Онлайн – связь

Аля Алая

Онлайн – связь

Глава 01

Переезд в столицу дался нелегко. Зарплаты на периферии маленькие и спонсировать мою жизнь и учебу у родителей получалось с большим скрипом. Я честно старалась – подрабатывала секретаршей, продавщицей, даже в Макдоналдсе на кухне засветилась. Все силы вкладывала в оценки и свое светлое будущее. Когда учеба закончилась и я получила заветный диплом, оказалось, что меня в крупных компаниях с высокими зарплатами все так же не ждут, даже с ним, красненьким. Сюрприз…

Варианта было два: возвращаться домой и пробовать как-то опять привыкнуть к скучной провинциальной жизни или…

…И вот что «или», я ума приложить не могла.

Опять макдак, супермаркет или бумажки туда-сюда носить за копейки? А жить где? Из общаги меня после окончания учебы попросили быстро. Накопленных денег хватило только чтобы снять комнату в коммуналке на три месяца, где я все это время и прозябала в попытках выгодно пристроить себя хоть куда-то.

И вот деньги вышли, терпение и оптимизм тоже. Пора было позорно возвращаться домой. Неудачница, глупая провинциалка, размазня… вот кто я.

Шатаясь в последний день перед отъездом на родину по Москве, я столкнулась с бывшей одногруппницей Анькой. На лекциях она сидела ровнехонько за мной и всегда списывала. Такая же обычная девчонка, но сейчас выглядевшая так, словно выиграла джекпот.

– Привет! – Я смотрела на нее во все глаза и не смогла сдержать восхищения. – Шикарно выглядишь. Замуж вышла, что-ли?

– Нет, – она засмеялась и потащила меня в кафе неподалеку, – пошли поболтаем.

– Не могу, – я стыдливо опустила глаза, – денег ни копейки.

Стыдно перед ней ужас как. Я же всегда и все сдавала на отлично. Любой предмет на высший бал, а устроиться так и не смогла. Зато Анька… правду говорят, зубрилы – отстой.

– Ерунда, я плачу, – девушка лихо развернулась на высоченных шпильках и потащила меня за собой. В кафе быстро пробежалась по меню и сделала заказ на нас двоих.

– Я верну, – напряженно смотрела я на цены под красочными десертами, – как заработаю.

– Брось, – она махнула рукой, словно это ерунда, и откинулась в уютном кресле. Взгляд оценивающе пробежался по мне.

От жалости, что пробивалась в ее красиво подведенных карих глазах, деться было некуда. Неудобно вот так – в застиранной блузке и вытертых брючках, когда она в шикарном платье и дорогом пиджаке. Наверняка из бутика, а не из какого-нибудь универмага или с рынка.

– Как дела? – Аня вытащила из сумки зеркальце и проверила свой и так идеальный макияж, поправила светлые волосы, очертила пальцем накрашенные губы.

– Не очень, – я стушевалась и нервно глотнула латте. Врать смысла нет, по мне и так все видно, – завтра еду домой.

– Что так? – уголок ее губ насмешливо пополз вверх. – Ничего достойного у нас не нашлось?

– Было три неплохих места работы после учебы, но взяли других. Сама знаешь – связи, а у меня их нет, – отвернулась я к окну и расстроенно дернула плечами. – В магазин опять не хочу, – и почувствовала, как слезы обиды подступают к глазам. Обиды не на кого-то, а на саму себя. Не справилась, и придется ехать смотреть в глаза родителям. Которые, естественно, знали, что так и будет.

– Ммм, ясно, – понимающе кивнула Анька.

– А ты как? – я засмотрелась на нее, такую красивую.

– Лучше всех, – она рассмеялась и указала пальчиком себе на грудь. – Сделала, как и мечтала.

– Ого, – мой рот открылся от удивления, – и как, больно было?

– Немного, – Анька безразлично пожала плечами и принялась за воздушное пирожное, – но я уже забыла. Сняла себе классную квартирку в центре, взяла тачку в кредит и айфончик.

– Класс, – я искренне за нее радовалась, – вот ты молодец. Получилось к тому дядьке устроиться?

– Пфффф, – она хохотнула, – там бы я на все это год пахала.

– Оу, – недоуменно хлопнула я глазами, – откуда тогда?..

– Открыла в себе новый талант, – на ее губах появилась загадочная улыбка.

– Какой? – попыталась рассмотреть Аньку внимательнее, но ни одной новой мысли в голове не появилось.

– Актерский, если можно так сказать, – та начала смеяться и придвинулась ко мне ближе. – Хорошая ты, Верунчик, и бедная. Тебе расскажу.

Аня прикусила губу и помедлила, словно не знала, с чего начать. Затем вздохнула и подозвала официанта:

– Принесите нам совиньон, белый, – она заглянула в меню и устроилась поудобнее в кресле. – Понимаешь… хм, – пальцы с ярким маникюром порхали над новеньким айфоном и переворачивали его экраном вниз, когда тот начинает вибрировать, – есть такое место, тут рядом… – осеклась и повернулась в сторону бара, где нерасторопный официант чесал языком с барменом. – Мы долго ждать будем, милый?

– Секунду, простите, – молоденький паренек схватил поднос и бокалы.

– Давай для начала выпьем, – Аня отставила остывший кофе и дождалась, пока перед ней поставят наполненный бокал, – за сбычу мечт. У тебя есть мечта, Верунчик?

– Как и у всех наших, – я погладила высокую ножку бокала, вспоминая нашу группу, сплошь состоявшую из приезжих. У нас была одна мечта на всех – выбраться, – и подняла бокал. – За то, что у тебя получилось.

– Да, – Аня сделала большой глоток, – только все не так просто, – ее голос стал приглушенным.

– Не понимаю, – отпила немного и поморщилась. Я к алкоголю совсем не привыкшая.

– Красивая жизнь дорого стоит, – карие глаза сосредоточились на янтарной жидкости, что плескалась в тонком стеклянном бокале, – и иногда, чтобы на нее заработать, приходится заниматься чем-то не совсем приемлемым в глазах окружающих.

– Ань? – мои брови сами собой собрались к переносице. Айфон, машина, квартира, новая грудь. – Ты проститутка? – меня, словно молния, ударила ужасная догадка.

– Тише! Нет, – девушка заозиралась по сторонам и закатила глаза. – Чтоб ты знала, иметь бабки с мужика можно и другим способом. Особенно сейчас.

– О чем ты, не понимаю, – помотала я головой и совсем растерялась. Аня ведь не отрицает, что зарабатывает на мужчинах.

– Как я тебе уже говорила, – она продолжала попивать вино, – я актриса. Не совсем обычная, правда.

– Порно? – глухо выдала я, и глаза мои полезли на лоб. Вообще от Ани такого не ожидала.

– Не-е-ет, – протянула она и запрокинула голову. Вздохнула. Посмотрела на меня так, словно уже жалеет, что начала этот разговор.

– Колись, а то варианты у меня уже закончились, – осторожно ответила ей, не отводя взгляда. Капец как меня Анька заинтриговала.

– Я работаю в конторе, которая позволяет мужчинам общаться со мной в реальном времени через интернет. Все исключительно онлайн. Они не могут прикоснуться ко мне, не знают, где я на самом деле нахожусь.

– Как секс по телефону? – поморщилась я.

– Секс по телефону давно отжил свое, – фыркнула Анька. – Сейчас эра вебкама.

– Не слышала, – я растерянно сжимала в ладонях свой бокал. Как-то для меня это попахивает проституцией, и все тут.

– В студии, где я работаю, оборудованы специальные комнаты. Кругом видеокамеры, и клиенты следят за всем происходящим. Они могут звонить, общаться, просить меня сделать что-нибудь, – она развела руками, – мне не нужно реально с ними спать. Просто очень горячий флирт. Ну а если клиент мне нравится и платит по двойному тарифу, то мы переходим в приватный чат, – на ее лице появилась блудливая улыбка. – И вот там можно все. Но опять же, ни единого прикосновения.

– Без прикосновений, – заторможенно повторила я.

– Вспомнила, что ты их терпеть не можешь, – Анька прикончила вино и жестом попросила официанта повторить.

– Не могу, – сглотнула и неуверенно подняла на нее глаза. – Но ты же все равно с клиентами…

– Ой, да брось, – Аня вздохнула, – я все делаю сама. Прямо как дома под одеялом, но с подсказками мужским голосом. Так даже горячее.

– А если кто-нибудь узнает? – резонный вопрос.

– Все чаты приватные, и запись не ведется. Брось, кому есть дело до вебок, нас тут толпы, – усмехнулась она снисходительно.

– Правда?

– Очнись, Вера… Это классные деньги, и делать, считай, ничего не нужно. Пофлиртовала, поулыбалась на камеру. Захотела, согласилась на горячий чатик. Пара часов в день, и можно не работать.

– Всю жизнь так не профлиртуешь.

– А всю и не надо. Куплю квартиру, выплачу кредит за машину. А там и какую-нибудь другую работу найду, поприличнее. Хотя лучше мужика богатого. На меня, такую тюнингованную, внимание обращают в сто раз больше. Так что и шансы выше.

– Хороший план, – я растерла виски до боли.

– Вот именно, – Аня довольно усмехнулась, – тебе предлагаю по большому блату.

– Точно нет, – отрезала сразу. – Я этим заниматься не буду.

– А чем будешь, – немного раскрасневшись от вина, Аня расслабленно следила за мной, – экономистка ты наша лучшая в группе? На кассу опять? Или дома по профессии где-нибудь в ЖЭКе вкалывать?

По голове словно бабахает, что завтра я буду уже дома. А работы у нас ноль. Все бегут в Москву, возвращаются только неудачники. И я одна из них.

Но вот это… это точно не для меня. Я же ни с кем и никогда еще…

– Ладно, – Анька бросила на стол пару купюр и сосредоточилась на телефоне, – номер мой знаешь, если что, звони, – и подмигнула. – Расскажешь, как тебе медаль за доблестный труд в вашем областном гипере выдадут или в садике. Им там нянечки всегда нужны.

Анька быстро вышла, оставляя за собой шлейф дорогих духов, флер сытой жизни и порока. А я так и осталась сидеть, не в силах пошевелиться.

Золотая медаль в школе, красный диплом в универе – и в садик нянечкой?

Не хочу!

Вернувшись в свою облезлую комнатушку, села на продавленный диван и с отвращением посмотрела на чемодан у двери. Из-за стены долетели звуки пьяной ссоры подвыпившей парочки. Бардак! Оставаться в этом гадюшнике? Или домой? Мне двадцать четыре, и жить опять придется с родителями. Когда я там заработаю хоть на что-то, вообще вопрос открытый.

А тут нужно просто потерпеть годик или два. Я же могу. Может быть, даже ограничусь простым флиртом, без всех этих приватов. Да и возьмут ли меня вообще, непонятно. Я совсем не такая яркая, как Аня. Мне до нее еще расти и расти.

Глава 02

Год спустя…

С трудом удерживаю в руках кипу бумажек, которые тащу в архив. До нужной двери всего пара метров, и я почти готова выдохнуть. Отнесу, вернусь на рабочее место и сяду попить кофейку. Вытяну ноги, сброшу дурацкие очки, от которых переносица чешется, и переведу дух.

Эта контора уже вторая за год, где я пытаюсь устроиться параллельно со своей грязной подработкой. Да, пока просто менеджером, но подвижки возможны. Через пару недель девушка из экономического отдела уходит в декрет, и у меня есть очень неплохие шансы занять ее место.

Так что я стараюсь как могу.

Рука, поддерживающая бумажки, от напряжения соскальзывает, и стопка  на глазах начинает медленно расползаться.

– Черт, – с трудом удерживаю себя и дурацкую макулатуру в вертикальном положении. Делаю неуверенный шаг вперед и получаю дверью в плечо.

Больно, досадно, и бумаги врассыпную. Теперь придется заново собирать каждый файлик и проверять, чтобы все было на месте. Еще час работы, что я устроила себе по глупости. Могла ведь просто два раза сходить.

Не обращая внимания на агрессора, присаживаюсь на корточки и начинаю сгребать разлетевшиеся по полу бумажки. Очки съезжают с носа, и это вызывает новый приступ раздражения.

– Не больно? – с легкой озабоченностью раздается сверху, и перед моими глазами возникают носки очень дорогих туфель.

От досады кусаю губы, потому что точно налетела на кого-то из верхушки. Не то чтобы я боялась высокого начальства, просто попадаться ему на глаза хотелось как можно реже. – Нет, – трясу головой, хотя плечо до сих пор поднывает от встречи с дверью. – Извините, я не заметила, что Вы выходили.

– Да уж, – голос становится ближе, и я понимаю, что мужчина наклонился. Смотрю не него вскользь и тут же опять впериваю взгляд в пол. Вот человек-катастрофа, в самого гендира влетела.

– Захар Петрович, я сейчас все уберу, – по позвоночнику бежит холодок.

У меня на него всегда такая реакция. Серьезный, строгий и какой-то весь из себя загадочный. «Властный пирожок», как говорит Мила, что сидит в нашем опенспейсе за столом напротив моего.

– Ладно, – до меня доносится легкий вздох, и перед глазами появляется пара бумажек. – Успел словить.

– Спасибо, – не глядя вверх, осторожно забираю листы из ухоженных пальцев и кладу поверх частично собранной стопки.

– Будь осторожнее в следующий раз, девочка, – ботинки передо мной переносят вес на пятки и разворачиваются. Сверху слышится звук телефонного звонка, затем спокойный голос Лелеса, и все стихает, когда он исчезает за поворотом.

Девочка… даже имени моего не знает.

Быстро собираю остатки бумажек и затаскиваю их в архив. Тут в тишине, между рядов пыльных полок, мешком оседаю на стул и затылком прикладываюсь к бумажным стопкам. Прикрываю глаза на секунду. Веду плечом. Больно.

Расстегиваю пиджак и блузку, отодвигаю ткань и с досадой рассматриваю синяк. Приложилась даже сильнее, чем мне казалось. Теперь придется воспользоваться плотной тоналкой, чтобы клиенты Адель не решили, что ее кто-то колотит по тихой грусти.

Адель это, кстати, мой сценический псевдоним, если можно так сказать. Звучит чарующе, тонко и дорого.

Бросаю раздраженный взгляд на бумаги и вместо того, чтобы разобрать их, как планировала, просто засовываю подальше на свободное место. Если когда-нибудь дело до них дойдет, вот тогда и разберутся. Скорее всего, это даже буду не я.

Совесть слегка скребет, но я отмахиваюсь. Меня ждут кофе и шоколадка в ящике стола. Они важнее.

На выходе поправляю одежду, очки и спешу обратно. В этот раз стараюсь держаться подальше от дверей, что могут резко распахнуться.

– Ты чего так напыжилась? – Мила с подозрением осматривает меня, выглядывая из-за своего монитора.

– Врезалась в коридоре в Лелеса, – открываю верхний ящик, откуда извлекаю большую шоколадку с лесными орехами, – точнее, я тащилась с бумажками, а он открывал дверь и хорошенько приложил меня ею.

– Ауч! – подруга быстро перегнулась через стол и стащила мою шоколадку. – Лучше бы он меня приложил, да во весь рост.

– Пошлячка. – И киваю ей на комнату отдыха – с утра даже кофе попить не успела. – Идем, – она закусывает губу и бросает тревожный взгляд на дверь начальника отдела, – Колесников отошел в бухгалтерию, он там надолго.

– Ну еще бы, – криво улыбаюсь Миле, и та понимающе морщится. Наш общий начальник та еще блядовитая скотина. И ни наличие жены, ни двое взрослых детей моего возраста его не останавливает. Ни одной юбки не пропустит. И в бухгалтерии трется не просто так – там у нас новенькая.

– Чтоб у него отсох, – комментирует Мила, затеняет монитор и оглядывается на десять женских макушек, которые склонились над столами и не обращают на нас внимания. Повезло старому озабоченному хрычу, что в менеджеры набираются исключительно девчонки. У парней на постоянное нытье по телефону выдержки не хватает. Колесникову тут рай, а нам всем дружно повеситься хочется. Ну или почти всем…

– Не все тебя поддержат, – прохожу мимо Милки, выуживая из кармана ее пиджака свою шоколадку, и киваю на стол в центре.

– Мне кажется, ей вообще все равно с кем, – подруга кривит губы и заскакивает за мной в комнату отдыха, – если даже с Колесниковым норм.

– Зато премия каждый месяц двойная, – вспоминаю Гаврирову, в общем-то неплохую с виду девчонку, что иногда в кабинете у Колесникова после работы задерживается, – каждый крутится как может.

– А ты решила играть мымру, – Мила качает головой, кивая на мой идиотский мешковатый костюм а-ля серая мышь.

– Терпеть не могу, когда он так смотрит, – меня передергивает, когда вспоминаю похотливые глазки, что вечно шарят у меня в вырезе блузки и по ногам.

– Опять подкатывал? – Мила выключает закипевший чайник и разливает кипяток по чашкам.

– Позавчера, – сиплю и плюхаюсь на диванчик, – позвал к себе в кабинет и опять намекал, что в этом месяце и у меня может быть нормальная премия. А то сколько можно сидеть на голом окладе? – передразниваю его гнусавую манеру говорить.

– Вероника вроде как увольняется, – Мила присаживается рядом со мной. – Точно из-за этого козла. Я видела, Колесников и на нее пялился. Наверное, допек своими приставаниями.

– Жаль, – кладу на стол шоколадку и разворачиваю шелестящую обертку, – классная девчонка. А я подожду, пока Савицкая из бухгалтерии в декрет уйдет. Если переведут, как обещали – останусь, нет – уйду вслед за Вероникой. Везет тебе, Мила. Тебя он не трогает.

– Это потому что я колобок, – она ведет округлыми плечиками, – а Колесников как собака – кости любит.

– Ну спасибо, – я хохотнула и закинула в рот кусок шоколадки, – умеешь сказать приятное.

– Накатать бы на него жалобу, чтоб уволили, – подруга с осторожностью оборачивается на приоткрытую дверь.

– Не уволят, – я усмехаюсь Милкиной наивности, – мне Колесников рассказал, что он с Лелесом-старшим очень дружен, на рыбалку вместе ездят и все такое. Так что если кого и уволят, то это будем мы. Такова жизнь, Милка, – тяжело вздыхаю, – никому мы не нужны. Каждый карабкается сам как может. Мужчинам только проще, к ним под юбку не залезешь.

– К младшему Лелесу я бы залезла. Под одеялко.

– Брррр, у меня от него мурашки, – морщу носик, вспоминая наше столкновение.

– Это потому, что ты властных мужиков не любишь, – прикусив губку, Милка закатила глаза. – А ты представь – он как прижмет, как шепнет на ухо своим хрипловатым низким голосом: «Мила, пройдемте в мой кабинет, поговорим о ваших опозданиях»… Ох, Верка, у меня в трусах сразу болото.

– Носи с собой запасные для таких случаев, – рассмеялась я в кружку и допила кофе, прихватив немного гущи. Поморщилась и перевернула кружку на блюдце. – Вот смотри, что тут у меня?

– Зонт? – наклонилась над моим художеством Милка и принялась крутить блюдце в разные стороны.

– К дождю, значит, – я отправилась к раковине мыть за собой чашку и сразу напряглась, заметив краем глаза, как открылась шире дверь.

– А работать в рабочее время у нас уже не принято? – Колесников собственной персоной возник на пороге. Колотит от одного его вида: одутловатое красное лицо с сеткой вен, тяжелые веки, глубокие морщины и огромная залысина. Объемный живот, который он носит перед собой как драгоценность, и руки с сухими изломанными ногтями.

Он поправил на себе выглаженный старательной и слепой женой костюм и вплыл в комнату отдыха. В помещении сразу стало душно и захотелось выйти. Ненавижу таких, как он. Вообще любое принуждение ненавижу и не воспринимаю. – Милка, чего сидим? На рабочее место, быстро.

– Хорошо, – она опустила глаза и, бросив на меня сочувствующий взгляд, медленно вышла. Понимаю ее: с мужем и маленьким ребенком, да еще в съемной квартире, за хорошее место держаться надо, с начальством пререкаться не будешь.

– Я тоже пойду, – грохаю кружой о металлическую раковину и быстро разворачиваюсь. От понимания, что Колесников надвигается на меня, сердце начинает тарабанить как дурное, а ноги превращаются в вату.

– Задержись, – подступив ко мне вплотную, начальник цокает и хватает мои очки за дужку на переносице, стаскивая их с лица. – Зачем такой красотке это уродство? Давай я куплю тебе новые, – и взгляд свой на моих губах задерживает, – или лучше линзы.

– Я сама, – цепляюсь руками за раковину позади себя и смотрю куда угодно, только не на него. Старый хрыч, тварь конченая. Как можно так нагло лезть к молоденьким? Неужели не понимает, что им как минимум противно до рвоты.

Колесников двигается ближе, ставя руки по обе стороны от меня, и подается чуть ближе, обдавая резковатым неприятным запахом изо рта:

– Верунчик, давай уже не будем играть в эти игры. Тебе нужна нормальная зарплата и должность в экономическом отделе, а мне компания на выходные.

– Пусть ее вам жена и составит, – сжимаю зубы и смотрю ему прямо в глаза.

– Валя едет на дачу, – он морщится, – а я не люблю это дело, знаешь ли.

– А что любите? – криво усмехаюсь и отклоняюсь от него как можно дальше.

– Таких милых пташек, как ты, – он проводит губами по моему виску, и меня срывает. Толкаю его в грудь, и Колесников от неожиданности опускает руки.

– Вы с ума сошли, – отступаю к двери спиной, – это домогательство.

– Ой ли, – он разворачивается ко мне, обозленный, – да плевать. Никому до этого дела не было, нет и не будет. Захарка хороший мальчик, меня ни за что не тронет. А вот насчет тебя, Верочка-конфетка, не уверен. Не глупи, а то вылетишь отсюда, как пробка из бутылки.

– Не угрожайте мне, – добираюсь до двери, – я же Вам в дочери гожусь, неужели не стыдно?

– Блядь, ну ты и дура, – он вздыхает, – работай иди. Еще поговорим, когда у тебя мозги на место встанут.

Выхожу из комнаты отдыха и на автомате отправляюсь на свое место. От бессилия хочется рыдать. Милка шлет мне в чат кучу сочувствующих смайликов и забирает себе мой рабочий звонок, давая прийти в себя.

Бросаю взгляд на мобильный, что горит сообщениями, и быстро просматриваю их, чтобы немного отвлечься.

Алекс: «На вечер приват с 20 до 22. Ройс – ?»

Я: «Хорошо»

Еще раз перечитываю сообщение и выдыхаю уже свободнее. Восемь вечера. Ройс.

Вот там я точно смогу расслабиться. Потому что у моего грязного хобби есть одна замечательная особенность – там действуют только мои правила.

Глава 03

В конце рабочего для быстро сгребаю вещи в сумочку и отправляюсь на выход. Милке и Веронике на прощанье улыбаюсь. Обе отличные девчонки, несмотря ни на что, только они и разряжают напряженную атмосферу, царящую в нашем отделе.

Мимо Колесникова проскакиваю на полном ходу, пользуясь тем, что вокруг много народа. Не отзываюсь на его оклик, делая вид, будто не услышала. Сегодня этого старого потасканного хрыча было в моей жизни слишком много. Свое личное время я тратить на него точно не готова.

Попутно вынимаю телефон принять звонок.

Мама….

– Привет, как дела? Как папа? – прижимаю трубку к уху и сбегаю по ступенькам офиса. Кошусь на роскошный мерседес, к которому подходит Захар Лелес. Он пикает сигнализацией и осматривается вокруг. На меня ноль внимания. Похоже, утреннее столкновение в коридоре уже забыто.

Оно и к лучшему. Рядом с мужиками, у которых в руках есть хоть немного власти, лучше не отсвечивать. Колесников яркий тому пример. Хапнул себе десяток рабынь в подчинение и ходит, задрав хвост. Прищемил бы кто-нибудь его хорошенько, мы бы все с радостью посмотрели.

– Немного лучше, – мама пытается говорить бодро, но меня не обмануть. Полгода назад отцу сделали операцию на сердце, но восстановительный период идет не так хорошо, как хотелось бы. Есть вероятность, что придется делать еще одну.

– Мам, – последний раз равнодушно скольжу взглядом по Лелесу и направляюсь к метро, – рассказывай.

– Вчера сдавали анализы. В пятницу идем к врачу. Что-то я волнуюсь, дочка, – она говорит с придыханием.

– Все хорошо будет, мам, – останавливаюсь у самого входа в метро и отхожу, пропуская поток людей, – папа крепкий, он справится.

– Как я без него? – раздается всхлип.

– Ну что ты, мам, – до боли кусаю щеку, – он еще сто лет проживет.

– Вер, приезжай, – мама игнорирует мое желание ее подбодрить, – побудь с отцом, он ждет. Ты же у нас одна.

– Приеду, обязательно. На выходных, – смотрю на наручные часы, понимая, что надо срочно выдвигаться, а то могу не успеть подготовиться к встрече, и торопливо добавляю: – Мам, я вас люблю. Все будет хорошо, слышишь. И я приеду, точно. Ты же меня знаешь.

– Как укатила в свою столицу, так вообще не видно, – сетует она и шмыгает носом.

– Мамуль, просто ездить далеко, ты же знаешь, – сжимаю трубку в руке сильнее и терзаю зубами нижнюю губу, – люблю тебя. Папе привет.

Вешаю трубку и спускаюсь с потоком в переполненное метро. Мысли скачут что дурные. Папина реабилитация потянула очень много денег. Он работать не может, уход требуется постоянный. Так что мама отдает ему всю себя.

Вот и настал мой черед отдавать, заботиться о родителях. Они на мою работу, которая позволяет решать все финансовые проблемы, практически молятся. И хорошо, что не знают, каким реально способом приходится эти деньги зарабатывать.

Менеджером на канцтоварах особенно не разбежишься, так что Адель очень хорошо нам всем помогает.

Проезжаю пять остановок до пересадки, потом еще три и выхожу на нужной платформе. Тут уже нет столпотворения, можно выдохнуть. Быстро поднимаюсь на поверхность и направляюсь к совершенно неприметному зданию. Простая бетонная коробка без вывесок. Никому до нее дела нет.