Деньги в чемодане тоже были. Много денег. А ещё толстая стопка бумаг. – Что это? – спросил я. Рели бегала глазами по тексту. – Похоже, что компромат на сенаторов. – Свободному Риму пригодится эта информация, – сказала Калипсо. – А деньги пригодятся всем нам, – заметила Рели и захлопнула чемодан. – Давайте валить отсюда. Машину лучше бросить где-то по пути, а до базы дойти пешком. Больше мы с Септимом не говорили. Люди, с которыми приходится работать, пугают меня всё сильнее. Один вечно истерит, а другой ведёт себя, как последняя сволочь. Интересно, а какие демоны у Кали за душой? Даже думать об этом не желаю. Хотелось бы верить, что она исключение, но, так или иначе, Калипсо – одна из них. И поведение Септима с Гнеем – очень даже звоночек. Я ушёл в себя, закрылся и стал заниматься тем, что у меня получается лучше всего: неистово рефлексировать. Перебирать в памяти свои убийства. Думать, зачем я их совершал. Убивать не всегда было обязательно, но за каждым выстрелом стояла какая-то важная для меня цель. Я не вышибал людям мозги просто так. Вернер тоже избегал ненужных убийств. А вот для Септима нажатие на спусковой крючок ничего не стоило. И мне кажется, ему это нравится. Как только мы приехали, я первым делом зашёл на кухню, захватил ту бутылку с почти безвкусным пойлом и отправился к себе в комнату. Потом просто лежал и тупил в потолок, периодически попивая крепкий напиток. «Так и спиться недалеко». Они собрались в гостиной на совещание, но я в этом участвовать не хотел: при всей моей скромности считаю, что и так уже достаточно сделал. Очевидно, они решат отправиться в Геминий. Более того – в Москву. Расклад идеальный: долетим вместе, а из аэропорта я домой. Хватит с меня этого дерьма. А потом пойду в универ и подам документы в аспирантуру. Пора уже пожить для себя. Я не шпион и не убийца. И не революционер. Странно, что за два года я это забыл. Забыл, насколько ужасен Мортем. Со временем воспоминания смазались и романтизировались. Удивительное качество человека: помнить хорошее лучше, чем плохое. Я встал с кровати, потянулся, чуть не сделал ещё глоток, но вовремя остановился. Хватит жалеть себя и заливать алкоголем собственные заморочки. Надо взять себя в руки. И заняться чем-то полезным, чем-то действительно важным. И я сейчас не про спасение миров и поимку вражеских агентов. Я про свою жизнь. «Приглашу Кали выпить чего-нибудь. В романтическом контексте, конечно же». Я встал, расправил рубашку. Понюхал подмышки – чёрт, надо бы переодеться. И помыться. И зубы почистить. Видок у меня уже так себе. Выглянул в гостиную – там была одна лишь Рели. Она разлеглась на диване и сосредоточенно ковырялась в телефоне. – Что, совещание уже закончилось? – спросил я. – У нас тайм-аут, – ответила Аврелия, не отрываясь от телефона. – Надо всё обдумать, переспать со всем случившимся. Завтра днём повторная встреча. Ты с нами или как? – Рели, я не знаю… – Свят, я понимаю твоё желание абстрагироваться. Война за Мортем – не твоя война. Но ты уже в этом. И ты нам нужен. Мне нужен. – У вас есть Вернер и остальные. Я далеко не так полезен. – Хорошо. Подумай тогда, что ты, возможно, нужен Кали. – А вот это уже манипуляция, – заметил я. – Ну типа того, да. – Рели, давай потом об этом подумаем, – сказал я. – Это сложное решение, надо всё взвесить. А пока мне нужны гигиенические процедуры. И одежда. – Это точно. Пасёт от тебя чуть лучше, чем в нашу вторую встречу. Пойдём. Ванная здесь оказалась отличная, по сравнению с ужасным советским санузлом у меня дома или на старой квартире Аврелии. Не то, чтобы здесь были сауна и джакузи, конечно, но сделано всё недёшево, не в пример комнатам. Я лежал в большой, просторной ванне под струями воды, смывая с себя весь тот ад, что произошёл буквально за один день. Я привёл себя в порядок и надел облегающую зелёную рубашку, которую выделила мне Рели. В моём понимании, конечно, выглядело это странновато, но я и в своём-то мире в моде мало что понимаю, а уж в этом и подавно. Оставалось надеяться, что здесь эта рубашка не будет выглядеть клоунским нарядом. Так или иначе, свою я застирал, и завтра намерен надеть её обратно. В гостиную я вернулся весь при параде. Бросил взгляд в окно сквозь слегка приоткрытые шторы – там уже совсем стемнело. Лучшее время для свидания в ресторане. На миг я подумал, что это плохая затея. Не потому, что не хочу устроить свою личную жизнь, а потому, что мне банально опасно светиться. Но иначе я не могу, должно же быть в этом моменте что-то особенное. Так что притащить в комнату Калипсо букет цветов и бутылку вина – не мой вариант. В то же время меня терзали сомнения, правильно ли я поступаю вообще. Я только что думал о том, чтобы уехать домой, едва мы окажемся в Москве. Так какое, к чёрту, свидание?Создать надежду для нас обоих и тут же её разрушить, безвозвратно уйдя в Геминий? Да я мразью конченой буду после этого. Знаю, всё это очень нелогично. Но наивный романтик, сидевший где-то в глубине, шептал мне на ухо: забери Кали с собой. В общем, я не знал, как поступать. А в таких случаях самое простое решение – довериться судьбе. Я просто сделаю всё так, как хочу, а там будь что будет. И пусть Кали меня возненавидит. Пусть я сам себя возненавижу. Но хотя бы предприму попытку. Рели снова лежала с телефоном в руках, только с закрытыми глазами, слегка посапывая, а телефон уже норовил выпасть из руки. – Эй, Рели, – негромко сказал. – Рели. Аврелия приоткрыла сонные глаза и спросила: – Чего тебе? Было очень неловко это спрашивать, но я всё-таки пересилил себя: – А где комната Кали? Аврелия закатила глаза. Всё-таки ревнует. – Самая первая, – ответила она и отложила телефон. – Свят, всё, дай поспать. Весь взволнованный, я направился в коридор. Жаль, что без цветов, но бродить по ночному Риму в поисках букета мне сейчас точно не с руки. Я остановился возле двери Калипсо, посмотрел на свои трясущиеся руки. Как всегда оно и бывает перед такими моментами. Я умею делать вид, что не волнуюсь, но на самом деле меня перед красивыми девушками натурально колбасит. В первую встречу со Снежаной, например, я был сама невозмутимость, но мне было очень страшно говорить с ней. В общем, хватит тянуть время, пора действовать. Вздохнул, выдохнул, мысленно перекрестился и постучал в дверь. По ту сторону несколько секунд слышалось какое-то шебуршение, а потом дверь открыла заплаканная Кали. И вместо приглашения на бутылку вина я спросил: – Кали, ты чего? Она разрыдалась с новой силой и уткнулась мне в плечо. – Свят, я же… я… я человека убила… А потом Септим… он… «Вот же я осёл!» Конечно, Калипсо – не боец, как и я. Но травмирующий опыт я прошёл уже два года назад, и сейчас хоть и было погано от всего происходящего, но, как это ни страшно признавать, я уже свыкся. Свои панические атаки вместе с пристрастием к алкоголю я заранее заработать уже успел. А для Калипсо, бывшей политической активистки, это всё в новинку. «И всё же, если она думает о своём поступке, а я – о свидании, то кто я после этого?» Я неуверенно приобнял её и просто промолчал, не зная, что сказать. – Свят, как ты с этим справляешься? – всхлипывая, спросила Кали. – Никак, Кали. Никак. Просто принимаю все свои действия как вынужденную необходимость. Она оторвала лицо от плеча и посмотрела мне в глаза. Тушь размазалась по всему её лицу, а новые слёзы всё наворачивались. – Ты пригласишь меня на кофе? – вдруг спросила она. «Что ж, кофе, так кофе». – Как раз за этим и пришёл, – сказал я и неловко улыбнулся. Кофе мы решили отложить на утро. Я надеялся хотя бы посидеть и пообщаться, но Кали попросила оставить её одну. Так что я при всём параде отправился к себе в комнату и завалился спать. Сегодня мой сон снова стал тревожным. Снились всякие ужасы, я то и дело просыпался, подскакивая с кровати и нарезая круги по комнате. Постоянно немели руки, и казалось, что сейчас сердце остановится. Мне приснился Колизей. Я снова был гладиатором, причём бестиарием. Сначала на меня спустили огромных собак, а потом – зомби. В их качестве выступали все, кого я убил. Вигилы в разорванной форме норовили съесть мои мозги, а впереди их многочисленной армии шёл Вульпес. Вокруг него крутился охранник с химзавода и повторял: «Сожри, сожри…» А Гай Клавдий сидел над трибунами в своём роскошном кожаном кресле и всё держал палец опущенным вниз. Он смотрел мне в глаза и улыбался, а я хотел бросить в него меч. Я точно знал, что попаду, но зомби мешали претворить этот план в жизнь. Я проснулся весь потный. Дневной свет наполнял мою маленькую комнатку, борясь с тонкими занавешенными шторами. Ночь ужасов прошла. Настал день свершений. Я ополоснулся, умылся и привёл себя плюс-минус к тому же виду, что и вчера. Постучался Калипсо в дверь. В этот раз долго ждать не пришлось. Она вышла в коридор, и я обомлел. На ней было длинное чёрное обтягивающее платье, усыпанное блёстками. Завитые волосы лежали на открытых плечах, а от вчерашних слёз будто бы не осталось и следа. Она улыбнулась и хитро подмигнула, как прежде. – Мы… э-э… мы точно кофе идём пить? – спросил я. Пока мы шли, я вспомнил, как буквально вчера думал о том, чтобы пригласить Калипсо в кафешку Вульпеса, и тут же всё настроение испоганилось. Дорога в любое из его заведений мне теперь закрыта навсегда. Их новому владельцу, конечно, по большей части плевать на нас, но даже если Канис простит нам кражу телефона, к своим точкам он нас не подпустит. А если и подпустит, то показательно грохнет. Я доверил выбор заведения Кали, и, надо сказать, оно оказалось не хуже. Кафе в подвале в тёплых тонах, владелец которого, по заверениям Калипсо, дружит со Свободным Римом. Но мне, человеку с известным лицом и бэкграундом террориста, который теперь ещё и с мафией поссорился, сильно легче от этой информации не стало. Хотя приглушённый свет немного успокаивал, плюс настраивал на романтичный лад. Калипсо села напротив, к нам подошёл официант. Она заказала кофе и что-то с совсем непонятным названием. Мне ещё повезло, что слово «кофе» на латыни я ранее услышал от Ганса, иначе бы вчера вечером вышел странный и неловкий диалог. Официант переключил внимание на меня, и тут я осознал, что денег у меня ноль. Хорош джентльмен! Калипсо поняла моё замешательство и успокаивающе сказала: – Я плачу, Свят. Видимо, такова моя судьба, чтобы в этом мире меня девушки обеспечивали. – Спасибо, – пробубнил я. – Мне просто кофе, пожалуйста. Официант удалился, а я посмотрел в глаза Кали, которая пыталась сиять. Да, именно пыталась: несмотря на её потуги, вчерашнее отчаяние никуда не делось, просто затаилось где-то внутри. Мы сидели друг напротив друга, а я и не знал, что сказать. Смотрел на свою спутницу и испытывал странное чувство дежавю. Вот он, я, вот кафешка, стол, красивая блондинка в платье напротив… Сердце забилось чаще. Я вспомнил первый поход в ресторан со Снежаной, её нравоучения и попытки разбить мои мечты. Потом свадьба. Самолёт. Заварушка в баре. Колизей. Смерть Пети. Побег, Рели, Вульпес, убийства, снова Колизей, кровавый замес и смерть моего брака. Тяжело дышать. – Милое местечко, – я улыбнулся, прогоняя наваждение. – И что, его владелец с вами на митинги ходит? Кали хихикнула. – Финансирует нас, – ответила она. – Хотя после того, что мы делаем сейчас, может, и перестанет. До недавнего времени мы балансировали где-то на грани закона, но чем дальше, тем больше становимся предателями родины. По крайней мере, многие мыслят именно так. Хотя я считаю предателями именно наших правителей. А нас – истинными патриотами. Официант вернулся с подносом и поставил на стол блюдечко с чем-то вроде профитролей в белой глазури, а также два бокала кофе. Бокалы большие, где-то пол-литра, кофе чёрный и как будто немного разбавленный водой, но притом очень ароматный, прям как тот, что пил Ганс. Попробовал на вкус: сахара почти нет, разве что щепотка, зато очень заметны нотки имбиря и корицы. Непривычно, но интересно. Хотя я всё-таки предпочитаю капучино. – А что в конце? – спросил я. – В конце нашей борьбы? – уточнила Кали, элегантно надкусывая профитроль. – Да. Какова ваша конечная цель? – Свергнуть режим, – тон Калипсо звучал не очень уверенным. – Но что вы предложите взамен? Кали вздохнула. – Не знаю, – ответила она. – У всех разные соображения на этот счёт. Я удивлённо развёл руками. – То есть у вас нет плана собственных действий? Каждый борется за что-то своё? – Каждый борется за свободу для колоний и отмену гладиаторских боёв, – ответила Кали. – Свят, давай поговорим о чём-то другом. – Да, прости, – я сложил руки, принимая закрытую позу, и уставился в стол. – Красиво выглядишь сегодня. Калипсо рассмеялась. – Я всё-таки была права, когда тебя впервые увидела. – В чём? – Ты милый, забавный и непосредственный, но туговат с девушками. Это то, что я подумала, когда впервые увидела тебя. Я знала, что вы с Карлом как две капли воды, но вы стали для меня абсолютно разными, стоило мне только посмотреть тебе в глаза. Лицо – это фасад, но человек – это его глаза. И они у вас очень разные. Я ей нравлюсь. Определённо нравлюсь. Вот только всё не могу избавиться от ощущения, что сижу со Снежаной. И почему-то в голове именно то самое первое свидание в ресторане… – Ты как будто из моего мира, – я улыбнулся, сделал глоток. – Знаешь, здесь всё другое, даже этот кофе. Будто кривое зеркало Геминия. Прости, я знаю, это твой дом… – Нет-нет, всё хорошо. А я, значит, не кривое зеркало? – Нет, ты другая. Не знаю почему. Имя только непривычное. Кстати, почему Калипсо? – Не знаю, – ответила она. – Но всем говорю, что родители увлекаются греческой культурой. Если что, я стопроцентная римлянка. Хотя некоторые думают, что я пошла в Свободный Рим бороться за независимость Греции. Притом что грекам легче остальных, им даже гражданство дают. – Жителям колоний не дают римское гражданство? – удивился я. – Ну, у колоний постарше есть гражданство колонии. У всех, кроме греков и галлов, у них римское. Все остальные получают удостоверение о римском подданстве. Это вроде как не совсем гражданство, чуть похуже. Мы опять о политике, Свят? – Ты первая начала. К тому же мы, можно сказать, о твоей работе говорим – чем не тема для вечера за чашечкой кофе? – Да, точно, – Кали улыбнулась, покрутила в руке профитроль. – А ты переводчик, получается? – По профессии – да. Но ни дня по специальности не проработал. С другой стороны, если б не мои языковые навыки, я бы здесь не выжил. Можно сказать, повезло, что звёзды так сошлись. – Знаешь, я тебе завидую, – вдруг сказала Кали. – Хотела бы я посмотреть на другой мир. Особенно на тот, в котором живёшь ты. Даже неважно, знаю я местный язык или нет. У меня случилось дежавю в разговор с Аврелией. – Побываешь, если мы собираемся идти в Геминий за Клавдием, – ответил я. – А язык тебе знать ни к чему, там буду я. Может, даже найдём свободное время для прогулки. – Свободное время для прогулки – это для меня роскошь, – Кали допила кофе и доела последнюю профитроль. – Уже года полтора у меня такого не было. – Будет, – я пожал плечами и тоже допил кофе. – Как насчёт сейчас? Мы закрыли счёт и пошли на улицу. Кали свернула в какой-то сквер. И я взял её за руку. – Свят, а что, если мы погибнем в Геминии? – спросила она. – Хотелось бы верить, что не погибнем, – сказал я. – Но если и так… Ты погибнешь в красивом мире. По-своему ужасном, но красивом. А я погибну рядом с тобой. Я притянул её к себе и поцеловал.

Глава VIII. Засада

Все уже сидели в гостиной и что-то оживлённо обсуждали. Отмалчивался, кажется, только Гней. – Да неужели вернулись? – спросила Рели, когда заметила нас. – А мы тут уже без вас решения принимать собрались. – Что-то надумали? – спросил я, садясь возле Карла. Я ожидал, что Кали сядет рядом, но она предпочла общество своих соратников по Свободному Риму. – Надо идти в Геминий, – сказал Карл. – Устанавливать слежку за Клавдием. Выяснять, что он там мутит. Вопрос только в составе. – Идти должны все, – сказала Аврелия. – Рели, я уже говорил, мы не можем… – стал было возражать Карл. – Я тоже уже говорила: нам надо полностью мобилизовать все ресурсы! – не отступала Рели. – Одни следуют за Гаем, или Примусом, как его там… Другие караулят в аэропорту. Третьи – ударная группа на случай, если что-то пойдёт не так. Нас всего восемь человек, а вы к тому же профессиональные солдаты. – Можно обойтись и без ударной группы, – возразил Вернер. – Карл, Аврелия права, если его сопровождают вооружённые люди… – вмешался Странник. – Да их на самолёт вооружённых никто не пустит! – перебил уже Вернер. – Ты так хорошо знаком с оружием Футуры? – спросил Странник. – Уверен, что в Геминии его вообще смогут идентифицировать? Карл хмыкнул, ничего не ответив. – Карл, я согласен с Аврелией и Джузеппе, – внезапно вмешался Вилберт. – Победителей не судят, как говорят в Геминии. А мы или победители, или трупы. Без нас ребята, во всяком случае, точно трупы. Мы нужны там. – А ты как считаешь, Свят? – спросила меня Кали. Я вздохнул и задумался. Вот же чёртова ответственность! У меня только что свидание было, а теперь мы тут судьбы миров, блин, решаем. У меня ещё и право голоса. Я собрался с мыслями и выдал: – Точно иду я как эксперт по Геминию. И Джузеппе как эксперт по многомирию. Ребята из Свободного Рима – как эксперты по Клавдию. Аврелия – хороший боец, она нам тоже нужна. И вот, вы, трое связных между немецкой разведкой и Свободным Римом, остаётесь тут одни, без Свободного Рима. Много от вас будет толку в Мортеме? – Наши функции чуть сложнее, чем ты думаешь, – возразил Карл. – И всё равно ваша война там, по другую сторону портала. Вы больше нужны сейчас нам в том мире, чем здесь своим спецслужбам. – Я поддержу Свята, – сказала Кали. Карл выругался, затем затих. И ответил: – Хорошо, будь по-вашему. Но учтите, умники: мы не футуристы. И если придётся лететь в Россию, у нас пушек не будет. Вот Свят – местный, пусть он в Москве оружие и достаёт. – Я? Я переводчик, а не бандит! Переводчик, Карл! Как, по-твоему, я оружие достану? – А меня не волнует, как, – спокойно ответил он. – Ты же считаешь, что мы вам нужны. Ударная группа, все дела. Вот и придумай как. Замечание неприятное, но справедливое. Я стал мысленно перебирать в голове своих немногочисленных знакомых: у кого из них могут быть связи в криминальных кругах? Да ни у кого! А всё моя долбанная интроверсия. Когда у тебя много приятелей, нет-нет, да найдётся друг, у которого есть друг, у которого… Так по цепочке можно достаточно быстро до всяких маргиналов добраться. – Тогда решено, – сказала Кали. – Идём все вместе. Квартира будет пустовать, нужно избавиться от всех возможных улик. – Это мы решим потом, – ответил Странник. – Сначала нам надо разработать подробный план действий. План мы разработали настолько подробный, насколько это вообще возможно в нашей ситуации. В ситуации, когда твой враг – пришелец из другой вселенной, когда его мотивы туманны, и совершенно неизвестно, докуда его придётся преследовать и с чем мы там столкнёмся. Практически весь расклад состоял из неизвестных переменных, но в остальном план мы разработали достаточно подробный. Может, недостаточно гибкий, но, на мой дилетантский взгляд, достойный. До пятницы, когда Гай Клавдий должен пройти портал, оставалось ещё три дня, так что у нас было время на подготовку. Правда, практически всё легло на наши с Рели плечи. Кали с командой отправились в свой офис писать отчёты, Вернер и остальные тоже вышли на связь со спецслужбами. И те и другие исчезли на целый день, а Странник участвовал в подготовке минимально. Надо сказать, его межмировые связи оказались нам очень полезны. Когда все вернулись на базу, мы пришли к выводу, что лучше толпой не ходить, особенно с немецкими шпионами. Так что было решено всё оставить как есть: подготовительными процедурами занимались я и Аврелия. Впрочем, время в Геминии мы провели в чём-то даже весело. Нам пришлось арендовать две машины и купить рации, да кнопочный телефон с самой дешёвой симкой, а также неприметную одежду. Съездили в аэропорт, изучили расписание. В принципе, этим наши приготовления и исчерпывались, так что всё это больше смахивало на неспешные прогулки по безопасному миру, где мы с Аврелией – честные граждане. Ей здесь нравилось. А вот Кали от меня отдалилась. Квартира стала грустной и одинокой, все проводили вечера в своих комнатах, выбираясь наружу только поесть да по нужде. Кали – не исключение. Сказать, что меня это беспокоило – значит ничего не сказать. Первые два дня я ходил к её двери, стучался, предлагал провести вместе время, пока ещё есть такая возможность, но она только отмахивалась и говорила, что лучше хорошенько отоспаться, привести себя в порядок и прочие отмазки. Зато мы походили по кафешкам с Рели. Она отвела меня в какую-то забегаловку, в которой подавали треску под неким соусом гарум. Честно говоря, я не фанат рыбы – не люблю, когда моя еда воняет – но в целом ничего, вполне съедобно. Аврелия же ела с таким аппетитом, так вкусно причмокивая при этом, что я вдруг понял: это её любимое место и любимое блюдо. А взамен Рели попросила отвести её куда-нибудь в Геминии. Если говорить о любимых заведениях, то я бы сводил её в один прикольный бразильский ресторанчик. Только вот находился он в Москве, а не в Риме. Что интересного можно пожрать в Риме, такого, чтобы заведомо не разочароваться? Да хрен его знает! Потому я искренне пообещал, что свожу её в своё любимое московское заведение, если у нас найдётся на это время, а пока позвал Аврелию в фастфуд. Она удивилась форме картошки фри, а потом долго крутила в руке бургер, отметив, что квадратный сэндвич – это и проще, и удобней, а потом добавила, что класть котлету в хлеб и заливать это всё соусами до превращения вкуса во что-то невнятное – это извращение. А после нашей недолго посиделки в эпицентре американской культуры посреди Италии произошла не очень приятная ситуация. Мы шли мимо летнего кафе, в котором я два года назад сидел со Снежаной. И увидел её. Её и Сильвио. Сильвио пил кофе, а Снежана уминала пасту карбонара и смеялась над чем-то, что увлечённо рассказывал её новый спутник. Его хорошенько разукрашенное лицо, всё в синяках и пластырях, немного портило романтическую идиллию, и на миг я мысленно позлорадствовал. «Надо было ещё посильнее тебе вмазать, говнюк». Но приятное чувство было сменилось паникой. Волна напряжения пробежала по всему телу, руки затряслись. – Ре… Рели… – выдавил я. – Пойдём-ка нахрен отсюда. – Что такое? – Там… там Снежана. Аврелия оглядела столики. – Какая из? – Видишь того напыщенного итальянца с разбитой мордой? – спросил я. Наконец Рели их заметила. – Да, вижу. Твоя работа? – Угу, – буркнул я. – Молодец, одобряю, – Аврелия хлопнула меня по плечу, а потом взяла под локоть. – Пошли. И Аврелия повела меня за соседний столик. Я совсем не хотел садиться, но Рели мягко усадила меня на стул. Села рядом, придвинулась вплотную и положила голову мне на плечо. – Закажи нам что-нибудь, – шепнула она. – И рассказывай что-то, а я смеяться буду. – На каком языке говорить: на русском или итальянском? – зачем-то уточнил я. – Да на каком хочешь, Свят. Я всё равно не пойму. Это для них спектакль, не для меня. Только смешное что-нибудь, а то я как дура выглядеть буду. Снежана и Сильвио покосились на нас, но сделали вид, что не заметили и продолжили общаться. Хотя и Сильвио уже не так бодро рассказывал свою белиберду, и Снежана больше не смеялась. Подошёл официант, и я заказал два капучино. Хоть нормальный привычный кофе попью. – Ну я ему и сказал: Жора, какой же ты всё-таки идиот, – стал я импровизировать на итальянском. Аврелия театрально засмеялась. Да, что у меня с импровизацией, что у Аврелии с актёрской игрой дела обстоят так себе. Видимо, Рели тоже это поняла и перешла к плану Б. Она меня поцеловала. Как в прошлый раз, только теперь я не сопротивлялся. Теперь, когда она стала куда более женственной, целоваться с ней намного приятнее, я даже вошёл во вкус. – Пойдём отсюда, Сильвио, – донёсся сбоку голос Снежаны на ломанном английском. Они подозвали официанта, а через несколько секунд я услышал грохот стульев и удаляющиеся шаги. А поцелуй всё не прекращался. Так, ну мы подгадили Снежане, и что дальше? Стоило ли оно того? Вроде бы скотство какое-то. Но нет, оно того стоило. Этот поцелуй мне нравится. Видимо, судьба у меня такая: всем девушкам с Аврелией изменять. Хотя, если подумать, где тут измена? Мы погуляли с Калипсо, поцеловались разок, а потом она отдалилась. Наше будущее весьма туманно – так о чём я, собственно, парюсь? «Нет, это неправильно. Если я не закончу этот поцелуй, то себя уважать перестану». Я отодвинулся от Аврелии, на её лице промелькнуло смущение, потом она громко рассмеялась. – Для всего такого правильного однолюба ты что-то долго не заканчивал поцелуй, – сказала она. Я ещё немного отодвинулся. – Кофе принесли, – мрачно произнёс я и сделал глоток. Аврелия последовала моему примеру. – Какой-то молочный коктейль, а не кофе, – сказала она, слегка поморщившись. – Знаешь, зря это я. Ты же мне рассказывал вчера вкратце вашу историю. И я тут подумала: её ведь можно понять. – Рели, она мне изменила. – Ты лгал ей, и она это видела. И ты стал зачинщиком скандалов, сам говорил. Ты изменился, я сама это вижу. И вместо милого ботаника она получила раздражительного агрессора, который постоянно врёт. Неприятные слова после очень даже приятного поцелуя слышать ещё неприятней. – Ну спасибо, – пробубнил я. – Можно было бы и попробовать поговорить. – А какой смысл говорить со лжецом? – Рели сделала большой глоток кофе. – Хотя знаешь? Ничего так, хотя молока всё-таки многовато. Ладно, извини, Свят. Просто не демонизируй её. – Зачем же ты тогда устроила весь этот цирк? – Может, из солидарности к тебе, – сказала Аврелия. – Я же не говорю, что она права. Того, кто неправ, тоже понять можно. А может, просто давно не целовалась ни с кем. Давай, допивай, плати, и погнали. Больше мы не говорили, просто молча допивали кофе. Мы оба неправы в сложившейся ситуации: и я, и Снежана. Но я хотел как лучше. Я не хотел вести её в опасный Мортем только для того, чтобы что-то доказать. Не хотел выглядеть сумасшедшим. Я просто приходил в себя, пытался удержать наш брак. Пытался сдержать свою нервную систему, когда она в очередной раз начинала сбоить. А что Снежана? Снежана мне изменила. И это ничем не оправдать. После незапланированного кофе-брейка мы вернулись в Мортем. Я уже даже начал привыкать к бесконечной конспирации. Иногда меня посещала мысль: а что, если бы тогда, два года назад, я взял бы и сел на этот автобус? Но нет, это было бы слишком опасно. Мой побег был слишком свежим, и легионеры точно знали, что я ошиваюсь где-то неподалёку. Сейчас же я для них призрак. Они даже не могут быть наверняка уверены, жив ли я вообще. Мы вернулись домой часа в четыре дня, и все уже спали. Мы с Рели разбрелись по комнатам, я завёл будильник на семь вечера и отключился. Удивительно, но сон был на редкость спокойным. Если мне что-то и снилось, то я этого совершенно не запомнил. Полвосьмого вечера состоялась финальная встреча. Так как мы не знали, в какое именно время Гай Клавдий посещает Геминий, было решено караулить его с полуночи. Четыре с половиной часа до претворения плана в жизнь. Последний разговор, после которого пути назад уже не будет. Аврелия раздала нам фальшивые загранники (всем, кроме меня) и полицейские удостоверения: итальянские и российские. В итальянском меня звали Северо Амати, а вот в русском я всё так же оставался Святославом Анисимовым, только почему-то не Сергеевичем, а Ивановичем. Карл, Ганс и Вилберт подготовили пистолеты, заодно напомнив, что перед аэропортом все должны загодя от них избавиться. Странник притащил из своей комнаты увесистый чемодан с пометкой «Геминий». Внутри оказались деньги, причём сумма была внушительная. Там нашлись рубли, доллары, евро, йены и фунты стерлингов. Он раздал нам всем рубли, евро и на всякий случай доллары. Я пересчитал деньги: тридцать тысяч рублей, тысяча евро и пятьсот долларов. Взгрустнул, подумав, что на двоих с Кали у нас теперь есть очень неплохие деньги, и можно было бы смыться с ними в Москве, начав обустраивать совместную жизнь со стартовым капиталом. «Вот из-за таких мыслей я и побежал со Снежаной в ЗАГС, когда мы ещё не успели толком друг друга узнать». – И много у тебя таких чемоданчиков из разных вселенных, старик? – спросил Септим. – Достаточно, – уклончиво ответил Джузеппе. – Свят, ты у нас по Геминию спец, скажи: много денег в этом чемодане? – Ну, скажем так, если помножить их на энное количество чемоданчиков, то я начинаю подозревать, что Джузеппе – межмировой наркобарон. Странник смущённо хихикнул. – Многомирие – сложная структура со сложной экономикой, – пояснил он. – Просто надо знать, где какие деньги заработать, где обменять по правильному курсу – и дело в шляпе. Я всё-таки Странник, надо быть готовым к самым разным ситуациям. Ещё раз проговорив план, мы отправились в Геминий. Ехали на разных автобусах, а Странник вообще поймал попутку. К полуночи мы были уже в Геминии, разбитые на группы. Карл и Ганс затаились в садах Фарнезе, высматривая нашу жертву. Кали и Септим отправились в аэропорт, а остальные – я, Странник, Вилберт, Аврелия и Гней – уселись в неприметный чёрный Фиат, ожидая сигнала от Карла и готовые в любой момент начать преследование. Странник сидел за рулём, как единственный из нас, знающий итальянские правила дорожного движения. Я разместился в переднем пассажирском кресле. Изначально обсуждалось, что Вилберт тоже отправится в сады, а Гней – в аэропорт, но мы решили, что разумней будет оставить их с нами. Вилберта ранили снайперы в тюрьме, и он до сих пор хромает, а Гней… в случае чего его можно запереть в машине, чтобы не мешался. И вот, мы сидели в машине и терпеливо ждали, а я осознавал, что у нашего плана имелась слабая сторона. Кали и Септим отправились в аэропорт Фьюмичино, но Клавдий, например, мог бы полететь и через Чампино. Или вообще сделать крюк через другой аэропорт, дабы запутать следы. Ещё одна проблема заключалась в том, что вторую машину поведёт Ганс, привыкший к несколько иному транспорту и другим правилам дорожного движения. Много чего могло пойти не так, в общем. Мы делали ставки ва-банк. Причём за мой счёт. Это ведь я назвал аэропорт Фьюмичино. И только я в полной мере осознавал, сколько вещей может пойти не так. Одно хорошо: я додумался купить в машину еды и воды. Часы уже показывали пять утра, а рация всё молчала. Больше всего жаль Карла и Ганса, которые всё это время сидели в кустах. Периодически мы выходили с ними на связь, но ответ каждый раз следовал один: всё тихо. В какой-то момент я даже задремал. – Вилберт, как обстояли дела в тюрьме после нашего побега? – спросил я, пытаясь прогнать сон. – Да ничего сверхъестественного для той ситуации, – ответил он. – Ужесточили режим, бои на три месяца приостановили. Хотя я всё равно всё это время в лазарете провалялся. А к открытию амфитеатра историю с возможным побегом и дальнейшим реалити прикрыли. Конвои усилили. – Как же ты сбежал? – удивился я. Нас прервал голос Карла в рации: «Видим Клавдия в сопровождении четырёх бугаёв. Приём». Я схватил рацию и спросил: – Как обстановка? Приём. «Преследуем. Конец связи». Нависла гнетущая тишина. Сон как рукой сняло. Мне было страшно. «Они направляются к вам. Приём», – сообщил Вернер. – Совсем к нам?! – закричал я в рацию. «Нет, наполовину. Они идут на парковку. Затаитесь. Приём». Я ничего не ответил. В этот самый момент на парковке появились пятеро, среди которых я опознал Гая Клавдия. Это надменное лицо я никогда ни с кем не перепутаю. Он был одет в чёрную футболку, джинсы и не лучшего вида кеды, на голове – кепка и солнечные очки. Его сопровождающие носили футболки и рубашки, но это, без сомнений, была охрана. Они сели в чёрный БМВ и уехали с парковки. «Свят, Джузеппе, по газам, а мы следом!» – закричал Вернер в рацию. И мы тронулись.

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

4 из 5