когда Эльвира стоит у двери и прощается с ним. Он любит уходить в горы просто и буднично. Словно не уезжает на пару месяцев в альпинистскую экспедицию, а уходит на работу до вечера.

Эльвира слышит, как хлопает входная дверь и в доме воцаряется тишина.

«Живем, как соседи по коммуналке. Уехал, даже не попрощался. Как быстро ему надоело быть дома…» – грустно подумала она. Под окном раздался крик соседского петуха.

Соседский курятник находится почти под окном спальни Эльвиры. Первое время она вздрагивала от этого кукареканья, а после вспомнила свои летние каникулы в дедушкином доме в деревне. И стала слушать петушиные крики с удовольствием, мысленно окунаясь в детские воспоминания.

Она завернулась в теплое одеяло и лежала, размышляя об особенностях долгих семейных союзов.

В восемь часов Эльвира села в кровати, опустила ноги на пол, поискав теплые тапочки. Встала и чуть не вскрикнула от боли. Снова обострился артрит в районе щиколотки. Но всё равно надо встать и начать движение. Через боль.

Почти шаркающей походкой Эльвира дошла до ванной. Включила свет и с удивлением стала рассматривать темноволосую женщину с седыми корнями отросших волос. Волосы волной ложились на плечи. Их цвет был неопределенный, каштановые пряди смешивались с рыжими, седина выглядела как серая паутина.

«А я ещё удивляюсь, что муж обращает на меня так мало внимания. Его понять можно. Вот и второй подбородок наметился, шея вся в морщинах. А волосы… Надо что-то делать с этой сединой. Или отрезать рыжие пряди до основания или снова закрасить их…» – размышляла Эльвира, промывая зубную щётку под проточной водой.

Медленно расчесала волосы и уставилась на кучки волос, застрявшие в зубьях расчески.

«Нет, это ужасно. Умные волосы покидают мою дурную голову с молниеносной быстротой. Скоро облысею, начнет просвечивать макушка, как у покойной бабушки. Надо всё же решиться на радикальную стрижку» – продолжила размышлять Эльвира, выключая свет в ванной комнате.

На кухне она включила чайник и достала стальную турку с толстым дном. Заварила кофе, добавила сгущенное молоко. Недавно купила в интернет – магазине коробку сгущенного молока из Белоруссии. По вкусу оно напоминает то самое молоко, банки с которым высились стеной в магазине её родного города Январска.

Поставив кружку с кофе и бутерброд с сыром на маленький металлический поднос, Эльвира пошла в гостиную и села в своё любимое кресло перед телевизором, переключив мысли на позитивный лад.

Какое блаженство! Сидеть в тихом уютном доме, в уединении. Не торопясь пить кофе, наслаждаясь каждым сладким глотком. Слушать новости, а между тем размышлять о поворотах сюжета нового романа.

Это то, к чему она всегда стремилась.

По субботам после ужина Эльвира выходила на скамейку у дома и с удовольствием видела там своих соседок: Политу и Литу. Эльвира называла их посиделки «девичьими субботами». Со временем они подружились.

Полина и Лита тоже закончили Иркутский медицинский институт, что позволяло находить множество общих тем для разговора.

Сегодня Полина сидела на скамейке одна.

– Что-то Лита не выходит. Снова Лёнечка раскапризничался, – произнесла с иронией Полина, поздоровавшись.

– Честно говоря, я так и не видела этого Лёню. Как-то неудобно через забор заглядывать, – откликнулась Эльвира, поудобнее устраиваясь на деревянной скамейке.

– Да, ничего интересного. Толстенький старичок, ковыряется в носу и следит за каждым шагом Литы. Хотя, его можно понять… Если снять с неё этот платок и подкрасить глаза, так она просто Мерилин Монро в пору зрелости. Хотя о чём я? У самой не самый лучший в мире союз… Мы сейчас находимся в интересном месте нашей биографии, когда отчётливо виден результат прожитой жизни. А ведь наш выбор мужчины всегда чем-то обоснован. Если бымывместерослии взрослели, мы быничемуне удивлялись. А так, видим завершающую часть и не знаем начала, – произнесла задумчиво Полина.

– Хочешь сказать, что Аэлита несчастна в браке? Мне тоже так показалось, когда мы впервые встретились с ней. Но, узнав, что их браку сорок лет, так не считаю. Просто это её выбор, каким бы странным он со стороны не казался. Поверь, я получаю много писем от читательниц, в которых они рассказывают свои истории. Так вот, на второй сотне писем я перестала удивляться чему бы то не было, – ответила Эльвира. Они замолчали и задумались каждая о своём.

– Ой, Эля, я же вчера обещала окончательно бросить курить. Помнишь? И снова задымила, вот! Нет, это последняя! – сказала Полина, возмущенно глядя на дымящийся кончик своей сигареты.

– Да, ладно. Мы не станем злоупотреблять. Ты бросишь, мне, стало быть, тоже придётся. А я не готова. Я, наоборот, начала в этом вредном действе удовольствие находить. Не поверишь, начала больше курить, как только переехала сюда.

– А как муж относится к этому? Мой – отрицательно, – спросила Полина.

– Если бы Клим знал все мои дурные привычки… Мы друг друга видим в среднем пару раз в месяц. Сегодня в экспедицию укатил на три месяца, до осени, – сказала Эльвира, разминая отекшие щиколотки.

– Ты не против таких длительных путешествий? Одной в доме непросто. Кран сломается, провода замкнёт или ещё что… кто поможет? – спросила Полина.

– А соседи на что? Вот вы у меня есть, например. Клим мне целый список полезных телефонов в блокноте оставил. Наберу, вызову. Кроме того, Тим приезжает по выходным. Не могу же я остановить Клима, который мечтает покорять горные вершины. С самого января готовится к поездке. Ему в четырёх стенах сидеть – мука мученическая. А мне необходимо уединение. Иначе я ничего написать не смогу. Я не нуждаюсь в интенсивном общении. Мне требуется обширное личное пространство. Слава Богу, Клим мне это предоставляет. Представлю, что мой муж сидит возле меня весь день, тошно делается, – ответила Эльвира.

– Значит, ваша пара почти идеальна? – снова спросила Полина, стряхнув пепел в банку.

– Ох, нет. За всю жизнь мне не довелось встретить идеальную пару. Все они идеальные при свете направленных софитов, когда сидят ладком, прижавшись головками перед фотокамерой. А когда поближе войдешь в их жизнь, такое можешь узнать… У нас с Климом много всего было. А думаешь, что подвигло меня романы писать? Однажды взгрустнулось, стала писать о своих ощущениях в дневник и не заметила, как исписала толстую тетрадь. Вот тебе и первый роман получился. Психотерапия. Сублимация отрицательной энергии, накопленной внутри. Сложный процесс перетекания из души на бумагу… – Эльвира задумалась и залюбовалась розовыми красками заката.

– Чай, в экспедициях женщины бывают. Как правило, молодые и здоровые. Старые-то в горы не смогут заползти. За долгие месяцы отсутствия и нахождения в одной тесной палатке всякое может быть. Не ревнуешь? – насмешливо спросила Полина и посмотрела на Эльвиру.

– Не скажу, что такая картина мне не рисовалась в мыслях. Признаюсь, меня в молодости донимали такие видения. Однако это не подвигло меня надеть спортивную куртку и последовать за мужем с рюкзаком за плечами. В начале нашего брака я пару раз порывалась последовать за Климом. Он так заразительно рассказывал про романтику дальних дорог. Я вообразила, что могу стать его постоянной спутницей во время отпусков. Но хватило меня не надолго. Вместо романтики, в походах я видела лишь слякоть, неудобство, дискомфорт и прочее. Душ не принять, в туалет нормально не сходить. Нет, туризм – это не моё.

Я ленива, медлительна и склонна к тихому созерцанию жизни в приятных условиях. С годами приняла своего мужа с его увлечениями. Не хочу видеть рядом с собой существо с изломанной психикой. Тем более наш брак с самого начала больше напоминал спокойную дружбу, чем пламенную любовь, – ответила Эльвира.

– Но как вы могли встретиться? Домоседка и путешественник. Находитесь в разных плоскостях, в разных мирах. Мало вероятности для такого союза, прямо скажем, – поинтересовалась Полина.

– Мы с Климом – бывшие одноклассники. Мне в старших классах вдруг стал нравиться этот высокий сероглазый паренёк. Но я была очень застенчива. Кроме того, страдала подростковыми комплексами и готова была отсечь себе голову, чем признаться самой в симпатии. После окончания школы мы все разъехались, кто-куда и почти не виделись. Однажды, когда я уже заканчивала мединститут, я спешила на электричку. В выходные часто приезжала в Черемхово, навестить бабушку. Бежала от бабушкиного дома на железнодорожный вокзал. Чтобы срезать путь, пошла через центральный черемховский рынок.