Убийство на вокзале. Сенсационная история раскрытия одного из самых сложных дел 19 века

Джордж прошел в конец помещения и сел за свой письменный стол, стоящий напротив двери. Он был пуст, так как по неизменной привычке, покидая вечером кабинет, он освобождал его от каждого атома мусора. За столом находился сейф, вмонтированный в стену, и окно, выходившее на покатое пространство из стекла и железа – массивную скатную крышу, нависавшую над вокзальными платформами. Из-за близости к поездам в комнате редко царила тишина, даже когда ни на одной из платформ не было локомотива. Под стеклянным козырьком витали и отдавались эхом голоса, а также звучала нескончаемая какофония колоколов, что звонили за 10 минут до отправления поезда и в момент отправления. Звон другого колокола означал, что до прибытия поезда оставалось 10 минут, а повторный – что он подошел к платформе. Этот нескончаемый шум поначалу раздражал Джорджа, однако вскоре он научился не обращать на него внимания.

Справа стоял деревянный комод с бухгалтерскими книгами и канцелярскими принадлежностями, а из большого створчатого окна открывался лучший вид в здании – картина, достойная Брейгеля. На переднем плане грузового двора [3] толпились люди и скот, чьи фигуры меркли на фоне мрачного здания работного дома Северного Дублина. За ним виднелось открытое зеленое пространство Феникс-парка, более дикие участки равнин Килдэра и стройная линия волнистых холмов. Напротив этого окна в небольшом камине горел огонь, а рядом стояли высокий табурет и пюпитр, которые обычно занимал его помощник Уильям Чемберлен. Другой мебели, кроме грубой циновки на полу, не было, а голые стены придавали кабинету атмосферу монастырской строгости.

Уильям явился в 10 утра, через час после своего начальника. Это был 18-летний парень, пришедший в компанию в июле прошлого года. Несмотря на то что обязанности клерка сводились в основном к выполнению рутинных административных задач, таких как копирование цифр в официальные бухгалтерские книги, ему часто доверяли довольно крупные суммы наличности. Поначалу Джордж присматривался к своему новому подчиненному в поисках любых признаков того, что он может поддаться искушению, однако вскоре пришел к выводу, что тот надежен и честен.

В обязанности Джорджа Литтла как кассира входили подсчет и учет каждого пенни, полученного в кассах на линии Дублин – Голуэй, а также денег за проезд на судах Королевского канала.

Каждую неделю он должен был представлять отчетность на проверку директорам компании, а по четвергам – готовить еженедельные ведомости на выдачу зарплаты сотне с лишним сотрудников, работавших на Бродстонском вокзале. Дважды в неделю он посещал банк, чтобы сдать выручку, проверить баланс на счетах компании и передать бухгалтерам полученную информацию. Объем работы существенно менялся, поскольку количество поступающей в офис наличности полностью зависело от объема перевозок по железной дороге. Не все пассажиры были людьми: большую часть доходов в течение года компания получала от перевозки скота, и до Джорджа часто доносилось мычание коров, выгружаемых на платформу под окном его кабинета.

Надежды кассира на спокойный четверг были разрушены приходом Уильяма Макколи, одного из носильщиков станции. Каждый день Макколи через определенные промежутки времени приносил в кабинет тяжелые сейфы с деньгами и забирал их после того, как они были опустошены. В тот день, поставив плетеную корзину с первой партией сейфов, он, словно извиняясь, пробормотал, что их оказалось больше чем обычно, и объяснил, что все дело в ярмарке в Маллингаре – в последние 2 дня пассажиров было необычайно много. Ежегодная животноводческая ярмарка в Муллингаре, расположенном в пятидесяти милях к западу от Дублина, была крупнейшей в Ирландии и привлекала фермеров, занимающихся разведением овец и крупного рогатого скота, со всей страны. В последние годы она также стала важным местом для продажи лошадей, и ведущие торговцы из Англии теперь преодолевали сотни миль, чтобы попасть на нее, платя за лучших скакунов до 200 фунтов стерлингов.

Когда Джордж Литтл помог Макколи сложить сейфы с деньгами у стены, он со вздохом признал, что, скорее всего, задержится на работе до непривычно позднего времени. Джордж не был обязан работать позже 5 часов вечера, но ему не нравилось оставлять работу незавершенной. Его предшественник на посту кассира, человек по фамилии Ньюджент, не был столь щепетилен, и его бухгалтерия зачастую велась беспорядочно, а потому мистер Литтл был твердо намерен никогда не доводить свою отчетность до подобного состояния, хотя из-за этого ему и приходилось частенько задерживаться.

Джордж положил на стол первый из полученных за день сейфов и открыл его ключом со своей цепочки. Это был ящик размером с докторскую сумку, сделанный из листового железа. Внутри находилось много банкнот и монет, а также служебная записка, в которой было указано, сколько денег в сейфе, какие билеты куплены и на какой станции. Теперь его задача состояла в том, чтобы проверить, совпадают ли фактические суммы наличных с данными в документах, записать поступления в бухгалтерскую книгу, а затем передать документы в бухгалтерию, расположенную внизу, чтобы у них были дубликаты отчетов о выручке за день.

Это в теории. Но на практике все было гораздо сложнее. Компании действительно принадлежала большая часть денег из каждого сейфа, но не все. Пассажиры, садившиеся в поезд на станциях линии Midland Great Western, часто выезжали за пределы Дублина: они могли купить сквозной билет до Белфаста, Уиклоу или даже до Лондона. В этом случае часть стоимости проезда передавалась другой железной дороге или фирме, обслуживающей регулярные паромы через Ирландское море. Эту часть выручки, так называемые избыточные деньги, необходимо было складывать в отдельную стопку и учитывать отдельно, а затем упаковывать и маркировать с указанием названия компании, которая должна была их получить, – это требовало немалых усилий. Пакеты с излишками денег отправлялись в лондонский банк, однако порой они неделями копились в кабинете, в результате чего образовывалась внушительная сумма.

Через час напряженной работы стол Джорджа Литтла был завален кипами денег, чеков и бумаг. Случайному наблюдателю эта картина могла показаться хаотичной, но, если бы его спросили, кассир мог бы точно объяснить, что находится в каждой стопке, откуда взялась каждая бумажка и куда должна была в итоге попасть. Он методично обрабатывал каждый сейф с деньгами. Отсортировав деньги и квитанции, он делал записи в своей бухгалтерской книге, после чего раскладывал купюры по пачкам, а монеты заворачивал в бумажные гильзы, сортируя их по номиналу. Пустой переносной сейф помещался на полку из красного дерева под большим окном справа от него. Время от времени он просил Уильяма отнести какой-нибудь документ вниз, в бухгалтерию, однако подобные заминки в работе были редкостью, и в течение нескольких часов они продолжали работать в тишине.

Где-то в середине дня тишину внезапно нарушил незваный гость – неряшливо одетый мужчина неопределенного возраста с кожаным ранцем. Мистер Литтл подошел к стойке, чтобы разобраться. Мужчина достал из ранца коробку с очками и принялся увлеченно, хотя и бессвязно, расхваливать свой товар – ему удалось вести этот монолог почти без перерыва в течение четверти часа. Джордж попросил торговца уйти, но это не помогло остановить его словоблудие. В отчаянии он согласился примерить несколько пар очков. Театрально щурясь в них, он заявил, что они не так хороши, как его собственные, и твердо сказал, что не будет ничего покупать. В итоге разочарованный торговец был вынужден удалиться. Джордж и Уильям, обрадовавшись его уходу, посмеялись над прилипчивым посетителем, и Уильям предположил, что он мог быть евреем.

– Да, я думаю, ты прав, Уильям, – сказал мистер Литтл.

Прошел еще час, прежде чем Макколи вернулся в кабинет, чтобы забрать последнюю партию пустых сейфов, которые нужно было вернуть на свои станции к пятичасовому поезду. Уильям оставил их для него, аккуратно сложив на стойке. Увидев, что кассир сгорбился над своей работой, Макколи решил не мешать ему и тихо закрыл дверь перед уходом. Через 20 минут вошел еще один посетитель. Прошло какое-то время, прежде чем Джордж Литтл, оторвавшись от бухгалтерских книг, заметил его у стойки и поспешил узнать, что ему нужно. Оказалось, что это был Уильям Таф, местный строитель, который иногда заглядывал к Джорджу в надежде обналичить чек. Джордж охотно согласился: у него на столе лежали купюры и монеты на сотни фунтов стерлингов, так что никаких проблем с этим не было. Он выдал ему наличными 104 фунта, 5 шиллингов и 3 пенса, подписал чек и выписал квитанцию.

Когда Мистер Таф ушел, Уильям Чемберлен, взглянув на часы, увидел, что было уже пять вечера. Он отложил работу, надел пальто и достал шляпу с полки под окном. Пожелав начальнику доброго вечера, он протиснулся через проем и вышел. Клерки и менеджеры по всему зданию делали то же самое, однако у кассира оставалось много работы. Пройдя за помощником к двери кабинета, он закрыл ее. Это был последний раз, когда Джорджа Литтла видели в живых.

Джордж часто уходил последним, но ему не нравилось оставаться одному в окружении огромного количества денег.

За 10 дней до этого он был поражен внезапным вторжением грубого вида незнакомца в грязной куртке с веревкой в руках, но оказалось, что этот человек просто искал главного инженера, мистера Кэбри, и свернул не туда в лабиринте коридоров. Однако данный инцидент сильно потряс кассира. Он решил, что впредь будет запираться на ключ, когда будет работать один, но с тревогой обнаружил, что его дверь не закрывается изнутри. Так как в кассу можно было попасть из билетного зала, это делало ее легкой мишенью для потенциального грабителя. По настоянию Джорджа дверь была переделана таким образом, чтобы он мог закрыться в кабинете и находиться в относительной безопасности.

Наступала ночь, работы все еще было много. По расчетам Джорджа, на все про все должно было уйти 3–4 часа. Он вернулся к своему столу и сел среди кучи монет и пачек банкнот – целое состояние для большинства дублинцев, более 1500 фунтов стерлингов наличными. Из других помещений здания доносились голоса и другие звуки: очевидно, он был не единственным сотрудником, работавшим допоздна. Поезда будут ходить еще некоторое время, и под огромной стеклянной крышей за его спиной все еще разносились эхом крики носильщиков и паровозные гудки. Джордж поправил калильную сетку газовой лампы [4] на столе перед собой и взял в руки ручку. Он сказал своей сестре Кейт, что не задержится, однако она знала, что его работа часто бывает непредсказуемой. Она бы не стала беспокоиться.

За железнодорожными офисами присматривала экономка Энн Ганнинг, жившая с мужем и детьми в подвальной квартире. Каждый вечер она обходила здание, чтобы отключить газовое освещение и проверить, достаточно ли хорошо горничная Кэтрин Кэмпбелл вымыла полы и очистила камины. В четверть седьмого она начинала обход с первого этажа. На лестничной площадке Энн встретила клерка из юридического отдела, мистера Торнтона, который неожиданно – и нехотя – вернулся на работу. Он ужинал дома с женой, когда его вызвали в офис, чтобы скопировать какой-то важный документ, который нужно было доставить в парламент следующим утром.

Миссис Ганнинг поднялась по черной лестнице на второй этаж. Здание было погружено во мрак, однако, свернув в длинный коридор, она заметила пятно света на стене напротив кабинета кассира. Подойдя ближе, она поняла, что причина тому – задержавшийся сотрудник. Миссис Ганнинг была в дружеских отношениях с мистером Литтлом и привыкла видеть его на работе спустя долгое время после ухода всех остальных. Она повернула ручку его двери, но та оказалась заперта. Обычно на этот шум кассир кричал: «Еще не ушел!», однако в этот раз никакой реакции изнутри не последовало. Полагая, что мистер Литтл не желает, чтобы его беспокоили, она оставила его, зажгла свечу и продолжила вечерний обход.

Далекий звон, за которым вскоре последовала громоподобная музыка паровых поршней, дал ей знать, что поезд на Голуэй, отправляющийся в 19:30 – последний за день, – уже в пути. Кассы были закрыты, носильщики и другие работники спешили домой к своим семьям. Платформы постепенно погружались во мрак: освещавшие их лампы гасли одна за другой. Горели лишь три, освещавшие небольшую часть платформы прибытия рядом с Дирекцией. Экономка прошла мимо открытой двери кабинета, где Кэтрин, также жившая в этом здании, разводила огонь. Вспомнив, что ящик для угля в ее собственной спальне пуст, миссис Ганнинг отправилась его пополнить. Закончив работу, она вернулась в подвал, чтобы провести вечер с детьми.

В 9 утра в дверь к Ганнингам постучали. Это был другой клерк из юридического отдела, мистер Лински, который извиняющимся голосом попросил лампу, так как ему нужно кое-что принести из кабинета адвоката на верхнем этаже. Подобные вторжения были обычным делом для человека, живущего на оживленной железнодорожной станции, и миссис Ганнинг не возражала. Как оказалось, самая серьезная неприятность того дня была еще впереди.

По закону железнодорожная компания была обязана предоставлять один поезд в день для тех, кто не мог позволить себе обычную поездку, и цена за билет на него составляла всего пенни за милю.

Таким образом, от Голуэя до Дублина можно было проехать всего за 10 шиллингов и 6 пенсов, однако уровень комфорта полностью соответствовал стоимости. Парламентский поезд, как его называли, состоял исключительно из вагонов третьего класса с жесткими деревянными сиденьями и часто был до ужаса переполнен. Поезд прибывал в Бродстон в полдесятого вечера, и вспыльчивые пассажиры, много часов просидевшие в непроветриваемых и неотапливаемых купе, с шумом высыпали на платформу. После этого начиналась унизительная беготня в поисках одного из немногих свободных экипажей, стоявших у вокзала, в то время как из поезда выгружали чемоданы и сундуки, которые затем – за неимением носильщиков – перетаскивались по темной платформе.

В тот четверг вечерний парламентский поезд опоздал на полчаса. Задержка была особенно нежелательна для начальника станции Патрика Хэнбери, который с полшестого утра лично контролировал каждое прибытие и отправление: будь то люди, товары или скот. Если бы ему повезло, он смог бы поспать 6 часов до утреннего почтового поезда, однако он не мог даже думать об этом, пока последний пассажир не покинет станцию. Наконец вокзал затих, и измученный начальник станции смог выполнить свое последнее задание. Взяв в руки большую связку ключей, он прошел по обеим платформам и запер залы ожидания, отдельные туалеты для пассажиров первого, второго и третьего классов, а также комнату носильщиков. Направляясь к манящему теплу Дирекции, мистер Хэнбери прошел мимо ночного сторожа Джона Кинга. Несколько газовых фонарей еще горели в служебных помещениях наверху, но скоро и они должны были потухнуть, оставив хранителя Бродстонского вокзала в одиночестве.

Генри Бозир, управляющий компании Midland Great Western Railway, сидел в своем просторном кабинете на первом этаже Дирекции. Был полдень пятницы, и он уже начал подумывать об обеде, когда в дверях появился Беннетт, его помощник, чтобы сообщить, что что-то не так. Каждую пятницу утром мистер Бозир подписывал несколько чеков, которые затем отправлялись в кассу и добавлялись к стопке денег, которые следовало отнести в банк во второй половине дня. В этот раз Беннетт отнес чеки наверх, но, к своему удивлению, обнаружил, что кабинет заперт и мистера Литтла нигде нет. Управляющий согласился с тем, что это странно, и послал одного из младших сотрудников, юношу по фамилии Мейджи, разузнать о кассире у него дома на юге Дублина, в трех милях от станции.

Вскоре ситуация стала еще более загадочной. Через полчаса в дверь постучал помощник управляющего и сообщил, что его желает видеть какая-то дама. Принятая им женщина, миссис Мортон, была лет тридцати, элегантно одета и говорила очень грамотно, что указывало на ее привилегированное происхождение. Она выглядела встревоженной и нервно вертелась, объясняя, что является сестрой Джорджа Литтла, кассира. Бозир хорошо знал его: Джордж пришел в компанию в качестве его личного помощника три года назад, и управляющий быстро оценил его спокойную целеустремленность и бесхитростную, непритязательную манеру поведения. Кейт Мортон сообщила, что накануне вечером ее брат не вернулся домой. Она очень переживала и боялась, что он серьезно заболел или на него напали по пути домой.

Ответ мистера Бозира оказался совсем не таким, как она ожидала. Он заволновался и заговорил о том, чтобы вызвать полицию, словно предполагал, будто Джордж мог скрыться с недельной выручкой. Кейт была оскорблена подобными подозрениями в адрес ее брата и попросила мистера Бозира не предпринимать подобных действий. Вскоре она ушла, сказав, что намерена проверить, не остался ли Джордж на ночь у родственника, живущего неподалеку. Кейт попросила его ничего не делать до ее возвращения, однако управляющий решил, что лучше сразу навести справки. Служащие железной дороги нередко опаздывали на работу после ночной попойки или азартных игр, но он достаточно хорошо знал Джорджа Литтла, чтобы быть уверенным, что подобное не в его стиле. И уж совсем немыслимо, чтобы такой добросовестный человек намеренно уходил на ночь из дома, не поставив в известность семью.

Поднявшись по парадной лестнице на второй этаж, мистер Бозир обнаружил Уильяма Чемберлена, бездельничающего в коридоре у кабинета кассира. На вопрос, почему он не работает, клерк ответил, что кабинет заперт; он попросил экономку впустить его, но она сказала, что единственный ключ находится у мистера Литтла. Бозир дернул за ручку, чтобы убедиться, что дверь заперта, и, наклонившись, заглянул в замочную скважину. Смотреть между тем было не на что: металлическая крышка с другой стороны двери полностью закрывала обзор.

Ужасные мысли пронеслись в голове мистера Бозира. Возможно, Джордж перенес инсульт или сердечный приступ и сидел, скорчившись, за своим столом в нескольких метрах от него, мертвый или умирающий. Но если он был еще жив, им требовалось сделать все возможное, чтобы помочь ему – нельзя было терять ни минуты. Только мистер Бозир решил, что придется ломать дверь, как из кабинета напротив появился посыльный Томас Мур. Управляющий велел ему сбегать вниз, в каретную мастерскую, и попросить мистера Брофи, мастера, чтобы тот срочно прислал на второй этаж плотника, который помог бы им проникнуть в кабинет. Мальчик внимательно выслушал его, а затем сказал мистеру Бозиру, что знает, как попасть в кабинет мистера Литтла. На черной лестнице было окно, через которое можно выбраться на крышу вокзала, а уже оттуда можно без труда попасть в кабинет через одно из боковых окон. Управляющий согласился с этим планом, но при условии, что он сначала вызовет плотника.

Через несколько минут Бозир и Уильям услышали шум с другой стороны запертой двери. Томасу удалось выбраться на крышу, однако никак не получалось открыть окно снаружи. Он кричал, что ему не хватает сил поднять тяжелую створку. Вскоре на помощь пришел мускулистый Джеймс Брофи с инструментами. Строитель и столяр по профессии, Брофи без труда забрался на крышу и уже через мгновение оказался у окна кабинета мистера Литтла. Жалюзи были опущены, и единственная новость, которую он мог передать небольшой толпе, с тревогой ожидавшей в коридоре, заключалась в том, что газовая лампа все еще горела.

В это время вернулся с обеда руководитель инженерного отдела Патрик Моан. Он был удивлен, что в коридоре у кабинета кассира стоит так много людей. Не успел он спросить, в чем дело, как мистер Бозир дал ему указание:

– Моан, беги к врачу. Тут что-то не так.

Моан поспешил выполнить поручение, а управляющий компании крикнул Брофи, чтобы тот как можно быстрее и любыми способами проник в помещение. Брофи попробовал открыть окно, но у него не вышло. Присмотревшись внимательнее, он заметил, что ему мешает гвоздь, наспех вбитый в нижнюю створку. Одного сильного рывка оказалось достаточно, чтобы выбить его, и вскоре с другой стороны двери послышался протестующий визг деформированной оконной рамы. Брофи легко забрался внутрь, а затем издал непроизвольный крик ужаса.

– Он здесь, лежит мертвый! – закричал он. – А ключа в двери нет.

– Быстро! – сказал мистер Бозир. – Ломайте дверь!

С нарастающим чувством паники те, кто находился в коридоре, а их было уже пять или шесть человек, пытались выбить дверь. Брофи в это время атаковал замок стамеской. Когда тот наконец поддался, Бозир во главе группы вошел в кабинет кассира. Брофи посмотрел на него и, не говоря ни слова, повернул голову в сторону окна, через которое вошел. Бозир проследил за его взглядом: газовая лампа, еще горевшая среди бела дня, стол с аккуратной стопкой бумаг и монет, а за ним на полу – неподвижная человеческая фигура.

Джордж Литтл лежал на спине, упираясь правой щекой в доски пола, со стеклянным взглядом. Его шея была изуродована зияющей раной, а вокруг была кровь, много крови, больше, чем Генри Бозир когда-либо видел.

2

Пятница, 14 ноября

Тем, кто сделал это ужасное открытие, показалось, что Джордж Литтл покончил с собой. Дверь в его кабинет была заперта, по всей видимости, изнутри; окна заколочены, жалюзи опущены. Ничто не указывало на присутствие постороннего, не было никаких признаков взлома или борьбы. На столе кассира был безупречный порядок, словно он только что расставил все необходимое для работы. Единственным признаком того, что что-то не так, было небольшое пятно крови на бюваре. Судя по положению тела Джорджа, он сидел в кресле, когда перерезал себе горло. На столе лежал канцелярский нож, а на полу рядом с его рукой – полотенце, заляпанное кровью, как будто в последние секунды жизни он предпринимал отчаянную попытку исправить свою ошибку.

Созерцая эту ужасную картину, Генри Бозир вдруг осознал, что позади него столпились прочие сотрудники вокзала. Оглянувшись, он заметил, что в комнату вошел помощник Джорджа Литтла, Уильям. Инстинктивно мистер Бозир отодвинулся в сторону, чтобы загородить юноше обзор, взял его за локоть и мягко направил в коридор, стараясь оградить Уильяма от этой страшной сцены. Затем он вернулся в толпу, чтобы взять ситуацию в свои руки.

По крайней мере, за врачом он уже послал. Очевидно, что кассир был мертв уже несколько часов, но нужно было получить свидетельство о смерти и экспертное заключение о его травмах. Следующим приоритетом была охрана денег, которые лежали кучами по всему кабинету. Мистер Бозир попросил Арчибальда Мура, работавшего в кабинете напротив, собрать и пересчитать деньги, а затем убрать их в сейф за столом Джорджа Литтла. Сейф был открыт, ключ находился внутри. Мур справился с заданием, но его поведение выдавало его истинное душевное состояние. Его руки тряслись, когда он перебирал кипы банкнот и чеков, и он старательно избегал смотреть в угол, где лежало изуродованное тело его друга и коллеги.

Мистер Бозир помогал Джеймсу Брофи с поисками пропавшего ключа от двери. На столе его не оказалось, а в ящиках нашлись только маленький перочинный нож и ножницы. Брофи также безуспешно проверил большой деревянный комод. Исчезновение ключа казалось необъяснимым, пока одному из них не пришло в голову, что он мог быть в кармане у мистера Литтла. На этом поиски были прекращены, поскольку мистер Бозир распорядился, чтобы никто не прикасался к телу до тех пор, пока его не осмотрит врач.

Найти врача между тем оказалось непросто. Патрик Моан послал мальчишку за доктором Келли, чья клиника находилась в нескольких минутах ходьбы от Фибсборо-роуд, но тот быстро вернулся, сказав, что доктора нет на месте. Один из носильщиков порекомендовал доктора Холмса на Дорсет-стрит, но и тот оказался недоступен. Тогда Моан попробовал обратиться к доктору ОРейли на Доминик-стрит. Там никто не открыл, а в аптеке на Кейпл-стрит парнишка за прилавком сказал, что доктор пошел обходить пациентов. Так как других вариантов поблизости не было, Моан решил бежать назад на станцию за дальнейшими распоряжениями. Не успел он отойти далеко, как столкнулся с Майклом Лински из адвокатской конторы.

– Моан, вы слышали? – сказал Лински. – Бедняга Литтл мертв, у него перерезано горло.

– Боже мой!

Полагая, что время для оказания медицинской помощи прошло, Моан прекратил бежать и прошел остаток пути до станции обычным шагом. Его возвращение не вызвало особого энтузиазма. Главный инженер Джозеф Кэбри спросил его, когда прибудет врач, и обругал Моана, узнав, что тот не нашел специалиста. Тогда клерк снова вышел на улицу, на этот раз в сопровождении Беннета из секретариата. Они запрыгнули в экипаж и отправились на поиски врача в северной части Дублина, посетив еще четыре места, прежде чем им удалось застать кого-то дома – это был врач общей практики по фамилии Баркер, который сразу же согласился поехать с ними.

Когда они добрались до Бродстонского вокзала, было чуть больше двух часов дня, и на станции царила суматоха. Весть о смерти на территории станции быстро разнеслась по всем отделам компании, и десятки железнодорожников, движимые скорее болезненным любопытством, чем сочувствием к покойному коллеге, воспользовались обеденным перерывом, чтобы поглазеть на происходящее. Моан и доктор Баркер пробились через толпу на лестницу и стали искать мистера Бозира. В конце концов они обнаружили управляющего компании в конце коридора на другой стороне лестничной площадки, куда он, очевидно, удалился в поисках уединения. Он был занят беседой с двумя мужчинами лет сорока, одетыми, как и он, в сюртуки. Судя по всему, это были какие-то профессиональные работники, возможно, юристы или банкиры, и хотя доктору Баркеру не было слышно их беседы, шок и страдание на их лицах говорили сами за себя. Мистер Бозир попрощался с каждым из них, сочувственно пожав руку, и подошел поприветствовать доктора.