Змей Уроборос

– Нет никаких сомнений, – говорил Джасс, – что это Король Горайс Двенадцатый наслал на нас Врага. Пророки говорят, что он великий некромант, сильнее всех в этом мире. Это его месть за поражение, которое мы нанесли Колдунии на островах Фолиота. Предвидя подобное несчастье, я запасся некими амулетами из камня алекториана, который образуется в зобе петуха, вылупившегося в безлунную ночь, когда Сатурн горит в знаке человека, и рождается глава третьего дома. Амулеты спасли нас от гибели, хотя нас сильно потрепало. Спаслись все, кроме Голдри. Он остался без амулета. Проклятая случайность! То ли он его не надел, то ли цепочка порвалась при нападении на нас, то ли он потерялся по другой причине, но когда вернулся свет, нас на корме осталось трое вместо четырех. Больше я ничего о нем не знаю.

– О Гасларк, – сказал Спитфайр. – Наш брат похищен, теперь мы должны найти его и освободить.

Но Джасс застонал и сказал:

– Под какой звездой бесконечного неба ты начнешь поиск? В каком тайном течении океана найдешь то место, где последний зеленый луч гаснет в мутной тьме?

Гасларк некоторое время молчал. Потом произнес:

– Мне кажется, и больше всего похоже на то, что Горайс захватил Голдри Блажко и держит его в темнице в Карсэ. Туда и надо немедленно отправиться, чтобы его освободить.

Джасс не ответил. Но Гасларк схватил его за руку и сказал:

– Мы давние друзья, ты много раз спасал Гоблинланд. Твоя война – моя война. Послушай мое решение. Когда я плыл с востока через пролив Ринат, я видел мощный флот из сорока кораблей, шедший на восток в Бештрианское море. Хорошо, что они нас не заметили, потому что мы задержались у Эллиэнских островов, и были сумерки. Зайдя позже в Норвасп в Пиксиленде, мы узнали, что то был Лаксус со всем флотом Колдунии, который направлялся чинить разбой в мирных городах Бештрианского побережья. Мои семь кораблей по сравнению с армадой этих злодеев были всего лишь антилопой, встретившей жадного льва. Но теперь, смотри, как широко открывается дверь к выполнению наших замыслов. Лаксус со своим флотом далеко на востоке. Я сомневаюсь, что в Карсэ осталось на этот момент больше полутораста или двухсот воинов. Здесь у меня пять сотен. Еще не представлялось более удобного случая обрубить когти Колдунии и расцарапать Горайсу лицо, пока он снова соберет силы.

Гасларк рассмеялся в предвкушении битвы и воскликнул:

– О Джасс, как тебе улыбается такой план?

– Гасларк, – ответил лорд Джасс. – Ты предлагаешь его со всем благородством и открытой душой, я за это всегда любил тебя. Но не с налета можно победить Колдунию, а после долгих дней приготовлений и составления планов, и строительства флота, и сбора сил, которые мы еще не восполнили после уничтожения вампиров.

Гасларк не сумел его убедить, как ни старался.

Но Спитфайр сел рядом с братом и заговорил с ним:

– Родич, что с тобой? Неужели Демонланд потерял боевой дух и с ним способность быстро действовать? Неужели от нас осталась только непотребная оболочка? Ты совсем не тот, каким был; если бы колдуны сейчас нас видели, то решили бы, что мы подавлены страхом, раз на нашей стороне так удачно оказалась сила, а мы пятимся, вместо того чтобы нанести удар.

Джасс сказал на ухо Спитфайру:

– Дело в том, что я в душе сомневаюсь в стойкости гоблинов. Внезапное пламя их храбрости похоже на пожар в сухих листьях. Их стоило бы проверить, прежде чем во всем на них полагаться. Я считаю, что глупо доверять им нанесение главного удара по Карсэ. Тем более, то, что Голдри там, может оказаться игрой воображения.

Но Спитфайр, выругавшись, вскочил и воскликнул:

– О Гасларк, тебе лучше направиться домой в Гоблинланд. А мы открыто поплывем в Карсэ и будем просить аудиенции у великого Короля, умолять его разрешить нам расцеловать пальцы его ног и признать его нашим Повелителем, а нас считать дурно воспитанными непослушными детьми. Пусть он тогда вернет нам брата и всех примерно накажет, а потом отправит домой в Демонланд, раболепствовать перед Корсусом или Кориниусом, или кого он там посадит в Гейлинге как своего наместника. Ибо вместе с Голдри все мужество ушло из Демонланда, остались мы, молокососы, нас можно презирать и оплевывать.

Пока Спитфайр так говорил в гневе и горе, лорд Брандок Дах ходил туда-сюда по палубе, как голодный барс по клетке. Время от времени он хватался за рукоять длинного меча и бряцал им в ножнах. Наконец, встав перед Гасларком и окинув его насмешливым взглядом, он сказал:

– О Гасларк! Все, что произошло, меня так взволновало, что дух мой рвется наружу, в голове поднимается буря, а тело в тоске, сейчас сойду с ума. Лучшее лекарство от этого – драка. Если ты меня любишь, Гасларк, вынимай меч и защищайся! Мне надо подраться, а то взрыв чувств меня убьет. Жаль, что приходится обнажать меч против друга, но что остается, если нельзя драться с врагами?

Гасларк расхохотался и в шутку придержал его руки, говоря:

– Я не буду с тобой драться, Брандок Дах, спасший Гоблинланд от колдунов.

Но он тут же помрачнел опять и обратился к Джассу:

– О Джасс, подчинись. Видишь, в каком состоянии твои друзья. Мы все, как псы, рвемся с цепи, чтобы напасть на Карсэ в удобный час, которого может больше не случиться.

Теперь, когда лорд Джасс увидел, что они все против него, и услышал, как горячо они отстаивают свое намерение, он укоризненно усмехнулся и сказал:

– О брат мой и друзья мои, не уподобляйтесь эху. Манок лишь подражает голосу истины. Наверное, вы все лишились ума, и я тоже. Говорят же: трещина в одном месте приводит к многим трещинам. Воистину, я очень забочусь о своей жизни теперь, когда Голдри нет среди нас. Давайте же бросим жребий, и так решим, кто из нас троих отправится домой на нашем корабле, ставшем калекой из-за насланного Врага. Тот, кому жребий выпадет, должен будет плыть в Демонланд, собирать мощный флот и вооружать его для войны с Колдунией.

Так сказал лорд Джасс, и все те, кто всего лишь час назад находились между жизнью и смертью и не надеялись ни выздороветь, ни даже выжить, взбодрились духом, как в некоем опьянении, и мечтали лишь о радости битвы.

Лорды Демонланда наметили свои жребии и бросили их в шлем Гасларка. Гасларк встряхнул шлем, и выпал жребий лорда Спитфайра. Он пришел в большой гнев. Лорды Демонланда сняли латы и богатые одежды, почерневшие от сажи, и отдали их вычистить. Шестьдесят их воинов, оставшихся невредимыми после нападения Врага, пересели на один из кораблей Гасларка, а команда этого корабля взошла на борт корабля Демонланда, и Спитфайр взялся за рулевое весло. Раненые демоны лежали в трюме. Вместо порванного был поднят запасной парус. В глубоком неудовольствии, но с бодрым выражением лица лорд Спитфайр поднял парус и направился на запад. Король Гасларк встал за руль своего боевого драккара, с ним были лорд Джасс и лорд Брандок Дах, нетерпеливый, как боевой конь в ожидании битвы. Нос корабля, направленный на север, развернулся к востоку, его парус, расшитый лилиями, захлопал по мачте и наполнился северо-западным ветром, а остальные шесть судов повторили маневр, встали в фарватер с развернутыми белыми парусами и величественно заскользили по волнам широкого моря.

VI. Когти Колдунии

О предводительстве короля Гасларка в попытке нападения на Карсэ, и преуспел ли он, а также о великом сопротивлении лордов Джасса и Брандока Даха

На третий день вечером, когда они завидели побережье Колдунии, они убрали паруса и стали ждать ночи, чтобы причалить к берегу в темноте; ибо не очень хотелось им, чтобы Король узнал, где они. Их план был подвести корабли к пустынному берегу примерно в двух лигах от Тенемоса, откуда до Карсэ было около двух часов пути по болоту. Так что, когда село солнце, они обмотали весла и тихо погребли к плоскому берегу, который казался странно близким в темноте, но будто все время отступал и не приближался. Наконец, добравшись до земли, они вытянули корабли на берег, оставили примерно полсотни гоблинов сторожить их, а остальные воины вооружились и зашагали в глубь земли сначала по песчаным дюнам, потом по открытой болотистой местности. Большинство воинов были из Гоблинланда, поэтому трое вожаков, Джасс, Брандок Дах и Гасларк, договорились, что всем набегом будет командовать Гасларк. Шли они молча, болотистая почва была достаточно твердой, но шли осторожно, обходя опасные торфяные ямы и мелкие лужи. Это время года было сравнительно сухим, и воды было мало. Но ближе к Карсэ погода ухудшилась, начался дождь. И хотя малоприятно шагать ночью под моросящим дождем к крепости, имевшей плохую славу, лорд Джасс радовался, ибо плохая погода способствовала неожиданности, а они надеялись именно на внезапность.

Около полуночи они сделали привал примерно в четырех сотнях шагов от внешних стен Карсэ, которые смутно виднелись сквозь пелену дождя. Твердыня больше напоминала высокую молчащую гробницу, в которой лежит мертвая Колдуния, чем окованный железом панцирь с огромной силой внутри. От вида темной громады под дождем в сердце Гасларка запылал огонь битвы. Ничто не обрадовало бы его больше, чем возможность подойти к стенам со всем своим воинством, обойти их, и, найдя наиболее удобное место, внезапно напасть и захватить. Лорд Джасс хотел сначала выслать вперед малую силу и добыть сведения, а потом нападать, но об этом Гасларк слушать не хотел. Говорил он:

– Они там уже третью ночь все пьяны, празднуют победу своего посланного, осушают чашу за чашей. Охрана слаба, ибо они думают, что никто не придет их воевать теперь, когда сила Демонланда сокрушена. Уж не жалкие гоблины, так они думают. Смех, да и только! Но твой передовой отряд может их предупредить, и тогда у наших главных сил не будет случая напасть внезапно. Нет, ибо даже когда вампиры в тот недобрый день внезапно напали на меня в Заджэ Закуло, мы смогли бы дать им отпор, если бы узнали об их приближении. Крепость Карсэ надо атаковать сразу. Если ты страшишься их вылазки, я желаю ее. Если они откроют ворота, у нас хватит сил, чтобы ворваться внутрь, неважно сколько их там засело.

Джассу не нравился такой совет, но его разум еще сковывала некая вялость, и он не стал противоречить Гасларку. Так что они подкрались к стенам Карсэ. Тихо падал дождь, и недвижно стояли кипарисы за внешними стенами из черного мрамора, угрюмыми и молчащими в мрачной полночи.

Гасларк дал команду, войско стало осторожно огибать крепость с севера, потому что с юга река омывала стену, а на северо-западе они надеялись найти место для проникновения внутрь. Впереди шел Гасларк с сотней своих лучших воинов, за ними – демоны. Главные силы гоблинов под командованием Тешмара следовали за демонами. Двигались они осторожно, и, наконец, дошли до пологого холма, тянувшегося на юго-восток от самых болот и кончавшегося утесом, на котором стояла крепость Карсэ. Воины из Гоблинланда, опьяненные предстоящей битвой, вырвались вперед, а демоны отстали, так что Джассу не удавалось догнать их. Воины Тешмара боялись отстать, Тешмар не мог сдержать их, и они прорвались между демонами и стенами, намереваясь бегом присоединиться к Гасларку. Джасс тихо выругался, сказав:

– Толпа гоблинов неуправляема. Они всё провалят.

В таком порядке войско остановилось. Гоблины Тешмара оказались не дальше, чем в двадцати шагах от стен, когда на них, словно молнии, вспыхнули факелы, ослепляя гоблинов и демонов и ярко осветив стражу на стенах с луками, копьями и пращами. В нападающих полетели стрелы и камни. В то же мгновение отворились тайные ворота, из них выскочил лорд Кориниус с сотней высоких воинов Колдунии, крича:

– Тот, кто захочет поужинать крабом Колдунии, будет иметь дело с его клешнями, прежде чем подберется к панцирю!

Ворвавшись в строй воинов Гасларка с фланга, он рубил двуручной секирой с бронзовыми пластинами так яростно, что разделил гоблинов надвое. Их было больше, но не они, а солдаты Кориниуса напали внезапно. Гоблины смешались и отступали под натиском. Многие были ранены, некоторые убиты, в том числе Тешмар, капитан корабля Гасларка. Он поднял меч на Кориниуса, но промахнулся, при этом наклонился вперед, и Кориниус одним ударом отсек ему голову. Гасларк с лучшими воинами успел проскочить тайные ворота в стене, но теперь вернулся назад навстречу Кориниусу, громко скликая гоблинов в атаку, дабы загнать колдунов назад за стены. Прорубившись к Кориниусу, Гасларк ткнул его копьем и ранил в руку. Но Кориниус секирой разрубил древко копья Гасларка, прыгнул на гоблина и нанес ему глубокую рану в плечо. Гасларк взялся за меч, и обменялись они многими ударами, под которыми шатались, но никто из них не упал, пока Кориниус не обрушил на шлем Гасларка свою секиру сверху вниз, как топор на дрова. Крепок был шлем, подаренный лордом Джассом в былые дни в знак любви и дружбы, не смог Кориниус его разрубить. Гасларк остался жив, но упал на землю, как мертвый. С его падением смятение охватило гоблинов.

Все это произошло в самом начале вылазки колдунов, когда лорды Демонланда не успели вступить в битву, только воины Гасларка оказались перед колдунами. Но теперь Джасс и Брандок Дах мощным броском прорвались вперед и подняли Гасларка. Джасс приказал отряду гоблинов отнести его на корабль, дабы он остался цел. Но колдуны громко орали, что король Гасларк убит, и в этот удачный для них момент сидевший в засаде Корунд с полусотней воинов выскочил из потайной двери в западной стене и напал на гоблинов с тыла. Поверив, что Гасларк зарублен, гоблины отчаялись и растерялись, их сердца дрогнули. В полутьме они не сумели трезво сообразить, что их воинство намного больше колдунского, пришли в ужас и побежали от стен Карсэ. Колдуны бросились за ними, как бешеный кролик за горностаем, и убивали их дюжинами и сотнями, так что немногим больше полусотни храбрых гоблинов, отправившихся с Гасларком на штурм Карсэ, сумели добежать через болота до кораблей.

А Корунд с Кориниусом, собрав сильнейших бойцов, тут же набросились на демонов, и между ними произошла жестокая битва, далеко был слышен гул от ударов и звон оружия. Соотношение сил изменилось. Гоблинов вывели из сражения, колдунов погибло мало, и теперь на одного демона их приходилось четыре. Они теснили демонов со всех сторон. Тут случайная стрела со стены вдруг застряла в шлеме Корунда. Он заорал, что после боя порубит на пироги тупоголового олуха, который посмел поставить лучников на стены, тем портя забаву и угрожая жизни своих же бойцов. Стрельба со стены прекратилась.

Битва становилась все кровавее. Демоны отчаянно отражали атаки колдунов, лорд Брандок Дах бросался то на Корунда, то на Кориниуса, и они по очереди отступали от него под защиту своих воинов, осыпая друг друга громкими проклятиями. Вряд ли кто в течение одной ночи видел столько чудес отчаянной храбрости, сколько показал лорд Брандок Дах. Он играл мечом легко, как ивовым прутиком, но на конце его меча была смерть. Одиннадцать сильных противников уложил он насмерть, и пятнадцать тяжело ранил. Наконец, Кориниус, которого колкости Корунда жалили, как слепни, пристыженный и разъяренный, бросился на лорда Брандока Даха, как безумный, нацелясь двуручной секирой разрубить его до пояса. Но Брандок Дах легко ускользнул от удара, как зимородок над прудом избегает в полете ветвей ольхи, и мечом пронзил Кориниусу правое запястье. Так Кориниус был выведен из боя. Колдуны не добились больших успехов и в противоборстве с лордом Джассом, который косил их размашистыми ударами, кого разрубая, кому снося голову, пока они не были вынуждены отступить от него. Все демоны сражались великолепно во враждебном тумане, против превосходящих врагов, до тех пор, пока все не полегли, в живых осталось только два лорда: Джасс и Брандок Дах.

Тут на бастион Карсэ вышел Король Горайс в черных доспехах, инкрустированных золотом, и увидел этих двоих, которые, встав спиной к спине, продолжали отражать удары колдунов, наседавших со всех сторон, и никто не мог одержать верх над ними. Король обратился к Гро, стоявшему рядом, и спросил:

– Туман и свет факелов мешают мне видеть. Кто эти двое, учинившие кровавую бойню с моими лучшими воинами?

Гро ответил:

– О Король, это не кто иной, как лорд Джасс, и с ним лорд Брандок Дах из Кротринга.

Тогда Король сказал:

– Вот так помалу возвращается ко мне добыча, за которой было послано. Ибо тайным способом я уже получил сведения, что тот, кто был послан, захватил Голдри, самого ненавистного мне. А эти двое, спасшиеся благодаря чарам, обезумели настолько, что сами шагнули в открытую пасть моего мщения.

Король немного помолчал, глядя вниз на бой, потом насмешливо ухмыльнулся и произнес:

– Нечего сказать, приятное зрелище: сотня моих храбрецов отскакивает и уклоняется от этих двоих. До сих пор мне казалось, что есть достойный меч в Колдунии, и что Кориниус и Корунд – не просто хвастуны, у которых, как оказалось, нет ни силы, ни смелости. Их, как мальчишек, отхлестали светлыми мечами Джасс и этот выскочка из Кротринга.

Но Кориниус, к этому времени вышедший из боя и вставший рядом с Королем, озлобленный, с рукой в крови, воскликнул:

– Ты неверно судишь, о Король! Было бы справедливее похвалить меня за великий подвиг, удачную засаду на большое войско и полный его разгром. То, что мне не удалось превзойти этого Брандока Даха, не удивительно, ибо сильнейший воин, чем я, Горайс Десятый, да сияет память о нем, был им с легкостью побежден. Мне кажется, что мне повезло не быть убитым, а отделаться раненной рукой. Эти двое – неуязвимы, их ни рубящим, ни колющим ударом не возьмешь. А Джасс – чародей, сильнее его не сыщешь.

– А вы все – взрослые молокососы, – сказал Король. – Но я не испытываю желания дальше наблюдать такое представление. Пора кончать.

Король призвал старого герцога Корсуса и приказал ему поймать демонов сетями. Воины Корсуса, потеряв убитыми около двадцати бойцов при большом численном перевесе, наконец, смогли накинуть сети на лорда Джасса и лорда Брандока Даха, и затащить их, как шелкопрядов в коконах, в крепость Карсэ. Там их швырнули оземь, и все колдуны радовались, что таких великих бойцов удалось, наконец, обездвижить. Ибо Корунд и его воины настолько утомились, что чуть не падали с ног.

Когда воины Короля зашли в Карсэ, им было велено снова выйти с факелами, найти всех раненых колдунов и внести их за стены, а оставшихся в живых раненых демонов и гоблинов прикончить мечами. Лорда Джасса и лорда Брандока Даха, крепко спутанных сетями, бросили в угол внутреннего двора, как тюки с испорченным товаром, и оставили до утра под стражей.

Когда лорды Колдунии отправлялись спать, то увидели в западные окна красное зарево и языки пламени у берега. Кориниус, обратившись к Гро, сказал:

– Смотри, как гоблины, прежде чем со стыдом уплыть домой на одном корабле, сжигают остальные, чтобы мы за ними не погнались.

И Кориниус, у которого уже слипались глаза, повел Гро спать, по дороге пнув лорда Брандока Даха, не имевшего возможности ответить.

VII. Гости Короля в Карсэ

О двух пиршественных залах в Карсэ, старом и новом; об угощении, поставленном Королем Горайсом XII для лордов Джасса и Брандока Даха, о пире в честь принца Ла Фириза; и об их отбытии после пиршества

В день после битвы над Карсэ наступил ясный рассвет. После военных трудов колдуны долго спали, и до тех пор, пока солнце не поднялось над стенами, возле них не было никакого движения. К полудню Король Горайс выслал за стены отряд с приказом собрать добычу. Потом все тела погибших перенесли на холм на правом берегу реки Друймы, ниже по течению в полумиле от Карсэ. Колдунов, демонов и гоблинов похоронили в одной могиле и насыпали над ней большой курган.

В тот день нещадно пекло солнце, но на террасу под мощной башней за западной стеной дворца падала густая тень, и там стояла приятная прохлада. Между плитами из красной яшмы пробивались ростки асплениума, горьких ночных трав, ассафетиды, серые поганки и зубы дракона. По внешнему краю террасы были посажены в ряд кусты туи, невысокие и круглые, как спящие сони, а в промежутках между ними – пышные акониты с дурманящим запахом. Терраса тянулась на много сотен футов с севера на юг, в начале и в конце ее черные мраморные ступени вели вниз, до уровня оборонительных укреплений.

Напротив западной стены дворца были массивные скамьи из зеленой яшмы с разноцветными бархатными подушками. На скамье, ближайшей к Железной Башне, спокойно сидела женщина и завтракала вафлями с кремом и айвовыми пирожными, которые служанки подавали ей на подносе из светлого золота. Женщина была высока и стройна, красива, как береза в солнечной роще ранней весной. Золотисто-рыжие волосы были собраны свободными прядями и заколоты большими серебряными шпильками с алмазными головками. Платье из серебристой ткани было расшито узорами из черных шелковых шнуров с лунными камнями, а поверх него была накинута мантия из травчатого атласа цвета голубиного оперения с блестящими серебряными нитями. Она была белокожа и изящна, как лань. Нежными пальцами она брала с подноса пирожные и вафли, время от времени запивая их белым вином из подвалов Карсэ, налитым в янтарный кубок с тонкой резьбой. Дева, сидящая у ее ног, играла на семиструнной лютне и негромко пела:

Не спрашивай, куда уйдет Юпитер,Когда пройдет июнь, увянут розы все.Цветы найдут последнюю обительВ твоей благоухающей красе.Не спрашивай, куда уходят искрыВеселых, золотых и светлых дней.Готовит небо из любови чистойПыль – серебро для головы твоей.Не спрашивай, где скрылся соловей.Когда проходят майские отрады,Живет он в нежной памяти твоей,Зимой в твоих устах звучат его рулады.Не спрашивай, где звезды светят те,Что падают с небес в глухой ночи.В твоих глазах они, в твоей мечте,Навек с тобою вместе их лучи.Не спрашивай, закат или восходГнездом для феникса послужит в ходе дней.Лишь знай: к тебе он все равно придетИ пламенно сгорит в груди твоей.

– Довольно, – произнесла женщина. – Сегодня утром твой голос хрипит. Никто еще не вышел из крепости, чтобы можно было расспросить о событиях прошлой ночи? Неужели даже от ворот все ушли, и милорд спит, словно все маки земных садов наслали сон на его голову?

– Вон идет один, госпожа, – сказала девушка.

– Это лорд Гро, – сказала леди. – Он может внести ясность. Хотя будет удивительно, если он участвовал в ночном сражении.

По террасе подошел Гро в серовато-коричневом бархатном плаще с жемчужно-серебристым стоячим воротником, отделанным выпуклым золотым узором. Его длинная волнистая черная борода была надушена апельсиновой водой и дягилем. После взаимного приветствия леди приказала служанкам отойти и сказала:

– Милорд, я жажду новостей. Поведай мне, что происходило после заката. Ибо я крепко спала до тех пор, пока утренние лучи не проникли сквозь окна моих покоев, а потом очнулась от сна, в котором были трубы и факела, и военная тревога. Мой повелитель пришел в постель в сопровождении факельщиков, и не сказал мне ни слова, а сразу заснул, совершенно измученный. На нем было несколько царапин, но ни одной серьезной раны. Я не стала его будить, ибо сон – бальзам, и он бы разгневался на разбудившего. Но сама битва и фантастические догадки слуг вызывают удивление. Пошел слух, что огромное войско Демонланда высадилось в Тенемосе, было разгромлено милордом и Кориниусом, Голдри Блажко был убит в поединке с Королем. Говорили, что Джасс наложил чары измены на Лаксуса и на весь наш флот, так что флот пошел против нас с Джассом и демонами во главе, и все были убиты, кроме Лаксуса и Голдри Блажко, которые напали на Карсэ, как бешеные, с пеной у рта. Якобы Кориниус убил Брандока Даха и сам умер от ран. Еще глупее разговоры о моем брате, – продолжала она, гневно сверкнув зелеными глазами. – Не мог он взбунтоваться настолько, чтобы вывести Пиксиленд из-под руки Горайса, примкнуть к Гасларку, напасть на нас, потерять войско и попасть в плен!

Гро рассмеялся и сказал:

– Конечно, леди Презмира, правда принимает странные обличья, когда прислуга разносит ее метлами по королевским дворцам. Но часть ее дошла до тебя. Ты смогла заключить, что большое событие произошло между полночью и рассветом и потрясло мир, и что победная мощь Колдунии в эту ночь возросла необыкновенно.

– Ты пышно выражаешься, милорд, – заметила леди. – Демоны в этом замешаны?

– Да, миледи, – ответил он.

– Их победили? И убили?

– Убиты все, кроме Джасса и Брандока Даха, этих взяли в плен.

– Это деяние моего лорда?

– В большой степени, – сказал Гро, – хотя Кориниус, как обычно, претендует на признание главной заслуги за ним.

– Он слишком на многое претендует, – заметила Презмира, и добавила: – Там больше никого не было, кроме демонов?

Гро, угадав ее мысли, улыбнулся и осторожно ответил:

– Миледи, там были колдуны.

– Милорд Гро, – воскликнула она, – ты зря смеешься надо мной. Ты мой друг, тебе известно, что мой брат принц горд и легко входит в гнев. Ты знаешь, что его раздражает верховенство Колдунии. Ты также знаешь, что он уже на много дней просрочил срок подношения дани Королю.