Правила Тени

Правила Тени

Глава 1. Сплетни.

Тень – не отсутствие света. Это его искажённая, предательская копия.

Она струилась по ковру глубокого винного оттенка, устилавшему полированный пол длинного служебного коридора. Словно чёрная пасть цеплялась за острые каблуки её изящных туфель. Ползла за ней по пятам. Холодная. Цепкая. Как дыхание палача.

Каждый шаг Исабель Кортис отдавался в тишине глухим эхом собственного сердца.

Слишком громким. Слишком быстрым.

В руке она сжимала чашку с кофе. Терпкий и пряный аромат лианорийской корицы, обычно такой уютный, придающий утру почти домашнее тепло, сегодня словно отдавал запахом тревоги. Не согревал. Наоборот, только подчёркивал ледяной холод строгости корпоративных стен. Кружка в ее ладони дрожала. Напиток плескался, оставляя на пальцах тёплые, липкие следы – похожие на кровь, которую она ещё не пролила.

Ведь сегодня был тот самый день, когда все тени должны были выйти на свет.

За высокими офисными окнами золотились лучи солнца Этерии, рассеиваясь по полу бликами, словно россыпь драгоценных камней. В зеркальной поверхности стены она поймала собственное отражение: женщина в строгом костюме серого цвета, с лицом, словно высеченным из мрамора спокойствия. Ничто не выдавало бурю внутри. Ничто, кроме глубины взгляда – слишком ясного, слишком знающего.

“Прекрасна. И смертельно опасна. Как лезвие, спрятанное в бархате. – Она удовлетворенно улыбнулась, довольная своим внешним видом. – Всегда мечтала устроить где-нибудь революцию. Ломать-то не строить. Точно смогу. Правда, в книжках всё выглядело проще. Но, в любом случае, нельзя осрамиться перед наставником на первом же спецзадании. Что-то мне подсказывает, что пересдачи не будет и даже не получится остаться на второй год… ”

Она знала, что на этом участке слепая зона для системы неусыпного контроля и здесь, хоть на мгновение, можно выдохнуть и побыть самой собой.

"Местный кофе конечно не банановый раф со взбитыми сливками из новой папиной кофемашины, пенка здесь вообще не густая, но в целом за два месяца я уже привыкла… почти."

Легкая улыбка тронула ее губы – с бодрящим утренним напитком мир всегда казался чуть ярче, а возможности безграничными.

«Данные изменены. Файл «доступные ресурсы» скрыт в слепом секторе. Все «сокровища» надежно уплыли на другой конец континента. Жду сигнала. Будь осторожна. Ты у них на радаре».

Сообщение всплыло на внутреннем дисплее её браслета, зашифрованное мерцанием, понятным лишь ей. Рауль Харвинг. Его имя было тёплым угольком в этой ледяной пустоте всевидящего ока системы. Сообщник. Друг. Единственный глоток свежего воздуха в этой удушающей клетке. Это он составил для нее карту расположения камер наблюдения и схемы покрытия.

Её пальцы, тонкие и быстрые, едва заметным движением стёрли сообщение.

"Отлично, теперь система показывает только те цели для завоевания, что я подготовила. Генералы клюнут – уверена. Осталось только громко хлопнуть дверью, чтобы эти павлины ринулись в погоню за призраком. Рауль. Спасибо. Как хорошо, что мы подружились. – Мысли девушки мягко потекли, как тёплый чай по кружке – медленно, уютно, почти по-домашнему. – Справиться со всем этим в одиночку было бы совсем сложно. Наставник даже не объяснил, как пользоваться артефактом. Тоже мне, Хранитель. Однозначно специально. Не мог же могущественный бессмертный про элементарный вводный инструктаж забыть? Хочет чтобы я сама разобралась. Опять проверяет, испытывает. Ну ты и зверь, старик…"

Она чуть не фыркнула вслух, но вовремя прикусила губу.

“Нельзя отвлекаться. Надо быть серьёзнее. Ведь это же не игра. Это… государственный переворот. Хорошо мама меня научила заводить полезные знакомства.” В памяти тут же всплыл родной голос – тёплый, спокойный, с лёгкой хрипотцой от утреннего кофе: «Если хочешь, чтобы тебя ценили – не стесняйся просить о помощи.»

Дочка тогда нахмурилась ей в ответ:

– Но мам, разве не я должна помогать тем, кому хочу понравиться?

Молодая женщина ласково рассмеялась и провела ладонью по её растрёпанной макушке:

– Нет. Конечно, никто не запрещает сделать приятное в ответ. Но по-настоящему ценить будут только когда в тебя много вложили. И это сразу даст тебе возможность узнать – стоит ли продолжать общение.

– А если человеку правда некогда мне помогать или неохота?

– Если ты ему интересна, поверь мне, время он найдёт. А если нет – зачем донимать своим вниманием тех, кому ты безразлична? И себя лишаешь возможности найти друзей, которым будет действительно приятно твоё общество, и равнодушным людям зря глаза мозолишь…

– Мам! – возмущённо пискнула девочка.

– Думай, доченька, всегда. Голова не просто, чтобы шапку носить.

Как же она скучала по этому голосу. По кухне, где утром пахло кофе с корицей и блинчиками. По тому, как мама всегда говорила "зря глаза мозолишь", будто это была самая страшная угроза во вселенной.

Губы мисс Кортис расплылись в сладкой, ностальгической улыбке. “Кажется, это было так давно. Будто в другой жизни… ”

Внезапно сердце сжалось. Не от страха. От тоски.

Густая, липкая тяжесть опустилась на сердце. Она лгала ему. Использовала, не раскрывала правду, а он, наивный, верил ей, искренне стараясь помочь. "Голова не для шапки", – звучал в сознании мамин голос, но она не учила ее, как жить с тем, что твоя голова решает подставить единственного друга.

“Стоп. Не раскисать. Соберись. Сегодня будет твой выход.”

Она знала, что даже тени в этом офисе всегда были острыми, готовыми впиться в плоть при первом же признаке слабости, и глубоко вдохнула. Словно ныряя в холодную воду, вошла в кабинет.

Воздух в аналитическом отделе буквально сгустился, едва мисс Кортис переступила порог. Он стал тягучим, как мёд, и таким же удушающим. Привычный офисный гул смолк, будто вытесненный звенящей тишиной, что всегда наступает перед взрывом.

Все замерли. Девушки за столами – безупречно одетые, с безукоризненными прическами и холодновато-сдержанными улыбками – переглянулись. Их взгляды, острые и цепкие, как когти, скользили по ней, выискивая изъян, трещину в броне.

Исабель внутренне содрогнулась, желание поежиться от этих взглядов стало почти осязаемым. Она знала. Буквально кожей ощущала, что за ней следят. Не просто камеры наблюдения, чьи стеклянные зрачки она давно научилась не замечать. Чьё-то дыхание, призрачное и неумолимое, словно бы скользило за ней по пятам.

Зеркальные стены офиса не отражали правду. Они показывали то, что нужно было видеть: притворную вежливость, строгий стиль, деловую хватку.

Но мисс Кортис знала – за идеальным фасадом кипит яд.

И сегодня он вылился прямо на неё.

– Считаешь себя особенной, Бель? – раздался сладковатый голос Ланы.

Она сидела, облокотившись на спинку кресла, играя кончиком карандаша, но ее глаза, яркие, как два каплевидных изумруда, сверкали насмешкой. Вокруг мгновенно образовался незримый круг – остальные сотрудницы замерли, будто зрители перед началом спектакля, с аппетитом предвкушая горечь чужих обид.

– Неужто надеешься на снисхождение дитя самого Владыки на такую кроху, как ты? – продолжала Лана, растягивая слова, будто нанизывая их, как бусины на тонкую нить яда. – Никому еще не удавалось оказаться чем-то большим, нежели временной игрушкой, чья судьба приписана и тебе. Ты же опытный аналитик и не можешь слепо верить в дешевый роман на один вечер.

Мисс Кортис чувствовала, как десятки глаз впиваются в нее, словно иглы. Она медленно прошла к своему столу, стараясь не реагировать, но каждый шаг давался с усилием – будто воздух вокруг уплотнился, стал вязким, как смола. Мысленно девушка пыталась себя успокоить:

"Ну вот, опять эти сплетницы тут собрались. Ладненько, главное – кофе не уронить. Фух, вдох-выдох. Не обращай внимание. Смотри под ноги, тут кругом провода. Не оборачивайся, спокойненько иди к своему столу. А то с этими талонами новую порцию можно получить только завтра."

Шепотки, подобно ядовитым искрам, вспыхивали тут и там, только раздувая пламя:

– Его отец никогда не одобрит…

– Только навлекает на нас беду…

– Армандиус накажет всех…

Имя Повелителя Алькантара повисло в воздухе, тяжёлое и зловещее, как похоронный звон.

Исабель буквально кожей ощущала, как взгляды впиваются в спину, оставляя невидимые метки. Она не реагировала, но внутри всё сжалось подобно тугой, стальной пружине. Коллеги ненавидели её не только за смелые идеи, нарушающие весь их прогнивший уклад. Они презирали её за тайну. За то, что она осмеливалась смотреть на Адриана, принца империи, не как на своего начальника, а как на привлекательного юношу и жаждала его любви. И за то, что возможно использовала это как прикрытие для чего-то гораздо большего.

Девушка мягко опустилась в кресло и аккуратно поставила на стол чашку с недопитым кофе. В тёмной жидкости дрожали блики света. На мгновение ей показалось, что она видит в них отражение не офисного потолка, а чего-то иного: алые разводы на мраморе алтаря, синие ночи на далеком побережье Лианории, тоскливо-бесстыдно синие… и золотые бескрайние поля Солейла. Даже эти странные воспоминания уже стали частью её сущности. Хотя все ещё казались ей совершенно невероятными и даже порой пугающими. Исабель привычным усилием сконцентрировалась на том, что её душе ближе, что всегда согревало даже в самой непроглядной тьме… Когда-то давно, в далеком беззаботном детстве, всё казалось возможным. Ей вновь вспомнился вкус кофе. Не этот бледный суррогат, а тот, настоящий, из её прошлой жизни. С густой, сладкой пенкой. Папа только что купил новую кофемашину… Мама смеялась…

"Вдох-выдох. Этого больше нет. И не будет. Никогда."

Она резко отпила глоток, и терпкая горечь вернула ее в серую реальность Алькантара.

Аналитик мысленно послала проклятие изготовителю ее обуви, освобождая натертые ступни. Каждый шаг отдавался в висках тупой болью, напоминая о цене, которую приходится платить за безупречный образ. "Фууу… как же я ненавижу эти туфли. Будто ходишь по бетонной плите без амортизации. Ага, точно, их носить – сплошные страдания! Какие они жесткие и неудобные! Пора заканчивать этот спектакль, иначе у меня скоро разовьется плоскостопие." – размышляла Исабель, пытаясь сосредоточиться на работе.

Потому что она не собиралась отступать.

Потому что за этим окном, за стенами этого офиса, был целый мир – и где-то в его тенях скрывалась правда, ради которой она здесь.

Мисс Кортис провела пальцем по сенсорной панели монитора, запуская привычный интерфейс. Но её взгляд, острый и ясный, был прикован не к данным, а к едва заметному символу в углу экрана – стилизованному яблоку, надкусанному с одной стороны, скрывающемуся среди ветвей кода. Её личный символ. Из прошлого, потерянного навсегда.

Знак того, что игра началась.

Рабочий день тянулся медленно, как густой сироп, но девушка не позволяла себе отвлекаться на пересуды. Она склонилась над отчетом, пальцы быстро стучали по клавиатуре, а на экране выстраивались строки аналитических данных. Вокруг царило притворное спокойствие – будто все внезапно увлеклись работой, но она чувствовала, как взгляды то и дело скользят в ее сторону.

Исабель выпрямилась. Внутренняя дрожь утихла, сменившись холодной, отточенной решимостью. В зеркальном отражении монитора она видела, как за ее спиной переглядываются, как губы складываются в язвительные улыбки. Она знала, о ком говорят. Знала, что каждое ее движение, каждый вздох, каждый взгляд тут же разбирают на части, как чертеж, ища изъяны. Что секретарша пересказывает каждое её слово в отделе кадров. Что Лана записывает в блокнот, сколько чашек кофе она выпила. Слышала, как они шепчутся, когда она проходит мимо – будто перед ними не человек, а схема, которую надо взломать. И каждый раз, когда она делала шаг, ей казалось – они считают и его.

Один. Два. Три.

Словно готовятся к ее ошибке.

Перед глазами всплыло воспоминание, яркое и четкое, словно это было вчера. Ее первые рабочие дни. Она намеренно крутилась у панели запуска интерфейса, делая вид, что ничего не понимает. Притворство давалось легко – кто будет подозревать новенькую в неискренности? На вызов пришел мистер Харвинг, настройщик кабельных сетей, веселый парень с добрыми глазами и умелыми руками. Он что-то бормотал себе под нос, провода послушно оживали под его прикосновениями, а она стояла рядом, изображая восхищенную беспомощность.

И тогда он обернулся и тихо, так, чтобы никто не услышал, спросил: «Тебе тоже просто скучно? Ищешь общения?»

Она застыла, улыбка замерла на губах. Ее так легко раскусили? Она лишь смущенно кивнула, стараясь сохранить хорошую мину при плохой игре.

Он игриво подмигнул: «Не волнуйся, я никому не скажу. Если хочешь, приходи вечером в серверную, покажу кое-что интересное». Кто же знал тогда, что это знакомство станет для нее ключом ко всему. Но прежде чем она смогла что-то ответить, его лицо стало серьезным. Он наклонился ближе, делая вид, что проверяет соединение, и его шепот стал едва слышным, обретая металлическую твердость: «Будь осторожна. Тут все вынуждены следить друг за другом и докладывать в Систему. Иначе фиксируют, что был свидетелем и не предотвратил, не выступил против. Могут покарать вместе с виновником».

«А ты разве не боишься наказания?» – выдохнула она, сама удивляясь своей смелости.

«Я верю, что Система должна служить на благо общества, а не против ее пользователей. – также тихо ответил он. – Поэтому внес некоторые коррективы.»

В тот же миг раздался пронзительный голос, заставивший их вздрогнуть и отпрянуть друг от друга. Секретарь Яна стояла в дверях, ее лицо исказила гримаса торжествующего гнева. «Харвинг! Что ты так долго возишься?! Если эта деревенщина не справляется – оформляй рапорт, иначе обоих в шахты отправлю!»

Они молча разошлись. Но тот взгляд, полный понимания и предупреждения, и этот визгливый ультиматум навсегда врезались в память. С тех пор она видела не просто злых и завистливых сотрудниц. Лишь винтики, зажатые в тиски страха. Яна не была плохой. Она была запуганной. Лана не злая. Она боялась. Все коллеги мисс Кортис просто хотели выжить.

И вдруг раздался резкий стук каблуков по мраморному полу, прервавший ее размышления.

Яна Дельвинских, секретарша с острым языком и холодной красотой алькантарской аристократки, шла прямо к ней. Ее строгое платье цвета ночного неба было идеально скроено и подчеркивало высокомерную осанку, а темные волосы, собранные в безупречный пучок, блестели, словно полированный эбен. В ее взгляде читалось не просто раздражение – это было что-то личное. Её глаза так и сверкали холодным любопытством хищницы, учуявшей кровь.

– Да с чего ты решила, что он может обратить на тебя внимание?! – Яна остановилась вплотную, так близко, что Исабель ощутила тонкий аромат ее духов – горьковатый, как полынь, с едва уловимыми нотами чего-то дорогого и недоступного.

Тишина в офисе стала абсолютной. Даже Лана, любившая быть в центре внимания, замерла, затаив дыхание.

– Многие пытались, – продолжала мисс Дельвинских, медленно обводя взглядом остальных, словно ища поддержки. – И красивые, и из хороших семей. Он никогда не увлекался никем всерьез.

Ее голос звучал так, будто каждое слово было высечено изо льда. В нем не было просто злости – только уверенность, почти королевская, словно она имела право выносить приговоры.

Мисс Кортис медленно подняла глаза. Она не стала вскакивать, не повысила голос – просто мягко отклонилась на спинку стула, встретив взгляд Яны с холодным спокойствием.

– Ты права, – ответила она тихо, но так, чтобы слышали все. – Многие пытались. Но разве это значит, что я должна перестать?

Секретарь слегка прищурилась, будто не ожидала такого ответа.

– Ты зашла слишком далеко, – прошипела она. – Армандиус не потерпит…

– Не ему решать, – перебила ее Исабель, – Адриан уже взрослый и не нуждается в советах отца в делах сердечных.

Тишина в кабинете стала еще глубже. Кто-то из девушек ахнул.

Мисс Кортис снова опустила глаза на монитор, но теперь в груди у нее горело что-то новое – не злость, не страх, а странное, почти радостное предвкушение.

«Наконец-то. Так надоело терпеть эту мышиную возню. Два месяца я молча игнорировала их взгляды, полные яда и сахарной фальши. Притворялась, что не замечаю их шепотков, их жалких попыток самоутвердиться за мой счёт. Эти бесконечные придирки, сплетни, и непроходимая глупость, прикрытая маской аристократизма. А их покорность – вот что самое отвратительное. Они так боятся Системы, что добровольно стали её винтиками, готовыми перемолоть любого, кто смеет не бояться. Так гордятся своим положением в этой убогой клетке, что даже не понимают, насколько жалко выглядят со стороны. Что ж, пора. Я давно ждала этого момента, чтобы высказать всё, что о них думаю. И уж точно не собираюсь себя сдерживать.»

Она знала: это только начало.

А где-то в глубине офиса, за тяжелой дверью своего кабинета, начальник аналитического отдела, наблюдая за ними, улыбнулся.

Яна замерла, ее пальцы сжались в кулаки, но через мгновение ей удалось обуздать эмоции, оставив за собой шлейф раздражения и не высказанных угроз.

– Не думай, что ты такая особенная. У тебя все равно ничего не выйдет. – Надменная аристократка понадеялась оставить последнее слово за собой.

Тишина в кабинете стала звенящей, будто воздух наполнился статикой перед ударом молнии. Все замерли, ожидая, чем закончится эта перепалка. Но Исабель не собиралась отступать. План требовал активных действий, и если раньше она продвигалась к цели осторожно, то теперь пришло время открытого вызова.

– Естественно, я особенная, – прозвучало ее холодное, отточенное как острый клинок, признание. “Идеально. Пусть думают, что я просто дерзкая выскочка с завышенной самооценкой. Это самая удобная из масок.”

Глаза коллег расширились от шока. Даже Лана, любившая драму, прикусила губу.

Мисс Кортис медленно поднялась из-за стола, и в этом движении была не просто уверенность – в нем читалась власть. Она знала себе цену.

– Вы все прекрасно знаете, что я всегда добиваюсь поставленных целей. Это неоднократно доказывали результаты моей работы. – Ее голос звучал ровно, без дрожи, но каждое слово било точно в цель. – Так почему же вы думаете, будто можете указывать, что мне делать и, тем более, как себя вести?

Яна стояла, будто окаменев. Ее бледное от злости лицо резко контрастировало с темными волосами, а глаза горели яростью.

– Ты ведешь себя отвратительно! Бессовестная распутница! – вырвалось у нее, и последнее слово повисло в воздухе, как пощечина.

Но Исабель лишь усмехнулась.

– Распутница? – Она сделала шаг вперед, и что-то в ее взгляде заставило Яну инстинктивно отступить. – Всего лишь та, кто не боится своих желаний.

Вокруг зашипели перешептывания. Кто-то снова ахнул. Кто-то замер, ожидая взрыва.

Секретарь дрожала от бессилия. Она, коренная алькантарка, привыкшая к тому, что ее слово – закон, теперь чувствовала, как почва уходит из-под ног. Вся ее злость, вся зависть к этой выскочке, к ее успехам, к ее дерзости, к тому, как на нее смотрит Адриан – все это клокотало внутри, но она не находила слов.

Исабель же повернулась к остальным, обводя взглядом комнату.

– Если у кого-то есть еще претензии ко мне, говорите прямо. А если нет… – ее губы тронула легкая улыбка, – то, может, хватит тратить время на сплетни и пора заняться работой?

Тишина легла тяжёлым покрывалом, не позволяя вдохнуть полной грудью.

«Ну вот, дожили… смотрят на меня с ненавистью, будто я предатель. А ведь я, наоборот, явилась сюда всех спасти… Какие неблагодарные! Что сами-то защищают в итоге? Собственные оковы?! Бессменное право бояться пожаловаться, даже если просто туфли жмут? Так отчаянно цепляются за столь жалкие крохи, что готовы разорвать любого, кто посмеет захотеть большего.»

Иногда ей казалось, что она единственный здравомыслящий человек в их лечебнице для буйно помешанных.

Исабель медленно вернулась на свое место. Она знала: теперь все изменилось. Теперь она не просто новенькая, не просто объект зависти – сегодня она бросила вызов.

И самое главное – Адриан уже не сможет сделать вид, что ничего не замечает.

Где-то в глубине здания, за тяжелыми дверями своего кабинета, он сидел, откинувшись в кресле, и его темные глаза светились чем-то, что было далеко от гнева.

Интересом.

Игра началась.

– Ты позоришь весь отдел аналитики своим вульгарным поведением! – тут же поддержала Яну неравнодушная коллега.

«Таакс, – пронеслось в голове у Мисс Кортис, – пора поговорить о политике. Сейчас такое начнется! Три, два, один… Я недовольна властью – арестуйте меня, мой принц!»

– Лана, всего-то полгода назад ты страстно желала сравнять с землёй Алькантар, возглавляя повстанцев долины Солейл. – Спокойно парировала Исабель, добавив с легкими нотками сарказма. – А сейчас вдруг переживаешь за честь отдела аналитики главного управления? Что случилось, великая героиня? Где теперь твой боевой пыл? В мусорном ведре, вместе с остатками гордости и чести? Неужели, рыцарские романы закончились, и ты решила, что вышивание крестиком и сплетни – отличное новое хобби? Как же быстро ты забыла кто уничтожил твою Родину и поработил твой народ…

Тишина в кабинете подобно безмолвному грому разрывала внутренний мир на части. Даже те, кто до этого смаковал конфликт, теперь застыли в оцепенении. Лана стояла, сжимая кулаки так, что костяшки побелели, а по ее щекам катились слезы – но не слабости, а ярости, смешанной с болью.

– Прекрати… – ее голос дрогнул, но в нем не было мольбы. Только предупреждение. В этом ответе был гнев, привычно сдерживаемый вынужденным молчанием. Ее пальцы впились в край стола, оставляя на полированной поверхности бледные отпечатки. Слезы, сверкнули на ресницах, но это не было знаком покорности – это были слезы солдата, знающего, что битва проиграна, но не желающего сдаваться.

Исабель не отводила взгляда. Она знала, что задела самое больное – ту рану, которую коллега месяцами скрывала под маской холодной деловитости. Бывшая глава повстанцев, сломленная, но не смирившаяся.

Тишина в кабинете стала плотной, как туман перед грозой. Даже Яна, всегда готовая ввязаться в перепалку, замерла, осознав, что игра вышла за границы обычных офисных склок.

– Ты права, Лана, – вдруг сказала мисс Кортис, и ее тон изменился – в нем появилась странная, почти сочувственная твердость. – Мы все здесь не по своей воле. Но если ты думаешь, что молчание, покорность и подражание аристократическим манерам спасут нас от гнева Армандиуса, то ошибаешься. Они не скроют того, что мы все здесь в одинаковом положении. Ты сменила знамя повстанцев на корпоративный кодекс, но разве от этого твоя новая клетка хотя бы стала позолоченной?

– Ты не понимаешь, во что играешь! – прошипела она. – Он не просто накажет тебя одну. Он уничтожит нас всех, как сжег дотла Долину Солейл!

Вокруг зашептались. Кто-то потянулся к амулету на шее – суеверный жест, будто пытаясь отвести беду.

Но ее гордая коллега не дрогнула.

– Мы уже в огне! – ответ прозвучал тихо, но так, что услышали все. – Ты называешь меня вульгарной, но разве не хуже – притворяться, что все в порядке? Что мы не рабы? Что у нас есть выбор?

Лана замерла. Ее губы дрожали, но слова застряли в горле.

Исабель стояла неподвижно, ощущая на себе десятки взглядов – шокированных, испуганных, осуждающих. Но она не опустила глаз.

– Здесь у всех нас равные права, а точнее их отсутствие, – ее голос звучал холодно и четко, будто лезвие, рассекающее ложь. – Одинаковы и печальные перспективы. Вы думаете, мы построим блестящие карьеры и станем уважаемыми гражданами Алькантара?!

Кто-то из сотрудниц нервно переступил с ноги на ногу. Кто-то потупил взгляд.

– Никто из таких как мы, военнопленных, не проработал здесь больше года, – продолжала мисс Кортис, медленно обводя взглядом комнату. – А отдел аналитики – это вообще просто развлечение для сына Повелителя. Настоящие отчеты Владыка Теней лично получает напрямую от системы – Центра Управления. Мы здесь не более чем декорации. Ну, максимум, можем сгодиться для досуга… и то если очень повезёт.

Лана резко подняла голову, ее глаза горели.

– Ты сама подписываешь себе приговор! – выпалила она. – Такие слова – прямая дорога в тюремные шахты, если не хуже!

– А что изменится, если я промолчу? – Исабель усмехнулась, и в этой усмешке было что-то безнадежное и одновременно бесстрашное. – Мы все знаем, чем это закончится. Поэтому я не вижу смысла скрывать или сдерживать свои чувства. Я хочу жить здесь и сейчас, и буду использовать любую возможность обратить на себя внимание Адриана. Пусть на одну ночь, но быть счастливой…