Дебиземия

Воины, расслабившись, сидели на ближайших валунах. Глубоко дышали. Взмыленные лошади фыркали рядом, неспокойно ловили дрожащими ноздрями запах воды.

Справа от Бартакула, метрах в ста, отчаянно колотилась среди камней быстрая бурная река, высоко подбрасывала брызги и пену. Ниже по течению поток воды бился лбом об огромный голый утес, изъеденный ветрами. Вгрызался в твердь камня. Ломал хребет и зубы. Расшибался в брызги. Огибал скалу и уносился прочь. Потрепанный, но непокорный и непобежденный. Терялся внизу между холмами.

Слева от отрядника метров на сто пятьдесят – голые камни. Дальше – известняковый излом земли, поросший хилыми растениями-уродцами. За ними в землю вцепились густые заросли низкорослых кустарников, образующих опушку леса. Редкие деревья постепенно смыкались в плотную массу, скрывая лесные дороги, тропы и глухомани.

Впереди у Бартакула – скудные холмы, и среди них терялся рубеж Дебиземии. А за рубежом простирались земли соседней державы Фунтурии.

За спиной отрядника – горная гряда.

Когда лошади остыли и успокоились, их можно было подпустить к воде.

Бартакул встал с валуна. Лошадь вскинула голову, переступила ногами и заржала. Шум и запах воды притягивал. Отряд-ник погладил коня по шее, взял под уздцы, по каменной россыпи повел к реке. Рубежники с лошадьми последовали за ним. И вот морды лошадей уткнулись в кипящую пену. Бартакул зачерпнул ладонями воду, плеснул себе в лицо. От дневных поисков притупился взор, подкачала интуиция, отрядник не почуял за каменным утесом тех, кого искал.

Быхом, фэр рубежного городища Пун, вприпрыжку сновал по помещению фэрии. От оконного проема к столу и обратно. С легкой хромотой, одна нога чуть короче.

Он держал в руках свиток, вчитывался в слова. И то, что читал, ему явно не нравилось. Кряхтел, прикусывал губы, крутился на месте. Перебирал ногами, как на горячих углях.

Фэр был маленького роста, брюхатый, будто беременная женщина. Полукруглое лицо и полукруглый нос. Часто моргал. На плечах темная короткая накидка, топорщилась на животе. Короткие штаны, кожаные спереди. Широкий ремень свиной кожи с тяжелой фасонной пряжкой. И кургузая кожаная обувь на толстенной подошве с высокими каблуками.

Помещение фэрии просторное, квадратное. Голые каменные стены и каменный пол. В центре большой стол из темного дерева, полукруглый, с резными элементами. Вокруг изогнутые деревянные скамьи с высокими спинками. В стенах полукруглые узкие оконные проемы. Вдоль стен несколько причудливых напольных глиняных ваз. По углам на полу – шкуры зверей.

Перед фэром за полукругом стола сидели четверо деби в накидках разных цветов. Внимательно следили за каждым движением Быхома и податливо кивали, когда их глаза натыкались на взгляд фэра.

– Дрянь, новости дрянь, сплошное дерьмо, – тряс свитком Быхом. – Ищейки доносят, что Бартакул на рубеже схватил четырех терров и упустил, крысятник бесхвостый. Сбежали терры. Теперь он носом землю роет. Шарит в округе. И ничего не сообщает мне, рассчитывает, наверное, что быстро настигнет.

Подфэр Чобик, в полунакидке болотного цвета, крайний справа за столом, удивленно задергал бровями. Не сдержался и посыпал словами, как горохом:

– Это Бартакул-то прохлопал? Да от этого пройдохи даже мышь не ускользнет. Никому никогда не удавалось улизнуть. Если Бартакул вцепился, то намертво. Хватка известная. Может, ищейки придумали все? Многие завидуют удачливому отряднику. Его сам Фарандус отметил. Быть не может, чтобы Бартакул проморгал терров!

Фэр Быхом пропустил мимо ушей словесный всплеск Чобика, недовольно продолжил:

– Еще ищейки доносят, что по всему рубежу непонятную возню устроили мыши и вольные крысы. Твари научились с наскока разгадывать наши ловушки. Перестали клевать на приманки. Количество крыс-каннибалов в бункерах уменьшается. Ловчие набили мозоли на ногах, гоняясь за грызунами, но поправить положение не удается. Мое терпение лопается. У нас под носом крысиный лес, где варит варево непокорная воительница. Она обучает крыс и противодействует пополнению наших бункеров. Пора бы давно изловить ее. Но ловчие не справляются с крысами, сами попадают в крысьи западни. Мало кто унес ноги. И теперь обходят этот лес стороной. Я в бешенстве. Посему хочу отправить отряд воинов с ловушками и с голодными крысами-каннибалами. Пусть перевернут лес, поставят все вверх ногами, наполнят ловушки вольными крысами. А свирепые каннибалы зальют землю кровью вольного отродья. Лес пожечь и не жалеть огня. Пора наконец прикончить желтую дрянь, вытащить дохлятину из Слепой низины и бросить всем на обозрение. Дебиземцы своими глазами должны увидеть эту падаль. Я уверен, у Бартакула не обошлось без ее вмешательства. Она у меня уже в печенке сидит, – он нервно хлопнул по животу. – Достала, мерзавка! – Его ноздри расширились и задрожали. – Выловленных вольных крыс отправим в бункеры и сделаем из них каннибалов. Дебиземии нужны крысы-каннибалы, чтобы каждый деби чувствовал их дыхание в затылок и дрожал от страха.

– Но крысий лес вне наших рубежей, – как бы невзначай напомнил Чобик, шевеля бровями и двигая руками по пыльной столешнице.

– И что с того? – свирепо отреагировал Быхом на замечание подфэра. Грубым тоном дал понять, что тот должен подчиняться, а не обсуждать. – Наши рубежи для врагов, а для нас рубежей нет нигде. Крысы это не деби, чтобы считаться с ними. И потом, крысы никаких рубежей не придерживаются, лезут сквозь любые дыры и щели. Эти мерзавки хороши, когда становятся управляемыми каннибалами. Но дай каннибалам волю, сожрут нас.

Чобик согласно кивнул на последние слова Быхома и предложил:

– Надо доложить Фарандусу о твоем намерении, иначе сами можем оказаться кормежкой для каннибалов. През крут, когда действуют без его согласия.

– Знаю! – Быхом заморгал чаще, как от нервного тика. Остановился в коротком раздумье и зло поперхнулся. – Пока до него дойдет, мы уже разделаемся с воительницей и пополним бункеры. А победителей не карают.

Присутствующие за столом дружно завозились. Молча переглянулись, проверяя, все ли одного мнения. И только Чобик настырно лез на рожон:

– Заполнить бункеры и приумножить количество каннибалов дело стоящее. Но ты ведь знаешь, фэр, о воительнице среди дебиземцев бродят жуткие слухи. Хотя мало кому удавалось увидеть ее. Болтают, очень умна, способна менять обличья, сильна в магии. Не попасть бы впросак. Отправь магов с отрядом, фэр, не будут лишними. Ведь каннибалы управляемы только благодаря магии. Без нее с желтой мерзавкой нам вряд ли справиться.

Быхом, прихрамывая, бросился к столу. Придавил выпирающим брюхом край столешницы, наклонился вперед. Прокричал, стараясь поставить на место въедливого подфэра:

– Я думал, в твоей башке толкутся умные мысли, но в ней один свист сквозняка. Запомни, что лучшая магия – это вранье. Кто больше врет, тому больше верят. Кто больше хапает, тому больше отдают. Кто больше убивает, того больше боятся! – Кулаком ударил по столешнице. Животом оттолкнулся от нее и мгновенно, не задумываясь, гортанно выдал: – Эта мерзкая крыса слишком желта для серых, серым нужна серая воительница!

– Крысы могут не согласиться, ведь среди них много черных, – вставил Чобик. Его насупленные брови нависли над коротким острым носом.

Фэр побагровел от натуги. Он не любил разжевывать свои мысли, из-за этого постоянно был на ножах с подфэром, но терпел того за лояльность. Короткая нога Быхома описала полукруг, голос сорвался, как камень с утеса:

– А кто с ними торг ведет? – Фэр вприпрыжку прошелся перед столом и спокойнее добавил: – Спалим и перебьем половину, другая половина на все согласится. Тебе поручаю, Чобик!

– А что делать с Бартакулом, если тот не поймает терров? – разнесся голос длинноголового деби в красной накидке. Его верхняя губа выступала вперед, по горлу гулял острый кадык.

– Не зли меня, Рокмус! – возмущенно подпрыгнул у стола Быхом. – Под твоей командой весь гарнизон городища. Неужто не найдешь одного достойного воина, чтобы заменить отрядника? Если Бартакул не отыщет терров, поступи с ним, как с пособником терров. И не смотри, что его отметил Фарандус, през многих отмечает, но никого не запоминает. – Фэр усмехнулся, отступил от стола. – Не надейся, гарнизонник, что ты глубоко засел в его мозгах. У Фарандуса без тебя голова от проблем пухнет.

Гарнизонник Рокмус мотнул длинной головой, крякнул хмуро. Он был воитель, а воин обязан исполнять команды, это его работа, приказы не оспариваются. Но иногда и у воителя возникают вопросы:

– Тогда зачем отряд воинов отправлять в крысий лес, не лучше ли бросить его на поиски терров?

Фэр Быхом, челночно двигаясь перед столом, глянул на Рокмуса так, будто первый раз увидал. Расширил ноздри полукруглого носа, втянул в себя воздух и обрушился на гарнизон-ника с негодованием:

– Учить меня вздумал! Исполняй, что говорю! На поиски терров снаряди других воинов и сам возглавь. Поставь на уши магов. Вытряхни из рубежников полную информацию, перекрой все дороги и тропы в Пунском землячестве. Пусть лазутчики обнюхают каждый бугор и каждый куст, обшарят все, как собственные карманы. Эти терры оказались много хитрее хваленого отрядника, сумели оставить Бартакула с носом. Определенно отъявленные убийцы. Ты, Рокмус, любой ценой обязан настичь их в самый короткий срок. Далеко уйти они не могли, им неизвестны местные тропы, без проводника это беспомощные слепые крысята.

– Я их достану, – краснея от натуги, буркнул Рокмус, – не сомневайся, фэр. – Острие кадыка заметалось по горлу, едва не прорезая тонкую кожу.

Сбоку от гарнизонника шевельнулся деби в синей накидке: жухлая сухая кожа на лице, лоб в глубоких морщинах, на впалой левой щеке крупная бородавка:

– Фэр, не пощекотать ли заодно мышиное княжество? Разделаемся с княгиней, как и с крысиной воительницей. Свершим благое дело, повеселим души: потопим и потравим грызунов. Я готов направить к мышам своих палачей, у тех давно приготовлено надежное зелье. Они ждут твоей команды.

На полукруглом лице Быхома на мгновение возникло раздумье. Он приостановился, глаза перестали моргать. Но тут же быстро крутнулся на месте, отозвался:

– Повеселим души, Самор, повеселим. После того, как заметем терров и покроем трупами мышей поле мышиного княжества. Опустошим его, как крысиный лес. Не беспокойся, Самор, тебе, городищенскому инквизу, работы привалит по глотку. Попотеть придется, чтобы развязать языки терров. А потом потравишь гнусных полевок и в бункерах подготовишь новых каннибалов. Так что твоим живодерам некогда будет изнывать от безделья: попотеют на славу, душегубы. Ты уж постарайся, чтобы Центральное Инквизное Управление осталось тобой довольно. А то последнее время мои ищейки новости приносят быстрее, чем твои инквизы. Это плохо, Самор, очень плохо. – Быхом умолк и снова стал хромать из стороны в сторону по каменному полу. А руки будто были не у дел: то кидались за спину, то сцеплялись на брюхе, то болтались вдоль бедер.

Потянулась пауза. Самора словно высекли, он весь свернулся, как желтый лист, бородавка на щеке обескровилась.

За оконными проемами легкий ветер ворошил листву деревьев. Лучи солнца елозили по гладким каменным стенам помещения и лицам сидевших за столом. Попадая в глаза, заставляли деби морщиться.

Четвертый за столом был в накидке розового цвета. Круглые маленькие глазки и крупные уши. Он молча отлепил зад от сиденья, привлекая к себе внимание, но ничего сказать не успел, его опередил фэр:

– Тебе, Дарон, поручение особенного рода, ты задержись! Остальные – свободны! Но Самор пускай вернется после Дарона.

Дарон сжался, вновь к жесткому сиденью приплюснул зад, притих, сделался неприметным.

Чобик, Рокмус, Самор поднялись, протиснулись между скамьями и столом. Протопали вдоль стены и вышли за двери из резного дерева, окованные по углам красным металлом.

Дарон, Особый порученец Быхома, опустил лицо и терпеливо ждал, уставившись в одну точку на крышке стола. Окружение фэра хорошо знало, что незаметность Дарона была обманчивой. Его маленькие глазки сверлили каждого, точно проникали в души дебиземцам, выуживали информацию. А большие оттопыренные уши, казалось, улавливали течение мыслей деби. Дарон выполнял тайные поручения фэра, которые скрывались от окружения. Под его началом были порученцы, их лица походили на висячие дверные замки: Дарон выдрессировал всех так, что эти замки никогда ни перед кем не открывались. А любое поручение фэра выполнялось без промедления и беспрекословно.

Быхом сам прикрыл плотнее дверь, прислушался к шуму за оконными проемами, выглянул наружу. И лишь после этого приблизился к столу, заговорил вполголоса, чтобы его слова слышали только уши Особого порученца. Тот вытянул шею и округлил глазки. Фэр бросил брюхо на столешницу, почти лег на нее, спрашивая:

– Ты выполнил мое задание?

Дарон кивнул. Быхом не отрывал от него взгляда, ждал слов. Дарон кивнул еще и разлепил сжатые губы:

– Предупредил Желтую о нападении.

– Хорошо. – Фэр удовлетворенно выпрямился. – Видел ее?

Дарон утвердительно кивнул:

– Нет. В тумане ничего невозможно увидеть. Только говорил.

– Уверен, что с нею? – Быхом надул брюхо вздохом.

Дарон снова утвердительно кивнул:

– Даже если не с нею, то ей передадут.

– Маскируется, мерзкая дрянь! – Фэр надавил кулаком на крышку стола. – Но ничего, я ее все равно достану.

Дарон опять утвердительно кивнул и стиснул губы. Под рукой у него зачесалось, но он не двинулся, лишь плотнее прижал руку к телу и слушал фэра, не перебивая. Быхом обошел вокруг стола и пригнулся к уху Особого порученца:

– Ищейки принесли мне еще один донос: вольные крысы и мыши разносят весть, что на рубеже объявились посланцы неизвестной державы. Топают к презу Фарандусу. Я думаю, служака Бартакул за терров принял посланцев. Перестарался, напугал, потому и смылись от него чужеземцы. Дальше открыто не пойдут, сначала пересидят где-нибудь, а потом двинутся по тайным тропам до столичного городища. Рокмус и Бартакул, если быстро не нападут на след, сядут на мель. Придется обоих скормить каннибалам. Не жалко. А посланцам без проводников не обойтись: тайные тропы не пролегают открыто, редко кому известны. Ты нюхай, как крыса нюхай, и слушай двумя ушами, кто интересуется проводниками. Лови разговоры и смотри в оба, ни одного деби не упусти из поля зрения. А теперь слушай новое поручение. Пока Рокмус будет шарить в поисках терров, ты седлай коней и прежде него выуди этих посланцев. Подставь им своих порученцев проводниками. Поймаешь на крючок, напои отравным зельем, потрави, как мышей. Мне нужны их трупы. Помни, я доверяю только тебе.

Особый порученец приучен был не задумываться над действиями фэра. К чему знать, чем вызваны задания, смысл его работы не в этом. Когда фэр отстранился от уха Дарона и снова, припрыгивая, стал сновать челноком по помещению, Дарон, не спрашивая ни о чем, оторвал от сиденья приплюснутый зад и, мягко по-кошачьи ступая, беззвучно выскользнул за дверь.

Быхом остановился, остро глянул на прикрытую дверь и удовлетворенно потер ладони. Дверь открылась снова, в нее боком пропихнулся Самор. Не глядя в глаза Быхому, скользнул к скамье, куда указала рука фэра.

– Твои дармоеды, Самор, забыли, зачем я их кормлю, – прошипел Быхом. – Забили свои мозги мышами и крысами, будто других дел не стало. По делам забугорным изоврались, как дешевые шлюхи. Перестали совать нос в дела деби в землячестве. Давно не получаю доносов от твоих инквизов, не знаю, чем дышат деби в Пунском землячестве и о чем шепчутся по углам. Или ты забыл о законе: каждый дебиземец должен доносить на своего соседа, а твои дармоеды обязаны подслушивать и вынюхивать. В Пунском землячестве, как во всей Дебиземии, никто не может быть вне подозрений. В каждой щели надо искать терров. Вот и ищи и находи, даже если их там нет! Сейчас возьми под особый пригляд Чобика, Рокмуса и Дарона. Не верю я им. Никому не верю, кроме тебя.

Кожа и морщины на лице Самора чуть расправились:

– У меня всегда есть что донести, фэр. Тебе надо остерегаться их… – прошептал и перескочил на другое. – Да и крысы-каннибалы давно бездействуют, только друг дружку жрут. А през, помнится, обещал направить их в соседние державы для разборок и поживы. Оголодали, с удовольствием порвут на куски не только терров, но любых чужеземцев… – и вновь вернулся к началу разговора. – Я приставлю дополнительно инк-визов к тем, кого ты назвал, фэр. Ты будешь знать даже их сны и мысли во сне.

Быхом вприпрыжку протряс брюхом перед глазами Само-ра, удовлетворенно хрюкнул:

– Вот, вот, Самор! Вот именно, Самор! Сосед на соседа, а сын на отца! Исполняй закон, городищенский инквиз, – и отмашкой ладони небрежно отправил Самора за дверь.

Долго еще, прихрамывая, частил по каменному полу туда-сюда, прислушиваясь к собственным шагам.

Малкин стоял по грудь в воде, издали из-за скалы наблюдал за рубежниками. Сзади него безмолвно прижимались плечами к камню Лугатик и Раппопет. За ними на мокром просторном каменном выступе возле глубокой кривой расщелины в кучку сбились вымокшие и уставшие Сашка, Карюха и Катюха. А рядом на большом, торчащем из воды неровном камне сидела черная крыса Крабира с серой мышью Данидой.

Люди нервничали: парни напряженно играли мышцами, девушек била легкая дрожь. Никто из них больше не желал вновь уткнуться носом в землю, спутанным по рукам и ногам. Позади нелегкая дорога: весь день пытались замести следы.

Но на исходе дня оказалось, что погоня Бартакула не была напрасной. Не обнаружив следов, отрядник, тем не менее, нащупал правильное направление, не зря слыл опытным воином. Усталость притупила чутье, но не лишила воинской смекалки. Он всматривался в далекий прибрежный утес, за которым укрылись люди, никого не видел, но понимал, что не уйдет отсюда, пока не обследует скальные нагромождения.

Лошади, напившись, фыркали удовлетворенно, цокали подковами по камням. Рубежники топтались на берегу, поглядывали на Бартакула, ждали команды. Отрядник показал вдоль берега на скалу и вскочил в седло. Оставалось немного времени для продолжения поиска: наступающая ночь уже толкала впереди себя сумерки, волоча одеяло темноты.

Малкин заметил, как забеспокоились Крабира и Данида. Непревзойденная проныра вытянула острый нос:

– Они скоро будут здесь. Я чую мысли рубежников. Бартакул решил осмотреть вокруг скалы.

– Чуешь мысли дебиземцев? – недоверчиво протянул Рап-попет. – Ты, может, и мои мысли знаешь? – не получил ответа, ухмыльнулся, не поверил.

– Улавливаю в воздухе тревогу, – причмокивая, добавила Данида, – движется в нашем направлении.

– Что-то я ничего не улавливаю, – вставил Лугатик, отодвинул Ваньку, выглянул за уступ. И сразу растерянно обернулся, присел в воде. – Кажись, пора отсюда рвать когти. Я же не зря толмачил – вернемся назад, за рубеж Дебиземии. И чего поперлись вглубь чужих земель? Теперь пожинаем плоды, теперь точно угодим в пасти к каннибалам! – выпалил с досадой, не обращая внимания на брызги воды, бьющие ему в лицо. – Хотя здесь везде для нас чужие земли. Что делать-то будем? – тревожно выпрямился, лихорадочно вытер лицо руками.

– Перестань дрожать, всякая дрожь вызывает волнение в воздухе, рубежники могут тоже учуять, – предупредила Данида. – Все перебирайтесь на выступ. Спрячемся в расщелине, – и первой с камня перепрыгнула на скальную площадку, где молча сжимались девушки.

Катюха дернулась, когда хвост превосходной Даниды слегка коснулся ее ноги, плотнее прижалась к камням, удрученно пролепетала:

– Расщелина узкая, в ней даже одному не поместиться, – с губ еще не слетели последние слова, как прыжок Крабиры заставил девушку умолкнуть.

Крыса перенеслась на выступ, и ее голос повторил слова Даниды:

– Все сюда. Расщелина скроет нас, – она изогнула в воздухе хвост, приготовилась чиркнуть кончиком по людям, чтобы уменьшить их до размеров обычных грызунов.

Но Малкин нахмурился, предложение не понравилось, показалось унизительным. С какой стати, черт побери, терять человеческий облик и забиваться в расщелины? Раппопет досадливо сплюнул. Хотя рубежники вооружены до зубов, но сколько можно от них бегать? Лугатик тоже захорохорился: надоело труса праздновать. Эх, если бы не голые руки.

А мышь и крыса ждали. Терры должны были сами сделать выбор.

Сашка оттолкнулась от скалы и с края скального выступа прыгнула в воду. Знала, страх может загнать в любую щель, и есть два способа вышибить его – шагнуть навстречу опасности или найти окольную дорогу. Малкин увидал ее горящие глаза и выпрямил спину. Карюха шагнула с выступа за Сашкой. С лицом безнадежного смельчака, который полез в драку, не представляя, чем все закончится.

Водный поток стремительно несся по изгибу русла, гулко колотился боками о прибрежные камни. Горная гряда, из глубины которой он выплескивался, тянулась к горизонту и ежилась темным лесом. Далекий холм, за коим вода терялась, мрачно торчал песчаной плешью, еще дальше такие же холмы упирались в рубеж Дебиземии.

Катюха присела у края каменного выступа, заметив Крабире:

– Воительница Доннаронда говорила о ловушке для дебиземцев. Но эта щель в скале – ловушка для посланцев. Ты уверяла, что крысы и мыши разносят по Дебиземии весть о посланцах, тогда почему мы бежим и прячемся? Объясни.

– Примадонна сказала: объявите себя посланцами, – отозвалась крыса, приблизив морду к лицу девушки. – Вы не сделали этого.

Катюха соскользнула с выступа в воду. Малкин высунулся за утес и смотрел, как рубежники, не достигнув скалы, развернулись в другую сторону. Оттуда в сумеречном свете скакали всадники в воинском снаряжении.

Из-под копыт взмыленных лошадей летели камни, подковы высекали звон. Впереди галопировал Рокмус в накидке красного цвета. За ним, отстав на корпус лошади, – отряд в пятьдесят конников.

Бартакул по цвету накидки издалека узнал гарнизонника, в груди екнуло. Появление Рокмуса ничего хорошего не предвещало, означать могло лишь одно: Быхому известно о промашке рубежников, даже известен путь поиска.

Отрядник машинально дернул за потертый повод, вздыбливая своего коня. Интуитивно понял: если терры рядом, то удача неминуемо переметнется в руки Рокмусу, а ему, Бартакулу, достанется задница фортуны и позор. С остервенением хлестнул плетью по крупу лошади, снова отправляя ее вскачь вдоль берега к утесу. Лихорадочно подгонял непрерывным рыком.

Конь Бартакула рассекал грудью воздух, отбрасывая клочья надвигающихся сумерек. Перед утесом отрядник натянул повод, взмахом руки отправил двоих рядовых рубежников в обход скалы. Те гикнули, пятками ударили по бокам лошадей, и подковы раздробили камни. Бартакул мотнул головой третьему рубежнику, приказывая следовать за собой, и повернул коня к воде. Пробежал глазами по изломам скалы, по яростно бурлящей воде, привстал на стременах.

Малкину почудилось, что отрядник заметил его высовывающуюся из-за камня голову, игра в прятки заканчивалась. Но даже если не заметил, все равно надо было принять решение. Теперь оставалось одно: объявиться посланцами к презу Фарандусу, а дальше – по обстоятельствам. Приятели словно поняли Ванькины мысли, сомкнулись. Парни сжали кулаки, девушки взялись за руки.

Крабира и Данида на выступе уменьшились, юркнули в скальную щель.

Малкин шагнул за ребро утеса, увлекая за собой друзей.

Отрядник взвыл от радости, увидав преследуемых: удача снова шла ему в руки, все-таки настиг. Направил лошадь в воду. Удивился, что терров шестеро, но в следующий миг подумал: больше пойманных терров – больше почета и славы. Одутловатое лицо Бартакула оскалилось, мясистый нос как будто вспух и округлился. Отрядник выхватил палаш, рубежник за его спиной повторил то же движение.

Лошади по стремена вошли в реку, кожаные боты на ногах деби захлестнуло водой. Палаш взлетел над головой Бартакула и резко рассек воздух:

– Хотели улизнуть от меня, терры! Это никому еще не удавалось! – Полы зеленой накидки поверх кожаных доспехов заиграли металлическими шипами. – Подойди, Бат Боил! Двигай мослами, терр!

Малкин приблизился. Отрядник нацелил острие палаша ему в грудь. Рубежник враждебно направил острие своего оружия на остальных.

– Ты заблуждаешься, Бартакул, – сдержанно сказал Ванька. – Я не Бат Боил и мы не бежим, потому что не терры. Мы посланцы к презу Габу Фарандусу из иноземной державы. Находимся под его защитой. Ты препятствуешь нам, през не пожалует за это.

От неожиданности отрядника заклинило, он на миг окостенел, потерял нить мысли. Страх перед Фарандусом сковал скулы, лишь через минуту лицо стало меняться, глаза вытаращились, а шум воды заглушил сип изо рта. Рука с палашом упала вниз. Вожделенная слава начинала ускользать, таять, как струйка дыма. Однако, сопротивляясь этому, Бартакул с надрывом вытолкнул из горла:

– Для каннибалов все равно!

– Но не для воинов Дебиземии, – парировала Сашка из-за плеча Малкина, уязвив отрядника, будто тот потерял нюх и не способен отличить терра от посланца к презу.