Когда мир изменился

– Нет, сударь некромант. – Юноша задумался, потом потряс головой. – Хотя… слыхал солдатские байки, но так на то ж они и байки!

– Не бывает дыма без огня, – подбодрил некромант. – Так что ж это за байки?

– Эгест – это такая страна, на востоке. За рекой Армере. За Чашным хребтом, за степью Маалуса. Там, где начинаются владения змеелюдей.

– И что же там?

– Страна Туманов – так говорят. Видения, миражи, мороки. Там пропадают караваны, неосторожные путники – все. Только со словом Господним на устах можно пройти сквозь ту землю. Отец Церепас говорил…

Страна Туманов, подумал Фесс. Страна из моего прошлого, страна мороков и миражей. И оттуда является девушка Этиа Аурикома. Является, чтобы угодить в лапы недостойному рыцарю Блейзу, из ордена братьев Чёрной Розы. Этиа, которую опоили сонным зельем и увезли из родных мест…

Что ж, придётся навестить Хеймхольмскую командорию Чёрных Роз.

Сержант Артеур справится на сгоревшем посту. Ему, Фессу, там делать нечего. Плату за работу он получит, и…

И будет искать лича. Потому что это первая ниточка, первая… нерегулярность в том, что окружало его последние месяцы.

А окружало его подлинное безумие.

Мир, возникший из ниоткуда. Мир с веками истории, мир похожий и непохожий на привычные Эвиал с Мельином, ну и другие, в каких удалось побывать, пока ещё жил в Долине, с отцом и мамой, в нарядном, уютном доме, где было счастье.

А потом пробуждение, и…

И чужие горы под чужим небом.

Тонкая рука Аэ…

«Нет! – мысль обжигала, подобно раскалённому железу. – Об этом я не буду думать. Никогда и ни за что. Не буду думать, пока не найду ответа и решения. Пока не исправлю случившееся».

– Значит, Страна Туманов, – услыхал он свой голос. Голос был спокоен и не выражал ничего, кроме должного интереса к словам молодого рыцаря. – Да, забавная байка. Ничего больше.

– Так, выходит, похищенная дева оттуда родом? – оживился сэр Конрад. – Из сей загадочной земли?

– Я не успел расспросить её, сэр рыцарь.

– Но вы же… она была под твоей защитой, сударь некромаг!

«Вы» путалось с «ты». Впрочем, хорошо, что молодой лорд перестал трястись осиновым листом.

– Была. Но не поведаешь ли, сэр Конрад, не сталкивались ли вы в своём дозоре с неким рыцарем Блейзом или Блайсом, братом Чёрной Розы?

– Как же не сталкиваться! Сталкивался. Через заставу он проехал вчера после полудня. На боевом коне, в полном вооружении.

– И предъявил подорожную?

– Предъявил, – слегка покраснел рыцарь.

– А не имел ли он с собой груза? Такого, весьма заметного тюка или мешка?

– Имел, к-кажется… – сэр Конрад мучительно пытался вспомнить. – Погоди, сударь некромант… уж не хочешь ли ты сказать…

– Дева Этиа была найдена мною на жертвеннике в самом сердце поля менгиров, где под землёй залегают катакомбы Эшер Тафф. Она уверяет, что её похитили из родного дома, после чего рыцарь Блейз оставил её на камне – как приманку, надо полагать. Он не раскрыл тебе, сэр Конрад, своей цели?

– В подорожной было сказано, что брат Чёрной Розы направляется истребить поднятых из могил мертвецов как раз на кладбище Эшер Таффа!.. – Юный лорд уставился на Фесса широко раскрытыми глазами. – Но не может быть!.. Братья Чёрной Розы известны своим благочестием и добронравием!.. Они повергают зловредных тварей Тьмы, противных Господу, и не трогают невинных!..

– Всё это, равно как и многое другое, нам предстоит разузнать в Хеймхольме, сэр рыцарь.

– Если… если духовник мой благословит меня, хотел бы помочь… – выпалил Конрад и осёкся.

Некромант понимающе улыбнулся.

– Благодарю. Но не стоит, досточтимый. Я знаю, что Святая Церковь не одобряет моих занятий. Считает, что неупокоенные есть бич Божий, наказание за грехи, и бороться с ними надлежит совсем иными методами, нежели мои. Духовник твой едва ли будет доволен твоими стремлениями, сэр рыцарь.

Конрад вновь покраснел. Прикусил губу, вновь глянул на собственные ладони.

«Молодой. Какой же он молодой», – мелькнуло у Фесса. Нет – у мага Долины по имени Кэр Лаэда. Бросившего Академию и устремившегося на поиски приключений…

– Тебя не смущает больше моя упряжка?

– С-смущает, – признался рыцарь. – Ибо угрожает спасению души моей.

– В этом, надеюсь, тебе поможет твой духовник. От этого греха он тебя разрешит – ибо тот, кто спешит к святому отцу на исповедь, вправе пользоваться любым средством. Вот даже твой святой. Каброн – разве не оседлал он мертвяка, дабы перебраться через разлившуюся реку и поспеть к умирающему?

– Д-да, – несколько взбодрился юный сэр. – Ты хорошо знаешь Писание, сударь некромаг! Но ты же не в церковной ограде?

– Нет, – усмехнулся Фесс. – Мы со святыми отцами слишком уж во многом не совпадаем. Да и ты сам, досточтимый рыцарь, собирался забить меня в колодки, разве нет?…

– Строгий приказ его светлости маркграфа… – начал было рыцарь, но на середине фразы скуксился, повесив голову.

– А с чего ради его светлость издал столь строгий указ?

Конрад втянул голову в плечи.

– Говорили… гонец его светлости… что бродят по дорогам новые мертвяки, ни в чём не отличимые от живых; ходят, и будят погосты, и оставляют за собой поднятые, из могил выкопавшиеся трупы…

– Вот как? – искренне удивился Фесс. – Не сталкивался. Бургмейстер Хеймхольма нанял меня покончить со слыгхом на менгирном поле, а вот про бродячих неупокоенных, что будят погосты я, право же, не слыхал.

– Говорят, что прибыла целая конгрегация истребителей нежити от самого Святого Престола, – Конрад испуганно обернулся, словно оная «конгрегация» могла выскочить из придорожных зарослей. – Говорят, будут искать корень зла…

– И что же, наличие подорожной означало?…

– Ну конечно! Как же мертвяку получить оную у достопочтенного кастеляна?

Святая простота, говорили о таких.

– Что ж, сэр рыцарь, наверное, ты прав. Поведай мне об ином. Когда на нас набросились смерть-дети, ты сражался не столько мечом, сколько талисманами, оберегами…

– Не талисманами и не оберегами, то ересь! – мигом вскинулся Конрад. – Мощами святых отшельников и просветлённых мужей! Умельцами монастырей в Бен Акве и Бар Роване сотворёнными! И разве не видел ты, сударь некромаг, как разили они нежить?

– Видел. И видел, как они разрушались. Ты мог использовать их только один раз, сэр Конрад.

– Верно. Но…

– Не будем спорить, что лучше, каждый хорош в своём ремесле. Значит, святые мощи…

– А также освящённые реликвии! – вставил молодой рыцарь.

– Пусть будут реликвии. Что ж, благодарю, сэр Конрад.

– Не за что, сударь некромаг. Хотя… хотя… как доброе чадо Господне, прошу тебя – покайся, прими…

Некромант едва заметно усмехнулся.

– Прости, сэр рыцарь. Но я не раз уже слыхал эти речи. Не станем заводить их вновь.

Конрад горячо запротестовал:

– Нет! Нет! Всякий состоящий в лоне Святой Церкви обязан, узрев задержавшегося возле врат, помочь ступить через порог…

– Я стою у совсем иных врат, – перебил некромант. – Нет нужды продолжать, досточтимый.

Мальчишка-рыцарь понурился. Какое-то время молчал, а потом вновь стал приставать с расспросами, не погибла ли его душа, уж раз сударь некромаг так хорошо знает деяния святых?…

* * *

Стены и башни Хеймхольма поднялись над озером, что сверкало полуденным блеском. Ветер подхватывал длинные и узкие штандарты на башнях, тянул их, трепал, заставлял хлопать, гнул прочные дубовые древки. Повозку и упряжных зомби пришлось оставить на постоялом дворе перед городскими воротами, в глухом каменном загоне. Содержатель трясся и дрожал, маленькие глазки полнил ужас, но отказать Фессу он не посмел – сказался внушительного вида пергамент с печатями городской ратуши и самого бургмейстера.

Тягловых своих мертвяков некромант загнал в стойло и тщательно запер. Молодой Конрад вер Семманус вертелся под ногами и всячески мешал.

– Ты разве не спешишь к своему духовнику?

– Спешу. Но…

– Я тоже спешу. В управу. За платой.

– Можно я с тобой, сударь некромаг? Ведь наверняка придется рассказать и про лича, а тебе будет нужен свидетель из благородного сословия, из уважаемого рода…

Мальчишка был совершенно прав.

– Почту за честь, сэр Конрад.

Славный град Хеймхольм встретил их запахами смолы, рыбы, дыма и жарившейся на рынках требухи; пылью и навозом под ногами, конским и коровьим; узкими улочками, нависающими верхними ярусами домов. На них косились – впрочем, по большей части хорошенькие служанки, бросавшие на молодого Конрада такие взгляды, что тот так и брёл, пунцовый, как свёкла.

В ратуше двери открывались перед ними словно сами собой, а прислуга и стражники старались подобру-поздорову убраться с их пути.

Здесь были суровый камень да толстенные брёвна, ошкуренные и обожжённые. Хеймхольм стоял на западной границе маркграфства, но селились тут большей частью северяне, привычные к распрям с Империей Духа.

Гобелены изображали славные битвы горожан – правда, тканью изрядно закусили тряпичные черви. Занимали целые простенки композиции из побитых щитов, проломленных шлемов и сломанных копий – как утверждали в Хеймхольме, всё это взято было в бою с тех рыцарей и их дружинников, кому достало глупости требовать с города дань.

Широкая лестница холодного бутового камня вела наверх. Двое стражников в начищенных кирасах, шлемах-кабассетах и с алебардами поспешно расступились.

– Господин бургмейстер? – осведомился некромант.

– Господин бургмейстер немедля примет господина мага. – Старший из алебардистов пятился, пытаясь в то же время осенить себя Господним знамением.

Кабинет – или контора – господина бургмейстера отличалась тем, что вместо гобеленов со славными битвами стены его украшали головы волков, кабанов и медведей, все – с явными признаками оборотничества.

Рыжебородый великан поднялся с кресла, коим служил цельный комель дерева. Нос у господина бургмейстера явно отрицал наличие благородных кровей и напоминал картошку, щёки были красны и свидетельствовали об охоте до крепкого эля. Дублет господина бургмейстера украшала массивная серебряная цепь – центральное звено в виде крупного мифрильного кольца.

– Мастер Граллон Салдобрул, моё почтение, – некромант поклонился первым. – А это – юный сэр Конрад…

– Конрад вер Семманус! – гордо объявил рыцарь. – Отец мой…

– Тихо, тихо, – поморщился бургмейстер. Вид у него был явно помятый – ночь, видать, выдалась весёлая. – У меня в голове словно орда пьяных гномов молотами колотит. Тихо. Некромаг, ты явился сообщить о…

– Об очищении погоста Эшер Тафф.

– Эшер Тафф… – мастер Граллон явно страдал от последствий вчерашних возлияний. – Проклятое местечко… Ну так что, ты управился со слыгхом?

– Там не оказалось слыгха, бургмейстер. Вместо него – три каттакина, летавец и драуг.

Рыжебородый недоверчиво свёл брови.

– И они тебя не растерзали, некромаг?… Если, конечно, хотя бы половина того, что я слыхал об этих созданиях, правда…

– Отнюдь, – пожал плечами Фесс. – Вот, пожалуйста, смотрите, – и он полез в суму.

– Нет! Нет! – замахал руками мастер Граллон. – Не хватало ещё вываливать мне тут свои богомерзкие останки!..

– Не мои, а неупокоенных, досточтимый.

– Всё равно я в твоих костях ничего не смыслю!.. И говорю тебе – там был слыгх, как доносили святые отцы!.. Вот за слыгха я тебе и заплачу – после того, как…

Фесс даже не успел закатить глаза, как за спиной раздались шаги, и скрипучий голос произнёс:

– Не советую вам спорить и торговаться с некромагом, Граллон, чадо моё.

Наверное, Фесс сделался белее мела, потому что Конрад аж рот разинул и попятился.

Этот голос – нет, не может быть!..

Он досчитал до десяти. Как когда-то, в деревушке под названием Большие Комары…

Невысокий широкоплечий монах в простой коричневой сутане, подпоясанный кожаным поясом гномьей работы с несколькими мелкими сумками, в петлях шестопёр. Большая лысина, и один глаз закрыт чистой белой повязкой.

Некромант обернулся соляным столпом.

Новоприбывший прошествовал к столу бургмейстера, бегло взглянул на пергамент Фесса.

– Моё почтение, сударь некромаг. Благословения не предлагаю, вам оно ни к чему.

– Эт… Эт… – только и смог выдавить Фесс.

– Эт?… – поднял бровь монах. – Позвольте представиться, отец Виллем Зейкимм, старший дознаватель конгрегации Света Святого.

– Этлау… – имя наконец выбралось на волю.

– Простите? – не понял монах. – Этлау? Премерзкий городишко, доложу я вам. Хоть я и оттуда родом, но правда превыше всего… Э-э, сударь некромаг, что ж вы так на меня смотрите? Право же, клянусь Господом нашим, я не мертвяк.

Сердце Фесса бухало тяжело и с болью, билось о рёбра пойманной птицей.

– Прошу простить, отец Виллем, – слова получались хриплыми и натужными. – Вы… просто очень похожи на… на одного человека…

Бургмейстер позволил себе смешок. Старший дознаватель тоже улыбнулся, но лишь уголками губ:

– Едва ли меня можно с кем-то спутать, сударь некромаг. Впрочем, не важно. Господин Салдобрул! Не думайте, что я про вас забыл. Я, милейший, никогда ничего не забываю.

– А-а, э-э, отец Виллем, о чём вы, благочестивый?…

– О том, что не стоит пытаться обмануть некроманта Фесса, также известного под прозвищем Неясыть. Не надо занижать выплаты ему и пытаться сэкономить.

– И в мыслях не держал! – покраснел великан. – Но, отец Виллем, порядок, порядок превыше всего!..

– Если некромант Неясыть сказал, что на кладбище обитали и упокоены им три каттакина, летавец и драуг, то это верно так же, как и то, что меня зовут Виллем Зейкимм, – перебил дознаватель в монашеской сутане. – Можете мне поверить. Самолично не раз перепроверял сказанное сударем накромагом, и ни разу он не преувеличил ни в единой малости. Поэтому выдайте ему положенное и не тратьте более нашего времени. Если, конечно, у вас тут нет поблизости иных ревенантов.

Бургмейстер метнул на невозмутимого монаха косой взгляд, но перечить не решился. Открыл сложный замок на вычурном ковчежке, явно гномьей работы, отсчитал монеты, золотые и серебряные. Прибавил несколько медяков.

– Похвальная педантичность, – усмехнулся Виллем. – Вы сговаривались на столь некруглую сумму?

– Произвел удержание налогов и податей, согласно указу его светлости маркграфа, – мстительно ответствовал мастер Граллон. – Не матерь ли наша, Святая Церковь, учит, что повиноваться властям мирским есть первый долг верных чад её?

– М-м, да у нас тут, оказывается, богословский диспут! – весело удивился монах-дознаватель. – Повиноваться властям необходимо, но при этом сказано «кто от бумаг не поднимает носа, однажды точно полетит с откоса». Уберите мелочь.

Бургмейстер поджал губы, но опять же не дерзнул спорить.

Зазвенело золото.

– Прекрасно. А вы, дорогой Граллон, помните, что конгрегация наша милостива и исполнена милосердия, однако тьму мы истребляем не только в мерзких порождениях ночи. Тьму, что находит дорогу к сердцу слабых духом, мы истребляем тоже.

Бургмейстер слабо булькнул что-то и почти рухнул в кресло.

– Не составите ли вы мне компанию, сударь некромаг? – осведомился отец Виллем. – Если, конечно, у вас нет каких-то ещё дел к достопочтенному мастеру Граллону? И если достопочтенный мастер не хочет поручить вам ещё что-нибудь, а, друг мой?… В трактирах я уже чего только не наслушался!..

– Пришли известия о beinhoder, Костяных Головах на старых могильных полях к западу от Хеймхольда… – нехотя проворчал Граллон. – Быть может, господин некромаг соизволит?…

– Господин некромаг соизволит, – проговорил Фесс. – Соизволит, но с небольшой задержкой. Так случилось, что у господина некромага срочные дела. Его личные дела.

– У господина некромага появились личные дела? – поднял бровь дознаватель. – Странно, странно. Весьма странно.

– Случается, – отрывисто бросил Фесс. – Но я обязательно вернусь. Так быстро, как только сумею, бургмейстер.

– Награда, надо полагать, соответствующая? – осведомился отец Виллем.

– Согласно указу его светлости, – буркнул Граллон. – Смотрите, сударь некромаг. Костяные Головы пока не высовывались на тракт, но уже начали шарить по заброшенным деревням вокруг.

– Чумные поля, сударь Неясыть. – Виллем ловко раскатал свиток карты. – Во время большого мора туда свозили караванами погибших. В Империи и маркграфствах тогда жило куда больше народу…

– Я слышал, что свозили. А почему не сжигали на месте?…

– Потому что тогда, забодай меня корова, вырубили почти все леса!.. – рявкнул Граллон. – Дома умерших сжигались вместе с ними, потом поняли, что этого мало, что даже из обгорелых трупов сочится зараза, не спрашивай меня как, некромант! Чтобы сжечь человеческое тело, нужен настоящий погребальный костёр, по всем правилам!..

– Спокойнее, бургмейстер. Вы, похоже, напугали сего юного рыцаря, – усмехнулся отец Виллем.

Молодой сэр Конрад, о котором все забыли, так и простоял всё это время тихонечко в углу кабинета – бледный, судорожно потиравши руки.

– С-святой о-отец…

– Всё хорошо, чадо. О, судя по титурусу на гербе, передо мной вер Семманус?…

– Истинно так, святой отец!..

– Хорошо. Я вижу, ты взволнован, чадо. Если у тебя есть духовник – ступай к нему, исповедуйся. А потом приходи в «Свинью под секирой», на Рыночной улице. Там найдёшь меня. Всё ли понял, чадо?

– Всё! Всё понял, святой отец!

Некромант молча наблюдал. О человеке с повязкой через глаз он старался не думать – чтобы не спятить вот так сразу.

– Идёмте, сударь Неясыть.

– Куда?

– Вы не слыхали? В «Свинью под секирой», конечно же. Нам есть о чём поговорить, а донжон нашей славной конгрегации, право же, не лучшее место. Идёмте, сударь. Поговорим заодно и про Костяные Головы.

– Не стоит сердиться на нашего доброго бургмейстера, – отец Виллем со стуком опустил на стол высокую кружку. Вот только налита туда была чистая колодезная вода.

– Я не сержусь. – Некромант трудился над свиным боком. Надо полагать, уже побывавшим под секирой. – Просто у меня и впрямь есть… свои дела, святой отец.

– Не называйте меня так, – поморщился дознаватель. – «Святой отец» я только для добрых чад нашей святой матери-церкви… Да что с вами, сударь?

– Прошу простить. Ничего. Ночь выдалась нелёгкая. Драуг, да ещё с каттакинами…

– Понимаю, – без тени улыбки кивнул монах. – Никто из нашей конгрегации не рисковал соваться в Эшер Тафф. Даже целой хоругвью, не говоря уж о том, чтобы полезть туда в одиночку.

– Сударь Виллем. – Свинина была хороша. Некромант научился ценить простые радости. – Скажите, сударь, зачем я вам?

Монах отпил воды, аккуратно утёр губы – явно тянул время.

– Вы загадочный человек, некромант Неясыть. Явились из ниоткуда. Принесли умения, о каких у нас никто не слыхал. То, что мы привыкли таскать, вы стали катать – и куда быстрее и ловчее наших. Прославились. Святая матерь наша, Церковь Господа, пыталась было вас привлечь за ересь, но не преуспела.

– Святая матерь наша… До чего же знакомо…

– Простите, что?

– Не обращайте внимания, господин Виллем.

– Хорошо. Не стану. Так вот, допрашивавшие вас – или пытавшиеся допрашивать – инквизиторы опростоволосились. Что и неудивительно – это те, кого не взяли в наши конгрегации, братства истребителей нежити. Вот и горят рвением, так и норовят отправить на костёр всех до единого деревенских знахарок да травниц. У кого тогда, спрашивается, развесёлая студенческая братия станет покупать приворотные зелья или лечиться от последствий неосторожной любви?

– Я слышал и о настоящих ведьмах. И о колдунах, о варлоках – вызывателях демонов…

– Всё это есть. Но, как правило, их находим мы, братство сражающихся с нежитью. Иногда рыцари. Чёрная Роза и Вечные Охотники; Мертвецкая Погибель и Неспящие во Тьме… Инквизиция приходит уже на готовенькое, принимается скрипеть перьями, вести следствие, составлять обвинение… Хоть и грешно так говорить о моих братьях в Господе, но – крысы они пергаментные, вот что.

Некромант зажмурился. Нет, он положительно сходит с ума. Перед ним сидел отец Этлау собственной персоной, знаменитый отец-экзекутор, то же лицо, тот же голос, но говорил он почему-то совершенно о другом, не так, как надлежало столь памятному инквизитору.

– У вас ведь ко мне вопросы, господин Виллем, кто я?…

– Вы выглядите устало, сударь. Надеюсь, что сие доброе жаркое и не менее доброе вино подкрепят ваши силы. Нет, я не стану спрашивать, откуда вы взялись и где обучались. Вы отлично говорите по-нашему, но акцент ощущается, и я не могу понять, откуда он…

– Сударь Виллем, – некромант не мог заставить себя взглянуть в глаза – точнее, в единственный глаз – сидевшего напротив него отца-дознавателя. – Вы правы, святая матерь наша…

– «Ваша». Вам следует сказать «святая матерь ваша», – терпеливо поправил монах.

– Хорошо. Святая матерь ваша, Церковь Господня, подступалась ко мне с теми же вопросами. Бароны к югу от Ас Таолуса, все три маркграфа. Виконт Армере в долине одноимённой реки. И ещё много кто и много где – все задавали один и тот же вопрос. Откуда я взялся.

– И? – прищурился дознаватель.

– Я не могу открыть. Таков мой обет. Моё искусство – надеюсь, небесполезное – зависит от этого. Простите, сударь, иного ответа я не дам. Мне пытались грозить, пару раз сажали в темницы, но всякий раз выпускали оттуда, потому что где-то опять лезли с погостов мертвяки, а благородных рыцарей или благочестивых членов вашей конгрегации на месте не оказывалось.

Отец-дознаватель (хотя куда бы лучше звучало «отец-экзекутор», привычнее как-то) смотрел на некроманта пристально, без гнева, но и без сочувствия.

– Это печально, сударь некромаг. Вы вспомнили ваше искусство – оно очень нужно нам, не скрою. Драуг, летавец и три каттакина – рыцарей полегло бы не менее дюжины, а то и полторы. Наша конгрегация справилась бы немногим лучше. Помогите нам, некромант Неясыть, я слышал, вы предпочитаете именно это прозвище. Обучите наших братьев, способных к магии, и, честное слово, Святой Престол причислит вас к сонму блаженных и прославляемых. Сколько мертвяков вы сразите в одиночку? Десять, сто, тысячу?… Эта напасть не останавливается, восстаёт всё больше и больше погостов, лезет на поверхность совсем уже древняя нежить, из могильников и курганов, которым тысячи лет!

Он схватил кружку, жадно припал к воде. Задёргался острый кадык, по небритому подбородку через седую щетину побежали капельки воды.

– И ведьмы. И колдуны. И эти идиоты-варлоки со своими гримуарами. Их всё больше. И это, получается, наше дело, дело конгрегации, а не лентяев-инквизиторов. А по уставам и писаниям мы боремся с врагом мёртвым, а инквизиторы – с врагом живым!..

– Вам нужно моё искусство, сударь дознаватель? – Фесс опустил голову. Не было сил смотреть в этот единственный глаз, горевший сейчас той же страстью, что и у отца Этлау в деревне Большие Комары… – Поверьте, я бы рад передать его. Но это не получится.

– Отчего же? – проскрипел отец Виллем. Яростно потёр прикрытую холстом пустую глазницу.

– Моё искусство убьёт ученика.

– Вы уверены? Вы видели?

– Видел, – не моргнув глазом, солгал некромат. – Беднягу разорвало, останки сгорели, пепел развеялся сам по себе, хотя ветра не было. Больше я никого не пытался учить, досточтимый.

Дознаватель помолчал, сцепив тонкие пальцы.

– Святая конгрегация наша очень просила бы вас, сударь некромаг, явить нам своё искусство и попытаться передать его нашим братьям. Погодите-погодите, не кидайтесь возражать и повторять, я вас и в первый раз отлично понял. Мы есть смиренные слуги Господа, и никто из наших братьев не боится смерти. Недостатка в добровольцах не будет. И никто не обвинит вас, сударь, если испытания… окончатся трагически.

– Иными словами, господин Виллем, вы хотите посмотреть, что и как я делаю? – Фесс не дрогнул. Ему уже доводилось слышать подобное вопросы. – Быть может, начнём с этого? А уж потом вы решите насчёт «добровольцев»?

– Не совсем то, что я бы хотел услышать, но лиха беда начало. – Дознаватель допил свою воду. Он смаковал её, словно редкостное вино с тонким букетом. – Мои братья готовы. И, если вы действительно собрались разобраться с Костяными Головами, мы рады будем за вами последовать.

Это не отец Этлау, повторял себе некромант, словно заклинание. Это случайность. Невероятная, невозможная, но случайность. Ничего больше.

Монах Виллем Зейкимм из заштатного городка Этлау. Который просто похож на отца-экзекутора как две капли воды, даже голос невозможно отличить.

Невероятная и невозможная случайность – или ты, некромант Неясыть, лишился рассудка.

Аэ. Аэ, как же ты нужна сейчас, серебристо-жемчужная драконица…

Безумие – это самое простое и понятное объяснение. Может, это вообще всё сон. Ведь что он помнил последнее?… Чёрное копьё, исполинская башня, вытягивающаяся в Межреальность над Эвиалом; жизнь, покидающая Разрушителя – то есть его, Фесса, Кэра Лаэду – и ничто.