Книга мудрых слов

Вероника Толпекина

Книга мудрых слов

Мимозой по лицу…

Могла ли знать тогда она,Скликая бабий бунт,Что символ даст сама веснаЗа несколько секунд.И на фронта, разбив весь мир:На женский и мужскойПогнала дядей из квартир,Взяв деньги и покой.– Чем позабавить наших дам?Чем душу удивить?Что станет откупом грехам,Успевшим нагрешить?Что усладит их нрав и вкус,Расскажет о любви,Заставит биться чаще пульсАдреналин в крови?Как не ударить в грязь лицом?И даже если гневОбрушится литым свинцомПотешить не сумев,Сумеет морду уберечьОт хлесткого цветка.И все же, что б могло увлечьЕе наверняка?Шуршащий, хрупкий лепестокТюльпана столь красив,Но стебель тонок и жесток.«Леща» им отхватив,Окрасит щеки кумачомТюльпана в алый цвет,И стеблем, словно секачомПорубит мой портрет.А роза стерва из стервей!Шипами раскромсатьАнфас мордашечки моей -То лучше и не знать!Познать «нарциссом по лицу»Отнюдь желанья нет.Листва кинжалом молодцуК врачу пришлет билет.А что за нежный желтый пух?Пьянящий аромат?И мягкий лист, и сочный дух,И стебельков каскад?– Мимоза, сударь! – Боже мой!Столь мягкий первоцветЕго я отнесу домой,Для любушки букет.И если даже получатьНаотмашь по лицу,Пушисто-мягкая печатьПоможет молодцу.Могла ли Кларочка тогда,Скликая бабий бунт,Знать, что мимозная веснаЗа несколько секундРастопит снег и лед в душе,Сердца соединитИ коль «по морде дать» – клише,То морда не болит.

***

Я не сушу воспоминанья,Не консервирую любовь,К соцветьям самоистязаньяНе возвращаюсь вновь и вновь.Ликуя, собираю розыВ корзину из волшебных снов.Поняв, что это только грезы,Бросаю их в костер из строф.На этом все! Но есть в секретеЦветки лаванды с южных гор.В них до сих ппор гуляет ветер,Жужжит сонет пчелиный хор.И кожу солнечные бликиЛаскают нежно поутру.Альпийских гор седые пикиС лучами в вист ведут игру.И со спины, подкравшись тихо,Как плеск и шорох вешних струй,Мурлыча на французском лихо,Сладчайший даришь поцелуй.И я лаванду собираюПурпупрно-синие цветы.В них вся любовь – я больше знаю,Того, чего не знаешь ты.

Изгой

В июньскую полночь из лона землион желтой звездой народился,а рядом другие нарциссы рослив горшке,что у дома ютился.– Куда ты приперся, чужак и урод,со стеблем кривым и коротким?Проваливай лучше в другой огород! –кричали Нарцисски-красотки…– Я только ребенок,и я еще слаб,придет время – вырасту выше.– Да как бы не так!Ишь, наметил масштаб:сравнятьсяс хозяйскою крышей!Мы солнце затмим и питьë заберём,нам здесь и самим уже тесно.Забьем,затолкаем,в зачатке убьем!Твой голос звучит неуместно.Наутро хозяйка к горшку подошла,увидела слабый росточек,из грунта горшка его извлеклаи в сад посадила цветочек.Малыш задышал,распрямился,окреп —и вырос нарциссом прекрасным.Душист и роскошен!И был так нелеп,униженным и несчастнымтот шепот,что несся над садом весь день:– Ах, как он прекрасен и статен!Как было бы здоровопод его сеньприльнуть нам....Видно, он знатен…Но был так далек он от их голосов —цветов, что ютились у дома,ведь сад и горшок – символ двух полюсов.А вам конъюктура знакома?

Родина

Повысить удой и поправить здоровьеСо скудных лугов гнали стадо коровье.Поесть сочных трав так Буренка спешила,Что в гонке «лепешку» на грунт уронила.И хилая сушь, не отнять удивленья,Воспряла посредством того удобренья.А семя, дремавшее в недрах доселе,Разверзло корнями землицы тоннели.Весь мир волшебством Флора вдруг поразила –Чудесный цветок из земли породила.Прекраснее роз, ароматнее лилий!Владыка лугов из помета и пыли!Над ним в вожделении пчелка летала,Отведать нектара трудяжка мечтала.Лишь венчик нежнейший той пчелке открылся,Цветок к ней с вопросом тогда обратился:«Пчела, ты летаешь-порхаешь повсюду,Какому сильней удивлялась ты чуду?»Наевшись нектара «от пуза» сначала,Пришедши в истому, пчела отвечала:«Я видела лес, столь дремучий и дикий,Что тонут в глуши одинокие крики.Я видела древние, снежные горы,Зеленых лугов бесконечных просторы.Видала я силу и мощь океана,Коварство и злобу жерла вулкана,Белесый песок, изумрудные пальмы,И птичек на них, что шумны и нахальны.И райских садов, что наполнены щедроКовром из цветов, плодородные недра.В том сытом раю в теплоте и достатке,На самой заветной удобренной грядке,Живут припеваюче точь-в-точь как ты,Прекрасные самые в мире цветы.»«Зачем же тогда, как в проклятой тюрьме,Живу я, увязнув корнями в дерьме?» -Воскликнул цветок, трясясь в возмущенье.Пчела пресекла его отвращенье:«Стыдись отрекаться от мест, где родился!Хотя сквозь дерьмо ты на свет появился.И место сие же отнюдь не простое:То – Родина – знаешь, что это такое?Родиться в дерьме – не ярмо, не клеймо,Тогда, когда это родное дерьмо.»

Чем занята твоя душа?

Как не близка стезя от храма и до храма,И черной рясы ткань не облегчает путь.С холмов спускались в лес со шлейфом фимиамаДва молодых монаха: осознать дороги суть.А лес звенел и пах, весною упиваясь,И славу жизни пел, и радость восхвалял.И даже старый дуб ветвями, не стесняясьК монашьим спинами нежные листочки прижимал.И лезли первоцветы под ноги и в руки,И аромат их плыл и голову сносил.Над струнами ручья клен пел в слезах от муки,Что белую березу он всегда любил.Вдруг, у ручья, как нимфа хрупким изваяньемЗастыла девушка, боясь сапожки промочить.Монашье сердце дрогнуло под грузом покаянья,Но он решил потом поступок отмолить.Взяв на руки ее, перебежал ручей он.Поставил наземь девушку, крест в след ей очертил:«Господь благослови…». «Спаси господь…» – с поклономОна ответила, и лес то подхватил.И он пошел опять вперед своей дорогой,Второй монашек тут его нагнал…Сопел, кряхтел, посматривал с тревогой,Знать тот вопрос весь путь не отпускал…И лишь ворота храма только показалисьВторой монах воскликнул, руки к небу вздев:«Да, как ты мог! Мы женщин не касались,Как постриг приняли, ты ж словно одуревНес на руках ее, охальник окаянный!»Монах ему ответил не спеша:«Уже пять верст прошли мы с той поляны,А чем же занята была твоя душа?Я перенес ее в моменте и оставилТам у ручья, в лесу, под ветками берез.Потом пять верст молился я и бога славил,Пока ты в голове своей все нес ее, и нес.»

Снегопад

Такой метели в феврале уже давненько не бывалоНеделю снег летел и ветер завывал.И вот на утро стих… Но белым покрываломКак слоем алебастра, снег долину заливал.И как бы эта кипельная снежь на солнце ярко не сверкала,Как не рождала бы в душе покой и неги благодать,Созвал отец святой в монастыре монахов для начала:Что делать с этим испытаньем, мнения узнать.– Молитесь, братья, дабы нам пришло спасеньеЧрез оттепель и талицу сннегов скорее… -И на коленях у иконы, в исступленьиЮнец забил поклоны лбины не жалея.– У нас свой путь, у снега путь иной! -Воскликнул вдруг монашек повзрослей, -Пусть он идет своею стороной,Мы ж в теплой келье переждем и будем тем умней.– Тому, кто истину познал, должно быть все равно:Снег, дождь, вулкан грохочет, сель бежит – едино. –Промолвил старец, – Разве ж не грешноДушевных сил потратить столь на снежную лавину?Святой отец всех взглядом тут обвел и произнес:– Скажу вам истину, она горька – не мед.Что станется с того, что льете тут словесный вы понос?Засим мой сказ: лопаты в руки и вперед!

В зоопарке

– Взгляни на этих обезьянок. -Сказал старик внучку Сереже.Так в зоопарке спозоранокПростой пример узнать поможетЗачем же люди недостаткиДруг в друге ищут беспрестанно…– Понаблюдай-ка их повадки…Одна мартышка ищет рьяноБлох в шкуре сродников, смотри же…Другие заняты делами:По веткам скачут вверх и ниже,Пытаются общаться с нами.– А что, у них так много блошек,Раз та «чистюля» бьется с ними?– Не факт, малыш. Но так быть может,А может те, как все живыеВсего лишь чешутся и дажеСовсем не чешутся быть может.– А кто ж стоит у ней на страже?Кто блошек ей искать поможет?– Увы, никто. Она бедняжкаУверена, что так прекрасна.Но посмотри, наша трудяжкаСама блохастая ужасно.Гонимая своим недугом,Она другим жизнь отравляетИ ищет блох у всех по кругу.Вот так и у людей бывает.

***

Зачем при ссорах мы кричим,Орем на близких благим матом?Хотя на это нет причин,И кайфа нет от результата.Ведь мы же друг от друга близко,Напротив, в трубке телефона…И тут не существует риска,Что слух наш ниже эталона.Но мы кричим… А это значит,Совсем не к слуху мы взываем.А к сердцу, что в дали маячит,Его услышать приглашаем.Сердца влюбленных очень близко,И в расстояньи нет границы.Молчанье, шепоток, записки,Полуопущены ресницы,Но слышат всё сердца любимых.А ссоры души отдаляют,Они нежны, добры, ранимы,Как возражать на крик, не знают.Настанет день и расстояньеВдруг увеличится настолько,Что станет лишь воспоминаньем,И станет непомерно горько,Что больше никогда обратноНе сыщутся пути-орбиты.Как жаль, а было так приятно,Шептать, когда сердца открыты.

Об обидах

– Как быть в хорошем настроеньи,Всегда и при любой обидеНе злиться, быть всегда в терпеньиИ только плюсы во всем видеть? –Спросил учителя послушник.Учитель на его проблемуСказал ему: – Не буду «душным»И подарю тебе систему.Всегда и при любой обидеКлади себе в мешок заплечныйПростой картофель в свежем видеИ делай это бесконечно.Носи мешок с собой повсюдуИ спать ложась, бери с собою.Как наберешь картошки груду,Я истину тебе открою.– И это все? Да, я согласен. –Ответил ученик и вскореИсход ученья ему ясенСтал будто на тридцатой ссоре.Картошка проросла, прогнилаИ пахла, как мешок помоевЧервей ужасных породилаИ сделала его изгоем.С зловонным шлейфом от картошкиАдепт принес мешок обратно.Навозные летали мошкиНад ним, жужжали неприятно.– Учитель, это невозможноТаскать с собой мешок тяжелый.Сними скорее, коль не сложно,Сего учения оковы.– С тобою вот что происходит,Чего ты сам не замечаешь:С поступками – привычка всходит,К ней ты характер приручаешь.Дурной характер порождаетТвои зловонные пороки.И это, верь мне, наблюдаютВокруг через твои упреки,Обиды, раздраженье, злобу,Как через вонь твоей картошки.И будешь ты таскать до гроба,Пока не подвернутся ножки,Поклажу эту. Думай, друг мой,Когда решишься на досаду.Насколько нужен этот гнет твой?А может устранить преграду?

Больше, чем деньги…

На скамейке в парке коммерсант сидел,Весь в долгах погрязший, под ноги смотрел.Впереди маячил разоренья срок,И молил он бога, чтоб ему помог.Вдруг, как будто с неба, перед ним возникВ твидовом костюме сухонький старик:– Что-то вас тревожит. Чем могу помочь? –Выслушав беднягу, удалился прочь.Только перед этим передал он чекНа полмиллиона – добрый человек.Через год «забились» встретиться опять.Чтобы коммерсант смог тот долг отдать.Дома развернул он этот документИ вот тут-то понял важности момент.Подпись «Джон Рокфеллер» силы принеслаСтрасть и вдохновенье в сердце разожгла.С новой мощью в бизнес коммерсант нырнулЗа полгода с пользой весь доход вернул.Чек, как обережье, целый год лежалВ сейфе под замками и момента ждал.Снова парк, скамейка, коммерсант сидитА к нему на встречу тот старик бежит.Только к удивленью, в след за ним пришлаВпопыхах от бега старика жена.– Сударь, извините, муж мой не в себе.Тридцать лет, как бродит ветер в голове.Прости бог, Рокфеллером, представляясь всем,Каждого спасает чеком от проблем.Коммерсант вдруг понял, что его спаслиНе его купюры, что в прибыль приросли,Не фиктивный вексель, что весь год хранил,Вера с убежденьем в то, что хватит сил.И раз сам Рокфеллер стал вам доверять,То кредит доверья надо оправдать.

Две Иволги и Ворон

Две Иволги сидели на суку,

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.