Измена. Сказка (не) о любви

Замечтавшись, чуть не пропускаю приглашение:

– Наталья Андреевна? Илья Степанович готов вас принять, – странного вида женщина крайне недружелюбно приглашает меня войти.

– Да! Спасибо, – я стараюсь быть приветливой. Все же я корреспондент. Хоть и будущий. Я должна уметь расположить к себе людей.

***

– У вас очень интересное резюме, – лысеющий мужичок в потертом жилете скользит по моей груди масляными глазенками. – Позвольте поинтересоваться: а почему вы с таким образованием и нигде не работали?

– Я работала, – улыбаюсь неестественно широко. – Вот там указаны проекты, в которых я принимала участие.

Указала я все, что могла. Кроме, пожалуй, школьной стенгазеты.

– Ну это фриланс, – морщится Илья Степанович. – А серьезного ничего.

– Поверьте, – снова демонстрирую усилия моего стоматолога, – это было более чем серьезно.

– Ну что ж, – главред маленького, но гордого регионального журнала скептически оттопыривает нижнюю губу. – Мы дадим вам шанс. Позвольте ваш диплом?

Диплом? Черт!!!

Вторник. 20 мая 14.00

– Яр, – я опять вою в трубку, – ну как я буду просить у него диплом?

– Словами! Через рот!

– Яр! Ну что тебе – сложно?

– Что? Съездить к тебе домой и попросить у твоего мужа твой диплом? – мой друг попросту орет. – Таш, ты офигела? Он же чуть не убил меня после твоего отъезда!

– В смысле чуть не убил? – я вдруг понимаю, что у Яра с Антоном был очень непростой разговор. И те фотографии. А Антон поверил, что ничего не было? Я же все-таки у Ярика ночевала…

– Таша, – Яр на вопрос отвечать не собирается, – берешь трубку и звонишь своему мужу! В конце концов, вы пять лет женаты! И до этого три года встречались! Да, он прокололся, но он заслуживает по крайней мере того, чтобы знать, где ты!

– Что значит прокололся?! – возмущаюсь я. – И это без пяти минут бывший муж!

– Как хочешь, – отрезает Яр. – Я за твоим дипломом не пойду.

– Ну и не надо!

– Ну и славно!

Кажется, мы бросаем трубки одновременно. Но уже через пятнадцать минут я перезваниваю, шумно сопя.

– Яр, – он молчит, – дай его телефон. Я наизусть номер не знаю…

______

Вторник. 20 мая 19.00

Я хожу по комнате, сжимая мобильник в руках. Придумала уже вариантов тридцать нашего с ним разговора. Я успела высказать ему все наболевшее за пять лет, обвинить во всех смертных грехах, рассказать, что никогда к нему не вернусь! Жалко только, он всего этого не слышал… Дальше тянуть некуда. Завтра меня ждут с документами. Или работа уйдет! Все просто!

Набираю номер, который так и не выучила наизусть, потому что всегда видела только буковки. И портрет моего самого дорогого человека. Он отвечает после третьего гудка. Голос отстраненный, серьезный. Я бы сказала, даже властный.

– Да?

– Антон, это я, – еле справляюсь с эмоциями и зачем-то уточняю: – Наташа.

– Я узнал! – сказал как отрезал. – Где ты?

– Какая разница?! – фыркаю. – Ушла с голой задницей, как ты и просил!

В телефоне тишина. Очень тяжелая, кажется, ее можно потрогать руками. Только не хочется.

– Таша… – он пытается что-то сказать, но я не хочу его слушать. Быстро прерываю..

– Антон, ты не мог бы выслать мне скан моего диплома? Подойдут и просто фото в хорошем качестве. Оригинал заберу при случае.

– Диплома? – он будто не понимает, о чем речь.

– Да, диплома! – выкрикиваю я. – Он у меня есть! Лежит в папке с документами. Где-то между документами на квартиру, оформленную на твою мать, и на земельный участок, оформленный на твою мать!

Вроде бы констатирую факт, но мне удается это произнести почти как ругательство. Оно не специально. Просто чертовски больно. Особенно за участок. Он должен был стать нашим семейным гнездышком. Дом, сад, дети, большая собака… Я даже уже проекты смотрела… На глаза наворачиваются слезы, горло перехватывает комок. Наше… Семейное…

– Зачем ты копалась в документах? – почти рычит Антон, возвращая меня в реальность.

– Твой паспорт искала! – с готовностью отвечаю. – Хотела сюрприз на пятилетие свадьбы сделать! Только вот уже не придется! – голос все же срывается, и я замолкаю. Он тоже молчит. – Так ты пришлешь диплом?

– Пришлю, – отвечает коротко деловым тоном. – Диктуй мейл.

– Не нужно мейл, пришли просто на этот номер. В любом мессенджере.

– Что со старым телефоном? – требовательно спрашивает муж.

– Разбила! – выдаю с садистким ехидством. И чтобы у него не осталось никаких сомнений, тем же тоном добавляю: – Случайно!

– Хорошо, – чувствую в его голосе еле сдерживаемое напряжение.

Отлично представляю, как он выглядит сейчас, как ходит кадык по его шее, как стискивает зубы, закрывает глаза… Ах, Антон… Нет, этот разговор надо заканчивать как можно быстрее.

– Если можно, пришли прямо сейчас. Мне нужно завтра отнести копии…

И тут я слышу в его голосе почти то же ехидство, с которым обращалась к нему только что сама.

– Я не дома, – чеканит мой муж. – Когда освобожусь – пришлю.

– Спасибо, – выпаливаю я и отключаю звонок.

Он не дома! На глаза наворачиваются слезы. Конечно, что ему дома делать? Ему в другом месте постель греют. Он не дома! Я всхлипываю, вздрагиваю и все же срываюсь в рыдания.

Среда. 21 мая. где-то ночью

Он всегда плотно сжимает губы, когда злится. Они у него очень красивые, чувственные. Он смотрит на меня, буквально прожигая взглядом, но я ничего не боюсь. Подхожу к нему вплотную, поднимаюсь на носочки и тянусь к его губам своими. Он щурится, тяжело дышит. Я замираю в миллиметре от желаемой цели и вдруг легонько касаюсь его кончиком языка.

У Антона будто срывает тормоза! Он в тот же момент подхватывает меня, валит на кровать, подминает под себя, срывая с меня одежду. А я совершенно не против! Я судорожно расстегиваю его рубашку, провожу рукой по его сильным, широким плечам.

Мой муж на секунду прерывается, стискивает мои запястья и заводит мои руки за голову. Что? Что у него в руках? Он чем-то связывает меня!

Ловлю его взгляд. Страстный и коварный.

– Сбежать от меня решила? Надо тебя наказать! – бархатным голосом произносит он и с силой шлепает меня по бедру!

Среда. 21 мая 5.40

Рывком сажусь на стареньком диване. Тяжело дышу. Этот шлепок. Тот же самый звук, что я слышала в кабинете. Это так больно и обидно. И… Стыдно. Это чертовски стыдно, потому что я вся дрожу. Не от страха. От возбуждения! И я дико хочу своего мужа. Бывшего. Ладно, пока не бывшего, но…

Падаю назад на подушку и реву. Просто в голос реву. Грудь горит, низ живота ноет, тело жаждет его прикосновений. Именно его. Но этот шлепок.

Не стоило с ним разговаривать вечером.

Где-то в уме делаю пометку больше не звонить мужу на ночь. Тут же перечеркиваю и заставляю себя запомнить просто “больше не звонить”, соскребаю себя с кровати и плетусь в ванную. По дороге проверяю телефон. Вчера вечером диплома я так и не дождалась. Решила, что уже и не пришлет.

А! Нет! Вот! Сообщение в мессенджере. Три фотографии. Главный разворот и два вкладыша с оценками. Все ровно и в хорошем качестве. Спасибо, дорогой. Смотрю на время отправки. Три часа сорок две минуты. Черт возьми, что же ты делал ночью? Одергиваю себя! К “не звонить” добавляю еще и “не думать”. Горько усмехаюсь. Ну что ж. Примерно в это время и я вспоминала о тебе. Меня тут же перекашивает от слез и боли, отшвыриваю смартфон и все же иду принять душ… Открываю воду, залезаю в старую чугунную чашу. Реветь надо тихо. Иначе всех соседей разбужу.

______

Понедельник. 26 мая 9.20

Сижу на первой в своей жизни планерке. Вообще первой. Ни дня же не работала. В выходные позволила себе купить джинсы и футболку. Волосы собрала в хвост. Почти не накрасилась – косметика-то тоже дома осталась. Понимаю, что выгляжу как студентка. Ощущаю себя так же. Коллеги посматривают на меня насмешливо, чуть свысока. Какая-то дама, сидящая по правую руку от редактора, попросила принести ей кофе. Я состроила невинную гримасу, выдав, что еще не знаю, где тут кофемашина. И, кажется, нажила себе врага в ее лице. Ну ладно. Сейчас хоть узнаю, кто она.

– Так-так, – главред заходит в зал с очень деловым видом. Даром, что опоздал на двадцать минут. – Все собрались? Тогда начинаем.

Он все в том же засаленном жилете, обозначает главные задачи по узким направлениям, распределяет рекламные статьи, кому-то выдают на орехи за несоблюдение редакционной политики.

– Напоминаю, – громко произносит Илья Степанович, – администрацию мы не ругаем! – он косится на одного из корреспондентов. – Мы с ними сотрудничаем! Подчеркиваем их успехи. Вот берите пример с Ларисы Ивановны, – он кивает на сидящую около него дамочку, что просила меня кофе ей принести. Она елейно улыбается, а остальные кривятся и прячут глаза. – Еще хочу представить вам нашу новую сотрудницу, – это наконец дошли до меня. – Наташенька будет вести нашу последнюю страницу, – коллектив жидко хлопает. – Это одна из самых читаемых полос, – гордо произносит главред, а я чуть не плачу. Это что ж, мне анекдоты с гороскопами собирать? – Я очень надеюсь, что вы оправдаете оказанное вам доверие! – гордо заканчивает он.

Я-то ваше оправдаю, а вы мое? Поджимаю губы, киваю. Летучка окончена. Двадцать минут ждали, десять минут слушали.

Меня в бок толкает молодой блондин, сидевший слева:

– Пойдем покажу, где тут у нас кофемашина, – он лукаво улыбается, и я понимаю, что абсолютно все мою хитрость раскусили. Мне смешно. Я киваю. – Я – Саша, – представляется мне новый коллега. У него открытая, почти детская улыбка. Он немного выше меня, худощав. Одет в футболку и джинсы, но выбрит гладко и стрижка с претензией. – И я безумно рад твоему появлению, – продолжает он почти с восторгом.

– Это почему? – искренне удивляюсь я.

– Это потому, что до тебя я анекдоты собирал! – фыркает он. – И кроссворды! Кто решает эти кроссворды? – он закатывает глаза, а я стараюсь прикрыть кривой улыбкой разочарование.

– Ты долго на этой полосе был?

– Да почти год! – восторженно восклицает парень. – Но я всегда рвался в бой, – он явно гордится собой. – Если у кого прокол там или дыра в верстке, я всегда был готов пару абзацев накатать! Так и вышел на свою рубрику, – он салютует стаканчиком с эспрессо. – Я сейчас веду происшествия и криминал. И очень рад, что теперь не придется еще и гороскопы писать, – широко улыбается.

– Спасибо! – иронизирую я. – Теперь этот путь будет моим!

– Не злись, – он миролюбиво хлопает меня по плечу. – А ты вообще откуда такая?

– Из Москвы, – пожимаю плечами.

– А у нас что забыла? – искренне удивляется он.

– А почему нет? Мне здесь квартира в наследство осталась. Городок милый, я его с детства люблю, – профессионально вру. – Да и издательство у вас авторитетное.

– Да уж, – фыркает Саша. – Московское! Только не больно-то мы Москве нужны!

Журнал и правда принадлежит столичному издательскому дому. Только, судя по всему, они не очень интересуются своим региональным активом. Все в редакции будто из прошлого века. Хотя… Почему будто? Меня подводят к моему рабочему месту, и я вижу допотопный компьютер с маленьким монитором. Ну ладно, хоть что-то. Зато мне будут платить зарплату.

Понедельник. 26 мая 18.40

Это был адский день. Ноги гудят, голова тоже. Самый молодой корреспондент – это еще и секретарь, и курьер по совместительству!

“Сбегай на почту, отправь заказным!”

“Сходи в архив, поищи в подшивке…”

“Блин, сахар кончился! Тебе не сложно заказать? И кофе! И стаканы”.

Это все – список моих поручений на сегодня. Ну и подготовить набор анекдотов, гороскопов и кроссворд для закрывающей полосы. С анекдотами сложнее всего – надо, чтобы они не повторялись! Перерыла тонны третьесортного юмора в поисках чего-то, что не печатали хотя бы год. А еще на меня свалили письма читателей! Это я уже не осилила и переслала их себе на личную почту. Разберу вечерком.

Плетусь пешком из офиса, думаю, хорошо, что тепло. Блузка моя, должно быть, высохла уже. Захожу в магазин, беру пакет стерилизованного молока и десяток яиц. Холодильник я так и не купила – готовить дома пока нет возможности. Обхожусь кашами и омлетом.

Ноги еле шевелятся, мечтаю о душе, диване и чашке чая. Заворачиваю в свой двор, автоматически бросаю взгляд на припаркованную у сараев машину, и у меня перехватывает дыхание. Что? Как? Откуда? Вот это сюрприз!

_____

Понедельник. 26 мая 18.45

Сюрприз не сказать чтобы приятный. Опершись на капот, у машины стоит Антон и смотрит на меня испытующим взглядом. Он одет в деловой костюм. Галстук распущен, ворот рубахи чуть расстегнут. Мой муж отталкивается от машины и идет ко мне с грацией хищника. Взгляда с меня не спускает. Ну точно тигр на охоте! Я с явным усилием отвожу глаза и направляюсь к своему подъезду.

– Куда так спешишь? – конечно, он догоняет меня в три шага.

– Домой, – огрызаюсь через плечо. – День был тяжелый.

– Оно и видно, – фыркает и преграждает мне путь.

– Слушай, что тебе надо? – я пытаюсь говорить тихо, хотя очень хочется орать.

– Поговорить, – он делает шаг ко мне, оказывается почти вплотную.

Вижу менее чем в полуметре от себя его твердый подбородок, широкую грудь, ту самую шею, которую так живо представляла недавно, ямочку между ключицами. Он так любит, когда я его туда целую.

Вздрагиваю! Черт! О чем я думаю?

– Разве нам есть о чем говорить? – пытаюсь произнести это с вызовом, но выходит жалобно.

– Есть, – он кивает.

– Хорошо, – вспоминаю свое последнее счастливое утро. – Давай поговорим. Почему это все наше имущество вдруг переоформлено на твою мать?

– А тебе от меня только имущество нужно? – озлобленно рычит он.

– А на что еще я могла рассчитывать? – кривлюсь презрительно. – Ничего другого, как выяснилось, у меня и не было! Ни верности, ни честности, ни любви!

– Ташка! – он выставляет вперед указательный палец.

– Не называй меня так! – кричу. – Не смей! Нет больше Ташки! Наталья! А для тебя – Наталья Андреевна!

Я и сама не заметила, как по моим щекам покатились слезы. А вот он заметил. Скривился, отступил на шаг назад, еще раз взмахнул рукой, будто пытаясь что-то сказать, но тут я вышла из ступора и рванула в подъезд. Услышала за спиной ругательства и пиликанье сигнализации. Значит, он тоже ушел. Ну и славно.

Понедельник. 26 мая 21.20

– Какого хрена ты на меня орешь? Не давал я ему твой адрес!

Я кричу на Яра так, что слышат, наверное, все соседи вокруг. А может, даже через этаж. И он отвечает мне тем же.

– Откуда тогда он тут нарисовался? – реву и не стесняюсь этого.

– Ты же ему звонила! Номер пробить – нефиг делать! Особенно с его связями!

– Яр, – я всхлипываю… Ничего связного выдать не могу, только вою.

– Ну что Яр?! Таш, это с самого начала было дурацкой идеей! Вам надо поговорить!

– Не надо! Не надо мне с ним говорить! Пусть бумаги пришлет через адвокатов, я все подпишу!

– И ты просто вот так все бросишь?

– А что мне бросать? Там все равно ничего моего нет! Ты что, не знаешь Антона? Если он что делает, так комар носа не подточит! Я ничего не отсужу!

– Да я даже не про имущество, – Яр звучит растерянно.

– А про что? – я затихаю.

– Про него. Он тебе совсем не нужен? Ты же любишь его. Неужели не хочешь побороться за ваши отношения?

– Бороться за отношения, – я тихо смеюсь сквозь слезы. – С кем? С ним? Он мне изменил, Яр!

– Таш, – друг замолкает.

– Что?

– Таш, мужики немного по-другому устроены, – неуверенно начинает он. – А развода Тоха, насколько я вижу, не хочет.

– С чего ты взял? – скептически хмыкаю.

– Ну а какого фига он к тебе прикатил? В рабочий день, между прочим!

Я впервые задумываюсь. Действительно. Что он тут делал в понедельник вечером? Мог приехать в выходные. Пусть не эти, так следующие.

– Яр, ты думаешь…

– Я думаю, тебе надо с ним поговорить, – уверенно говорит мой друг. – И, Таш… – опять замолкает.

– Что?

– Не руби с плеча.

– Яр, – это уже даже не крик, а стон.

– Так, все! – он сворачивает разговор. – У тебя был тяжелый рабочий день, а у меня впереди тяжелая рабочая ночь! Все! Давай вешать трубки.

– Хорошо. Спасибо тебе.

– Пожалуйста! Ты холодильник купила?

– Нет. С зарплаты куплю.

Яр шумно вздыхает.

– Ну ладно. Давай. Я уверен, ты справишься.

– Справлюсь.

– Все, обнимаю.

– Пока, Яр.

Я отключаю звонок и сажусь на диван. А действительно, что делает мой муж за сто километров от Москвы в понедельник вечером? Просто приехал поговорить? Так не вышло же ничего. И он вот так легко сдался и уехал? Не верю. Чего еще мне от него ждать?

Понедельник 26 мая. где-то ночью

Я брожу по квартире в одной пижаме. Душно, хоть окна и нараспашку. Не могу уснуть. Включен ночник, тихо бубнит старенький телевизор. Я почти уговорила себя снова уйти в постель, как раздается звонок в дверь. Кто это может быть среди ночи? Со мной творится что-то странное, потому что я, чуть помедлив, открываю. На пороге стоит Антон.

Он смотрит на меня тяжелым взглядом исподлобья, а я попросту теряю дар речи. Отступаю, упираюсь спиной в стену узкого коридора. Ему словно только это и надо. Шагает внутрь и прижимает меня рукой к стене. За горло. Его рука лежит у меня на шее. Мне не больно, не трудно дышать, но я абсолютно точно понимаю, что я сейчас полностью в его власти. Во всех смыслах. И мне это нравится.

Я прикрываю глаза, ноги подкашиваются, и Антон видит это. Он склоняется и целует меня. Резко, требовательно, настойчиво. Засовывает свой язык в мой рот, не спрашивая разрешения, просто вторгаясь, врываясь. Его свободная ладонь блуждает по моему телу, сжимая чувствительные места. Почти до боли. Он останавливается ровно на той грани, когда ощущение уже острое, но еще сладкое. Ничего не могу с собой поделать. Выгибаюсь в сладкой истоме. Низ живота скручивают судороги, с моих губ срывается стон прямо в его рот.

Антон усмехается, убирает руку с моего горла и по-хозяйски запускает руку в широкую штанину моих шорт. Я вздрагиваю от его прикосновений, таких нежных и таких настойчивых. Я так хочу их, и Антон видит это.

Он расплывается в улыбке и кивает на диван. Я отталкиваюсь лопатками от стены, шагаю в комнату, призывно смотрю на него, а мой муж скидывает туфли и толкает все еще открытую входную дверь. Она резко закрывается с совершенно неправильным звуком. Так хлопает рука по голому телу. Шлеп! И я рывком сажусь на своем диване. Шумно дышу, пытаюсь понять, где я, и тут же падаю назад на подушку, скорчившись в рыданиях. Самое противное, что я безумно хочу Антона!

Вторник. 27 мая 09.00

Работники редакции меня встречают встревоженным шепотом и ужасом в глазах. Мимо, нервно кивая, пробегают сотрудники, где-то хлопают двери. Бросаю сумку на стол, ищу взглядом Сашку.

– Что случилось? – спрашиваю тихо.

– Аудит московский!

– Что? – у меня округляются глаза.

– Сглазили, блин! – он опасливо оглядывается. – Головной офис прислал аудит. Говорит, мы убыточные!

– Ну елки-палки, – я искренне расстраиваюсь.

Только нашла работу – и сейчас редакцию прикроют! В том, что прикроют, ни капли не сомневаюсь. Издание тухлое, как прошлогодние яйца.

Вздыхаю, оглядываюсь и замираю в ужасе. По коридору к кабинету главреда уверенным шагом идет Антон.

_____

Следом за ним семенит главбух, прижимая к себе свой ноутбук, а вот главреда нет. Я так понимаю, что не в его традициях приходить вовремя. Антон оглядывает рабочее пространство сквозь стеклянные стены, я резко отворачиваюсь, падаю на стул. Вот же блин! Это что, из-за меня? Взгляд у него недобрый! Сейчас весь журнал прикроют из-за того, что я тут работаю? Может, Яр и прав? Надо с ним поговорить?

Вторник. 27 мая 16.00

Целый день сижу тише воды, ниже травы. По коридору то и дело пробегают бухгалтеры или юристы. Главред как пришел на работу, так со своего кабинета и не выходит. Антон тоже не выходил. Даже на обед. Им что-то подали прямо туда.

Я никогда не видела, как он работает. Всегда считала это чем-то само собой разумеющимся. Он сильный, умный, знает, что делает. Никогда не думала, что он занимается издательствами, но финансы и аудит это то, с чего он начинал. То, что именно Биг Босс приехал на проверку, норма. Это мне Антон объяснял когда-то давно. Когда еще считал нужным хоть что-то объяснять. Кого зря к документам компании не пускают. У него же право прошерстить все: от устава до договоров на закупку канцелярии. Обычно на него выписывается доверенность, и он запрашивает все бумаги у контрагентов от имени проверяемого юрлица. Цель – проанализировать доходность предприятия и при необходимости оптимизировать расходы. Он собирает данные и спускает их на помощников для составления матриц. Или чего-то там… Этого я уже не знаю.

Я старательно делаю вид, что ничего криминального не происходит. Выполняю поручения редактора: подыскиваю кроссворд, придумываю гороскоп, разбираю письма читателей. Если честно, боюсь глаза от монитора оторвать.

По коридору пробегает кадровик с кипой договоров, прижатых к груди, и тут же распахивается дверь в опен спейс:

– Наташенька! – елейный голос главреда заставляет вздрогнуть. – Будьте добры, отсканируйте документы!

Я замираю, боясь обернуться, но, похоже, уже поздно. Рядом раздается голос Антона:

– Это что, ваша секретарша?

– А… Нет, – прям слышу, как Илья Степанович расплывается в улыбке. – Это наш младший корреспондент. Недавно приняли на работу. Но она толковая, способная девочка, все сделает как надо! – уверяет он моего мужа.

Мне ничего не остается, как встать и подойти к ним. Стараюсь не смотреть Антону в глаза.

– Наташенька, будьте добры, – он протягивает мне кипу бумаг, – отсканируйте и отправьте секретарю Антона Валерьевича.

Я замираю, руки холодеют. Отправить бумаги Вероничке?

– А какие у вашего младшего корреспондента обязанности? Можно посмотреть ее договор? – Антон смотрит на главреда, прищурившись.

– Да, – вдруг заикается тот, – она еще на испытательном сроке, – выдает Илья Степанович. – Но вы не волнуйтесь! Мы кого зря на работу не берем!

– То есть у вас работает человек без оформления? – Антон склоняет голову.

– Ну, пока испытательный срок… – мямлит главред.

– Вы обязаны заключить трудовой договор с того дня, как сотрудник приступил к своим обязанностям, – чеканит Антон положения трудового законодательства. – Если вы прописываете испытательный срок, то он должен быть указан отдельным пунктом, а также должны быть перечислены критерии оценки работы сотрудника на испытательном сроке. Сотрудник должен быть ознакомлен со своими служебными обязанностями. В обязанности вашего корреспондента входит отправлять конфиденциальную корреспонденцию? У нее подписано соглашение о неразглашении?

Илья Степанович бледнеет и, кажется, становится ниже ростом. Он не в состоянии ему ответить, только неопределенно машет головой.

– Значит, бумаги Алле Игоревне пусть отправит сотрудник, в обязанности которого входит внутреннее делопроизводство, а вашему младшему корреспонденту необходимо подписать трудовой договор, – Антон смотрит на часы, – сегодня до шести.

Он разворачивается и уходит по коридору. Кажется, в сторону юротдела. А главред так и остается рядом, прижимая к себе кипу документов.

– Кому, он сказал, надо отправить бумаги? – шепотом переспрашиваю его я.

– Секретарю его, – жалобно пожимает плечами, – Алле как-ее-там! – но тут же его тон вдруг меняется, и он орет: – Это вообще не ваше дело! У вас соглашение о неразглашении не подписано!

Я быстро киваю и возвращаюсь на рабочее место. В душе все поет. Значит, он успел уволить Вероничку! Тут же одергиваю себя. Не в ней было дело. В нем. Одну уволил – другую найдет. Но на губах играет предательская улыбка, и я с ней ничего не могу поделать.

Вторник. 27 мая 18.20

Я бездумно слоняюсь по рынку. Меня заставили подписать контракт, служебку, соглашение о неразглашении, редакционную политику и ровно в шесть приказным тоном объявили, что мой рабочий день окончен.

Редакция в центре. Домой идти совершенно не хочется, да и нечего мне там делать. Я заворачиваю на рынок. Быстро прохожу мимо молочных и мясных рядов. Там дорого, да и хранить свежие продукты мне негде, а вот соленья и маринады – то, что нужно. Останавливаюсь около бабулек-покупательниц и прислушиваюсь к их болтовне.

– Лист она смородиновый кладет, вот они у нее и пряные такие, с кислинкой.

– Так пряные или с кислинкой?

– Балда! С кислинкой! Пряные от гвоздики!