Неловкая поступь смерти

Наталия Николаевна Антонова

Неловкая поступь смерти

Бери от жизни всё…

Наталия Антонова

Действующие лица и события романа вымышлены, и сходство их с реальными лицами и событиями абсолютно случайно.

Автор

© Антонова Н.Н., 2022

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *  

Частный детектив Мирослава Волгина и её родная тётя, писательница Виктория Волгина, пили чай на открытой террасе. Несмотря на приблизившуюся вплотную осень, погода позволяла наслаждаться теплом. Поодаль с чашкой чая в руках и с котом, развалившимся на его коленях, сидел помощник детектива Морис Миндаугас. Он прислушивался к разговору двух женщин, но не вмешивался в него.

– Ты знаешь, о чём я думаю? – спросила Виктория племянницу.

– О чём, тётя?

– О том, что правительство и все властители и в хорошие, и в плохие времена часто говорят о газовой промышленности, автомобилях, самолётах, сельском хозяйстве, но никто и никогда не говорит о книгах. О книжном бизнесе! Или мне это только показалось?

– Увы, тётя!

– Вот, – вздохнула Виктория, – а ведь книга это духовный хлеб! Если у человека не будет хлеба насущного, умрёт его тело, а если у него не будет книги, начнёт умирать душа. И это при том, что всем известно, что тело тленно, а душа бессмертна! Выходит, что её погибель невосполнима! И только книга даёт душе возможность осознать себя, развиваться и оставаться бессмертной.

– Я согласна с тобой, тётя, – тихо ответила Мирослава.

– Но я не знаю, как достучаться до нашего правительства, дозвониться до президента на прямую линию шансы один на миллион. А ведь если бы было больше хороших добрых книг, вам с Морисом и Шурой не пришлось бы так часто охотиться за преступниками и раскрывать убийства.

– Тётя, – попыталась пошутить Мирослава, – у меня предложение. Давай растянем транспарант и с ним пойдём пешком через всю Россию в Москву.

– Что же ты предлагаешь написать на транспаранте?

– Спасите наши души!

– Пожалуй, – вздохнула Виктория, – больше ничего и не остаётся. Может, они услышат и поймут, что, спасая мир книг, они спасают человечество.

– Очень хочется надеяться на это, – ответила Мирослава.

Книга, лежащая на столе, тихо вздохнула. Хотя, может быть, это просто ветер коснулся её страниц.

Но тем не менее все отчётливо расслышали слова, прошелестевшие в воздухе: «Спасите наши души!»

Ветер тотчас подхватил их и унёс. Может быть, они долетят до ушей тех, «кто наверху». Они помогут книжному бизнесу, и книга станет доступна простому человеку так же, как хлеб. Духовное, соединяясь с телесным, породит гармонию. И люди станут счастливее и добрее. Если красоте и дано спасти мир, то эта красота заложена в книге.

Глава 1

Высоко в небе светило беззаботное солнце. Было так тепло и уютно, что прохожие замедляли шаг, выпадая на время из суетного мира своих будничных дел и забот, на их лицах разглаживались морщинки озабоченности, а в уголках губ появлялась беспричинная улыбка.

Такое состояние у людей обычно бывает в начале весны, когда сходит снег и из земли пробиваются хрупкие ростки первых цветов. И в самом конце лета, когда все понимают, что совсем скоро с деревьев слетят ставшие золотыми и багряными листья, а потом налетят белые вьюги. Понимать-то все понимают, но верить не хотят. Это сродни вере в личное бессмертие. Всем известно, что жизнь конечна, но никто или почти никто не верит, что это правило актуально и для него.

Индейцы майя вообще считали, что человечество живёт в иллюзорном мире и не может видеть мир таким, каков он есть. Вот и писатель Эдгар По много позднее говорил нечто подобное: «Всё, что мы видим, и то, как мы выглядим, – не что иное, как сон во сне». А некоторые современные мыслители считают наш мир голограммой.

Однако чем бы он ни был, нам в нём жить энное количество лет, каждому из нас отпущенных судьбой.

Так что спустимся с небес на землю или бросим якорь в иллюзорном море, пытаясь отыскать твёрдое дно, и попробуем наслаждаться жизнью, по мере возможности избегая бед и страданий.

И вот в этот чудесный день одна девушка, выйдя из супермакета, заметила другую. Она даже не сразу сообразила, почему её взгляд зацепился за неё. А потом на лице проступило выражение узнавания, и она закричала:

– Мила! Милка!

Девушка, которую звали Милой, неуверенно оглянулась, её взгляд заскользил по толпе, пытаясь найти окликнувшую её. И вот она увидела, как какая-то девушка с сумками замахала ей рукой.

– Ой! Дашка! – вырвалось у Милы. И девушки устремились навстречу друг другу.

– Это ты, Милка! – проговорила слегка запыхавшаяся Даша. – Отлично выглядишь! А я сначала смотрю, ты не ты! Дай, думаю, окликну.

– Молодец, что окликнула, – Мила оценивающим взглядом скользила по лицу и фигуре подруги. «Расцвела, налилась, округлилась», – подумала она, с удовольствием отмечая, что её собственная фигура осталась такой же стройной, как была на выпускном вечере. Именно с той поры подруги и не виделись, несмотря на то что жили в одном мегаполисе.

– Как хорошо-то сегодня, – сказала Даша, – теплынь, – она вытащила платок и отёрла вспотевший лоб.

– Я смотрю, ты затарилась? – кивнула Мила на сумки в руках подруги.

– Ага, – Даша осмотрела свои сумки, – думаю, на неделю хватит. В будни особо по магазинам бегать некогда, – проговорила она, словно оправдываясь, – а сегодня у меня отгул.

На клумбах и газонах неистово благоухали цветы, словно торопились в отведённый им судьбой короткий отрезок времени залить всё вокруг своим ароматом.

– Знаешь, – сказала Мила, – мне кажется, что мы с тобой лет сто не видели друг друга.

– А разве столько живут? – рассмеялась Даша и опустила сумки на бордюр клумбы.

– Слушай, давай зайдём в кафе? – предложила Мила, и Даша тотчас согласилась.

Спустя десять минут они уже сидели в небольшом кафе и весело болтали, – как хорошо, что мы с тобой сегодня встретились. И погода стоит отличная. Даже думать не хочется, что скоро настоящая осень сменит эту идиллию.

– Говорят, что в старину в это время гуляли свадьбы, – мечтательно проговорила Мила.

– Нет, вроде немного попозже… – засомневалась Даша и спросила: – У тебя есть парень? – Сама Даша выскочила замуж сразу после школы, и Мила знала об этом.

– Имеется, – улыбнулась Мила не слишком радостно.

– Давно встречаетесь?

– Больше года.

– И как он, тебе ещё не сделал предложения?

– Нет, не торопится, – Мила смешно наморщила нос. – Да если бы и сделал, я бы сто раз подумала, прежде чем согласиться.

– Чего так? – удивилась Даша.

– Так он гол как сокол.

– Так большинство девчонок выходят не за олигархов, – со знанием дела прокомментировала её сетование подруга.

– Это да. Но ведь он и работать ленится, паразит эдакий, – беззлобно выругалась Мила.

И Даша решила, что подруга влюблена. Она вспомнила, что Миле всегда нравились так называемые плохие мальчики – двоечники и разбитные хулиганы. Непонятно, отчего её к ним тянуло. Впрочем, это ведь беда не только Милы. Поэтому она осторожно спросила:

– А чего же ты с ним связалась?

Мила потеребила в руках кончик салфетки, расстеленной на столе, и, подавив вздох, ответила:

– Знаешь, каким он соловьём разливался, когда мы с ним познакомились, говорил, что у него мамаша деньги лопатой гребёт.

– И чё, наврал?

– Не совсем, – на этот раз не стала сдерживать вздоха сожаления Мила. – Только она и не мамаша ему вовсе. Вернее, не родная. Да и вышибла она его из дома под зад коленом.

– А деньги небось его папаша заработал.

– Если бы. Она сама богатенькая была.

– А отец его?

– В бегах.

– Судимый, что ли?

– Нет, просто беглый. Подкинул сынка второй жене и сбежал.

– Ни фига себе.

– Вот я и кукую с этим горем луковым, – в который раз вздохнула Мила.

– Так подбей его, чтобы он с матерью этой помирился. Какая-никакая, а мать, тем более если она вырастила его.

– Подбиваю. Да всё никак не выходит. А ты как устроилась? – Миле надоело обсуждать собственные проблемы, и она решила перевести стрелки с себя на подругу.

– В общем-то неплохо. Мы с Серёгой ипотеку взяли. От свекрови съехали, и я вздохнула облегчённо. Санька наш ходить начал и даже говорит три слова.

– Какие же?

– Киса, ба и бяка.

Подруги расхохотались.

Расставшись с Дашей, Мила отправилась домой. По дороге она думала, что, по всему видно, Даша с мужем не шикуют, но и не бедствуют. Дашка довольна своей жизнью, да что там довольна, с завистью подумала Мила, она так и светится от счастья. Да и чего ей не светиться? Мужа и сына она любит и уверена в завтрашнем дне. Муж не лодырь, медленно, но верно продвигается по служебной лестнице. А когда выплатят ипотеку, то вообще заживут припеваючи. А она, Милка, так и будет сидеть у разбитого корыта.

При подходе к дому девушка уже точно решила, что надо что-то менять. Вариантов было, по её мнению, два – заставить Аркадия помириться с приёмной матерью или последовать её примеру и выставить Аркашу за дверь, пока ещё не поздно. «Время-то летит быстро, – думала Мила, – не успеешь оглянуться, и ты уже седая, в морщинах и со вставной челюстью».

Входную дверь она открыла, находясь не в радужном настроении, и сразу закричала:

– Аркадий, ты дома?

Ответом ей была тишина.

Мила прошла на кухню, выложила на стол продукты, часть распределила на полках холодильника, курицу засунула в камеру. А чай, печенье и рулет положила в висящий над столом шкаф. После чего она отправилась в комнату. Так и есть! Аркадий спал, укрывшись с головой пледом. На журнальном столике стояла пустая бутылка из-под пива и валялась скомканная упаковка чипсов.

Мила потянула за край пледа.

– Вставай, соня! Сколько можно дрыхнуть!

Аркадий открыл глаза, поморгал с полминуты, потянулся и спросил:

– Где ты пропадала столько времени?

– В магазин ходила.

– Целый день?

– Ещё и часу дня нет.

– Ага! – обрадовался Аркадий и вскочил с дивана. – Значит, скоро обед. То-то, чувствую, у меня живот с голоду сводить начало.

– Я ещё не готовила, – сказала Мила, а про себя подумала: «И не собиралась».

– Да ты что?! – возмутился он.

– Сейчас быстро отварю макароны, и там у нас тушёные крылышки ещё остались, – проговорила она без особого энтузиазма.

– Опять макароны? А эти твои крылышки надо собакам бездомным выбросить. Там же абсолютно нечего есть!

– А ты устройся на работу, тогда я мясо на рынке покупать буду, – парировала Мила.

– Так мне же мать деньги на карточку кладёт. Чего тебе ещё надо?

– Она переводит тебе сущие гроши!

– Сколько переводит, столько и переводит! – отрезал Аркадий, не думая сообщать своей подруге, что гроши отдаёт ей он, оставляя большую часть денег, переведённых матерью, себе.

– Вот на эту сумму я тебя и кормлю, – сердито проговорила Мила.

– Ну, знаешь, – возмутился он и не нашёл подходящих слов.

– А если бы ты подъехал к ней… – Мила решила, что настал подходящий момент для того, чтобы вложить в голову Аркадия мысль о необходимости примирения с матерью.

– На хромой кобыле, – хмыкнул Аркадий.

– Я имею в виду по-человечески, с уважением, то и у неё к тебе другое было бы отношение.

– Отстань, Милка!

– Не отстану! Ты должен вернуть расположение матери, пока не поздно!

– Вот скончается старушка скоропостижно, – он расхохотался над своей шуткой, – и мне наследство свалится.

– Свалится, как же! Как вороне сыр!

– Зараза ты, – беззлобно выругался он, – умеешь человеку настроение испортить. Кстати, ты что же, столько времени в магазине была? – Взгляд Аркадия стал подозрительным.

– Нет. Подругу встретила, – призналась она неохотно.

– И вы столько времени сплетничали?

– Мы не сплетничали. Просто посидели в кафе. У Даши всё нормально, семья, муж, ребёнок.

– Памперсы, кастрюльки, куча грязного белья, – насмешливо проговорил Аркадий.

– У меня только памперсов нет, – рассердилась Мила, – зато горы грязной посуды в наличии. Ты даже тарелку за собой не вымоешь!

– А зачем? У меня баба есть, то есть ты. Мыть посуду – бабское дело.

– Как ты мне надоел!

– Могу съехать, – почёсывая под мышками, равнодушно проговорил Аркадий, – на мой век баб хватит.

Мила замолчала и закрылась на кухне.

Прошла неделя. Погода продолжала баловать горожан. А может быть, просто усыпляла их бдительность…

Михаил Муромцев сидел под зелёным зонтиком уличного кафе со своей девушкой Вероникой Бубенцовой. Молодые люди с удовольствием ели мороженое из небьющихся округлых вазочек. Мороженое было фирменным, с орехами и мармеладом. Вероника его просто обожала. А Михаил ел его с ней за компанию.

– Завтра во сколько увидимся? – спросила Вероника, с сожалением соскребая со дна вазочки остатки мороженого.

– Я завтра, Бубенчик, не могу, – ответил Муромцев.

– Ну почему, Миш?!

– Потому что мне обязательно надо завтра к тёте Ире забежать.

– Ты же сказал, что ей стало лучше и она сама со всем справляется.

– Так-то оно так, но всё равно присмотр нужен. Не забывай, что у неё никого, кроме меня, нет.

– Ты же говорил, что есть приёмный сын?

– Номинально есть, – не стал спорить Михаил, – но тётя Ира ему абсолютно не нужна.

– Ага, – ехидно проговорила Вероника, – а если с твоей тётей Ирой что-то случится, то он первым прибежит. Ты сам говорил, что она дама обеспеченная.

– Бубенчик, – строго проговорил Муромцев, – не наше с тобой дело чужие деньги считать.

– Ладно, не злись, – вздохнула Вероника, – я пошутила.

– Я так и понял, – покладисто отозвался Муромцев.

– Тогда возьми меня с собой.

Михаил задумчиво поглядел на девушку и покачал головой.

– Но почему? – возмутилась она. – Познакомишь меня со своей тётей Ирой.

– Она мне не тётя.

– Всё равно! – Вероника притопнула маленькой ножкой.

– Рано ещё, Бубенчик.

– А когда же будет в самый раз?

– Я сначала расскажу тёте Ире о тебе. Подготовлю, так сказать, почву. А потом уже пойдём к ней вместе.

– Вечно ты, Мишка, осторожничаешь, – сердито отмахнулась от него девушка.

– Так я же хочу как лучше, – начал оправдываться он.

– А ты знаешь, Мишка, что благими намерениями выстлан путь в ад.

– Типун тебе на язык! – почему-то испугался он.

– Так это не я придумала, – пожала плечами Вероника и велела: – Ладно, проводи меня домой. А то уже поздно.

– Пошли. – Он обнял её за плечи, и они зашагали в сторону её дома.

Глава 2

За окном шёл холодный дождь. Тёплое бабье лето сменилось неожиданным похолоданием.

Хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит, говорят в народе. Вот и следователю Александру Романовичу Наполеонову, который для друзей был Шурой, не хотелось покидать тёплую дежурную часть отделения. Впрочем, не ему одному, всем дежурившим в эту ночь сотрудникам.

Эксперт Афанасий Гаврилович Незовибатько кемарил, и виделась ему его жена Оксана. Вот она вплыла в гостиную и поставила на стол большую тарелку с варениками и сметану.

Оксана у него удивительная, и умная и красивая, и хозяйственная. И не пилит никогда ни из-за денег, ни из-за того, что на работе муж пропадает и днём и ночью. Многие коллеги ему откровенно завидовали, говоря по поводу и без повода, везёт же некоторым. Незовибатько и сам был уверен, что ему повезло с женой. Да и с тёщей тоже. Не мог он пожаловаться и на тестя. А дети это вообще святое.

Афанасий Гаврилович сладко вздохнул и открыл глаза.

Судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов, который почти всегда читал специальную литературу, закрыл книгу и обвёл взглядом окружающих.

А старший лейтенант Любава Залеская читала очередной детектив.

«Мало ей в жизни криминала», – думал Наполеонов, глядя на строгое девичье лицо с милыми ямочками на щеках.

У Любавы было два любимых героя – Пуаро и начальник отдела убийств Василиса Никитична Воеводина, которая была не так уж намного старше Любавы, но успела побывать в двух горячих точках.

Фотограф Валерьян Легкоступов смотрел вроде бы на дверь, но Наполеонов точно знал, что Валерьян был погружён в свои мысли и думал он, скорее всего, о фотографиях, которые были для него и работой, и хобби.

В этом высоком красивом парне было что-то от сказочного витязя. Его глаза сейчас напоминали серые прибрежные камни, омытые речной волной.

Глядя на Легкоступова, Шуре порой хотелось воскликнуть: «Да ладно, таких в реальности не бывает!»

Однако он был. Шура вздохнул и перевёл глаза на следующего сотрудника.

Оперативник Аветик Григорян, самый молодой из группы, старательно разгадывал очередной кроссворд.

А судмедэксперт Зуфар Раисович Илинханов не уставал над ним по-доброму подшучивать, вот и сейчас он обратился к Григоряну:

– Аветик, не иначе как ты собрался «Поле чудес» покорять.

Григорян молча отмахивался – не мешай, мол.

– Ну ты хоть привет от меня Якубовичу передашь? – не отставал Зуфар.

– Передам, передам, лучше скажи слово: русская народная обувь – шесть букв.

– Лапоть, – вклинился в их разговор Славин.

– Сам ты лапоть! Ой! Спасибо! Подходит!

Аветик только собрался загрузить Илинханова очередным вопросом, как раздался звонок на пульт оперативного дежурного.

Следователь Наполеонов снял трубку.

– Полиция?! Пожалуйста, скорее приезжайте, – прокричал молодой срывающийся мужской голос. – Убита женщина, – он всхлипнул и назвал адрес.

– Убийство, – произнёс Наполеонов, – едем.

Все молча поднялись, и через несколько минут полицейский автомобиль с включённой мигалкой нёсся по залитым дождём улицам.

Серый особняк монолитной глыбой выплыл из темноты. Ворота были открыты. В нескольких окнах горел свет. Едва автомобиль остановился, как с крыльца сбежал человек. Свет от фонаря упал на его лицо, и первое, что бросилось в глаза следователю, были огромные, в пол-лица, перепуганные голубые глаза парня, они буквально сияли на белом, как лист бумаги, лице. Чувствовалось, что он изо всех сил старается не заплакать.

Полицейские выбрались из машины.

– Наполеонов Александр Романович, следователь, – представился Наполеонов.

– Миша, простите, Муромцев Михаил Иванович.

– Где погибшая?

– Там, – парень махнул рукой в сторону дома, – в ванной.

Группа поднялась в дом. В ванной, в воде, слегка окрашенной кровью, лежала женщина средних лет. Её лицо было удивительно спокойным. Казалось, она не жалела о случившемся и уже была не здесь, а там, куда большинство хотело бы попасть как можно позднее.

Следователь отвёл глаза, несмотря на свою молодость, он успел повидать много ушедших из этого мира не по своей воле, но так и не смог смириться с убийствами.

Картина увиденного показалась ему странной. Про себя он назвал её нарочитой. Но что именно было не так, он пока не понял. Предоставив экспертам и фотографу заниматься своим делом, Наполеонов увёл парня в комнату, это оказалась гостиная, заставленная тяжёлой мебелью.

– Антиквариат, – подумал следователь.

Угадав его мысли, Михаил произнёс:

– Тётя Ира любила старинную мебель.

– Погибшая доводится вам тёткой? – спросил Наполеонов, усаживаясь за стол и начиная писать шапку протокола.

– Не совсем, – тихо ответил парень.

– Что значит не совсем? – удивился следователь, пристально вглядываясь в лицо Муромцева.

– Тётя Ира была подругой моей матери. Они дружили со школы, и я знал её всегда, ну то есть с тех пор, как меня принесли из роддома.

– Понятно. Документы у погибшей имеются?

– Да, конечно, – Михаил встал, открыл один из ящиков и положил перед следователем паспорт.

– Вы здесь так хорошо ориентируетесь? – спросил Наполеонов как бы мимоходом.

– Да. Тётя Ира долго болела, лежала, я ухаживал за ней.

– А что с ней было?

– Её сбил пьяный водитель и уехал.

– Его нашли?

– Не думаю, чтобы хорошо искали, – обронил Михаил.

– Понятно. – Наполеонов раскрыл паспорт и прочитал вслух: – Селиванова Ирина Максимовна. 19… года рождения.

Следователь быстро посчитал, что погибшей было всего 49 лет.

– А почему ухаживали вы? – спросил он Муромцева.

– Так получилось…

– У Ирины Максимовны есть родственники?

– Только сын, вернее пасынок.

– Почему не он?

– Они… не знаю, как сказать… – замялся Муромцев.

– Скажите как есть.

– Ну, они не ладили, и тётя Ира не хотела, чтобы он был рядом.

– Его имя, фамилия, телефон, адрес.

– Аркадий Павлович Селиванов, адрес и телефон сейчас посмотрю в тёти-Ириной записной книжке.

Он снова открыл ящик, пошарил и достал оттуда не книжку, а целую тетрадь, весьма потрёпанную.

Михаил открыл её на нужной странице и протянул следователю:

– Вот.

– Ирина Максимовна была вдовой?

– Нет, с мужем, отцом Аркадия, они давно развелись. Больше тётя Ира замуж не выходила.

– А Аркадий рос не с отцом?

– Нет, он его тёте Ире оставил.

«Хорош подарок», – подумал Наполеонов. А вслух спросил:

– А ваша мама часто навещала подругу?

Михаил быстро замотал головой.

– Почему?

– Мамы нет уже 5 лет.

– Простите…

– Ничего.

В дверь заглянул судмедэксперт.

– Ну, – спросил Наполеонов.

– Она умерла примерно час назад, остальное после вскрытия, – сказал Зуфар Раисович.

– Это не могло быть самоубийством? – спросил следователь.

Судмедэксперт пожал плечами.

– После вскрытия, – и нехотя добавил: – На руках вскрыты вены.

Наполеонов кивнул.

– Тётя Ира не могла сама, – уверенно сказал Михаил, – она как раз начала выздоравливать.

– Миша, а где вы работаете? – неожиданно спросил следователь.

– Я учусь.

– Где?

– На пятом курсе медицинского.

– Понятно…

– До того как с тётей Ирой случилось несчастье, я подрабатывал, дежурил санитаром в больнице. А потом уволился и всё время был с ней.

– А сегодня?

– Тётя Ира стала ходить и вообще со многим справлялась сама, поэтому вот уже две недели как я стал жить дома, а её навещать.

– Почему же сегодня вы так поздно оказались в этом доме?

– Тётя Ира позвонила мне и попросила приехать, а я…

– А вы?

Муромцев закусил губу, ругая себя на чём свет стоит.

– Я, я был с девушкой… В общем, пока проводил её, приехал и вот, – Михаил махнул рукой и отвернулся. Его плечи судорожно вздрогнули.

«Если бы я не встречался сегодня с Вероникой, а, как и хотел вчера, сразу поехал к тёте Ире, то ничего бы этого не было. Это я во всём виноват», – думал Муромцев.

Словно издалека к нему пробился голос следователя:

– На чём вы добирались сюда?

– Я остановил частника, – машинально ответил Михаил.

– Вы помните, во сколько это было?

– Точно не помню, я не смотрел на часы. Помню только, что торопился.

– Номера машины, вы, конечно, не помните?

– Не помню, – грустно подтвердил предположения следователя Михаил.

– А марку машины?

– Тёмная «девятка».

– Водителя описать можете?

– Могу, но зачем?

– Опишите.

– Лысоватый мужчина, лет 55 или немного старше. Очень весёлый и всю дорогу рта не закрывал.

– О чём вы говорили?

– Я молчал, так как нервничал, а он анекдоты про тёщу рассказывал и пытался подражать голосу Винокура.

– Какие-то особые приметы?

– Нет, особых примет не запомнил…

– Жаль.

– Хотя! У него на правой руке было кольцо, такое здоровое, и на нём морда козла.

– Кого?!

– Козла.

– Интересно…

– А ещё он сказал, что нам по пути.

– То есть?

Михаил пожал плечами.

– Не знаю, что это значит, я тогда не придал этому значения и вспомнил только сейчас, потому что вы спросили…

– А с сыном Ирины Максимовны вы часто встречались?

– С Аркашей?

– У неё ещё был один сын?

– Нет, простите. С Аркашей мы как бы вместе росли, учились в одной школе, он на два класса старше, наши мамы постоянно вместе отдыхали, ну и мы при них. А потом лет в 16 уже как-то каждому из нас хотелось быть со своими друзьями, ну вы понимаете?

– Вполне.

– В 17 лет Аркаша связался с какой-то дурной компанией, тётя Ира сильно переживала. Потом она надеялась, что он поступит в институт, но ему не хотелось учиться.

– И чем же он занялся?

– Тётя Ира всё-таки уговорила его, и деньги за учёбу заплатила. Он проучился пару лет в университете, а потом его отчислили. Работать он тоже не захотел…

– На что же он живёт?

– Тётя Ира давала ему деньги. Ругалась, плакала, но давала.

– Сколько лет было Аркадию, когда отец ушёл из семьи?