Большие Надежды

– Здесь направо и выход на поверхность, – раздался в динамике голос Стивена Джонса.

Как главный нарушитель порядка, за которым вот уже несколько лет охотились все службы Канцеляриата, он лучше всех ориентировался в подземных Городских переходах. Без него они бы уже давно запутались в лабиринте, но Стив всегда находил выход. Возможно, это было чутьё, но, скорее всего, секретные знания, которыми обладал каждый работник службы Щита. А Стив отработал там без малого десять лет. Для всех в Городе он был предателем, но для Сопротивления – единственной возможностью выжить.

Вот и сейчас их группа остановилась около крутого подъёма, в конце которого чернела беззвёздная ночь. Наверное, раньше здесь была лестница, но за почти сотню лет ступени давно раскрошились и их засыпало песчаными бурями. Некогда красивая облицовка потрескалась, местами осыпалась, а в остальном представляла налёт из грязи и копоти.

– Придётся тащить вручную. Глисс здесь не проедет, – послышался чей-то голос, который Флор не смогла разобрать из-за шума помех. Похоже, это всё же был Льюис.

Она посмотрела наверх и тяжко вздохнула. Подъём был крутой, зыбкий из-за слоя песка, но другого выхода не было. Так что, соскочив со своего глиссера, Флор вцепилась в ручки и молча двинулась наверх. Стиснув зубы, она толкала перед собой машину, хотя ноги тут же провалились по самую щиколотку, и уже через пару шагов тащить тяжеленный глиссер стало невыносимо. Пот катил по лицу и спине, несмотря на царивший вокруг ночной холод. Однако с трудом выдохнув, Флор перехватила поудобнее ручки и упрямо двинулась дальше. В динамике слышалась чья-то тихая ругань, и это отчего-то придавало сил. Сама она не могла позволить себе такой роскоши и тратить дорогое дыхание на сердечную брань. Наконец, два передних колеса упёрлись во что-то твёрдое, и Флор с неимоверным усилием вытолкнула глисс на последние пару ступеней. Подъём закончился, и перед ней открылась покрытая жухлой травой унылая пустошь.

Флор тяжело выдохнула и нервно дёрнула ворот костюма, что нещадно сдавливал шею. Хотелось сорвать с себя маску и тесный защитный комбинезон, который так облепил тело, словно хотел выжать из неё все доступные соки, но было нельзя. Так что она лишь согнулась, уперев руки в колени, и попробовала отдышаться. Искалеченные лёгкие тяжело ныли в груди, и сердце непонимающе бухало, требуя воздуха. Флор задыхалась. Её сиплое с присвистом дыхание не могли заглушить даже три слоя фильтров и герметичная маска, а глаза слезились от прокатывавшихся по груди раскалённых волн боли. Было жарко, душно (потому что приходилось отчаянно экономить запас кислорода в баллонах) и, конечно, темно. Шумно дыша сквозь плотно стиснутые зубы, она подняла голову и огляделась.

Здесь, за пределами Щита, была ночь. Не обычное серое блёклое нечто, которое опускалось на Город вслед за таким же невыразительным вечером, а настоящая темнота. Флор подняла голову и впервые за долгое время посмотрела в небо, которое не портили холодно переливавшиеся гексагоны Щита. Луны не было. Быть может, её осколок ещё болтался где-нибудь над горизонтом, но в дымке окутавших Землю облаков этого было не видно. Да и звёзд, в общем-то, тоже, но хотя бы было темно. По-настоящему.

Ещё раз тяжко вздохнув, Флор оглянулась. Вдалеке зелёным потусторонним мерцанием светился уснувший Город. Он выглядел инфернально. Призрачно. Подобно диковинному украшению из популярного у Канцеляриата уранового хрусталя, он рисовал на чёрном небе тонкий зелёный узор, который переливался в холодном воздухе ночи. И Флор им залюбовалась. Она смотрела, как тёмные пятна на нём, чередуясь с почти белыми вспышками, то и дело скользили по вуали Щита и создавали иллюзию, будто Город дышал. Медленно. Вдумчиво. И её дыхание выравнивалось вместе с ним. Она любила Город. Действительно испытывала невыносимую нежность к его улицам, виадукам для поездов, старым зданиям. Даже коричневая плесень, которая стремилась пожрать каждый камень, не могла отравить это чувство. А вот люди смогли. Те, кто засел в Башне. Но Город был в этом не виноват. Флор желала ему только лучшего и, наверное, только поэтому продолжала свои дурацкие, никому, кроме неё и вот этих вот стен, не нужные опыты. Но им нужна зелень – хоть травинка, хоть кустик, чтобы однажды закончить дурацкие Бури. Чтобы вздохнуть…

– Флоранс, – раздался совсем близко приглушённый фильтрами голос Стивена, и она резко обернулась, натыкаясь на встревоженный взгляд. – Как ты?

– Нормально, – тряхнула Флор головой. К сожалению, зыбкий полумрак, что создавал тёмно-синий свет фар их квадроглиссов, не смог скрыть, как недоверчиво скрестил на груди руки Стив, и Флор закатила глаза. – Всё хорошо.

Она дотронулась до его плеча затянутой в перчатку рукой и неожиданно почувствовала ответное прикосновение. Стивен сжал её пальцы так сильно, но одновременно с тем осторожно, словно вот-вот собирался что-то сказать или сделать. Он уже было чуть подался вперёд, но вдруг словно очнулся и отступил. Флор удивлённо подняла брови, вглядываясь в видневшееся под прозрачной маской лицо. Что это было? Однако спросить не успела, потому что Стив резко кивнул и отпустил.

– Надо ехать. Время поджимает, – проговорил он, отводя взгляд. – Ты справишься?

– Да, – отрезала Флор. – Я же сказала – всё хорошо.

В ответ ей достался ещё один недоверчивый взгляд, но Стив промолчал. Он повернулся к своему квадроглиссу и завёл тяжёлый мотор. В тишине ночи, посреди пустой и мёртвой земли, где не раздавалось ни единого шороха, этот звук показался громоподобным. Синий луч фары прорезал темноту на несколько метров вперёд, и Флор зажмурилась от его яркости. На самом деле, света она давала немного, но этого вполне хватало, чтобы не налететь на что-нибудь в темноте. К тому же, выбирать было не из чего. Они находились в нескольких километрах от Города, посреди самого настоящего ничего. Земля здесь была стёрта ветрами почти до гладкой поверхности, и потому заметить небольшую, быстро двигавшуюся группу было очень легко. Впрочем, синие вспышки от фар так легко списать на искры Щита… По крайней мере, Флор надеялась именно на это, когда взбиралась на свою колымагу.

Это была допотопная модель. Не чета скоростному и вёрткому глиссеру Ханта и прочих Карателей. Доставшиеся им в следствии наглой и почти хамской выходки Стивена машины, которые он спёр прямо из хранилища в Башне, были неуклюжими, часто ломались и не обладали даже зачатками искусственного интеллекта. Здесь всё приходилось делать своими руками и головой. Стив этим безумно гордился, считая, что таким образом ставит себя выше избалованного новой технологией Ханта, но Флор знала – это бравада. Квадроглиссы были медленными и неповоротливыми в условиях Города, однако, как ни странно, они прекрасно годились, чтобы исследовать территории под землёй и за пределом Щита. В любом случае, это было лучше, чем тащиться пешком. Ночью. Во тьме. Стуча зубами от холода и с неясной перспективой на возвращение.

С тихим рокотом они стартовали. Стивен, разумеется, был впереди, чётко следуя указаниям гироскопического компаса, остальные держались как можно ближе друг другу, чтобы скрыть возможный свет фар. Флор чуть повернула голову и наткнулась взглядом на маску Карателя. Ясно. Похоже, Стив приставил к ней надсмотрщика в лице Льюиса. И, словно услышав её мысли, Герберт чуть повернул голову.

– Все вопросы не ко мне, – раздался в динамике голос, и Флор фыркнула.

– Но ты согласился.

– Будто у меня был хоть какой-нибудь выбор… – начал было Герберт, но тут:

– Тишина! – рявкнул Стивен, и они замолчали.

Радиомолчание. Никаких шорохов или помех, из-за которых их могли вычислить патрули. Никаких разговоров на общедоступных частотах. Только шум моторов, который становился тем тише, чем ближе был оранжевый лес. Наконец, впереди показалась полоса, что выглядела кипенно-белой даже в сумраке ночи. Ну а потом резко, словно из-под земли, перед Флор выскочила тёмная башня. Именно так. Сначала линия заграждений из белоснежных пирамидальных зубцов, а потом почти слившийся с небом зиккурат. Он возвышался мрачной бетонной громадиной, от вида которой стало не по себе. Флор притормозила и вгляделась в едва различимые тёмно-серые стены, чьи вершина и основание терялись в черноте ночи. Это было страшное, угнетающее зрелище, от которого что-то тревожно сжималось внутри.

Неожиданно Стивен поднял вверх руку, и их отряд остановился. Жестом велев заглушить моторы, он спрыгнул со своего глисса и велел следовать за ним. Флор подчинилась, но, ощутив под ногами неожиданно твёрдую землю, вдруг растерялась. Она не хотела туда идти. Отчаянно боялась приближаться к белым зубцам защиты и самому зиккурату, словно там её что-то ждало. Флор нервно сглотнула и судорожно огляделась, выхватывая взглядом немедленно ощетинившиеся при их приближении заграждения. Ржавые колья выскочили изнутри пирамид, превратив белую полосу в изрезанное рваное полотно, и Флор подняла голову. Тёмные потёки на стенах башни, где бетонные плиты касались друг друга, почему-то походили на слёзы. Словно само здание было измученно своим существованием. И это настолько давило, что Флор сначала замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась.

– Механизм реагирует на изменение магнитного поля, мешая подобраться к генератору на глиссах, но мы пойдём пешком, – по-своему истолковав её сомнения, попробовал успокоить Льюис, за что был тут же зашикан.

Однако его голос помог сбросить какой-то морок безысходности, который овладел Флор, и она двинулась вперёд.

 Шли осторожно, след в след, чтобы не наткнуться на невидимую в ночи ловушку. Казавшиеся издалека невысокими, вблизи бетонные пирамиды оказались почти с человеческий рост и опоясывали башню в несколько рядов. Флор насчитала их шесть, но было легко сбиться, поскольку приходилось петлять меж гудевших от напряжения арматур, что торчали из белых граней. В голову снова полезли ненужные мысли, что наверняка, в тот момент, когда работал «Тифон», любого неосторожного просто нанизало бы на эти торчащие колья. Флор сглотнула и прикрыла глаза, стараясь избавиться от видений.

Она вслушивалась в окружавшее их гудение и думала, что, если б не Льюис, им было бы намного сложнее добраться сюда. Ох, да ладно! Кабы не он, «Тифон» так и остался чем-то неведомым, а теперь у них есть какой-никакой план и даже шанс на успех. Каким образом Герберт умудрился добыть информацию, не знал никто. И Флор могла только догадываться, сколько доз «симпати» ушло ради этих бесценных сведений. По крайней мере, два дня назад, когда Льюис добрался до их Убежища, выглядел он на редкость дерьмово, а Стив ещё долго не пускал к нему Джуди из опасений… Флор почувствовала, что невольно краснеет. В общем, из опасений.

Тем не менее Джонс считал, что итог стоил таких усилий, ведь другого шанса у них не будет. И когда они замерли около грубой бетонной стены, Флор поняла это со всей ясностью.

– Это главный генератор, – тихо проговорил Герберт, когда все собрались. – Основное устройство «Тифона». Кабели лежат под землёй в старых тоннелях, но их намеренно затопили.

– Ни оборвать, ни перерезать, – задумчиво отозвался Стивен и, сняв перчатку, дотронулся до шершавой стены, которая уходила ввысь. – Вибрирует, – неожиданно пробормотал он, а потом заметил уже громче и чётче: – Значит, придётся взрывать на земле.

– Невозможно, – покачал головой Льюис, и все взгляды обратились к нему. – Внутри этих стен стоит накопитель. При любом повреждении произойдёт выброс такой энергии, что работающий на пределе Щит покажется нам пустяком.

Флор вздрогнула. И опять перед глазами закружились картины нанизанного на ржавые штыри тела. Почему-то чёрного… Она вздрогнула.

– Разве защитный костюм не справится? – неожиданно подал кто-то голос, и послышалось одобрительное ворчание, но Стиву было достаточно лишь повернуть голову, чтобы любой шум тут же затих. Он бросил на Флор быстрый взгляд. Значит, заметил…

– Нет, – покачал Джонс головой, и её сожжённое лёгкое мерзко заныло. – Разве что мы раздобудем костюмы Карателей.

– Можно использовать отложенную или ручную детонацию.

– Всё равно слишком опасно, – вмешался Герберт. – Мы не сможем заложить взрывчатку заранее. При очередной активации «Тифона» генератор попросту выведет из строя любую известную нам электронику. Стив, ты даже не представляешь, насколько мощное он создаёт искажение полей.

– Тогда придётся очень постараться. Будь у нас глиссы карателей, было бы проще. Но я подумаю, что можно сделать с нашими колымагами, – задумчиво пробормотал Стивен и поджал губы. – Надо всё рассчитать с точностью до минуты. Взрыв генератора должен случиться точно в момент, когда они решат запустить «Тифон». В этот момент мы уже должны быть в Городе, а лучше сразу у Башни.

– Но нас слишком мало, – заметил Льюис. – Мы не сможем быть сразу в трёх местах, да ещё и осаждать самую охраняемую точку Города.

– Выбора всё равно нет.

Стив задрал голову, пытаясь в темноте найти край возвышавшейся перед ним бетонной твердыни, но тот сливался с чернотой неба. Флор последовала его примеру и тоже посмотрела наверх. Возникло неприятное ощущение, будто это нагромождение из бетонных кубов вот-вот рухнет. Оно нависало так угрожающе и тяжело, что вдруг показалось – ещё немного, и упадёт прямиком на их группу. Что за дурацкие галлюцинации! Однако Флор попятилась и вдруг наткнулась на спокойно стоявшего Герберта. Послышался лёгкий смешок.

– Впечатляет, да? – тихо спросил он, и Флор кивнула. Льюис шагнул вперёд и тоже коснулся стены. – Иногда я не понимаю, почему всё вышло именно так. Почему, имея все возможности, мы ограничиваемся только одной, самой радикальной идеей. Почему, спустя столько веков, столько потерь и попыток начать всё сначала, мы по-прежнему стоим с бритвой Оккама в руках и делаем неправильный выбор?

– Потому что нам всегда мало? – криво усмехнулась Флор. – Мало еды, мало воздуха, мало места, мало любви, мало власти.

– А лично нам, как понимаю, мало той жизни, что отведена законом и Канцлером.

– Верно, – вздохнула Флор.

– Так чем мы тогда лучше их? – Льюис махнул в ту сторону, где остался Город. – Нам кажется, что нас обделяют, и мы начинаем брать сами. Это то же, что делают и они.

– Мы не берём, – неожиданно вмешался в разговор Стивен. Он подошёл и остановился рядом с Флор, в упор посмотрев на Герберта. – Есть разница между нами и теми, кто засел в Башне.

– Разве? В чём, Стив? Каратели так же хотят спасти Город и жизни тех, кто доверился Канцлеру, – покачал головой Льюис. – Мы храним Щит, обеспечиваем порядок на самых важных объектах. Если что-то случается, именно мы решаем последствия. Ты думаешь, в Городе мало сумасшедших, которым вдруг хочется уйти из жизни красиво? С шумом и фейерверком на полквартала? Стивен, вы не единственные сепаратисты под сетью Щита. И защита от этих безумных – тоже моя работа.

– Как и чистки Лояльности, публичные казни и карательные отряды, что без разбора вырезают целые районы несогласных из-за мании одного выжившего из ума старика, – тихо заметил Стив, и Герберт осёкся.

– Порой это необходимость, чтобы просто-напросто выжить, – сухо заметил он. – Ты тоже далеко не святой.

– Не спорю. Но у нас, в отличие от прочих фанатиков, есть чёткая цель.

– Разрушение Башни, а значит смерть Суприма и Канцлера? Хочешь сказать, она делает тебя лучше? Лучше, допустим, меня или Ханта, который готов умереть за тот Город, который ты собираешься уничтожить?

Оба мужчины раздражённо взглянули друг на друга, и Флор закатила глаза. Глупый спор. Совершенно бесцельный. Тем не менее эти двое, похоже, считали иначе.

– Да. Делает. Потому что это поступок, продиктованный совестью!

– Это трусость!

– Нравственность не предусматривает героизма. Она служит лишь показателем, что ни при каких обстоятельствах ты не совершишь подлости. А чего стоит вся ваша бравада, если она совершенно бесчеловечна? Что она вам даёт, и не потому ли ты пришёл к нам? Потому что быть нравственным – вот высшая цель каждого человека.

– Не неси чушь!

– Чушь?

– Полную и абсолютную чушь, – отрезал Герберт. – Легко говорить о морали, сидя в своём подземелье. Ты не знаешь, что значит для нас этот Город. Ты не дышишь им, не живёшь. Для тебя он – символ узурпированной власти. Да, Канцлер заслуживает прилюдно ответить хотя бы за «Тифон», но Суприм… Он управляет Городом. Он его мозг, который нужен, чтобы вся эта махина продолжала работать. И мне сложно его ненавидеть. Этот человек служит нашей безопасности точно так же… Чёрт! Если уж есть в этом мире пресловутый корень зла, то это именно Канцлер, а не слабый старик, что отдал своё здоровье на благо Города.

– Но Канцлер – не символ. В умах большинства власть – это Суприм. А здание – его знамя, наделённое настолько удушающим символизмом, что стало тюрьмой. И если мы хотим дать людям свободу, то должны его уничтожить. Их всех.

– Но тогда Герберт прав, мы станем такими же палачами, которые ничем не лучше тех, кто сидит в Башне, – покачала головой Флор и вздрогнула, когда Стив круто повернулся.

– Палачами? Тебя это смущает? Послушай, каждый, кто затевает переворот, рано или поздно приходит на эшафот. И только от него зависит будет ли меч в его руках или занесён над головой. Можете называть это как угодно, но я не смогу спокойно жить со своей совестью, если хотя бы не попытаюсь что-нибудь сделать. Да, жертвовать придётся многим и многими, но я готов к любому исходу. Надеюсь, вы тоже.

С этими словами Стивен отвернулся и направился в сторону стены, чтобы, видимо, обойти и рассмотреть её подробнее. Рядом с ним немедленно оказались парочка инженеров-самоучек, которые затараторили о фундаменте, плотности и о чём-то ещё.

– Наше добро добрее, а справедливость справедливее, – неожиданно с горечью проговорил Льюис, и Флор кивнула. – Стив одержим идеей, но вряд ли представляет, что будет дальше.

– А мы?

– Делай, что должно, Флоранс, и решение придёт.

Они замолчали, вслушиваясь в тихий гул, что издавал спрятанный в саркофаг генератор.

– Не думаю, что Руфь хотела именно этого. Хотела смертей и разрушений, – вдруг заметил Герберт. – Суд – да. Но остальное…

– Она надеялась, Хант будет с нами, – скривилась Флор. – Не знаю, как бы нам помог этот факт…

– Из Ханта получился бы неплохой лидер, – тихо пробормотал Льюис, и Флор вздрогнула от таких крамольных мыслей. Она испуганно взглянула на Карателя, но его обезличенная маска была, как всегда, невыразительна. Тем не менее Герберт всё понял верно. – Не смотри на меня так. Он предан Городу больше, чем Стив. Им не движут обиды, личные счёты или корысть. Всё, что он умеет – защищать. И делает это, как умеет.

– Чем создаёт мне кучу проблем, – ворчливо отозвалась Флор, но мысленно согласилась с доводами Льюиса.

Она снова посмотрела на тяжёлую бетонную стену, за которой скрывался генератор «Тифона». Господи, если они смогут её подорвать, это уже будет чудо. А ещё надо как-то добраться досюда вновь и не убиться самим. Или убиться… Стив же сказал: «…жертвовать придётся многим и многими».

– Как у вас складываются отношения? – словно бы невзначай спросил Герберт и демонстративно натянул посильнее перчатку.

– С кем? – глупо переспросила Флор, а потом тяжело вздохнула, когда Льюис принял позу «Спокойствия». Ох, да ладно… – Я так понимаю, тебе уже о чём-то донесли.

Последовал смешок.

– Ему следует меньше доверять Варду. Все уже в курсе, что в Башне завелась одна дерзкая лаборантка, которой благоволит сам Артур Хант. Это опасно. Юджин, быть может, и неплохой друг, но держать язык за зубами не может.

– Вряд ли этим двоим известно значение этого слова. К тому же, я не нянька большому мальчику, при виде которого у меня трясутся поджилки. Пусть сам разбирается, – огрызнулась Флор, но замолчала, когда к ней повернулась страшная маска. Поджав губы, она помедлила пару мгновений, прежде чем всё же честно призналась: – Мне кажется, он подозревает меня или уже догадался о чём-то. Но я не могу промолчать. Совсем. Знаешь, в нём столько эмоций! Даже удивительно. Целый комок.

Льюис ничего не сказал, и Флор смутилась. Ей вдруг показалось, что она несёт откровенную чушь и совсем помешалась на том, чего нет. Придумала себе какие-то эмоции у гуманоида Ханта, а потом уверовала в свою же идею. А всё из-за Руфь с её идефикс! Да пошло оно… Флор досадливо поморщилась и хотела уже было отойти, закончив этот фантасмагорический разговор, но тут Льюис качнулся на мысках и вдруг тихо сказал:

– Проверь его.

– Кого? – растерялась Флор. Похоже, со всеми волнениями прошлых дней она неожиданно отупела.

– Ханта.

– На что?!

Герберт вновь повернул к ней свою маску и чуть наклонился, словно вглядывался в едва заметные за защитным стеклом глаза Флор. Он склонил голову набок, отчего она инстинктивно вздрогнула и отшатнулась. В ушах вновь зазвучало хриплое дыхание респиратора Ханта, но Флор заставила себя через силу рассмеяться.

– Ты бредишь, – прошипела она, когда нервное хихиканье стихло, но Льюис так и не пошевелился. – И как ты себе это представляешь?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Но мне не нравится, что происходит. Я уже говорил сегодня Стивену, что в Городе достаточно сумасшедших, которым мешает и Башня, и Канцлер. Но в первую очередь им мешает Хант. Мы их, конечно, вылавливаем. Нам не нужны диверсии. Но, благодаря Варду, его чрезмерная зацикленность на твоей персоне известна даже тем, кто совершенно не интересуется делами Канцеляриата. Против тебя легко устроить какую-нибудь провокацию, а значит, и против Ханта.

– Герберт! – снова едва не рассмеялась Флор. – Да кому я нужна?!

Льюис не ответил. Он выпрямился и уставился на бетонную стену, словно не было только что весьма странного разговора. Флор удивлённо посмотрела в его строну. Что за странные предупреждения? С чего бы? И почему нельзя выражаться как-то конкретнее? На что ей надо проверить Ханта? Уж не на запрещённый ли ген? Какой абсурд! Если и был в этом мире идеальный набор хромосом, то это у Ханта. Зачем лишний раз себя огорчать? Флор и так знала, что найдёт там сплошное генетическое совершенство. Так что она нахмурилась и снова взглянула в сторону Герберта, чей чёрный плащ Карателя казался темнее безлунной ночи, а поза выражала абсолютное равнодушие. И глядя на скрещенные за спиной руки, Флор вдруг поняла, что Льюис просто не давал себе шанса поддаться хоть каким-то эмоциям, из-за риска выдать себя. Новой оплошности Артур Хант ему не простит.

– Пойдём, – неожиданно проговорил он. – Я научу тебя обращаться с интеллектом моего глиссера. Кто знает, что может нам пригодиться.

И от его мрачного тона Флор зябко поёжилась.

***

При дневном свете эта часть Города выглядела ещё более необжито, чем думалось Ханту. Обычно тесно ютившиеся друг на друге бетонные хибарки покрывали каждый клочок земли и, громоздясь, словно улей, вырастали будто из воздуха. Но здесь, и Хант медленно обвёл взглядом окраину, было просторно. Почти пусто. Ни заводов, ни очистных, ни даже концентраторов воды, что строились на самом краю близ Щита. Из-за бесконечного гула жить здесь было едва ли возможно, однако дефицит места вынуждал некоторых перебираться даже в эти неблагополучные районы. Вот и здесь кто-то много лет назад выстроил целый ряд однотипных домов, которые сейчас отбрасывали тусклую тень на серые камни брусчатки. Обычно такие халупы служили типичным жильём городского отребья, что ютились вдесятером на одном убогом диване, но, похоже, здесь уже давно никого не было.

Чуть дальше по пустой улице располагалась пара старых полуразрушенных складов времён правления второго Суприма, а ещё дальше, едва не налезая на металлическую сетку Щита, пристроилась безликая бетонная коробка. На одной из её стен была наскоро приколочена звезда из трёх проходивших через середину друг друга крестов. Хант чуть склонил голову набок, внимательно глядя на этот символ, и нехорошо усмехнулся.

– Кому здесь могла понадобиться церковь? – озадаченно пробормотал за спиной Вард, но Артур не соизволил ответить. Вместо этого он демонстративно натянул посильнее перчатки. Право слово, ответ был и так всем очевиден.

Городская церковь обладала довольно сомнительной репутацией при весьма высоком статусе её служителей. О ней ходили разные слухи, на которые Хант предпочитал не обращать внимания, пока действия священнослужителей находились в рамках закона. Как добропорядочный гражданин он старался не пропускать ни одной литургии или же проповеди, старательно исповедовался и причащался. Религия в Городе была обязательна и олицетворяла в себе духовную часть доктрины Канцеляриата. Бог здесь служил оболочкой морали и внушал людям чувство общности, которое так хорошо подменило собой ненужную совесть и страх сомнений. На всё воля Божья, а Бог велел соблюдать закон о Лояльности. Именно поэтому, как главные стражи закона и, соответственно, веры, Каратели часто носили такие же одежды, как и церковники, только без символа. И сегодня Хант намеренно не стал надевать свой обычный доспех, ограничившись лишь форменным одеянием. В конце концов, какие бы ни были цели, сегодня он входил в храм. Так что, натянув поверх неизбежного шлема капюшон чёрного, без опознавательных знаков, пальто, Хант расправил стянутые плотной тканью широкие плечи, ещё раз огляделся по сторонам и тяжёлым шагом направился к проржавевшей двери.