Полная версия
Смоленская Русь. Запад-36
И двух суток не прошло, как я переключил их внимание с планирования предстоящей весенне-летней военной кампании на подготовку зимнего учебного похода к истокам Днепра. Этот поход, по моим замыслам, будет иметь еще и немалый практический смысл. Прежде всего, предстояло разведать места залегания железных руд и некоторых других полезных ископаемых. Домны пожирали железную руду со страшной скоростью, быстро исчерпывая ее запасы, из-за чего печи были вынуждены простаивать без дела. Кроме того, в местах длительных стоянок войск будут закладываться городки, которые ближайшим летом я планировал наполнить литовским контингентом.
К этому моменту летнюю кампанию мы в общих чертах уже разработали. Теперь дело стало чисто за практическим исполнением намеченных планов интендантскими подразделениями ГВУ. Поэтому, когда я им подбросил новую вводную с зимним учебным походом, работа в службах закипела с новой силой.
На сегодняшнем совещании обсуждался наиважнейший вопрос комплектации войск инструментами. Это и понятно, если перед участниками похода ставились ярко выраженные строительные и поисково-геологические цели и задачи.
С собой в Смоленск я забрал некоторых служащих ГВУ. Перед учебным походом я планировал успеть скататься с инспекционной поездкой в Полоцк и Минск. А гэвэушники, прежде всего из кадрово-аттестационного отдела советника Страшко, мне были нужны для аттестации на профпригодность командного состава новых белорусских полков.
Глава 3
В первой декаде декабря по установившемуся зимнику отряд из сотни ратьеров и служащих ГВУ выехал в западные области. С собой я также прихватил служилых бояр и дворян новых управлений и служб с целью усиления местного административного аппарата. В этой поездке, прежде всего, меня интересовали формирующиеся там полки. В январе-марте будущего года я планировал организовать целую геологическую экспедицию, совмещенную с учебным походом. В ходе нее будут обкатаны вновь формирующиеся полки Смоленской области. Три ветеранских смоленских полка, доукомплектованные до штатной численности, останутся в столице. Не примут участие в этом походе также полки Полоцкой и Минской областей из-за напряженной ситуации на литовской границе. Оголять и ослаблять недавно захваченные и потому не сильно спокойные пограничные земли было бы большой ошибкой.
За безопасность путешествия целиком и полностью отвечала моя охранная сотня ратьеров. Мы ходко шли по замерзшему руслу Западной Двины, оставляя за спинами лишь снежную взвесь, вылетающую из-под копыт коней. Я вместе со служащими управлений путешествовал в каретах на полозьях, назвать эти комфортабельные домики на лыжах санями как-то не поворачивался язык.
На поле недалеко от города мы застали за тренировкой две витебские ратьерские сотни. Готовили их два десятка смоленских ратьеров. Моих гарцующих впереди телохранителей сразу признали, тренировка прекратилась, витебские сотни по команде быстро построились. Поприветствовав друг друга, наскоро пообщавшись с местными командирами, мы оставили местных кавалеристов продолжать занятия, а сами двинулись в город.
Мужики, то и дело попадавшиеся на дороге, ведущей в город, едва завидев нашу кавалькаду, останавливались и внимательно нас рассматривали. К новой экипировке конных войск они уже привыкли и потому не проявляли никаких признаков беспокойства.
Сам город нас встречал, просыпаясь под тревожные удары в железные била. Ворота окольного города были гостеприимно открыты. От бывшей Вечевой площади, переименованной в Соборную, навстречу въезжающему в город конному войску спешил уездный наместник вместе с целой камарильей служилых и бояр.
Жихан Ферапонтович соскочил с коня, подошел, нервно сжимая в руке шапку, поклонился и торжественно произнес.
– Государь! Владимир Изяславич! Рады видеть тебя в Витебске! Милости просим!
– Здорово Жихан Ферапонтович! – поприветствовал я в ответ.
Вокруг нас стали собираться любопытствующие толпы горожан.
– Найдется у тебя место, где нас можно разместить?
– Конечно, государь-батюшка! В бывших княжих палатах сейчас по твоему повелению расположились уездные управы. Но имеется в запасе большое гостевое подворье одного из мятежных бояр, забранное в казну.
– Не будем управы стеснять, поехали в конфискованные хоромы. Сразу предупреждаю – никаких пиров. Я здесь по делу – проведу совещание с командирами и посмотрю на учения витебских полков. Созывайте ко мне через пару часов всех командиров, вплоть до ротных.
Градоначальник хоть и отдал соответствующие распоряжения, но попытался возразить, в завуалированной форме пеняя мне за мой аскетичный образ жизни, но я лишь отмахнулся от его излишней опеки.
Наместник со своими людьми ехал впереди, показывая путь, а за ним не спеша трусила конная сотня.
По пути народу попадалось много. Несмотря на мороз, все горожане повылезали из своих домов. Люди снимали шапки, кланялись. Смотрели на пришлую дружину без страха, но с любопытством.
Так, поглядывая по сторонам, я сам не заметил, как мы оказались в выделенной мне для проживания усадьбе. Ратьеры располагались во дворе, а в ворота уже въезжали сани, загруженные овсом. Телохранители быстро брали под свой контроль подворье и палаты хором. Свободные от дежурства занялись приготовлением пищи из собственных припасов и на своей же полевой кухне. Когда я вместе с чиновниками ГВУ поднимался по крыльцу, у входа нас уже встречали замершие с оружием на изготовку телохранители. Внутри хором – в комнатах и коридорах – их тоже хватало.
Не успели мы пообедать, как к воротам заявился весь средний и старший командный состав витебских полков. Лица в большинстве своем были мне знакомые, что, впрочем, неудивительно. Ведь в 11-й витебский полк влилась 21-я рота 3-го смоленского полка, под руководством бывшего командира этой роты Беримира. Аналогичная ситуация была и с 12-м витебским полком, костяк которого составила 10-я рота 2-го смоленского полка. И командует этим полком мой ровесник, молодой полковник Усташ, бывший конюший.
Просидели мы с командирами до позднего вечера. Жаловались они, как обычно, на своих недотеп подопечных, на отвратительную дисциплину, на задержку с поставками доспехов и оружия.
На следующий день состоялись учения. Ошибок всплыло море. До выучки смоленских полков местным было еще далеко. Тем не менее уже сейчас они организационно и тактически превосходили любое сопоставимое с ними ополчение русских городских полков других княжеств. А их огневая мощь, когда они будут полностью доукомплектованы артиллерией, вообще не будет иметь себе равных. В целом, несмотря на множество естественных огрехов, которых просто не может не быть на первых порах обучения, впечатление витебчане произвели благоприятное.
Усташ и Беримир, вместе с абсолютным большинством других командиров, были официально утверждены в своих новых званиях. Один комбат, шесть ротных и больше двух десятков взводных проверку на знание Устава не прошли. С должностей их пока что не снимали, дали один месяц на подготовку и повторную переаттестацию.
Последующие дни моего пребывания в Витебске были целиком посвящены деловому администрированию. Разгребались «авгиевы конюшни» городских управ, изучались документы и отчеты, а через день я отбыл в Полоцк.
В отапливаемой каменной пристройке при Благовещенской церкви города Витебска, наспех отряхивая в сенях снег, собирались послушники, будущие церковнослужители. Из соседнего помещения сюда же стекались ученики, обучающиеся грамоте за отдельно вносимую плату.
Сегодня, по случаю приезда государева служилого человека, намечалось общее собрание всех учащихся. Вместе, в одном помещении, оказались ученики, сильно отличавшиеся друг от друга не только по возрасту, но и по своему социальному положению. В классе присутствовали все: от детей бояр и иерархов церкви и до отпрысков мелких купчин и ремесленников; от восьми-девятилетних мальчишек и до двадцатилетних лбов.
Бывший учащийся ПТУ Деян, в сопровождении помощников, войдя в светлицу, чинно перекрестился на «красный угол», где висела иконка, освещаемая горящей лампадкой. Деян три седмицы назад, неожиданно для себя, занял важную и ответственную должность главы областной Службы образования, книгопечатания, науки и здравоохранения. Теперь в его непосредственные должностные обязанности входило не только распространение во всех учебных заведениях Полоцкой области новой грамматики и цифири, но и продвижение новых учебных программ вместе с новыми учебниками, отпечатанными в государевой типографии. Сейчас ему предстояло в самые короткие сроки разобраться по данной теме со всеми школами Полоцкой области – как частными, так и церковными. И начал он свою деятельность с уездного города Витебск Полоцкой области. На все про все начальником вышестоящей смоленской службы Корытем ему было отведено времени полгода.
Так вот, перекрестившись, Деян громко поздоровался с местным учителем при церковной школе:
– Здравствуй, Христофор.
Смуглый брюнет, привстав со скамьи, вежливо ответил служилому. Хоть ответные приветственные слова и прозвучали без намека на акцент, но все в облике преподавателя – от черной бороды до оливкового цвета кожи – говорило о неславянском происхождении как минимум одного из его родителей. «Скорей всего, у этого индюка есть ромеи в роду», – подумалось Деяну. Он тут же проверил свою догадку, поздоровавшись с учителем по-гречески и получив в ответ целый поток слов, из которого не понял и половины.
– В греческом я не силен, так что извиняйте. Но ромейский язык, в качестве иностранного, нам очень даже пригодится! – не дав преподавателю опомниться, Деян обратил свой пристальный взор на учеников. Последние замерли по стойке смирно, вскочив со своих длинных скамеек.
– Садитесь за столы! – повелел он.
Все шестьдесят два ученика бухнулись на свои пятые точки.
– Книжицы свои теперь можете на толчке использовать! – со смехом заявил Деян, вспомнив недавно услышанные от Корытя слова. – Что делать с вашими рукописными пергаментными книгами – выясните со своим учителем, но пользоваться для учебы вы все теперь будете только отпечатанными в государственной типографии бумажными учебниками.
Чернец Христофор, всю свою жизнь писавший и переписывавший книги, от охватившего его возмущения чуть было не задохнулся, но сподобился лишь беззвучно хлопать ртом, как выброшенная на берег рыбина.
Деян не обратил на преподавателя ни малейшего внимания. Такой уж он был человек – заводной, все быстро схватывающий, легко сходящийся и расходящийся с людьми.
– Учебников отпечатано много, на каждый предмет, кроме Библии и богослужебных книг – с теми еще разбираются! За каждую буквицу, отличную в разных текстах Часовника или псалтырей, священнослужители ратный бой устраивают, про Библию и вовсе говорить нечего! В каждой крупной церкви все эти священные тексты хоть в малом, но отличны друг от друга. Но сейчас не про это разговор, вас эти перипетии не касаются никоим боком. Так вот, под каждый учебник предусмотрена своя программа. Но в первую очередь вам надо будет осилить «букварь», где прописаны новая азбука и цифирь, чтобы в дальнейшем понимать новые буквы и числа. Для грамотных людей это дело никакого труда не составит. Часть ненужных букв просто изъяты, ну и некоторые правила правописания изменены, как то: введены абзацы, точки, запятые, интервалы между словами, заглавные буквы и другое. С индийскими цифрами чуть посложней, но зато потом, как освоитесь, считать вам будет намного проще, легче и быстрее. Все эти книги мы привезли с собой для вашей вивлиофики.
Ученики внимательно, с огромным любопытством, слушали государева служащего.
– Как только вы овладеете новым правописанием, то сможете самостоятельно, ну или при помощи своего учителя, разобраться с новыми учебными предметами. Сложности могут возникнуть разве что с естественными науками – математикой, физикой, химией. А дальше у вас у всех открываются великие перспективы! По своему уму, навыкам и сообразительности сможете перейти в любую службу, заняться любым делом независимо от вашего происхождения, потому как перед государем, как и перед Богом, все равны! Как говорит наш государь Владимир Изяславич, для грамотных у нас открыты все дороги, все пути! Везде им будет почет и уважение! Нанимайтесь на государеву службу в отделах кадров управлений и служб, там постоянно требуются грамотные – от войсковых писарей до людей, способных заниматься научно-исследовательской деятельностью!
От услышанного взоры учащихся затуманились, многие всерьез призадумались о своей дальнейшей карьере.
– Дел у всех нас невпроворот! Поэтому, чтобы не терять задаром время, к первому уроку прямо сейчас и приступим! – неожиданно для всех заявил, как рубанул сплеча, резвый, скорый на дело, молодой, но очень прыткий служащий.
Помощники оперативно установили на скамейке у стены школьную доску, Деян вооружился мелком, ученики – соответственно, восковыми табличками и церами, кроме того, им всем, во временное пользование, раздали буквари, чем несказанно обрадовали всех учащихся. Первый урок нового правописания начался…
Сидящий наособицу ото всех чернец-писарь, как казалось, внешне полностью самоустранился и не проявлял к происходящему ни малейшего интереса. Слишком уж его обидели слова этого молодого служилого о никчемности рукописных книжиц, коими он и занимался всю свою сознательную жизнь. Однако это первое впечатление было обманчивым. Хоть всей своей позой и обликом он и сохранял видимую надменность, но тем не менее новые знания Христофор поглощал с не меньшим, чем его ученики, удовольствием, интересом и даже азартом.
Пока смоленский государь «забавлялся» в Полоцке со своими войсками, бывший судебный детский (судебный исполнитель) города Мстиславля, ныне уездного города Смоленской области, Угрим осматривал боярские хоромы полоцкого боярина, сгинувшего в недавней войне со Смоленском. Теперь здесь по распоряжению Полоцкого губернатора разместится Полоцкое областное судебное управление.
Угрим еще весной прошлого года покинул Мстиславль и отправился в Смоленск, чтобы поступить на службу к тогда еще смоленскому княжичу. Слишком много о нем ходило разговоров, правда, сейчас их стало еще больше. Угрим как-то прознал о том, что княжичу образованных людей не хватает, вот он и рискнул уехать в столицу, поставив на кон свою службу в Мстиславле, – и не прогадал! Раньше он арестовывал виновного, взыскивал долги, выдавал должника «головой» кредитору, получая часть платы с истца. Теперь же он стал по новому закону государя целым служилым боярином, да не простым, а помощником начальника Контрольной службы!
При боярине Ратиборе Жаденовиче, возглавляющем Контрольную службу, Угрим был назначен уполномоченным по Полоцкой области, и начать свою деятельность контролер решил с Полоцкого областного судебного управления. В задачи Угрима входило надзирать за полоцкими уездными наместниками, судьями и вообще всеми чиновниками, чтобы они не только применяли в своей деятельности или в судебном процессе «НРП», но еще и правильно, верно трактовали ее статьи.
И вот сегодня верхом на коне, в сопровождении двух выделенных ему УВД охранников, направлялся Угрим в Полоцкий областной суд. Они проехали бирючей, что шли по улицам и звонкими ударами по билу, повешенному на груди, созывали горожан на суд. В самой усадьбе уже все было готово. Перед палатами плотники возвели помост, где будут в кресле за столом заседать полоцкие судьи, а внизу перед помостом разместились в боевом облачении судебные приставы – они должны будут надзирать за порядком. В последующем суды будут вершиться только в бывшей гриднице, но первые судебные процессы государь повелел сделать открытыми для всех желающих, потому-то и приходилось судебным чиновникам размещаться на открытом воздухе.
Несмотря на мороз, народа собралось много. Судья Василий Кириллович, укутанный в шубу, вышел из хором и занял положенное ему место на помосте. Увидев судью, собравшиеся перед помостом мужики начали кто кланяться, кто здороваться, кто креститься. Угрим без лишних церемоний разместился по правую руку от судьи.
Василий Кириллович, бывший княжий судебный тиун, занимавший эту должность при двух прежних полоцкий князьях, объявил своим густым басом, обращаясь к пестрой толпе собравшегося народа:
– По повелению нашего государя Владимира Изяславича, зачнем, с Божьей милостью, суд!
– Молот деревянный тебе, Василий Кириллович, на кой черт даден? Молотком этим об дощечку надобно стукать для пущего эффекта! – злясь на судью, начал тихо выговаривать ему Угрим.
Василий Кириллович недобро покосился на контролера, но стукнул деревянным молотком.
Приставы подвели к помосту крупного мужика, сдернули с него шапку, обнажив лысую макушку.
– В чем твоя вина, тать плешивый, говори как на духу! – с угрозой в голосе зарычал судья.
Угрим со злостью стукнул по столу, было похоже, что этот судья «Новой Русской Правды» не читывал ни разу.
– Не так ты, Василий Кириллович, ведешь дело, как заповедано нашим государем в его Правде! Спроси у этого мещанина, кто он таков есть, в чем и кто его обвиняет.
Судья прямо на глазах багровел, но перечить столичному контролеру не стал.
– Слышал, что тебе сказано? Ответствуй!
– Кузнец я, зовусь Гойником.
– Дальше толкуй, что за татьбу ты совершил?
– Ничех я не свершал, – буркнул мужик.
– Отдал я ему рукоять меча починить, – к помосту подошел тучный боярин, страдающий одышкой, – так этот тать меч починил, но в оружейной, когда я с ним расплачивался, стащил мой кинжал!
– Видоки есть у тебя, боярин?
Боярин картинно развел руками, в толпе тоже молчали.
– Ежели нет видока, то спытать кузнеца каленым железом! – расцвел улыбкой судья и, вспомнив про молоток, с удовольствием стукнул по столу.
Кузнец с испуга заметался в руках крепко державших его приставов, истошно закричал:
– Украл я! Украл, сознаюсь! Люди добрые, спасите! Они ж мне руку опалят, какой я после этого кузнец буду?
Приставы уже начали оголять кузнеца, срывая с него кафтан, а судья, словно не слыша эти вопли несчастного, продолжал рокотать своим басом:
– Сроку тебе, Гойник, три дни. Ежели через три дни рука заживет, значит, ты не виновен, и тогда отпустим тебя с миром. Ежели не заживет, то вина твоя доказана. Тогда оплатишь боярину стоимость кинжала и гривну за нанесенную ему обиду, а еще судебные пошлины.
– А ну цыц всем! – со своего места поднялся Угрим. – Не по Правде Владимира ты судишь! – указательный палец контролера обвиняюще уперся в голову сидящего в кресле судьи. – Отпустите Гойника! – повелел контролер, обращаясь к приставам. – Пытать разрешено токмо государевых преступников. Видоков нет? Нет! Боярин, может, кинжал сам припрятал или по пьяни где утерял, а теперь кузнеца хочет ввести в разор, а потом и похолопить, кто знает? Кинжал боярина у кузнеца нашли? – обратился Угрим к приставам.
– Нет, господин контролер, не нашли!
– Видоков по этому делу тоже нет. Значит, по всему выходит, что кузнец невиновен! Кузнеца отпустить, а с боярина взыскать штраф за наговор и клевету, в размере десяти латунных копеек! А ты, судья, отстраняешься от должности, пока не выучишь статьи «Новой Русской Правды» Владимира! Сгинь отсюда!
Судья поспешно, не проронив ни слова, выбрался из-за стола, чуть его не опрокинув.
– Зовите другого судью, пусть он продолжит суд! – приказал Угрим приставам.
Площадь ахнула в унисон, собравшийся народ стал восторженно переговариваться, делясь своими впечатлениями от праведного суда.
Новый, спешно вызванный судья оказался более компетентным, но свои судебные решения он выносил по часу, внимательно сверяясь с текстами закона, чуть не заморозив весь народ на площади. Но витебчане расходились довольные, прямо как с праздника. Больше половины подсудимых были отпущены, а остальным вменили куда более мягкое наказание по сравнению с тем, что им грозило бы в прежние времена. И даже, неслыханное дело, нескольких бояр обвинили в клевете и взяли с них виру!
Минский боярин Борис Баженович проснулся оттого, что его кто-то аккуратно тряс за плечо. Боярин с трудом разлепил глаза, на коленях стоял слуга:
– Вставай, господине, вои наместника во дворе и тебя кличут!
– Почто я им сдался?
– Бог ведает! Зовут тебя, зачем – не говорят.
Минского наместника Рядку, командующего еще целым батальоном и двумя тысячами набранных в округе пешцев, боярин побаивался. А потому долго ждать себя не заставил. Он быстро, при помощи слуги, натянул портки, кафтан и выскочил на крыльцо.
Во дворе на конях сидели трое дружинников, точнее, говоря на новый лад, они звались ратьерами. Двух из них он знал, то были люди погибших осенью бояр.
– Слушай приказ наместника, боярин! Собирай всю свою дружину и немедля езжай в детинец!
– Всю собрать не смогу, больше половины у меня в моем селе.
– Сбирай всех, кто у тебя сейчас под рукой, – ответил ратьер и уже начал заворачивать коня к воротам.
– Погоди ты малость, куда торопишься, – остановил ратьера боярин. – Почто наместник меня кличет?
– Не только тебя, всех бояр минских. Новый указ государя будут вам зачитывать!
– Что за Указ?
– Нам про то не говорено. Приедешь – узнаешь!
Ратьер довернул коня и поскакал прочь из двора вместе с двумя другими конными. А боярин распереживался, не зная, что и подумать. Осенью боярина Бог миловал, отсиделся он в своем селе от смоленской напасти. А сейчас, если какой поход наместником намечается, подобный трюк уже не повторишь – глазом не успеешь моргнуть, как объявят клятвопреступником и при всем честном народе вздернут на виселице прямо посреди площади. Но думай не думай, а явиться в детинец с дружиной надо, иначе дело петлей закончится.
И пары часов не прошло, как явился Борис Баженович на бывший княжий двор. Перед выездом придирчиво оглядел полтора десятка своих воев и остался увиденным доволен. В его дружину были набраны не какие-нибудь хилые людины, а все как на подбор рослые, здоровые мужи. И облачены они на загляденье – в добротные дощатые кольчуги, шлемы, в руках копья и мечи, у иных за спинами тугие луки и тулы, полные острых стрел.
Сам Борис Баженович тоже принарядился: надел бронь с серебряной насечкой, червленый щит на руке, меч на боку в дорогих посеребренных ножнах.
Во дворе детинца уже собрались боярские дружины во главе со своими предводителями. Хотя добрая половина минского боярства не пережила минувшую осень, но все равно приехало их довольно много. Стояли шум и гвалт, собравшиеся громко делились своими домыслами, пытаясь догадаться о причинах столь внезапного их созыва наместником. Большинство склонялись к мнению, что в округе объявились разбойничьи литовские отряды.
Внезапно все замолкли, на гульбище второго этажа хором появился минский наместник Рядка. А застывший рядом с ним командующий одного из минских полков Вертак стал громко зачитывать новые законы и указы, пришедшие из Смоленска.
Новости о создании Минской области, о новых службах и управлениях бояре восприняли спокойно, но после прочтения указа государя, ограничивающего численность боярских дружин, во дворе поднялся гам и тарарам.
– Замолкли все, петухи горластые! – рявкнул с гульбища Рядка, мигом успокоив всех крикунов. Затем он степенно оглядел столпившийся у гульбища народ.
– Что неясно, разрешаю спрашивать, но только по одному! Вот ты, боярин, – палец наместника указал на торгового гостя Бояна, – чего так вскипятился?
– Знамо чего! Как же мне без дружины торговлю в той же Литве вести? Пограбят караван, как пить дать? Да и в русских княжествах ухарей хватает…
Вместо наместника ему ответил молодой полковник Вертак:
– Я же вам зачитывал указ. Нужна тебе охрана – нанимай ее в Минском отделении ГОПа! А в смоленской земле свой товар можешь застраховать в банковском филиале РостДома, в Минске он еще два месяца назад открылся. Всего и делов-то!
– Да-да! – спохватился один из пайщиков минского банка. – Страхуй, Боян, свой товар в нашем банке! Ежели в пути ограбят, так всю стоимость ком-пен-сируем!
– Так то токмо в Смоленской Руси! – Боян зло махнул рукой. – За границей вы никого не страхуете.
– Не слышал, что тебе полковник сказал? Для такого дела гопников нанимай!
– А я со своими воями в Минский ГОП смогу вступить? – подал голос один из бояр.
– Будем сосчитывать долю. Кто и сколько воев отдаст, тот такую долю в отделении и получит. Но первое слово в этом предприятии будет за купцами и торговыми гостями – только их будем в пайщики брать. Но не забывайте, сами вои должны быть согласны стать охранниками. А всех остальных будем верстать в ратьеры или в минские полки!
Выезжающие из ворот бояре недовольно ворчали:
– Сколько годов жили спокойно, не знали забот и хлопот.
– Ага, твоя правда, теперь будем как придуманные Владимиром мещане, голы да сиры!